ббаса.
     К ногам Георгия упал грязный мешок. Что-то глухо стукнуло.
     Пришелец исчез. Его не пытались остановить. В шатре оцепенели.
     Саакадзе дрожащими руками дернул веревку и отшатнулся. Посиневшая голова сына его, Паата, выглянула из мешка.
     Эрасти упал. Папуна застыл, сжав маску дракона.
     За шатром бушевали зурна, пандури. Кто-то танцевал, кто-то пел, кто-то кричал:
     - Где наш Георгий Саакадзе? Где Великий Моурави?
     - Сюда! Сюда!
     Словно окаменевший, стоял Саакадзе посередине шатра. Голова Паата с прилипшими ко лбу волосами как будто молила о чем-то.
     Саакадзе опустился на колени, ему померещилось лицо Чуа. И Георгий, как тогда, отбросил со лба Паата черную прядь. Не отрываясь, смотрел Георгий на лицо сына. Он взял в руки голову и прильнул к запекшимся губам.
     - Георгий, Георгий! - в шатер почти вбежал Даутбек. - Вся долина зовет тебя... - и, вскрикнув, покачнулся.
     Ему казалось, он слышит стук сердца Георгия, но это стучало его, Даутбека, бесстрашное сердце.
     - Где, где Георгий?! - слышались крики. "Надо что-то сказать", - думал Даутбек.
     - Георгий!.. Дорогой друг!.. Народ зовет тебя!
     Саакадзе осторожно завернул голову Паата в голубой платок и положил около Эрасти. Подойдя к Даутбеку, Георгий близко заглянул другу в глаза и обеими руками повернул к себе его лицо.
     - Георгий, слышишь ликование народа?! Кто дал Грузии такую радость?! Слышишь смех, танцы, песни, слышишь восторг?! Но сколькие из пирующих лишились отцов, сыновей, братьев в священной войне? Лишились во имя родной земли и ликуют...
     - Георгий, почему спрятался? Какое время отдыхать в шатре?! Элизбар евнуха поймал! Проклятый, грузинское платье надел. Наверно, лазутчик! Хотел ускользнуть, но Гиви узнал исфаханскую собаку, на куски изрубил.
     - Идем, дорогой Георгий, народ ждет.
     - Идем, друзья! Папуна, дай Эрасти воды...
     Папуна шагнул, кувшин выпал у него из рук. Схватившись за сердце, Папуна выбежал из шатра.
     - Ничего, батоно... от всех я... сам... спрячу, - едва слышно простонал Эрасти, протянув руку к голубому платку.
     - Что с ними?! - изумился Димитрий.
     - Ничего. Идем, друзья! Народ ждет! - Саакадзе обнял Димитрия и Даутбека и поспешно вышел с "барсами" из шатра.
     Дапи гремели, отбивая лекури.
     Автандил схватил барабан и яростно забил по натянутой коже. Мухран-батони и Трифилий, вторя всем, хлопали в такт ладонями.
     В кругу двухэтажного хоровода Русудан словно плыла, изгибая белые руки. Вокруг нее неистовствовал в пляске Мирван.
     "Паата, мой Паата!" - шептала Русудан, и лицо ее то розовело, то покрывалось смертельной бледностью.
     Остановился Георгий: "Когда в последний раз танцевала Русудан? Да, в Носте, когда в первый раз Паата вскочил на коня".
     Заздравные крики встретили Саакадзе. Как пламя, взметнулась песня. Взлетели роги.
     "Поминки моему Паата", - подумал Георгий.
     "А может, Тинатин и Сефи спасут Паата? Наверно, спасут!" - и не то плачут, не то смеются глаза Русудан.
     Квливидзе, отбросив рукава чохи, потрясал азарпешей.
     - Твое здоровье, Великий Моурави!
     - Будь, здоров, Георгий Саакадзе!
     - Великий Моурави!
     - Мужество!
     - Э-э, Георгий!
     - Победа! - неслось отовсюду.
     Вновь пришедшие наваливались на дружинников, желая увидеть Саакадзе.
     - Георгий, подымись на башню, пусть вся Алазани тебя видит! - бушевал Димитрий. - Вспомним, "барсы", Носте! - И Димитрий положил руки на плечи Даутбека.
     "Барсы" вмиг образовали пирамиду.
     Георгий Саакадзе взобрался по спинам и плечам "барсов". Он стал одной ногой на плечо Даутбека, другой на плечо Димитрия.
     Долина рукоплескала. Восторженно вокруг пирамиды кружили воины в земкрело.
     - Скажи нам слово, Георгий Саакадзе! - кричал народ.
     Саакадзе поднял руку, и долина смолкла.
     - Грузины! Мы празднуем победу, большую победу! Но борьба не кончилась, нам еще предстоят битвы во имя счастья и гордости грузинского народа... Будьте готовы к битвам и победам... Грузины!.. Помните: счастлив тот, у кого за родину бьется сердце!..

     Конец второй книги

СЛОВАРЬ-КОММЕНТАРИЙ

     Аба (арабск.) - плащ из белого сукна, обшитый золотом.
     Абиб-ибн-Маслам - знаменитый арабский полководец, вторгся в Грузию в 643 году.
     Авред-базар - рынок в Стамбуле, где производилась торговля невольницами.
     Ага (тур.-перс.) - господин.
     Албания - так древние географы (Страбон, Птоломей) называли сопредельную с Картли область, территорию современного Советского Азербайджана.
     Алп-Арслан - султан сельджуков; вторгся в Грузию в 1065 году.
     Аманат (татарск.) - заложник.
     Амаран (перс.) - наместник и губернатор шаха.
     Амбал - носильщик.
     Ахмети - большая древняя грузинская деревня с крепостями и башнями; лежит на противоположном от Бахтриони берегу Алазани.

     Багадур - монгольский полководец; вторгся в Грузию в 1235 году.
     Батман (перс.) - мера веса в Иране и средневековой Грузии, от четырех до восьми килограммов. "Шахский батман" равнялся четырнадцати русским фунтам (5 кг 400 г).
     Баубан-билик - тропа, высеченная тушинами по хребтам гор на трехдневное расстояние пути.
     Бахтриони - возвышенность на берегу кахетинской Алазани.
     Беглербег (тур.), или бейлербей - буквально: "бей над беями" - генерал-губернатор.

     Везир (арабск.) - паша высшего ранга, министр.
     Векиль - доверенное лицо шаха при хане или полководце.
     Велизарий (505-565) - знаменитый византийский полководец. Был обвинен в заговоре против императора Юстиниана I и, по преданию, ослеплен.
     Верхняя конюшня, Нижняя конюшня - деревня Ахур-и-пала, Ахур-и-паин в Иране.

     Газель - строфа восточного стихосложения, особенно известная по персидским образцам. В персидской поэзии газелями называются лирические стихотворения с особым расположением рифм. Применяются в европейской поэзии.
     Галгойское общество - горные чеченцы, говорящие на кистинском языке.
     Гамалыки - носители тяжестей в Турции.
     Гебры - персияне-язычники, не признающие ни крещения, ни храмов, ни жрецов. Жены их ходят с открытыми лицами, мужчины носят длинные бороды. Отличаются честностью и верностью слову.
     Гонио - грузинский город-крепость на левом берегу Чороха, к западу от Батуми.
     Гурджи (перс.) - грузин.

     Дауд-хан - брат царя Картли Симона I.
     Дербник - маленький пернатый хищник.
     Джонджоли (груз.) - особая зелень, остро замаринованная.
     Долма, шоршори (груз.) - восточные блюда.
     Думбеки (перс.) - барабан, обтянутый только с одной стороны сырой оленьей кожей.

     Загеми - крупный торговый центр Кахетинского царства.

     Иншаллах! (арабск.) - Если угодно аллаху (богу)! Мусульманская фаталистическая формула.
     Ирак, Луристан, Бахтияры - в XVII веке - западные провинции Ирана.

     Каламаны (груз.) - обувь из сыромятной кожи, род лаптей.
     Карави (груз.) - собрание народных представителей.
     Карбонат - разновидность алмаза буровато-черного цвета.
     Кейф (арабск.) - наслаждение, удовольствие, веселье, легкое опьянение.
     Кериго - хребет, разделяющий землю пирикительских тушин.
     Кизяк - спрессованный кирпичиками подсушенный навоз рогатого скота, идущий на отопление.
     Коди (груз.) - старинная мера веса, 54 килограмма.
     Коши (груз.) - банные сандалии с деревянной подошвой.

     "Ла илля иль алла, Мохаммет расул аллах!" (арабск.) - "Нет, бога, кроме бога, и Магомет пророк его!", мусульманская религиозная формула.
     Лекури - старинный грузинский танец.
     Лело (груз.) - грузинская игра в мяч.

     Марткобский монастырь - Марткопели ("уединенно пребывающий") - расположен в горах, в двадцати километрах северо-восточнее Тбилиси, в пяти километрах от деревни Норио.
     Марш-ихвало (тушинск.) - приветствие - "здравствуй!", дословно: "ходи невредимым".
     Мегой (тушинск.) - злой дух.
     Мейтара баня - старейшая серная баня в Тбилиси, построена в первой половине XVII века.
     Мерван-Абдул-Казим - вождь арабов, прозванный грузинами "Кру" - глухим; вторгся в Грузию в 736-738 гг.
     Мравалдзале - местечко в Имерети, где находится икона святого Георгия и золотой крест.
     Муштеид - высшее духовное лицо в шиитской иерархии.
     Муэдзин (арабск.) - служитель мечети, возглашающий с минарета часы молитвы.

     Набат - ударный музыкальный инструмент вроде барабана.
     Навтики (груз.) - бурдючные плоты, делались из надутых буйволиных шкур. На них устраивался настил из ивовых прутьев.
     Накерали - гора между Душети и Кахети.

     Одалиска (тур.) - султанская наложница.
     Ормо (груз.) - яма для хранения зерна.
     Оровела - грузинская трудовая крестьянская песня.

     Панта (груз.) - лесная мелкая груша.
     Пашалык (тур.) - в Оттоманской империи - область, управляемая пашой.
     Пехлеван (перс.) - богатырь.
     Пинач (груз.) - презрительная кличка, соответствует - размазня.

     Рамазан - мусульманский религиозный праздник, пост.
     Реза-Аббаси - придворный художник шаха Аббаса.
     Ростем - герой эпоса Фирдоуси "Шах-намэ".

     Сабуртало - сейчас городской район Тбилиси.
     Садразам, или садр-и-азам - верховный везир.
     Сардали-куль (перс.) - главнокомандующий.
     Свинтри ("Соломонова печать") (груз.) - растение, в отваренном виде - лакомство и лекарство от золотухи.
     Сераль (тюркск.) - султанский дворец в Стамбуле, его внутренние покои и гарем.
     Сераскер - турецкий командующий войсками - военный министр.
     Сердолик - по-грузински сардиони - излечивает, по поверью, от ран, опухолей и пр.
     Серхенг (перс.) - полковник.
     Сипахи - всадник, кавалерист - военный ленник; название одного из корпусов оттоманской армии.

     Табори - название скалы Тбилисской крепости.
     Тархун (груз.) - съедобная трава; на тонком стебельке узенькие листики.
     Торбаши - турецкий офицер.

     Улемы (тур.) - буквально - "ученые", высшее мусульманское духовенство.
     Урмули (груз.) - песня грузинских аробщиков.

     Фазиана - Поти, город-порт на Черном море (Западная Грузия).
     Фазис - река Риони (Западная Грузия).
     Ферейдан - округ в Иране, где были поселены шахом Аббасом грузины, угнанные им из Кахети.
     Ферман (тур.) - приказ, указ.
     Ферраш-баши (перс.) - начальник шахской стражи; ферраши - "исполняющий волю шаха", шахская стража.
     Франгула - шашка-меч работы франков-европейцев.

     Хабарда! - Берегись.
     Хаджи (перс.-тур.) - магометанин, посетивший Мекку.
     Хазары - вторглись в Грузию в 764 году.
     Ханжал - персидский кривой кинжал.
     Ханум (перс.) - госпожа, дама.
     Хатибы - священнослужители.
     Хевис-бери - "глава ущелья", возглавляющий общество тушин, хевсуров или пшавов.
     Хелхой (тушинск.) - судья.

     Цезарь - в данном случае император священной Римской империи.
     Цминда (груз.) - святой.

     Чапар (татарск.) - гонец с особыми полномочиями.
     Чахар-Багх - район Исфахана, носящий то же название, что и знаменитое медресе (религиозная школа) Чахар-Багх.
     Чехель-сотун (перс.) - шахский дворец "сорока колонн" в Исфахане.
     Читы - обувь тушин.

     Шаури (груз.) - пять копеек.
     "Шах-намэ" - знаменитый эпос Фирдоуси.
     Шах-севани - "друзья шаха", шахская гвардия, состоящая из добровольцев.
     Шахсей-вахсей - религиозный обычай самоистязания у мусульман во время поста в память мученической смерти Хусейна, внука Магомета, убитого в 680 году н.э.
     Шах-тахти (перс.) - "трон шаха" - название башни Тбилисской крепости. Руины этой башни сохранились до наших дней.
     Шейх-уль-ислам - глава высшего мусульманского духовенства, имеющий право разбирательства тяжебных дел.
     Шиизм (шииты) - мусульмане, ярые противники суннитов, представители одного из двух подразделений ислама, признают только коран и отвергают устные предания. Шиитство возникло в VII веке как политическое движение халифа Али в его борьбе с халифской династией Омайядов. С XV века шиитство стало государственной религией Ирана.

     Эмир-низам (перс.) - "повелитель войска", фельдмаршал.
     Эфенди (тур.) - господин, сударь; форма обращения к духовным лицам и вообще ко всем невоенным в Оттоманской империи.


ВЕЛИКИЙ МОУРАВИ
КНИГА ТРЕТЬЯ
ВРЕМЯ ОСВЕЖАЮЩЕГО ДОЖДЯ

Анна Арнольдовна АНТОНОВСКАЯ
OCR Zmiy






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс


     Многотомный исторический роман Анны Антоновской "Великий Моурави" посвящён национальному герою Грузии. Это крупнейшее художественное произведение, воссоздающее трагический образ Георгия Саакадзе и суровую эпоху его жизни и деятельности. История жизни героя в романе повествуется в неразрывной связи с важнейшими событиями жизни народа, с социальным содержанием отображаемой эпохи.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

     Робко расцветала первая роза. Хорешани заботливо полила нежный цветок и подвинула фаянсовый кувшин ближе к теплым лучам. Счастливый вестник родной земли - рассада была прислана из замка ее отца, князя Газнели, и, по фамильному обычаю, выращена ею перед рождением ребенка.
     - Клянусь тринадцатью святыми отцами, он узнал меня! Смотри, смеется!
     - Как же не узнать четырнадцатого святого? Два часа в праздничной одежде над люлькой стоишь, а Моурави тебя с утра ждет.
     - Э, незачем торопиться! Моурави и католикос со светильником по всей Картли царя ищут... - Дато опустился на подушку у ног Хорешани. - Знаешь, дорогая, у отца был полон дом детей, родились, росли, голосили на все местечко, но я их не замечал, а вот... - кивнул на люльку, - никак успокоиться не могу, удивляюсь и не понимаю: жил, жил, и вдруг - сын... Одно меня тревожит - очень тоненькая стала, совсем, как тогда... - Дато любовно коснулся похудевшей руки. - Помнишь, в Метехи, возле дерева я первый раз тебя поцеловал, ты смеялась, а у меня под ногами земля дрожала... А теперь ты ко мне спокойна, словно ручей в позднюю осень.
     - Не тревожься напрасно. Женщина родит ребенка, немножко посердится, почему мужчина тоже не мучился, и торопится повторить глупость, а он, как гусь после воды, еще веселее перья топорщит. О чем только бог думал, когда создавал Адама?
     - О войне, наверное!
     Дато и Хорешани обернулись и расхохотались. Гиви, как всегда, ворвался без предупреждения и уже сидел на ковре около люльки, склонившись над малюткой.
     - Взял! Взял! Клянусь ста тридцатью воинами святого Гоброна, взял! - И Гиви неистово заплясал. - Пять дней я томился.
     - Что ты дал ему? - встревожился Дато.
     - Кинжал, конечно.
     - Гиви, какой амкар тебя придумал? На что двухмесячному азнауру оружие? - всплеснула руками Хорешани.
     - А что, ему крест нужен? Спасибо! Уже однажды такое случилось. Настоятель Трифилий в люльку крест подкинул, Бежану тоже два месяца было, а взял. Теперь в рясе ходит сын Великого Моурави... Думаешь, наш Георгий повеселел от этого? Бабо Кетеван прямо сказала: "Что первое ребенок схватит, тем и владеть будет". Я двенадцать кинжальчиков амкару Сиушу заказал, в каждом кармане по три ношу, все время на страже. У какого "барса" родится сын, пусть непременно к оружию потянется. На что нам монахи?
     Старая мамка укоризненно взглянула на смеющихся Хорешани и Дато и поставила на скатерть кувшин и чашу:
     - Пей, азнаур, слова твои золотом падут на судьбу ребенка.
     Дато пытался отобрать кинжальчик, но, к восторгу Гиви и суеверной радости мамки, малютка крепко держал рукоятку.
     - Оставь, батоно, - мамка решительно отклонила руку Дато, - пусть он сто лет не выпускает оружие и врагов истребляет, как Давид Строитель.
     - Да живет без конца имя Давида! Но чем плохо, если маленький Дато будет сражать проклятых, как Георгий Саакадзе? - И Гиви залпом осушил три чаши подряд, приговаривая: - За Великого Моурави! За прекрасную Хорешани, подарившую нам нового азнаура! За "Дружину барсов"!
     Мамка вновь наполнила чашу и напомнила о крестинах: нехорошо, когда воин два месяца живет без имени. Ангел у изголовья так тяжело вздыхает, что огонь в светильнике вздрагивает. Черт тоже в покое не оставляет, хотя близко и не подходит, - икона на люльке, - но в очаге зеленый язык показывает, просит люльку покачать, любит, если ребенок некрещеный.
     - Э, мамка, доброму азнауру черт не повредит!
     - Правда, батоно Дато, но лучше, если ангел узнает имя и сообщит его горам, ущельям и рекам.
     Циала, первая и последняя возлюбленная Паата, подавила стон. Уже третий день сидела она неподвижно в углу, кутаясь, несмотря на тепло, в черный платок. Из Ирана в Картли ее переправил, конечно, в полной тайне, Сефи-мирза. Он передал ей пояс, который был на Паата в страшный день, передал и свой наказ: "Не сразу направься к матери моего друга, раньше через ханум Хорешани извести..."
     Выслушав несчастную, Хорешани горестно подумала: "Легко сказать - извести, еще совсем рана свежа, минуло лишь полгода. Хорошо, что Саакадзе обременен заботами и не заметил приезда Циалы".
     - Я за черта не заступаюсь, - кричал Гиви, - но пусть и ангел не спорит! Назовем - Дато. Будут в "Дружине барсов" два Дато: большой и немножко меньший. "Барсы" не должны стареть. Вот Миранда сына ждет, я уже сказал - Ростомом назову, согласилась.
     - Госпожа Хорешани, богом молю, назови - Паата.
     - Нет, Циала, не проси, слишком тяжело часто повторять это имя... - И, обрывая разговор, Хорешани поспешно вышла.
     "Как странно, - подумала Хорешани, - ни разу не упоминал Георгий о погибшем сыне, ни разу не выдал своих страданий!" - Она порывисто отдернула прозрачный малиновый занавес, распахнула настежь окна своей комнаты.
     Вдали дымчатыми клубами по изломам гор скользили облака. На узкой улочке молодой амкар в чем-то убеждал уста-баши, а тот в раздумье покручивал седой ус. Плеснуло голубым шелком знамя: барс, потрясающий копьем. Задорно шагали метехские копейщики, подпрыгивали на цаги золотые кисти, на поясах сверкали ханджалы, отнятые у шах-севани в Марткобской битве. Саакадзевцы! Хорешани тепло улыбнулась.
     Через мост, где раньше, позвякивая колокольчиками, тянулись караваны с чужеземными товарами и на белых верблюдах восседали купцы, сейчас медленно ползли арбы с зеленью, птицей в клетках, дровами из окрестных деревень.
     Словно после тяжелого сна пробуждался Тбилиси. Уже кое-где красят балконы синей и оранжевой краской, вытряхивают паласы, чинят медные тазы, рукомойники. На плоских крышах женщины рассевшись вокруг чаш, перебирают рис.
     Внезапно взвизгнули дудуки - трое кутил в черных чохах, с весенними цветами на остроконечных папахах задорно прославляли солнце и вино. Теперь бездельникам не надо искать предлога: решили год праздновать победу.
     Хорешани перевела взгляд на другой берег Куры. Там над Метехским замком реет знамя, врученное католикосом Георгию Саакадзе, которое он грозно пронес сквозь огонь битв по картлийской и кахетинской землям. Начальник Метехского замка, ее отец, сам водрузил эту святыню на башне Багратидов.
     Отец! Неужели не прибудет? С тех пор как повенчалась она с Дато, разгневанный князь отказался ее видеть. Но она знала, отец сильно горюет. Из-за козней Церетели и Андукапара он остался одиноким. Вся фамилия Газнели истреблена якобы за свою приверженность к Саакадзе. Но всем известно: Моурави тут ни при чем, разбойники хотели присвоить богатые владения, и только чудом отцу удалось спастись. Озадаченные князья решили: Газнели - колдун. Пресвятая дева! Неужели первенец единственной дочери не размягчит сердце упрямого деда? Надеялась, обрадуется князь, поспешит к внуку... имя просила выбрать, но старик неумолим, прислал подарки и мамку, вынянчившую ее, Хорешани, приказав старухе охранять внука больше своей души, в сам - не отказывается и не приходит. Доколе ждать? Русудан, кажется, с Трифилием говорила. Русудан! Не радуется она возвышению Георгия, опасается князей, хотя они после Марткоби совсем пригнулись. Пригнулись, говорит Русудан, а из-под век искры лет