Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Райт Ричард. Сын Америки -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  -
его. Биггер видел глянцевитые носки его черных ботинок, острую складку полосатых брюк, ледяное поблескивание очков на длинном прямом носу. - Биггер! - сказал Бэкли так громко, что Биггер вздрогнул. - Где Бесси? Биггер широко раскрыл глаза. Он почти не вспоминал о Бесси с тех пор, как его схватили. Ее смерть ничего не значила в сравнении со смертью Мэри; он знал, что, когда его убьют, это будет за Мэри, а не за Бесси. - Мы ее нашли, Биггер. Ты ударил ее кирпичом, но она не умерла. Биггера сорвало с места. Бесси _жива_! Но голос Бэкли гудел дальше, и он снова сел. - Она пыталась выбраться из пролета, но не смогла. Она замерзла насмерть. Мы нашли кирпич, которым ты ее ударил. Мы нашли одеяла и подушки, которые ты взял из ее комнаты. Мы нашли у нее в сумочке письмо, которое она тебе написала и не отправила, письмо, где говорится, что она не хочет помогать тебе получить выкуп. Как видишь, Биггер, ты в наших руках. Так что можешь смело рассказать мне все. Биггер не отвечал. Он закрыл лицо руками. - Ты ее изнасиловал, правда? Ну ладно, не хочешь рассказывать про Бесси, расскажи про ту женщину на Юниверсити-авеню, которую ты изнасиловал и задушил прошлой осенью. Что это он, старается запугать его или в самом деле думает, что он совершил еще какие-то убийства? - Зря упрямишься, Биггер. Все равно нам все твои дела известны. Помнишь ту девушку, на которую ты напал летом в Джексон-парке? Имей в виду, что, когда ты спал, мы приводили сюда в камеру нескольких женщин. Две из них под присягой опознали тебя. Одна - сестра женщины, которую ты убил осенью, миссис Клинтон. Другая - мисс Эштон - заявила, что прошлым летом ты влез к ней в спальню через окно и напал на нее. - Ни осенью, ни летом я никаких женщин не трогал, - сказал Биггер. - Мисс Эштон опознала тебя. Она присягнула, что это был ты. - Неправда это. - Как же неправда, когда миссис Клинтон, сестра той женщины, которую ты убил осенью, была здесь в камере и опознала тебя! Кто тебе поверит? За два дня ты изнасиловал и убил двух женщин; кто поверит, если ты скажешь, что не насиловал и не убивал других? Брось, Биггер. Все равно тебе не отвертеться. - Никаких других женщин я не знаю, - упрямо повторил Биггер. Биггер старался угадать, что на самом деле известно Бэкли. Придумал он это про других женщин, чтобы выпытать у него правду насчет Мэри и Бесси? Или они в самом деле будут теперь пришивать ему разные чужие преступления? - Помни, Биггер, когда газеты дорвутся до того, что мы о тебе знаем, твоя песенка спета. Я здесь ни при чем. Департамент полиции раскапывает все это и преподносит мне. Почему ты не говоришь? Это ты убил тех двух женщин? Или кто-нибудь заставил тебя это сделать? Джан замешан и тут? Красные тебе помогали? Если Джан замешан, а ты об этом молчишь, ты просто дурак. Биггер поджал под себя ноги и прислушался: где-то вдалеке опять продребезжал трамвай. Бэкли наклонился вперед, схватил его за плечо и, встряхнув, заговорил угрожающе: - Ты только себе вредишь своим упрямством, больше никому! Говори сейчас же: кроме Мэри, Бесси, мисс Эштон и сестры миссис Клинтон, были еще женщины, которых ты изнасиловал и убил? У Биггера вырвалось: - Не знаю я никакой мисс Эштон и миссис Клинтон! - Не ты летом напал на девушку в Джексон-парке? - Нет! - Не ты осенью изнасиловал и задушил женщину на Юниверсити-авеню? - Нет! - Не ты в Инглвуде влез в окно и изнасиловал женщину? - Нет, нет! Не я! - Ты говоришь неправду, Биггер! Так у нас с тобой ничего не выйдет. - Я _говорю правду_! - Кто придумал написать письмо с требованием выкупа? Джан? - Джан совсем тут ни при чем, - сказал Биггер, чувствуя, что Бэкли непременно хочется, чтобы он запутал в это дело Джана. - Какой смысл упрямиться, Биггер? Тебе же хуже. Может быть, рассказать и покончить со всем этим? Они знают, что он виноват. Они могут доказать это. Если он будет молчать, они обвинят его во всех преступлениях, какие только смогут придумать. - А скажи мне, почему это ты и твои приятели отказались от своего плана ограбить лавку Блюма в прошлую субботу? Биггер изумленно посмотрел на него. Они и это узнали! - Ты не думал, что я это знаю? Я знаю гораздо больше, милый мой. Я знаю, чего можно ждать от таких молодчиков, как ты, Биггер. Ну говори. Значит, письмо о выкупе ты написал? - Да, - вздохнул Биггер. - Я написал. - А кто помогал тебе? - Никто. - Кто должен был помочь тебе получить деньги? - Бесси. - Правду говори. Джан? - Нет. - Бесси? - Да. - Так зачем же ты ее убил? Пальцы Биггера судорожно стиснули пачку и вытащили из нее сигарету. Бэкли поднес ему огня, но он оставил эту услугу без внимания и сам зажег себе спичку. - Когда я увидел, что не получу денег, я убил ее, чтобы она не болтала, - сказал он. - И Мэри ты тоже убил? - Я не хотел ее убивать, но это теперь все равно, - сказал он. - Ты ее изнасиловал? - Нет. - Ты изнасиловал Бесси перед тем, как убить. Так сказали врачи. Что ж ты думаешь, я тебе поверю, что ты не тронул Мэри? - Я ее _не трогал_. - А Джан? - Тоже нет. - А может быть, Джан первый изнасиловал ее, а потом уже ты? - Нет, нет... - Но письмо-то Джан написал, правда? - Нет, я вам сказал, что нет. - Ты _сам_ написал? - Да. - Джан велел тебе его написать? - Нет. - Почему ты убил Мэри? Он не отвечал. - Слушай, Биггер. То, что ты говоришь, не имеет никакого смысла. Ты первый раз попал к Долтонам в дом в субботу вечером. И вдруг за одну ночь в этом доме изнасиловали, убили, сожгли девушку, а назавтра родители получают письмо с требованием выкупа. Оставь свои увертки. Расскажи все, как было, и назови тех, кто тебе помогал. - Никто мне не помогал. Делайте со мной что хотите, но на других вы меня не заставите наговаривать. - Но ты же сам сказал мистеру Долтону, что Джан участвовал в этом. - Я тогда думал все свалить на него. - Ну ладно. Говори все по порядку, как было. Биггер встал и подошел к окну. Руки его впились в холодные стальные прутья. Он стоял и думал о том, что никогда не сумеет рассказать, почему он убил. Не оттого даже, что ему этого не хочется, а оттого, что тогда понадобилось бы рассказать всю свою жизнь. Самый факт убийства Мэри и Бесси сейчас занимал его меньше, главным было другое: он знал и чувствовал, что никогда никому не сумеет объяснить, как он дошел до этого убийства. О его преступлениях знают все, по никто никогда не узнает, что он испытал перед тем, как совершить эти преступления. Он охотно признал бы свою вину, если бы надеялся, что при этом сумеет дать понять глубокую, удушающую ненависть, которой он жил, ненависть, которую он хотел бы не чувствовать, но не мог. Но как это сделать? В эту минуту желание рассказать было в нем почти так же велико, как раньше - потребность убить. Он почувствовал прикосновение к своему плечу, он не обернулся, только опустил глаза и увидел блестящие черные ботинки. - Я тебя отлично понимаю, Биггер. Ты негр, и у тебя такое чувство, что с тобой поступают не по справедливости. Верно? - голос Бэкли звучал тихо и вкрадчиво, и Биггер слушал его с ненавистью, потому что он говорил правду. Он прислонился усталой головой к стальным прутьям и с удивлением думал, как может этот человек, зная о нем так много, желать ему зла. - Ты, может быть, давно уже задумывался над негритянским вопросом, а, Биггер? - продолжал Бэкли все так же вкрадчиво и тихо. - Ты, может быть, думаешь, мне это непонятно? Ошибаешься. Я отлично знаю, каково это ходить по улицам, среди других люден, быть одетым так же, как они, говорить на том же языке и не чувствовать себя равным им по той единственной причине, что у тебя другого цвета кожа. Я знаю негров. Как же, Южная сторона всегда отдает мне свои голоса на выборах. Я как-то беседовал с одним негритянским парнем, который изнасиловал и убил белую женщину, вот так, как ты изнасиловал и убил сестру миссис Клинтон... - Не было этого! - вскричал Биггер. - Брось упрямиться! Если ты расскажешь все, может быть, судья отнесется к тебе снисходительно. Сознайся чистосердечно, и покончим с этим делом. Тебе сразу станет легче. Знаешь что? Если ты мне сейчас все расскажешь, я устрою так, чтобы тебя взяли в больницу на освидетельствование. Может быть, тебя признают невменяемым, тогда тебе не придется умирать... Биггер рассердился. Он не полоумный и не желает, чтобы его считали полоумным. - Не надо мне никакой больницы. - Это для тебя единственный выход. - Не надо мне выхода. - Вот что, начнем с самого начала. Кто была первая женщина, которую ты убил? Он молчал. Он хотел было заговорить, но ему не понравилась нотка нетерпения в голосе Бэкли. Он услышал, как позади скрипнула дверь: он оглянулся и увидел незнакомое белое лицо, вопросительно смотревшее на Бэкли. - Я вам не нужен? - Да, да, входите, - сказал Бэкли. Вошел белый человек, сел и положил на колени блокнот и карандаш. - Ну, Биггер, - сказал Бэкли, взяв Биггера за плечо. - Садись и рассказывай по порядку. Покончим с этим делом. Биггер хотел рассказать о том, что он чувствовал, когда Джан держал его руку; что он испытал, когда Мэри стала расспрашивать его о том, как живут негры; какое лихорадочное возбуждение владело им эти сутки, проведенные в доме Долтонов, но у него не нашлось слов. - Значит, ты явился к мистеру Долтону в субботу, в половине шестого, так? - Да, сэр, - пробормотал он. Он стал рассказывать безучастным, усталым тоном. Факт за фактом он излагал всю историю. Бэкли задавал вопросы, и каждый раз он медлил отвечать, думая о том, как ему связать голые факты со всем тем, что он перечувствовал и передумал, но слова выходили плоские и тусклые. Белые люди смотрели на него, ожидая его слов, и все чувства в нем замерли, как тогда, когда он сидел в машине между Джаном и Мэри. Когда он кончил, он почувствовал себя более измученным и разбитым, чем после поимки. Бэкли встал; другой белый человек тоже поднялся и протянул ему бумаги, чтобы он подписал. Он взял перо в руки. Почему не подписать? Он виновен. Он погиб. Его убьют. Никто ему не поможет. Вот они стоят над ним, наклонились, заглядывают ему в глаза, ждут. Его рука задрожала. Он подписал. Бэкли неторопливо сложил бумаги и спрятал их в карман. Биггер беспомощно, растерянно глядел на обоих белых людей. Бэкли посмотрел на человека с блокнотом и усмехнулся. - Я думал, будет труднее, - сказал Бэкли. - Он все выложил как по писаному, - сказал человек с блокнотом. Бэкли посмотрел на Биггера и сказал: - Просто запуганный негритенок с Миссисипи. Последовала короткая пауза. Биггер чувствовал, что они уже забыли о нем. Потом он услышал: - Это все, шеф? - Пока все. Я буду в своем клубе. Дайте мне знать о результатах допроса. - Слушаю, шеф. - Пока. - До свидания, шеф. Биггер, уничтоженный и опустошенный, соскользнул с койки на пол. Он услышал удаляющиеся шаги. Дверь отворилась и захлопнулась снова. Он был один, безнадежно, непоправимо один. Он повалился ничком и заплакал, недоумевая, какая сила распоряжается им, почему он здесь. Он лежал на холодном полу и плакал; но на самом деле он твердо стоял на ногах и держал в руках всю свою жизнь, взирая на нее недоуменно и тревожно. Он лежал на холодном полу и плакал; но на самом деле он пробивался вперед, всеми своими крохотными силенками напирая на мир, слишком большой и слишком неприступный для него. Он лежал на холодном полу и плакал; но на самом деле он со страстным упорством нащупывал среди хаоса явлений путь туда, где он предчувствовал источник благодатной влаги, способной утолить жажду его сердца и разума. Он плакал оттого, что снова доверился своим чувствам, и снова они обманули его. Откуда явилась у него эта потребность объяснить, открыть свои чувства? Почему он не прислушался к тем откликам, которые эти чувства рождали в чужих сердцах? Было время, когда он слышал отклики, по всегда они звучали так, чти он, негр, не мог ни понять их, ни принять, не унизив себя перед лицом того мира, в котором он впервые себя обрел. Он боялся и ненавидел проповедника, потому что проповедник советовал ему склониться и просить о милосердии, но, как бы ни нуждался он в милосердии, гордость никогда не допустит его до этого, никогда, покуда он жив, покуда светит солнце. А Джан? А Макс? Они советовали ему верить в самого себя. Однажды он уже попробовал последовать безоговорочно тому, что подсказывала ему его жизнь, не останавливаясь даже перед убийством. Он опорожнил сосуд, наполненный для него жизнью, и не встретил смысла, которого искал. Сейчас сосуд снова полон, и снова нужно его опорожнить. Но только не слепо на этот раз! Он чувствовал, что не может теперь сделать ни одного движения, повинуясь только внутреннему велению своих чувств; чувствовал, что теперь, для того чтобы действовать, ему нужен свет. Постепенно его рыдания стихли - не потому, что он успокоился, но потому, что у него иссякли силы, - и он перевернулся на спину и стал смотреть в потолок. Он сознался, и теперь смерть вплотную придвинулась к нему. Как же ему встретить эту смерть на глазах у толпы белых, жаждущих смертью расквитаться с ним за то, что он бросил им в лицо всю обиду человека, у которого черпая кожа? Как может теперь он в смерти победить? Он вздохнул, поднялся с пола, лег на койку и долго лежал так, не то бодрствуя, не то дремля. Потом дверь отворилась, четыре полисмена вошли и окружили койку, один тронул его за плечо. - Вставай, малый. Он сел и обвел их вопрошающим взглядом. - Пойдешь опять к коронеру. Они защелкнули наручники на его запястьях и повели его через коридор к дожидающемуся лифту. Дверцы захлопнулись, и он провалился вниз, в пространство, стоя между четырьмя рослыми молчаливыми людьми в синих мундирах. Лифт остановился, дверцы распахнулись, он увидел бушующую толпу и услышал шум голосов. Его повели по узкому проходу в толпе. - А, сволочь! - Смотри, какой черный! - Убить его! Сильный удар в висок сбил его с ног. Лица и голоса исчезли. В голове застучала боль, правая половина лица онемела. Он поднял локоть, заслоняясь, но его рывком заставили встать и идти дальше. Когда в глазах у него прояснилось, он увидел, что полисмены оттесняют от него худощавого белого мужчину. Крики слились в оглушительный рев. Впереди какой-то белый человек стучал по столу куском дерева, похожим на молоток. - Тише! Или я всех, кроме свидетелей, удалю из зала! Шум утих. Полисмен подтолкнул Биггера к деревянному креслу. От стены до стены простиралась сплошная масса белых лиц. Кругом с дубинками в руках стояли полисмены, краснолицые и суровые, расправив квадратные плечи, поблескивая серебряными бляхами на груди, зорко глядя по сторонам голубыми и серыми глазами. Справа от человека за столом, по трое в ряд, сидели в креслах шесть человек, держа на коленях пальто и шляпы. Биггер огляделся и увидел еще столик, на котором были сложены кучкой белые кости; рядом лежало его письмо, придавленное склянкой с чернилами. Посреди стола лежало еще несколько листов бумаги, скрепленных металлической скрепкой; это было его подписанное признание. Мистер Долтон, бледный, седой, тоже был здесь; а рядом с ним сидела миссис Долтон, прямая и неподвижная, с лицом, как всегда доверчиво приподнятым кверху и отклоненным вбок. Потом он увидел сундук, в который он с таким трудом втиснул тело Мэри, сундук, который он тащил по лестнице вниз и потом возил на вокзал. А еще, да, еще там было почерневшее лезвие топора и маленький круглый кусочек металла. Биггер почувствовал чью-то руку на своем плече и оглянулся; Макс улыбался ему: - Ничего, Биггер, ничего. Говорить вам здесь не придется. И это все будет недолго. Человек за столом опять постучал: - Есть ли здесь кто-либо из родственников покойной, кто мог бы дать нам сведения о ее семье? По залу прошел ропот. Какая-то женщина торопливо встала со своего места, подошла к миссис Долтон, взяла ее под руку, вывела вперед и усадила в кресло справа от человека за столом, лицом к тем шестерым. Это, верно, миссис Паттерсон, подумал Биггер, вспомнив компаньонку миссис Долтон, о которой говорила Пегги. - Прошу вас поднять правую руку. Хрупкая, восковая рука миссис Долтон нерешительно потянулась вверх. Человек за столом спросил миссис Долтон, обещает ли она в своих показаниях говорить правду, всю правду и одну только правду во имя господа бога, и миссис Долтон отвечала: - Да, сэр, обещаю. Биггер старался казаться равнодушным, чтобы публика не могла заметить в нем ни тени страха. Нервы у него были натянуты до предела; он внимательно вслушивался в слова слепой. Отвечая на вопросы, миссис Долтон рассказала, что ей пятьдесят три года, что она живет на бульваре Дрексель, 4605, что она бывшая школьная учительница и что она жена Генри Долтона и мать Мэри Долтон. Когда перешли к вопросам, непосредственно касавшимся Мэри, все в зале, не вставая с мест, подались вперед. Миссис Долтон сказала, что Мэри было двадцать три года, что она была не замужем; что ее жизнь застрахована на тридцать тысяч долларов, что она обладала недвижимым имуществом, оцениваемым примерно в четверть миллиона, и до дня своей смерти сохраняла полную платежеспособность. Голос миссис Долтон звучал слабо и напряженно, и, слушая ее, Биггер думал о том, насколько у него хватит сил. Лучше бы он тогда встал во весь свой рост под блуждающими лезвиями света и его изрешетили бы пулями. По крайней мере он отнял бы у них это развлечение, эту потеху, эту охотничью забаву. - Миссис Долтон, - сказал человек за столом, - мне чрезвычайно неприятно беспокоить вас всеми этими вопросами. Но я - коронер и должен получить все необходимые сведения для того, чтобы установить личность убитой... - Я вас слушаю, сэр, - прошептала миссис Долтон. Осторожными движениями коронер взял с соседнего столика кусочек почерневшего металла; потом он повернулся лицом к миссис Долтон, шагнул к ее креслу и остановился. В зале было так тихо, что Биггер слышал скрип половиц под ногами коронера. Подойдя к миссис Долтон вплотную, он бережно взял ее руку и сказал ей: - Я кладу вам в руку металлический предмет, извлеченный полицией из кучи золы в котельной вашего дома. Миссис Долтон, прошу вас самым тщательным образом ощупать этот предмет и сказать мне, держали ли вы его уже когда-нибудь в руках. Биггер хотел отвести глаза, по по мог. Он следил за выражением лица миссис Долтон; он видел, как задрожала рука, державшая почернелый кусочек металла. Он резко повернул голову. Какая-то женщина громко заплакала. В зале поднялся гул. Коронер поспешно отступил назад и застучал по столу костяшками пальцев. Тотчас же водворилась тишина, только женщина все еще всхлипывала. Биггер снова перевел глаза на миссис Долтон. Она теперь обеими руками нервно теребила кусочек металла; вдруг у нее затряслись плечи - она плакала. - Вы узнаете этот предмет? - Да-да-а... - Что это такое? - Это... это серьга... - Когда вы первый раз держали ее в руках? Миссис Долтон овладела собой, слезы застыли у нее на щеках. Она отвечала: -

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору