.
   Он огляделся и на одном доме  увидел  вывеску:  СОБСТВЕННОСТЬ  ЖИЛИЩНОЙ
КОМПАНИИ ЮЖНОЙ СТОРОНЫ. Он слыхал, что  Жилищная  компания  Южной  стороны
принадлежит мистеру Долтону, а дом, в котором он жил, принадлежал Жилищной
компании Южной стороны. Он платил восемь долларов  в  неделю  за  комнату,
кишевшую крысами. Он  никогда  не  видел  мистера  Долтона  до  того,  как
поступил к нему шофером; квартирную плату мать вносила в контору компании.
Мистер Долтон пребывал где-то далеко и высоко, недосягаемый, словно бог. У
него были дома на всех улицах Черного пояса,  и  в  кварталах,  где  живут
белые люди, у него  тоже  были  дома.  Но  Биггер  не  мог  бы  поселиться
где-нибудь "за чертой". Хотя мистер Долтон жертвовал миллионы долларов  на
негритянское  просвещение,  квартиры  неграм  он  сдавал  только  в   этой
отведенной им части города, в этих полусгнивших, готовых обрушиться домах.
Биггер угрюмо сознавал это. Ладно, он пошлет письмо. Он им задаст жару.
   Подошел трамвай; он сел, доехал до Пятьдесят первой  улицы  и  пошел  к
Бесси. Ему пришлось пять раз позвонить, пока  он  добился  ответа.  Ах  ты
черт, верно, напилась, подумал он. Он поднялся по лестнице и  увидел,  что
она высунула голову из-за двери и разглядывает его покрасневшими от сна  и
виски глазами. Он сомневался в ней, и это его пугало и злило.
   - Биггер? - окликнула она.
   - Иди в комнату, - сказал он.
   - А что случилось? - спросила она, отступив на шаг.
   - Дай мне войти! Открой дверь!
   Она широко распахнула дверь и при этом споткнулась и чуть не упала.
   - Зажги свет.
   - Что случилось, Биггер?
   - Зажги свет, говорят тебе, сколько раз повторять нужно?
   Она зажгла.
   - Опусти шторы.
   Она опустила шторы на окнах. Он молча следил за ней. Только не  хватало
из-за нее попасться. Он подошел к комоду, сдвинул в сторону ее флакончики,
гребенки и щетки, вынул из кармана свой пакет и положил его на расчищенное
место.
   - Биггер?
   Он обернулся и посмотрел на нее.
   - Ну?
   - Неужели ты хочешь это сделать?
   - А ты что думала, я шутки шучу?
   - Биггер, не надо!
   Он схватил ее руку выше локтя и стиснул с ненавистью и страхом.
   - Ах так, чертова девка, теперь на попятный? Ну нет, не выйдет!
   Она промолчала. Он снял пальто и кепку и бросил их на кровать.
   - Биггер, ты же весь в снегу!
   - Ну и что ж что в снегу?
   - Я не пойду на это дело, - сказала она.
   - Посмей только отказаться.
   - Ты не можешь меня заставить!
   - Мне стоит рассказать про все кражи у твоих хозяев, в которых  ты  мне
помогала, так тебя и без этого упрячут в тюрьму.
   Она не ответила; он отвернулся от нее, взял  стул  и  придвинул  его  к
комоду. Он развернул свой пакетик, скомкал обертку и швырнул в угол. Бесси
машинально  нагнулась  поднять  ее.  Биггер  захохотал,  и  она   поспешно
выпрямилась.  Да,  Бесси  тоже  слепая.  Он  собирается  писать  письмо  с
требованием тысячного выкупа, а она беспокоится о чистоте своей комнаты.
   - Что случилось? - спросила она.
   - Ничего.
   Он мрачно усмехнулся. Он  разложил  все  на  комоде;  карандаш  не  был
очинен.
   - Дай нож.
   - Разве у тебя нет?
   - Значит, нет. Дай нож.
   - А куда ты дел свой?
   Он посмотрел на нее в упор: да, ведь она знала, что  у  него  был  нож.
Окровавленное лезвие, поблескивающее в отсветах огня, встало у него  перед
глазами, и ему вдруг сделалось жарко от страха.
   - Хочешь, чтоб я тебе дал как следует?
   Она ушла за занавеску. Он сидел и смотрел на  бумагу  и  карандаш.  Она
вернулась и подала ему кухонный нож.
   - Биггер, миленький... Не надо, я не хочу.
   - У тебя виски есть?
   - Есть...
   - Промочи горло, а потом садись на кровать и сиди смирно.
   Она с  минуту  колебалась,  затем  достала  из-под  подушки  бутылку  и
приложила к губам. Потом она легла на кровать и повернулась лицом к  нему.
В зеркале, стоявшем на комоде, ему видны были все ее движения.  Он  очинил
карандаш и разгладил лежавший  перед  ним  листок  бумаги.  Он  уже  хотел
приняться за письмо, как вдруг вспомнил, что  не  надел  перчаток.  Ах  ты
черт!
   - Дай мне мои перчатки.
   - Что?
   - Мои перчатки, они в пальто, во внутреннем кармане.
   Она с трудом встала на ноги, принесла перчатки и  остановилась  за  его
стулом, перчатки свисали у нее с ладони.
   - Дай сюда...
   - Биггер...
   - Дай сюда перчатки и ложись, понятно?
   Он вырвал у нее перчатки, толкнул ее и опять повернулся к комоду.
   - Биггер...
   - Ты замолчишь или нет? - спросил он, отодвигая нож, чтобы  он  ему  не
мешал.
   Он надел  перчатки,  взял  карандаш  дрожащей  рукой  и  остановился  в
нерешительности. Нужно изменить почерк.  Он  переложил  карандаш  в  левую
руку. И писать печатными буквами. В горле у него пересохло,  он  проглотил
слюну. Так, теперь с чего начать? Как только я получу от вас десять  тысяч
долларов... Нет, это не годится. Не нужно  говорить  "я".  Лучше  -  "мы".
"Ваша дочь у нас", медленно вывел он большими круглыми  буквами.  Да,  так
лучше. Теперь нужно  дать  мистеру  Долтону  понять,  что  Мэри  жива.  Он
написал: "Она цела и невредима".  Теперь  предупредить  его,  чтоб  он  не
обращался  в  полицию.  Нет.  Сначала  еще  что-нибудь  насчет  Мэри.   Он
наклонился и написал: "Она хочет вернуться домой..."  Вот,  а  теперь  про
полицию. "Если вы  хотите  получить  вашу  дочь  целой  и  невредимой,  не
пытайтесь обращаться в полицию". Нет, что-то не то. От возбуждения у  него
горела вся кожа на голове, ему казалось, что он чувствует каждый  волос  в
отдельности. Он перечитал последнюю строчку,  вычеркнул  слово  "целой"  и
надписал "живой". На секунду  он  замер,  застыл  в  неподвижности.  Потом
внутри  у  него  началось  какое-то  медленное,   леденящее,   нарастающее
движение,  как  будто  в  этом  тесном  пространстве  заключен  был   весь
круговорот планет. У него кружилась голова. Усилием воли он овладел  собой
и снова сосредоточил свое внимание  на  письме.  Теперь  нужно  сказать  о
деньгах. Сколько? Десять тысяч, да, не  меньше.  "Положите  в  коробку  от
ботинок десять тысяч бумажками по 5 и 10 долларов..." Правильно. Где-то он
так именно и читал... "и завтра вечером несколько раз проезжайте на машине
по Мичиган-авеню от Тридцать пятой до Сороковой и обратно". Так  им  будет
трудно узнать, где именно прячется Бесси. Он продолжал писать: "Вы  должны
ехать с мигающими фарами.  Когда  в  окне  одного  дома  три  раза  подряд
зажжется свет, кидайте коробку прямо в снег и уезжайте. Сделайте все  так,
как сказано в этом письме". Теперь  подпись.  Но  какая?  Нужно  придумать
что-нибудь такое, чтоб навести их на ложный след. Ага, вот! Подпись  будет
"Красный". Он старательно вывел печатными буквами "Красный". Но  почему-то
ему показалось, что этого недостаточно. Ах, вот  что.  Он  нарисует  такой
значок, как на тех коммунистических  книжечках.  Что  там  было,  на  этом
значке? Молоток и еще такой круглый  кривой  нож.  Он  нарисовал  молоток,
нарисовал изогнутый нож. Но вышло что-то не так. Он пригляделся к  рисунку
и заметил, что у ножа не хватает  ручки.  Он  пририсовал  ручку.  Ну  вот,
теперь все. Он внимательно перечитал письмо. Ах ты,  черт!  Одну  вещь  он
забыл. Он не указал, в котором часу им привезти деньги.  Он  наклонился  и
приписал внизу такими же печатными буквами: "Деньги привезите в  полночь".
Он вздохнул, поднял глаза и увидел в  зеркале,  что  Бесси  стоит  за  его
стулом. Он повернулся и посмотрел на нее.
   - Биггер, так ты вправду это сделаешь? - с ужасом прошептала она.
   - Сделаю.
   - _Где_ девушка, Биггер?
   - Не знаю.
   - Ты _знаешь_. Ты бы этого не сделал, если б ты не знал.
   - А тебе-то что?
   Она заглянула ему прямо в глаза и спросила шепотом:
   - Биггер, ты убил ее?
   Челюсти у него сомкнулись со стуком; он встал. Она отскочила от него и,
рыдая, бросилась на кровать. Ему вдруг стало холодно, он почувствовал, что
весь покрылся потом. Он услышал какой-то шелест и посмотрел  вниз:  письмо
тряслось в его дрожащей руке. А все-таки я не боюсь, подумал он. Он сложил
письмо, вложил в конверт, заклеил, лизнув край языком, и сунул  в  карман.
Он лег на кровать рядом с Бесси и обнял ее. Он хотел заговорить с ней,  но
горло у него было так сдавлено, что слова не вышли.
   - Ну чего плачешь, дурочка? - сказал он наконец.
   - Биггер, что ты задумал?
   - Ничего. Ты увидишь, это совсем легко.
   - _Я не хочу_.
   - Не бойся.
   - Ты мне обещал, что никогда не будешь убивать.
   - Я и не убивал.
   - Неправда! Я вижу по твоим глазам. Я вижу по тебе.
   - Ты, значит, мне не веришь?
   - Где эта девушка, Биггер?
   - Не знаю.
   - Почему ж ты так уверен, что она не объявится?
   - Уверен, и все.
   - Ты _убил_ ее.
   - Да что она тебе далась, эта девушка?
   Она встала с кровати.
   - Если ты убил _ее_, ты и _меня_ убьешь, - сказала она. - Не пойду я на
это дело.
   - Не говори глупостей. Я же тебя люблю.
   - Ты обещал, что _не будешь_ убивать.
   - Ну и что ж! Это ведь белые. Мало они наших убили?
   - Все равно.
   Он вдруг почувствовал недоверие к ней: никогда раньше она не говорила с
ним таким тоном. Он посмотрел в ее мокрые от слез глаза, в которых  застыл
страх, и подумал о том, что никто не видал, как  он  вышел  из  дому.  Да,
Бесси теперь знает, но это легко исправить. Можно взять с комода  кухонным
нож и перерезать ей горло. Так или иначе, но для того, чтобы  вернуться  к
Долтонам, он должен знать наверняка, что она его не выдаст.  Сжав  кулаки,
он подступил к ней вплотную. У него было такое же чувство  в  эту  минуту,
как тогда, когда он стоял над кроватью Мэри и  смотрел  на  приближавшееся
белое пятно; еще одна капля страха - и он очертя голову пошел бы на  новое
убийство.
   - Слушай, Бесси, мне сейчас не до шуток.
   - Я боюсь, Биггер, - жалобно всхлипнула она.
   Она попыталась увернуться; он понял, что она увидела сумасшедшую  искру
у него в глазах. Страх жег его. Он заговорил сбивчивым, невнятным шепотом:
   - Я не шучу. За мной вот-вот будет  погоня.  Я  им  не  дамся  в  руки,
понятно? Не дамся, нет. Куда они придут  раньше  всего  искать  меня?  Они
придут к тебе. Они будут выпытывать у тебя про меня, и ты, пьяная дура, ты
им скажешь. Если ты не будешь замешана в этом сама, ты им скажешь. Если ты
не будешь рисковать тут головой, ты скажешь!
   - Нет, Биггер! Нет! - повторяла она жалобно. Она была  так  перепугана,
что не могла даже плакать.
   - Будешь делать, что я тебе скажу?
   Она наконец высвободилась, перекатилась  через  кровать  и  забилась  в
угол. Он обежал вокруг кровати и настиг ее. Задыхаясь, он прошипел:
   - Оставить тебя тут, чтоб ты все выболтала, да?
   - Я не буду болтать! _Честное слово_, не буду!
   Он наклонился к самому ее лицу. Нужно было чем-то связать ее.
   - Да, я убил девушку, - сказал он, - вот, теперь ты знаешь.  Ты  должна
мне помочь. Ты так же виновата, как и я. Ты тратила деньги...
   Она снова упала на кровать, всхлипывая, захлебываясь слезами. Он  стоял
и смотрел на нее, терпеливо выжидая. Когда  она  немного  успокоилась,  он
взял ее за плечи и заставил  встать.  Пошарив  под  подушкой,  он  вытащил
бутылку и откупорил, потом обхватил Бесси  одной  рукой  и  запрокинул  ей
голову.
   - На, пей.
   - Нет.
   - _Пей_...
   Он поднес бутылку к ее губам,  она  глотнула.  Когда  он  хотел  отнять
бутылку, она удержала его руку.
   - Нет, нет, хватит. Мне не нужно, чтобы ты была совсем пьяная.
   Он отпустил ее, и она снова повалилась на кровать, тихо всхлипывая.  Он
нагнулся к ней:
   - Слушай, Бесси.
   - Биггер, миленький! Не заставляй меня!  Миленький,  не  надо.  Ведь  я
только и знаю, что работать как каторжная, с утра до ночи. Нет  у  меня  в
жизни ничего хорошего, и никогда не было. Ничего у  меня  нет,  а  ты  еще
хочешь навязать мне _это_. Ты от меня никогда зла не видел.  Зачем  же  ты
хочешь испортить всю мою жизнь? Я для тебя делала все,  что  могла,  а  ты
теперь мне навязываешь _это_. Не надо, Биггер... - Она отвернулась и стала
смотреть в пол. - Господи, не допусти до этого. Что я сделала, за что  это
мне? Я ведь только работаю! У меня ведь ничего нет, никакой радости нет  в
жизни. Я только знаю свою работу. Я  черная,  и  я  работаю  и  никого  не
трогаю...
   - Вот, вот, - сказал Биггер, кивая головой; он и без ее слов знал,  что
все это правда. - Вот, вот, тебе, видно, и не нужно ничего другого.
   - Но я не хочу это делать. Нас поймают. Вот увидишь, поймают.
   - Я не могу тебя тут оставить, ты все выболтаешь.
   - Я никому ни слова не скажу. Вот как перед богом обещаю, никому. А  ты
уезжай отсюда.
   - У меня нет денег.
   - У тебя есть деньги. Я только заплатила за квартиру и  купила  бутылку
виски. Остальное все цело.
   - Это гроши. Мне нужно много денег.
   Она опять заплакала. Он достал из кармана нож и подошел к ней.
   - Я могу сейчас кончить все это дело, - сказал он.
   Она вздрогнула и широко раскрыла рот для крика.
   - Если ты крикнешь, я должен буду тебя убить.
   - Нет, нет! Биггер, не надо! _Не надо_!
   Его рука с  ножом  медленно  разогнулась  и  повисла,  Бесси  беззвучно
рыдала. Он боялся, что ему придется  убить  ее  до  того,  как  все  будет
кончено. Взять ее с собой невозможно, а оставить тоже нельзя.
   - Ладно, - сказал он. - Но я тебе советую не упрямиться.
   Он положил нож на комод,  вынул  из  кармана  пальто  фонарик  и  снова
вернулся к ней: с письмом в одной руке и фонариком в другой.
   - Идем, - сказал он. - Одевайся.
   - Только не сегодня, Биггер! Только не сегодня...
   - Сегодня ничего и не будет. Я только хочу  показать  тебе,  что  нужно
делать.
   - Но на улице очень холодно. Снег идет...
   - Тем лучше. Никто нас не увидит. _Одевайся_!
   Она сползла с постели; он смотрел, как она с трудом натягивала  пальто.
То и дело  она  останавливалась  и  оглядывалась  на  него,  моргая,  чтоб
смахнуть слезы. Когда она была готова, он тоже надел пальто и кепку, и они
вышли  на  улицу.  Снег  валил  густыми  хлопьями.  Дул   сильный   ветер.
Поднималась метель. Фонари казались грязно-желтыми пятнами. Они подошли  к
трамвайной остановке на углу.
   - Все, что угодно, только бы не это, - сказала она.
   - Ну, хватит. Теперь уже поздно.
   - Биггер, миленький, давай убежим вместе.  Я  буду  работать  на  тебя,
золотко. Не нужно нам этого. Ты ведь веришь, что я тебя люблю?
   - Не старайся, все равно ничего не выйдет.
   Подошел трамвай, он помог ей войти, уселся с ней рядом и стал  смотреть
мимо нее на белые хлопья,  суматошливо  кружившиеся  за  окном.  Потом  он
взглянул на нее; она смотрела прямо перед  собой  пустыми  глазами,  точно
слепая, которая ждет, чтоб ей сказали, где она  находится.  Один  раз  она
всхлипнула, и он так сдавил ей руку выше локтя, что ощущение боли отвлекло
ее на минуту от мыслей о том, что ее ждет. Они вышли на Тридцать шестой  и
пешком дошли до Мичиган-авеню.  На  углу  Биггер  остановился  и  заставил
остановиться ее, снова сжав  ей  руку.  Они  стояли  перед  высоким  белым
нежилым домом с черными окнами.
   - Куда мы идем?
   - Вот сюда.
   - Биггер! - жалобно простонала она.
   - Ты опять начинаешь?
   - Но я не могу!
   - Ты _должна_.
   Он взглянул направо, потом налево: длинный призрачный ряд фонарей ронял
мерцающие конусы желтого света в снежную мглу. Он подвел Бесси к  парадной
двери, за которой был омут безмолвной черноты. Он вынул фонарик и направил
луч на шаткую лестницу, уходившую в  непроглядный  мрак  наверху.  Ступени
заскрипели, когда они начали подниматься. Время от времени  он  чувствовал
под ногами что-то мягкое, рыхлое. Паутина щекотала ему лицо. Кругом  стоял
сырой запах гнили. Вдруг он круто остановился: что-то, дробно шурша сухими
лапками,  метнулось  ему  под  ноги  и  пронеслось  мимо,  издав   жалкий,
тоненький, испуганный писк.
   - Ай!
   Биггер стремительно повернулся и навел кружок света на лицо Бесси.  Рот
у нее был открыт, зубы обнажены, руки  поднялись  вверх,  заслоняя  совсем
круглые от страха глаза.
   - Ты что же это? -  спросил  он.  -  Хочешь,  чтобы  весь  Чикаго  сюда
сбежался?
   - Ой, Биггер!
   - Идем!
   Еще через несколько шагов он остановился и стал водить фонарем  вокруг.
Он увидел покрытые плесенью стены, почти такие же высокие, как  в  доме  у
Долтонов.  Двери  были  гораздо  шире,  чем  в  тех  квартирах,  где   ему
приходилось жить. Когда-то здесь жили богатые белые, подумал  он.  Богатые
белые. Почти все дома на Южной стороне были такие - затейливой  постройки,
старые и запущенные; когда-то они принадлежали богатым  белым,  но  теперь
были населены неграми или стояли пустые и мрачные,  с  черными  дырами  на
месте окон. Он вспомнил о том, как белые бросали бомбы в эти  дома,  когда
негры впервые стали переселяться на Южную сторону. Он перевел круг желтого
света вниз и,  осторожно  ступая,  прошел  коридором  в  большую  комнату,
расположенную по фасаду. Свет  уличных  фонарей  проникал  в  нее.  Биггер
погасил фонарь и огляделся. В комнате было  шесть  широких  окон.  Из  них
видны были улицы, расходящиеся по всем четырем направлениям.
   - Смотри, Бесси...
   Он оглянулся и увидел, что ее  нет  в  комнате.  Он  позвал  сдавленным
голосом:
   - Бесси!
   Ответа не было; он бросился к двери и нажал кнопку фонаря. Она  стояла,
прислонясь головой к стене, и тряслась от рыданий.  Он  подскочил  к  ней,
схватил ее за руку и втащил в комнату.
   - Перестанешь ты или нет?
   - Лучше убей меня сразу, - простонала она.
   - Чтоб больше я этого не слышал, понятно?
   Она  молчала.  Его  раскрытая   черная   ладонь   описала   в   воздухе
стремительную дугу и звучно опустилась на ее лицо.
   - Заснула, что ли? Так я могу тебя разбудить.
   Она низко нагнула голову, он снова схватил ее за руку, потащил к  окну.
Он заговорил, прерывисто, как будто запыхавшись от долгого бега:
   - Ну смотри. Завтра вечером ты должна прийти сюда,  понятно?  Ничего  с
тобой не случится. Я все устрою. Бояться нечего. Делай, что я тебе говорю,
и все. Встанешь тут у  окна  и  будешь  смотреть.  Около  двенадцати  мимо
проедет машина. Фары у  нее  будут  мигать,  понятно?  Как  только  ты  ее
увидишь, бери фонарь и три раза подряд зажги и погаси  его,  понятно?  Вот
так. Запомни хорошенько. Потом следи за машиной. Оттуда выбросят  сверток.
Следи за свертком, в нем будут деньги.  Он  упадет  прямо  в  снег.  Тогда
посмотри, нет ли кого поблизости. Если никого нет, выходи, бери сверток  и
иди домой. Но не сразу, понятно? Сначала проверь, не следят ли  за  тобой,
не идет ли кто сзади. Садись на трамвай, пересядь на  другой,  на  третий.
Сойдешь кварталов за пять от дома и по дороге почаще оглядывайся, понятно?
Теперь смотри сюда. Вот Мичиган, а вот Тридцать шестая, отсюда  все  видно
во все четыре конца. Если кто-нибудь будет следить, ты сейчас же  увидишь.
Я завтра целый день буду там, в  доме.  Если  они  пошлют  кого-нибудь  на
слежку, я тебе дам знать, чтоб ты не ходила...
   - Биггер...
   - Ну, еще что?
   - Проводи меня домой.
   - Сделаешь, как я сказал?
   Она молчала.
   - Все равно ты тоже будешь в ответе, если что, -  сказал  он.  -  Часть
денег у тебя.
   - Мне уже все равно, - вздохнула она.
   - Это очень просто, вот увидишь.
   - Совсем не просто. Меня наверняка поймают. Но мне уже все равно.  Я  и
так пропащая. Не надо было мне связываться с тобой. Теперь я  пропащая,  и
пусть будет что будет.
   - Ну идем.
   Он повел  ее  к  трамвайной  остановке.  Пока  они  ждали  под  снегом,
кружившимся в воздухе, Биггер не говорил ни слова. Только когда послышался
грохот трамвая, он взял у нее из рук сумочку, открыл  ее  и  положил  туда
фонарь. Трамвай остановился; он помог ей войти, всунул семь  центов  в  ее
дрожащую руку и, отойдя в сторону, смотрел сквозь снег на ее черное лицо в
заиндевевшем окне, пока трамвай не скрылся в темноте вечера.
   Под густым снегом он шел п