Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Прус Бореслав. Рассказы -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  -
- буркнул Владислав, бросая телеграмму на пол. - Нет, как хочешь, милый Владик, тут что-то есть, - говорила взволнованная Эленка. - Наверно, дядя завещал тебе эту виллу... - Детские мечты! Он всю жизнь избегал меня... - Как бы то ни было, надо что-то делать. - Я и делаю чертежи для Гродского. В эту минуту принесли третью телеграмму: "Краков, такого-то... Владиславу Вильскому, инженеру-механику, Варшава. - Покойный Эдвард Вильский завещал вам сто тысяч рейнских наличными, пятикратная сумма в недвижимости. Завещание у меня. Похороны вчера. Жду распоряжений. - Адвокат Игрек". - Может ли это быть, Владик! - воскликнула Эленка, хлопая в ладоши. Почтальон все еще стоял в комнате. - Поздравляю ваше сиятельство с хорошим известием! - сказал он. Владислав дал ему злотый. Почтальон вышел, почесывая затылок и недовольно ворча. - Владик, - снова закричала Эленка, - ну иди же! - Куда? - Ну, я не знаю... на телеграф, наверно... - Зачем? - Ну, я не знаю... Боже, какое счастье! Она убежала в свою комнату и упала на колени перед иконой. Тут же вскочила, помчалась на кухню и бросилась обнимать ошеломленную и обрадованную Матеушову. Потом снова встала на колени и сотворила молитву. Вернувшись в мастерскую, она нашла мужа за чертежами. - Да оставь ты их, Владик! - воскликнула она. - Что это ты, как будто ничего не случилось! Ты меня просто пугаешь... Скажи, сколько же это будет на наши деньги? - Около полумиллиона рублей, - спокойно ответил Вильский. - И тебя это совсем не радует? Ни-ни вот столечко? Владислав отложил карандаш, взял жену за руку и, с подчеркнутой серьезностью глядя ей в глаза, произнес: - Скажи мне, Элюня, разве за эти минуты прибавилось у меня сил, здоровья, ума, честности? Нет ведь, правда? А ведь это самое дорогое. - Все-таки полмиллиона... - Мы только кассиры при этих деньгах, они принадлежат не нам. Ну, скажи сама, разве мы смогли бы проесть эти деньги, пропить или потратить на развлечения? А если бы даже так - разве это было бы честно? Эленка стремительно обняла его и расцеловала. - Дорогой мой муж! - воскликнула она. - Я не могу тебя понять, но вижу, что ты совсем не такой, как другие. Немного погодя она, как обычно, сменила канарейке воду, подсыпала семени и уселась шить рубашку для мужа. "Это полотно, - подумала она, - ничуть не стало тоньше за сегодняшний день. Правильно говорит Владик - деньги ничего не меняют". Она уже совсем успокоилась. Вильский тем временем продолжал чертить. Когда стемнело, он молча стал ходить по мастерской; потом зажег лампу и снова склонился над доской. Только сейчас он заметил, что допустил серьезную ошибку в вычислениях. Он разорвал чертеж и на обрывке бумаги стал выписывать какие-то пропорции и отдельные цифры, последняя из которых была: 25000. - Двадцать пять тысяч? - шепнул он. - Это свыше шестидесяти рублей в день без труда и забот!.. "Куда бы их лучше всего поместить? - продолжал он раздумывать. - Акции вещь неустойчивая, а тут еще пожары... воры... Банк? Но какой банк может дать безусловную гарантию?.. Дома... А война, а артиллерийский обстрел?.." "Истинное счастье, - вспомнился ему Эпиктет, - вечно и не поддается уничтожению. Все, что не обладает этими двумя свойствами, не есть истинное счастье". Вильский слышал эхо этих слов в своей душе, но не понимал их. Суждения подобного рода превратились для него сейчас в пустой звук, и их смысл испарился вместе с нуждой. Вместо них из глубины подсознания выплывали совсем иные суждения, озаренные каким-то странным, еще незнакомым блеском. "Высшая проницательность, - утверждал Ларошфуко, - состоит в том, чтобы точно знать истинную цену вещам". - А я, - шепнул Вильский, - до сих пор не знаю цены годовому доходу в двадцать пять тысяч. Был уже поздний час. Утомленная Эленка осторожно приоткрыла дверь. - Ты все еще работаешь, Владик? - Да! - ответил он, не поднимая головы. - Спокойной ночи... Какой у тебя лоб горячий... - Как всегда. - Сегодня ты мог бы лечь и пораньше, ведь у тебя уже есть деньги... Спокойной ночи. Она ошибалась. Большие деньги не дают спать. Неожиданно Вильский подумал о Гродском. Воспоминание об инженере вогнало его в краску. - Славный малый, - произнес он, - но ужасно неотесан. Одна за другой мелькали в его голове мысли: о фабрике полотна, о его старой тетке, о бедном перчаточнике, который когда-то даром кормил его обедами; о людях, не имеющих работы, о планах, посвященных общественному благу, - и невыразимая горечь наполнила его сердце. Вспомнился ему и некий старичок в песочном сюртуке, известный философ и пессимист, с которым он познакомился в Париже. Перед ним Владислав тоже не раз распространялся о своих великолепных планах. Старик выслушивал его обычно со снисходительной усмешкой и в заключение говаривал: - У великих идей, при многих плохих сторонах, есть и одна хорошая. Именно: они служат своего рода горчичником при воспалении ума у способных, но бедных молодых людей! - Так оно и есть! - шепнул Вильский. - Мое состояние слишком велико, чтобы его выбросить в окно, но оно слишком мало, чтобы осчастливить им весь мир. Если разделить его среди одних только моих соотечественников, и то на каждого пришлось бы по неполных тринадцать грошей! Этим воодушевляющим выводом Вильский подвел итог своим размышлениям. Он поднялся со стула и прошелся по комнате с видом человека, который знает, что ему делать. "Добродетели растворяются в своекорыстии, как реки в море", - сказал Ларошфуко. Он был прав. Голова у Владислава горела, в висках стучало. Он открыл форточку и глубоко вздохнул. На улице была ночь и тишина, в комнате догорала лампа. Когда он повернул голову, ему почудилось, будто противоположная стена, расплываясь в полумраке, открывает перед его взором изысканный будуар, наполненный богатой мебелью и благоуханиями. В кресле, обитом темно-зеленым бархатом, сидела, вернее лежала, женщина, запрокинув голову на спинку кресла, с полузакрытыми глазами и выражением восторга на смуглом лице. "Говори же хоть что-нибудь! - шептало видение. - Дай услышать твой голос..." - Ах, ах! - прозвучал стон из Эленкиной комнаты. Вильский бросился туда. - Что с тобой, Элюня? - крикнул он. - Это ты, Владик?.. Нет, ничего... приснилось что-то, не знаю что... - Может быть, наши миллионы? - спросил он с улыбкой. Но она не ответила и опять заснула. "V" Первые шаги Дьявол и безумие властвуют над человеком ночью; день - отец здравого смысла. С наступлением утра Вильский со стыдом вспоминал о вчерашнем наваждении и, успокоенный, стал думать об обязанностях, к которым, правда, его никто не понуждал, но которые успели пустить корни в его душе. Голос разума и совести напомнил ему о людях, которые делали ему добро, и о планах, которые он мог теперь осуществить. Он бодро встал с постели, быстро оделся и пошел на телеграф, собираясь уведомить о своей удаче Гродского и пригласить его участвовать в общем деле. В каком? - он и сам еще не знал. На полдороге его остановил чей-то оклик. Оглянувшись, он увидел карету, из которой высаживался Вельт. - Вы шли ко мне! - сказал банкир, безапелляционным тоном. - Поздравляю! Подобные происшествия редко случаются. - Вы о чем, собственно? - Разумеется, о ваших миллионах! Я все знаю. Сказочная удача! Моя касса в вашем распоряжении, хоть сегодня могу предложить вам сто тысяч по восьми процентов. Дешевле вы нигде не получите. Ошеломленный Вильский молчал. - Согласны, согласны, нечего и говорить, - продолжал банкир. - Сядемте в карету... Вам следует прилично экипироваться. Сейчас отсчитаю вам малую толику денег, а на досуге мы потолкуем о вашем проекте строительного товарищества. Я в восхищении от него! Заворачивай, кучер! Я как раз ехал к вам. Надо, надо в меру сил служить обществу, пан Вильский, - таков мой принцип. Строительное товарищество нам просто необходимо! Когда лошади стали, банкир сказал: - Сейчас я велю приготовить гарантийное обязательство, а вы пока что пройдите, пожалуйста, к моей Амелии. Вильский машинально поднялся по лестнице и через секунду был уже в гостиной. Прошла минута... две... На третьей в дверях показалась жена банкира. Она была очень бледна; подавая Вильскому руку, она сказала изменившимся голосом: - Давно мы не виделись!.. На мгновение ее щеки порозовели. Наступило короткое молчание, снова прерванное пани Вельт. - Сегодня я узнала о вашем... не знаю, как назвать... Люди называют это счастьем. Если это и впрямь счастье, тогда я искренне... от всего сердца поздравляю вас! Вильский поцеловал ей руку. Рука была горяча как огонь, но неподвижна. Затем заговорили о том о сем, сначала немного принужденно, потом все живее. Вдруг с лестницы донесся голос Вельта. Пани Амелия, оборвав беседу, быстро спросила: - Вы, говорят, собираетесь в Краков? - Приходится... - Когда? - Право, еще не знаю. - Я тоже собираюсь ехать. - Когда? - спросил теперь Вильский, почувствовав, как у него замерло сердце. Пани Амелия заколебалась. - Это еще не совсем решено... - проговорила она. Банкир поднимался по лестнице. - В пятницу вечером... - быстро бросила она приглушенным голосом. Вельт вошел в гостиную; с минуту поговорили втроем, затем банкир увел Вильского в свой кабинет. Там они добрый час считали деньги, после чего расстались совсем по-приятельски. - Прошу иметь в виду, - сказал банкир на прощание, - я человек сговорчивый, из меня хоть веревки вей. Я к вашим проектам всегда питал сочувствие, и если бы не... Ну, да вы ведь знаете, что такое женская осторожность! Вы, надеюсь, не рассердитесь на мою Амелию, если я скажу, что это она больше всего мешала нашему взаимопониманию. Но вчера я ее окончательно обезоружил. Вы человек удачливый, вам везет, а это много значит в деловых отношениях. Владислав выходил уже, когда Вельт крикнул вдогонку: - Одну минутку!.. Знаете что... Давайте будем с вами на "ты". Между друзьями и компаньонами - никаких церемоний - таков мой принцип, Владик! Дома Владислав нашел несколько визитных карточек от друзей, которые еще вчера не помнили его, и несколько просьб о помощи от бедных людей, которые, видно, чудом успели проведать о его богатстве. - Вот она, натура человеческая! - сказал он иронически. - Но ты все-таки помоги этим беднякам, Владик. Кто знает, может, и они уже давно истратили свой последний рубль, - заметила Эленка. Владислав обещал им помочь; смеясь, описал он ей сердечный прием у Вельта, показал деньги и сообщил, что в пятницу вечером должен ехать в Краков. - Это значит послезавтра! - шепнула Эленка, бледнея. - Мне будет так грустно... Он обнял ее, и больше они о поездке не говорили. На следующий день он сказал, что снял новую квартиру. - На Краковском, пять комнат с передней и кухней, за восемьсот рублей. - Нам тут было так хорошо! - ответила Эленка. - О!.. Увидишь, не будет нам счастья на новой квартире... - Кроме того, - продолжал муж, - мы обзаведемся изящной мебелью, лакеем, горничной и хорошей кухаркой. - А как же с Матеушовой? - Действительно... Ладно, мы еще о ней подумаем. Наступил день отъезда, ветреный, хмурый, слякотный, Вильский был задумчив. Эленка вздыхала. Оба не притронулись к обеду и тревожно ждали вечера. Около восьми Эленка сказала: - Я провожу тебя к поезду, хорошо? - Зачем же, ангел мой, еще простудишься. В девять к воротам подкатил экипаж. Владислав медленно надел пальто, взял саквояж. В комнате царило мертвое молчание. - Недели через две я вернусь, - сказал он глухо. - Вернешься?.. - шепнула Эленка, кладя голову ему на грудь. Неожиданно что-то шершавое коснулось руки Вильского. Это старая Матеушова поцеловала его. Он поспешно вышел за дверь, но, едва спустившись на несколько ступенек, остановился. Ему казалось, будто что-то сковало ему ноги. С минуту помедлив, он вернулся наверх, охваченный сильным волнением. Эленка, еще стоявшая в передней, упала ему на грудь и горько заплакала. - О, не забывай меня! - еле выговорила она, рыдая. Он снова ушел; на этот раз Эленка выбежала за ним. - Владик! - Да, что? Она опять бросилась ему на шею, страстно обняла и прошептала: - Не забудешь? Вернешься? Сидя в коляске, он еще раз посмотрел вверх и увидел отдернутую штору в окне второго этажа, а рядом какую-то тень. - О, не забывай меня... Улицы заволокло туманом. Фонари отсвечивали красным; кругом раздавались шаги прохожих и стук колес. "Не забудешь?.. вернешься?.." - шептало эхо. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Вильский приехал на вокзал взволнованный и раздраженный. Отдав багаж носильщику, он без оглядки прошел прямо в зал первого класса. Там было всего несколько человек, все чужие лица. Это его успокоило. Он перевел дыхание, как человек, избежавший большой опасности, и мысленно еще раз простился с Эленкой. В эту минуту послышался голос Вельта: - Чудесно! ты, значит, тоже здесь? - Как видишь. - Представь себе, моя Амелия тоже едет. Я посылаю ее в Краков по одному делу, где требуется... ну, сам знаешь что... То, что только она может сделать. Пани Вельт была не в духе и молчала. Вильский пошел за билетом. Когда он вернулся, банкир сказал со смехом: - Нет, что значит женщина! Третьего дня согласилась поехать, сегодня весь день капризничала, а сейчас заявляет, что боится простуды и предпочла бы отложить на завтра. - Что ж, пожалуй, и стоило бы, - холодно ответил Вильский. - Жаль, что ты меня не познакомил со своим делом, я бы его уладил. - Куда тебе! У тебя голова забита твоими миллионами, а мое дело требует внимания и хладнокровия. Нет, только она может его уладить. Прозвенел звонок, пассажиры стали занимать места. Вдруг кровь горячей волной ударила Вильскому в голову: между складок длинного, до земли, платья он различил стройную маленькую ножку пани Вельт... При виде этой ножки он позабыл о жене, о своем волнении и о неприятном чувстве, которое только что испытал. - Садись же, Владислав! - крикнул банкир. Кругом раздавались возгласы провожающих, поезд тронулся, но Владислав ничего не замечал. Он с трудом переводил дыхание. - Оригинальное положение! - проговорила вдруг пани Вельт. - Сейчас я видела Свеготницкого и уверена, что завтра же вся Варшава будет болтать, будто мы с вами совершили побег в присутствии и с разрешения моего мужа. - Ну, и какое нам до этого дело? - отозвался Вильский, пронизывая ее пылающим взглядом. - Вам нет дела, мне - есть! - многозначительно ответила она. - Как бы там ни было, факт остается фактом, и раз уж так... Взгляд Амелии заставил его замолчать. Только теперь он заметил, что они одни в купе. Наступило долгое молчание; пока оно длилось, пани Вельт с равнодушным видом глядела в окно, а Вильский... утратил остатки самообладания. Нечаянно он уронил перчатку, она упала к ногам пани Вельт. Нагнувшись за ней, он рукавом слегка коснулся ботинка своей спутницы. Тогда он почувствовал, что мускулы его тела превратились в раскаленные стальные пружины, что грудь его вот-вот разорвется, что собственное дыхание сжигает его. Он поднял глаза на Амелию и подумал: будь они сейчас разделены стеной штыков, он раскидал бы их, как охапку тростника. - Вы, надеюсь, познакомите меня со своей женой?.. Буду вам весьма признательна!.. - произнесла жена банкира голосом, который, словно острый нож, пронзил ему сердце. Молча, в судорожном нетерпении ждал он утра. Когда поезд прибыл на границу, Вильский послал телеграмму жене. "VI" Лестница в ад В Кракове Владислав простился с пани Вельт почти холодно, а затем, занявшись делами, несколько дней подряд совсем не видел ее. За это время он успел ближе ознакомиться со своим наследством, получить от Эленки два письма, полных тоски и призывов вернуться, и припомнить нескольких старых знакомых, людей большей частью неимущих, которым он решил помогать. По истечении первой недели он получил письмо из Варшавы и записку из Кракова. Оба почерка были ему знакомы, но сначала он прочел первое письмо. Из Варшавы писал ему бедный студент, который обычно обедал у Вильских по четвергам. В простых, но сердечных выражениях юноша поздравлял Вильского с наследством и сожалел по поводу того, что не смог лично повидаться с ним перед отъездом. - Бедняга! - сказал Вильский. - Попробую-ка послать ему денег. Лучше бы поговорить с ним с дружеской прямотой, но я думаю, он не обидится, если я напишу. Затем он развернул записку, содержавшую следующие слова: "Никогда не предполагала, что вы решитесь обречь свою соотечественницу на смерть от скуки. Жду сегодня к чаю. А.Вельт". Вильский пожал плечами. Так как час был ранний, он пошел пока погулять по городу. Бездумно прохаживаясь по улицам, он на одной из них заметил витрину магазина обуви, и там, в разнообразной и разноцветной коллекции сапожных изделий, - маленький черный венгерский ботинок. Постояв там немного, он снова пошел - так, куда ноги несут. На его щеках выступил темный румянец, воображение металось, как в лихорадке. И увидел он себя в Варшаве, в тесной каморке под самой крышей. В комнате холодно, отчаяние и голод терзают его. Вдруг приотворилась дверь, и на пороге показался человек - маленький, пузатенький, улыбающийся, с шапкой в руках. Это был сосед по мансарде, бедный перчаточник. - Что прикажете? - спросил его Вильский. - Я не приказывать, а с просьбой к вам пришел, - отвечал гость. - Господи боже, - продолжал он, - чего там нам с вами в жмурки играть! Прошу вас, окажите мне большую услугу. - Какую именно? - Позвольте мне затопить вашу печку и накормить вас обедом! - Однако... - А я наперед знаю, что вы скажете, - прервал его перчаточник, - да только это ни к чему. Вы молодой, ученый, вы еще добьетесь хорошего положения, и если не мне, так моим детям вернете эти обеды, да еще с процентами... Ну, прошу вас! А то я не уйду отсюда. И с этими словами добрый человек протянул Вильскому руку. Два бедняка обменялись крепким рукопожатием, и настало согласие. Вдруг между образом из далекого прошлого и нынешним богачом встал призрак черного венгерского башмачка. Вильский вернулся к действительности и пошел к жене банкира. Он застал ее в гостиной с букетом роз. Она улыбнулась и, подавая руку, сказала с мягким упреком: - Мне бы не следовало и здороваться с вами! - Меня оправдывает моя занятость, - ответил Вильский. - Но окончательно вы будете оправданы лишь в том случае, если сегодняшний вечер посвятите мне. Иногда меня охватывает странная усталость, и в такие минуты мне нужно видеть симпатичное лицо, слышать голос... а не то я просто не знаю, что с собой делать.

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору