Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Прус Бореслав. Рассказы -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  -
рошла так же быстро и неожиданно, как и наступила. В ушах перестало шуметь, вокруг посветлело, я поднял голову с колен Лени и, глядя ей в глаза, засмеялся. Тогда и она расхохоталась. - Ах ты негодник! Ах ты злючка!.. - говорила она. - Ведь надо же было задать мне такого страху. И как это ты мог упасть в обморок из-за подобного пустяка?.. Ну, если бы даже это была оса, так она ведь не съела бы меня... А что я бы тут делала с тобой?.. Ни воды, ни людей, Зося куда-то ушла, и мне пришлось бы одной спасать такого большого мальчика. Стыдись! Конечно, мне было стыдно. Ну можно ли было так ее пугать? - Что? Как тебе? - спрашивала Леня. - Видно, лучше, ты уже не такой бледный. А раньше был белый как полотно. Но хороша я буду, - снова заговорила она, - если об этом узнает мама! Ах, боже! Я даже боюсь теперь идти домой... - О чем узнает мама? - спросил я. - Обо всем, а главное - об этой осе... - А ты никому не говори. - Что толку, если я не скажу... - вздохнула она, отвернувшись. - Может, ты думаешь, я скажу? - успокаивал я Леню. - Ей-богу, никому ни словечка. - А Зосе?.. Она ведь умеет держать секреты. - Даже Зосе. Никому. - Все равно все узнают. Ты весь исцарапался, ободрался... Постой-ка... - прибавила она, помолчав, и утерла мне лицо платочком. - Ах, боже! Знаешь, ведь я со страху даже поцеловала тебя, но я уже не знала, что делать. А вдруг кто-нибудь об этом узнает? Я просто сгорю со стыда! Правда, окажись это оса, тоже было бы очень неприятно. Ох! Сколько у меня огорчений из-за тебя... - Но тебе нечего беспокоиться, - пытался я ее утешить. - Ну да, нечего! Все откроется, потому что у тебя в голове полно листьев. Впрочем, погоди, я тебя причешу. Лишь бы из-за какого-нибудь куста за нами не подсматривала Зося. Она умеет держать секреты, но все-таки... Леня вынула из волос полукруглый гребень и принялась меня причесывать. - И всегда ты ходишь растрепанный, - говорила она. - Ты должен причесываться, как все мужчины. Вот так!.. Пробор нужно делать с правой стороны, а не с левой. Будь у тебя черные волосы, ты был бы такой же красавец, как жених моей мамы. Но ты ведь блондин, так я причешу тебя иначе. Теперь ты похож на того ангелочка, который - знаешь? - под божьей матерью... Как жалко, что у меня нет зеркальца. - Казик!.. Леня!.. - донесся в эту минуту голос Зоси из парка. Мы оба вскочили, Леня была по-настоящему испугана. - Все откроется! - прошептала она. - Ох, эта оса!.. А хуже всего, что ты упал в обморок... - Ничего не откроется! - заявил я решительно. - Я ведь ничего не скажу. - Я тоже. И ты даже не скажешь, что упал в обморок? - Конечно. - Ну-у!.. - удивилась Леня. - А я, если бы упала в обморок, ни за что бы не утерпела... - Казик! Леня!.. - звала нас сестра где-то совсем близко. - Казик! - шепнула Леня и приложила палец к губам. - Да ты не беспокойся! В кустах послышался шорох, и показалась Зося в фартучке. - Где ты была, Зося? - спросили мы оба. - Ходила за фартуками для себя и для тебя. Возьми, Леня, а то испачкаешься ежевикой. - Что, пора возвращаться домой? - Незачем, - ответила Зося. - К маме приехал этот господин, а панна Клементина и не думает уходить из беседки. Мы можем тут сидеть хоть до вечера. Ну, я принимаюсь за ежевику, вы ведь больше съели, чем я. Леня тоже стала рвать ягоды, да и у меня снова явилась охота полакомиться. Заметив, что я удаляюсь, Леня крикнула мне вслед: - Казик! Ты знаешь, о чем я думаю!.. - и погрозила мне пальцем. В эту минуту - не знаю уже, в который раз! - я дал себе клятву ни при ком даже звука не проронить ни о моем обмороке, ни об этой мухе. Но не успел я отойти на несколько шагов, как услышал голос Лени: - Если бы ты знала, Зося, что тут творилось!.. Нет, нет, я не могу тебе сказать ни одного словечка. Хотя если ты мне обещаешь не выдать секрет... Я убежал подальше в чащу, так мне было стыдно. Правда, Зося... Эту злосчастную ежевику мы собирали еще добрый час. Когда мы возвращались домой, я заметил, что положение резко изменилось. Зося смотрела на меня с ужасом и любопытством, Леня совсем не смотрела, а я был в таком смятении, словно совершил убийство. Прощаясь с нами, Леня крепко поцеловала Зосю, а мне - кивнула головой. Я снял перед ней фуражку, чувствуя себя величайшим негодяем. После ухода Лени Зося взяла меня в оборот. - Хорошие же вещи я узнала, - сказала она важно. - А что я сделал? - спросил я, порядком струхнув. - Как это - что? Прежде всего, ты упал в обморок (ах, господи, и меня при этом не было!..), ну, а потом - эта оса или муха... Ужасно... Бедная Леня! Я бы умерла со стыда. - Но чем же я виноват? - осмелился я спросить. - Дорогой Казик, передо мной тебе незачем оправдываться, раз я тебя ни в чем не упрекаю. Но все-таки... "Но все-таки..." - вот уж ответ!.. Из этого "но все-таки" следовало, что во всем виноват я один. Муха - это ничего. Леня, которая орала благим матом, - тоже ничего, плох только я, оттого что прибежал на помощь. Все это верно, но почему я упал в обморок?.. Я был безутешен. На другой день я вовсе не ходил в парк, лишь бы не показываться Лене, а на третий - она велела мне прийти. Когда же я пришел, она издали кивнула мне головой, но разговаривала только с Зосей, время от времени окидывая меня презрительным и грустным взглядом, словно преступника. Минутами мне казалось, что все же тут есть какая-то несправедливость по отношению ко мне. Но я тотчас подавлял подобные сомнения, внушая себе, что я действительно совершил нечто ужасное. В ту пору я еще не знал, что этот метод является характерной чертой женской логики. Между тем девочки, о чем-то перешептываясь, степенно прохаживались по саду и не думали прыгать через веревочку. Вдруг Леня остановилась и сказала жалобным голоском: - Знаешь, Зося, мне до того захотелось черники... Я даже слышу ее запах... - Так я сейчас принесу, - поспешно предложил я свои услуги. - Я знаю в лесу одно местечко, где ее очень много. - Стоит ли тебе утруждать себя? - проговорила Леня, бросая на меня томный взгляд. - Что тут такого? - вмешалась Зося. - Пускай идет, если хочет. Я поспешил уйти, тем более что мне уже становилось душно в саду из-за этого кривляния. Обогнув кухню, я услышал, как барышни смеются, а заглянув ненароком через забор, заметил, что они как ни в чем не бывало прыгают через веревку. Очевидно, только при мне они напускали на себя такую важность. В кухне стоял адский шум. Мать Валека плакала и кляла всех и все, а старая Салюся бранила ее за то, что Валек разбил тарелку. - Дала я ему, - причитала судомойка, - прохвосту этакому, тарелку, чтоб он ее вылизал, а он, подлец, бух ее на пол да еще удрал. Ох, если я сегодня его не убью, так, верно, у меня руки-ноги отсохнут... - А потом крикнула. - Валек!.. Живо поди сюда, паршивец! Сейчас же иди, не то я всю шкуру тебе исполосую! Мне стало жаль мальчика, и я хотел было вмешаться. Однако рассудил, что могу это сделать, вернувшись из лесу, так как до ночи Валек, наверное, не покажется на кухне, - и я пошел своей дорогой. До леса от усадьбы было примерно полчаса ходьбы, а может, и больше. Росли у нас в лесу дуб, сосна и орешник, а земляники и черники было такое множество, что, сколько ни собирай, на всех хватало. На опушке ягод было поменьше: их здесь пообщипали пастухи, зато в глубине леса они сплошь покрывали целые поляны величиной с наш двор. Разыскав эти места, я набрал полную фуражку да еще насыпал в платок, но сам почти не ел, так как торопился к Лене. И все же лишь через час, если не больше, я, нагруженный добычей, отправился в обратный путь. Пошел я не прямо, а немножко в обход, потому что мне хотелось прогуляться по лесу. Когда входишь в чащу, деревья явственно расступаются, словно дают тебе дорогу. Но попробуй-ка, углубившись в лес, оглянуться назад! Они протягивают друг другу ветви, точно руки, стволы сдвигаются, а потом даже сталкиваются - и внезапно за тобой вырастает разноцветная, плотная, непроницаемая стена... Тогда ничего не стоит заблудиться. Куда ни двинешься, всюду все одинаково, всюду деревья разбегаются перед тобой и смыкаются за тобой. Бросаешься бежать - они тоже бегут тебе вслед, отрезая дорогу назад. Остановишься - и они станут, устало обмахиваясь ветвями, как веером. Оглядываешься направо-налево, пытаясь найти дорогу, и вдруг замечаешь, что многие деревья прячутся за другими, как бы желая тебя уверить, что их тут меньше, чем ты думаешь. О, лес - это опасное место! Тут каждая птица выслеживает, куда ты идешь, каждая былинка старается опутать тебе ноги, а если не может, так хоть шелестом доносит другим о твоем появлении. Видно, сильно тоскует лес по человеку, если, увидев его, пускается на любые уловки, чтобы оставить у себя навсегда. Солнце уже клонилось к западу, когда я выбрался из лесу. Навстречу мне попался Валек. Он быстро шел, опираясь на длинную палку. - Куда ты идешь? - спросил я мальчика. Валек не побежал от меня. Он остановился и, показывая желтой ручонкой на лес, тихо ответил: - Вон туда!.. - Скоро ночь, возвращайся домой. - Да мама сулила меня до смерти избить. - Идем со мной, тогда она тебя не побьет. - Ох, побьет!.. - Ну пойдем. Вот увидишь, ничего она тебе не сделает, - сказал я, подвигаясь к нему. Мальчик шарахнулся, но не убежал; казалось, он колебался. - Ну идем же!.. - Да боюсь я... Снова я подвинулся к нему, и снова он шарахнулся. Наконец эти колебания и шарахания маленького оборванца вывели меня из себя. Там Леня дожидается ягод, а он тут торгуется со мной, не желая возвращаться... Нет у меня на это времени. Я быстро зашагал к усадьбе. Примерно на половине дороги я обернулся и увидел Валека на пригорке у опушки леса. Он стоял со своей палкой в руке и смотрел на меня. Ветер развевал серую рубашонку, а дырявая шляпа в лучах заходящего солнца сверкала на голове его, как огненный венец. У меня сжалось сердце. Я вспомнил, как батраки подбивали его взять палку и идти куда глаза глядят. Неужели?.. Ну нет! Не настолько же он глуп. Да и некогда мне возвращаться к нему, еще ягоды помнутся, а там Леня ждет... Я опрометью помчался домой, чтобы пересыпать ягоды в корзинку. На пороге меня встретила Зося горькими слезами. - Что случилось? - Беда, - прошептала сестра. - Все открылось. Графиня уволила отца... Ягоды посыпались у меня из фуражки и платка. Я схватил сестру за руку. - Что ты говоришь, Зося?.. Что с тобой?.. - Да, да. Отец остался без места. Леня по секрету рассказала об этой осе гувернантке, а гувернантка графине... Когда отец пришел, графиня велела ему сейчас же отвезти тебя в Седлец. Но отец сказал, что раз так, то мы уедем всей семьей. Зося разрыдалась. В эту минуту я увидел во дворе отца. Я бросился к нему и, задыхаясь, повалился ему в ноги. - Отец, дорогой, что я наделал... - лепетал я, обнимая его колени. Отец поднял меня, покачал головой и строго сказал: - Глуп ты еще; ну, иди домой. А потом прибавил словно про себя: - Тут кое-кто другой орудует, он-то и гонит нас отсюда. Почуял, что старый уполномоченный не дал бы ему проиграть имение сиротки. И не ошибся! Я догадался, что речь идет о женихе помещицы. Мне стало полегче на душе. Поцеловав шершавую руку отца, я заговорил немного смелее: - Понимаете, отец, мы ходили за ежевикой... И Леню ужалила оса. - Сам ты глуп, как оса. Не братайся с барчуками, вот и не будешь охотиться на ос да штаны портить в пруду. Теперь ступай и не смей вылезать из дому, пока все не уедут отсюда. - Они уезжают? - едва прошептал я. - На днях уезжают в Варшаву, а когда вернутся, нас уже здесь не будет. Тоскливо тянулся этот вечер. К ужину были прекрасные клецки с молоком, но никто их не ел. Зося утирала покрасневшие глаза, а я составлял всевозможные планы - один отчаяннее другого. Перед сном я тихонько зашел в комнатку к сестре. - Зося, - заявил я решительным тоном, - я... я должен жениться на Лене!.. Сестра посмотрела на меня в ужасе. - Когда? - только спросила она. - Все равно. - Но сейчас ксендз не станет вас венчать, а потом - она будет в Варшаве, а ты в Седлеце... И, наконец, - что скажут отец и графиня?.. - Ну, я вижу, ты не хочешь мне помочь, - ответил я сестре и, не поцеловав ее на прощание, ушел к себе. С этой минуты я уже не помню ничего. Проходили дни и ночи, а я все лежал в постели, и у моего изголовья сидели то сестра, то Войцехова, а иногда и фельдшер. Не знаю, говорил ли кто-нибудь у нас или мне почудилось в жару, что Леня уехала и что пропал Валек. Однажды мне даже примерещилось заплаканное лицо судомойки; склонившись надо мной, она спрашивала сквозь слезы: - Панич, а где вы видели Валека? - Я?.. Валека?.. - Я ничего не понимал. Но потом в бреду я собирал ягоды в лесу, и из-за каждого дерева на меня смотрел Валек. Я зову его - он убегает, бегу за ним, но не могу догнать. Колючие кусты то хватают меня, то отталкивают, ежевика опутывает ноги, деревья кружатся, а между стволами, поросшими мхом, мелькает серая рубашонка мальчика. Порой мне казалось, что я-то и есть Валек или что Валек, Леня и я - это одно лицо. При этом я всегда видел лес или густой кустарник, и всегда кто-то звал меня на помощь, а я не мог двинуться с места. Страшно вспомнить, как я тогда страдал... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Когда я поднялся с постели, каникулы кончились и пора было ехать в школу. Несколько дней еще я просидел дома и лишь накануне отъезда, под вечер, вышел во двор. В господском доме окна были завешены шторами. Значит, они на самом деле уехали?.. Я поплелся к кухне, надеясь увидеть Валека. Валека не было. Я спросил про него у какой-то девушки. - Ох, панич, - ответила она, - нет уже Валека... Я боялся продолжать расспросы. Меня потянуло в парк. Боже, как тут было грустно!.. В унынии я бродил по дорожкам, мокрым от недавнего дождя. Трава пожелтела, пруд совсем зарос, лодка была полна воды. В главной аллее стояли большие лужи, и в них отражались густые сумерки. Земля почернела, стволы почернели, ветви обвисли, увяли листья. Тоска терзала меня, а из глубины души поднималась одна за другой чья-нибудь тень. То Юзика, то Лени, то Валека... Вдруг подул ветер, зашелестели верхушки деревьев, и с колышущихся ветвей стали падать крупные капли, словно слезы. Видит бог, что деревья плакали. Не знаю, надо мной или над моими друзьями, но только - вместе со мной... Уже совсем стемнело, когда я ушел из парка. В кухне ужинали батраки. За кухней, в поле я увидел женскую фигуру. В неверном свете, струившемся из алой полоски облаков, я разглядел судомойку. Обернувшись к лесу, она бормотала: - Валек!.. Валек!.. Да иди же домой... Ох, горе мое, что ж ты наделал со мной! Негодник ты, негодник... Я бросился бежать домой, чувствуя, что у меня разрывается сердце. "ПРИМЕЧАНИЯ" "ГРЕХИ ДЕТСТВА" Повесть впервые опубликована в 1883 году в газете "Курьер варшавски". Книжное издание - 1885 год (в сборнике "Эскизы и картинки"). Стр. 26. Корец - старинная мера веса, приблизительно 129 килограммов. Болеслав Прус. На каникулах --------------------------------------------------------------------- Книга: Б.Прус. Сочинения в семи томах. Том 2 Перевод с польского В.Ивановой. Примечания E.Цыбенко Государственное издательство художественной литературы, Москва, 1962 OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 5 октября 2002 года --------------------------------------------------------------------- Вечером, по обыкновению, зашел ко мне мой старый университетский товарищ. Мы оба жили в деревне, в нескольких верстах друг от друга, и встречались почти ежедневно. Он был красивый блондин, и задумчиво-нежное выражение его глаз кружило голову не одной женщине. Меня привлекали в нем невозмутимое спокойствие и трезвый ум. В тот день я заметил, что ему как-то не по себе: он не поднимал глаз и нервно ударял себя хлыстом по ногам. Я не считал удобным спрашивать о причине его очевидного волнения, но вскоре он сам заговорил: - Ты знаешь, со мной сегодня произошел глупейший случай. Я удивился; было почти невероятно, чтобы "глупейший случай" произошел с таким всегда уравновешенным человеком. - Сегодня утром, - продолжал он, - у нас в деревне вспыхнул пожар. Сгорела хата... - А ты, чего доброго, бросился в огонь? - прервал я его чуть насмешливым тоном. Он пожал плечами и, как мне показалось, слегка покраснел; впрочем, может быть, это луч заходящего солнца осветил его лицо. - Загорелась, - сказал он, помолчав, - пенька на чердаке, а несколько минут спустя и крыша. Я в это время читал Сэя, очень интересную главу, но при виде клубов черного дыма и языков пламени, выползавших из щелей возле трубы, мною овладело обывательское любопытство, и я потащился туда. Все население было в поле, потому я застал там лишь нескольких человек: двух горестно причитавших баб, жену органиста, пытавшуюся предотвратить пожар с помощью образа святого Флориана, и мужика, который раздумывал, держа обеими руками пустое ведро. От них я узнал, что хата заперта, а хозяин с женой ушли в поле. "Вот она, наша система строительства, - подумал я, - дом пылает, как будто он заряжен порохом..." Действительно, в несколько минут вся крыша была объята пламенем; дым ел глаза, а огонь так обжигал, что я попятился, опасаясь, как бы не загорелся мой китель. Тем временем сбежались люди с баграми, топорами и водой; одни стали выламывать плетень, хотя ему ничего не угрожало, другие принялись лить воду из ведер, но так, что, не задев огня, облили всю толпу, а одну бабу даже повалили на землю. Я не давал никаких советов, видя, что огонь не угрожает другим постройкам; спасти же эту хату было уже невозможно. Вдруг раздался крик: - Там ребенок, маленький Стась! - Где? - спросил кто-то. - В хате... спит в лохани у окна. Да выбейте стекло, еще живым вытащите его! Никто, однако, не двинулся с места. Солома на крыше догорела, а стропила пламенели, как раскаленная проволока. Признаюсь, когда я это услышал, у меня необычно дрогнуло сердце. "Если никто не пойдет, - подумал я, - тогда пойду я. На спасение ребенка понадобится полминуты. Времени больше чем достаточно, но - какая адская жара!.." - Ну же, пошевеливайтесь! - кричали бабы. - Ах вы собачьи души, а еще мужики!.. - Лезь сама в огонь, раз ты такая умная! - огрызнулся кто-то в толпе. - Тут верная смерть, а дитя слабое, как цыпленок, все равно уж задохлось... "Хорош! - подумал я. - Никто не идет, а я все еще колеблюсь!" - "Хотя, - шепнул мне здравый смысл, - какой черт толкает тебя на эту бессмысленную авантюру? Откуда ж тебе знать, где там лежит ребенок? Может, он вывалился из лохани?" Балки уже обуглились и, потрескивая, начали прогибаться. "Нужно же в конце концов проникнуть туда,

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору