ец. Почти все 
остались живы. Мы, европейцы, первое время терялись, видя "белых рабов". 
Сказывались недостатки гуманистического воспитания. При виде пленных поначалу 
возникала мысль: "Хлеба им дать, что ли?" Потом оказалось, что достаточно и 
одной сигареты на троих.

Основная масса рядовых, практически сразу же отпускались, чеченцы, весьма 
брезгливые в быту, предлагали пленным пойти помыться, постирать одежду. Те 
отказывались. Как во всех войнах и во всех армиях инициаторами каких-либо 
издевательств были тыловики. Мальчишки в десять-двенадцать лет, ростом от горшка 
в два вершка, но уже с гранатой и "борсом" (чеченским автоматом) наслаждались 
своей властью над десантниками ростом в два метра и косой саженью в плечах.

Солдаты отборных войск охотно исполняли гимнастические упражнения, танцевали 
"калинку-малинку". Неловко признаться, но это, поначалу забавляло - по аналогии 
с народной сценкой с "русским медведем", который держит в лапах молоток и 
балалайку - показатели трудолюбия и незакомплексованности скотины. Менее 
безобидными были сексуальные пантомимы в стиле "мама моет раму, а папа 
пристраивается сзади". Детишек извиняет разве что период полового созревания. 
Били редко. При бытовых привычках чеченцев им было достаточно для унижения и 
обычных в нашем понимании хозработ. Меня всегда поражала пассивность жертв, даже 
ввиду неминуемой и очевидной смерти. Человек спокойно стоит, когда ему в упор, 
целятся между глаз из автомата. Когда расправлялись с контрактниками, те 
исполняли все команды палачей "Ляжь!", "Подбери руки!", "Подогни ноги!" Жертвам 
довольно глубоко перерезали шею, поддевали трахею и пересекали ее, как при забое 
скота. Зрелище не из приятных: человек свистит, дергается минут пятнадцать. 
Перед тем, как бросить в общую могилу, его все равно приходилось достреливать. 
Есть что-то неизменное в обычаях войны. Один старый солдат так объяснял, почему 
они не брали в плен испанцев из "голубой дивизии":

- Я солдат, и немец солдат. Нас погнали на войну под страхом смерти. А этот - 
доброволец.

Со времен гражданской войны в Испании берет свое начало и правило расправляться 
с авианаводчиками. Я был свидетелем того, как в подвале у Масхадова выявили 
одного среди пленных. Произошло все, как в шаблонном фильме о войне. Нашелся 
доброхот из числа украинцев, поскольку чеченцы по началу не знали, как это 
делается. Гена Ключников (к слову, военный журналист: до недавнего времени он 
писал для "Независимого Военного обозрения"), по старой "грушной" привычке 
зацепил этого офицера:
- Как стоишь? Какое училище заканчивал? Саратовское... А почему на тебе ботинки 
летные? Какое училище? Правду говори!
И парень лоханулся, признал, что был послан в распоряжение командира наземной 
бригады, как авианаводчик. Фамилия его была Брянцев, звание - старший лейтенант, 
родом из Мариуполя. Если бы он не побоялся и записал себя при регистрации 
украинцем, мы бы его вытащили. Масхадов нам уже подарил "из уважения" одного 
еврейчика рискнувшего сразу признаться, что он "украинец". Мы его потом привезли 
за собой в Киев и водили по пресс-конференциям, где он всех заверял, что "как 
русский офицер... осуждает все это безобразие". А тащить обоих через две 
границы, с посадкой в России, да еще за свой счет... Мы сообщили родителям. Его 
мать написала Дудаеву, но парень к тому времени погиб от своих же бомб на 
"Минутке"...
Жернова Господни мелют медленно, но верно.

СЛАВКО
Ничего так не вредит военному искусству, как ложные представления о его 
возможностях. "Никакой стратегии, никакой тактики, никакой болтовни по 
программным вопросам" (Маригелла). "Война есть продолжение политики" учит нас 
Клаузевиц устами Ленина. "Кто много читает, тот глупеет. Ибо: враг наступает - 
мы отступаем; враг замешкался - мы тревожим; враг остановился - мы бьем; враг 
отступает - мы отступаем" (Председатель МАО).
Напомню, что решительные цели войны заключаются в разгроме вооруженных сил 
противника и захвате его территории. В современных условиях подобные цели не 
могут быть даже задекларированы. Государство не перестало быть формой, 
организующей насилие, изменились формы насилия, организуемого государством. 
"Римский мир держался на легионах, этот - на ценных бумагах, а с развитием 
электронных носителей информации, "бумаги" утрачивают даже свою физическую суть 
бумаги. Свою идеальную суть они потеряли еще раньше. Они обозначали физический 
капитал так давно, что это уже стало неправдой. Господство отчужденных форм 
определяет сегодняшний день. Формы, которые не стоит и не нужно понимать, в них 
следует ориентироваться. Юрист - жалкое существо, жрец пустоты, человек, который 
"ориентируется", сегодня стоит над князьями, над вождями и судит жизнь. Так что, 
лишь среди голимых уголовников ищешь будущее, в картинках их нелепых татуировок, 
откровения в их предательских глазенках (эх, бритвой бы) - зарю нового дня" (Д. 
Корчинский).
Вооруженное восстание, партизанская война, террористический акт остаются 
пасынками военного искусства. Сегодня представляется возможным говорить о некоей 
субкультуре, питающей эти явления и лежащей в основе, в том числе и, собственно, 
военных их проявлений. "Профессионалам" из армии, службы безопасности, полиции 
претит идеологическая нагрузка, а претензии новоявленных мессий на истинность 
своих учений раздражают. Наилучшим рецептом восприятия, здесь остаются 
рекомендации отцов-иезуитов: пассивно поддаваться основам чужого учения. Тогда 
за несоответсвиями терминологии, что особенно мешает восприятию 
"профессионалами" любительских военных работ, становится возможным увидеть поле 
боя глазами "новых военных".

С невозможностью содержания массовых армий и применения оружия массового 
поражения, преимущество любой армии на театре военных действий (ТВД) является 
относительным и как таковое может быть преодолено. Это и является предметом 
военного искусства с точки зрения инсурекции. В принципе, позитивистские 
установки о возможности достижения в войне каких-либо целей несостоятельны. Они 
являются источником самых диких взглядов на предмет "правильного" или 
"неправильного" ведения боевых действий. Как следствие их, реально существующую 
войну объявляют "неправильной" (последний пример - Чечня), только потому, что 
она не отвечает чьим-то представлениям о ней. Что настораживает в военных, с 
которыми приходится иметь дело? У них масса проблем и без войны. Выслуга лет, 
квартира... Абсолютное большинство командиров подменяет действие разговорами на 
предмет того, что еще им не хватает для достижения победы. И это военные! Когда 
перед началом первой мировой войны нового британского военного министра Ричарда 
Холдейна спросили, какую армию он хотел бы создать, тот ответил: 
"Младогегельянскую". После этого разговор прекратился.

Полковник Боровец
Осенью 1997 года мне пришлось посетить Махачкалу с целью вызволить из местной 
тюрьмы десяток наших бойцов, которые имели глупость попастся проезжая блок-пост, 
когда выходили из Чечни. Пустырь на окраине города, цементный завод, бывшие 
промзоны, где масса помещений складов, в зоне конфликта использовались по 
назначению. Благо, заборы у нас строить умели, сверху натянули колючую 
проволоку, разделили внутри решетками и сетками. Мне нравится этот талант 
народа, дом, дворец, ватерклозет, это сложно, а вот узилище мигом смастерят в 
чистом поле, я сам в бытность мою комендантом грешил этим, за лето отгрохал 
капитальную "губу".
Сулейман, начальник приемника - распределителя, глубоко восточный человек с 
порога заявил:
-- Я ем, что и они, пойдемте попробуем.
Когда мы откушали баранины с картошкой, я подумал, что от такой кормежки никто в 
Украину не поедет. Но, оказалось, что страдальцев, с их слов, вообще не кормили, 
что само по себе выглядело подозрительным, ибо к моменту моего приезда они 
прибывали в заключении с месяц. Выдавали себя за строителей. Супейман спросил 
марку цемента. Раскалывали их элементарно, но ФСБ ими не занималось. Согласно 
бюрократического принципа, отбор кандидатов в "терраристы" ведется по принципу, 
есть он в компьютере или нет. Их даже в изолятор ФСБ не взяли, спихнули к 
Сулейману, потому что больше было некуда. Это, как в армии - камера временного 
содержания. С точки зрения Сулеймана они были бесполезны, на стройку их не 
погонишь. Я был разочарован в российском ФСБ, у некоторых идиотов нашли 
инструкции по стрелковой подготовке и подрывному делу и их при этом не 
рассматривали, как терроритов. Даже не били. Тем не менее узники, в кедах и 
солдатских ватных штанах, с лихорадочно блестящими глазами на изможденных лицах, 
чесались, как блохастые собаки так, что не видно было рук, черных, как у грачей. 
При медосмотре трое даже оказались обрезанными. У Сулеймана они ничего кроме 
глубокого, чисто человеческого отвращения не вызывали.
-- Слюшай, чего ты их пойдешь смотреть, они так воняют.
Мне самому тяжело было разыгрывать из себя правозащитника. Мы с Сулейманом были 
одной крови, при виде решеток во мне проснулись былые инстинкты. Сулейман сказал 
по секрету:
-- Если бы у них были деньги я бы даже отпускал их под конвоем на базар покупать 
сало.
Деньги ему были нужны, чтобы достраивать загородный дом. Сошлись на трех 
тысячах. Мы давали ему дважды - триста и четыреста долларов. Нагрели обе 
стороны, да еще и занял у чеченца. Сулейман обобрал нас, как липок, осталось 
тысяч сто русскими. Там же я познакомился с чеченской разведкой, один чеченец, 
пацан из УБОБа сам на меня вышел, предложил свои услуги. Мы поили этот гребаный 
УБОБ две ночи, все они мусульмане, а как пьют. Мой напарник только бегал, менял 
стольники. После этой поездки он зарекся куда-нибудь ездить. Когда Сулейман 
понял, что узники больше никому не нужны и никто ими уже не поинтересуется, он 
их выставил из своего заведения.


АНОНИМ
АБХАЗИЯ С ДРУГОЙ СТОРОНЫ ФРОНТА

В ходе нашего сотрудничества с грузинскими друзьями активно разрабатывались 
различные планы, в том числе и террористических актов в Сухуми. Ввиду отсутствия 
у грузин какой-либо агентурной сети, наше первичное планирование носило сугубо 
умозрительный характер. Деньги на "проникновение" в страну МВД Грузии так и не 
выделило. Теперь, пребывая в Сухуми, я смог невольно оценить эффективность 
нашего тогдашнего планирования. "Простейший" замысел моего авторства -- 
произвести взрыв бинарного заряда и распылить в замкнутом помещении вокзала 
некоторое количество ОВ-синильной кислоты - оказался мертворожденным, ввиду 
отсутствия в стране регулярного транспортного сообщения. Наши поездки на 
обратном пути осуществлялись, в основном, частными такси. Стоимость проезда от 
Сухуми до границы всего 100 рублей. Против этого плана тогда выступил и 
Корчинский, он счел его не имеющим пропагандистского эффекта. Его собственные 
планы на предмет террористических актов, направленных против президента Ардзимбы 
и других высших должностных лиц абхазского режима, при всем их внешнем 
авантюризме, оказались на диво легко осуществимыми. Приемная местного МВД 
практически не охранялась, дежурный -- молодой пацан -- был вооружен только 
пистолетом, рамка металоискателя отсутствовала, в приемной болталась масса 
посетителей, охранники с дубинками. Министр принял нас сразу же после звонка 
дежурного. Кабинет находился на втором этаже двухэтажного казарменного строения. 
Клоыч Иванович в советской милиции дослужился до звания старшего лейтенанта. 
Теперь он в свои 35 лет генерал-майор абхазской милиции. В Москве по случаю ему 
даже подарили настоящую генеральскую форму советского милицейского образца.
Разговор зашел о недавних событиях. В зону конфликта были введены мобильные силы 
местного МВД, до 300 человек. Это практически все "подразделения готовности". 
Остальная часть "вооруженных сил" комплектуется, в случае необходимости, 
призывниками в возрасте 16-55 лет. Вообще, на дорогах Абхазии и улицах Сухуми 
удивительно мало вооруженных из "ментов", только посты ГАИ имеют по одному 
автомату. Еще перед банком, где мы меняли доллары, стояла вооруженная охрана. 
Старик с двумя румынскими АК-47 на плечах ел банан.
Спросил я и о "людях с песьими головами". Министр был категоричен, всех обезьян, 
после того, как они начали набрасываться на коров, отстреляли. Наибольшую угрозу 
мирной жизни в республике сейчас представляет страх перед минами. Население даже 
пограничную, мелководную реку Псоу боится переходить не по мостам. По этой же 
причине я не посетил и памятную дачу Сталина - место дислокации "Арго". Говорят, 
там значительные разрушения и "все заминировано". Проверять мы не стали - 
поверили на слово.
Меня интересовала также судьба русских добровольцев воевавших в Абхазии. После 
победы им были обещаны дома и земли побежденных. Некоторые имели глупость 
настаивать на получении обещанного до истечения трех лет после окончательной 
победы. Некий русский патриот оказался достаточно буйным для того, чтобы 
организовать целое поселение новоявленных эмигрантов. Абхазы сдали всех ФСБ. 
На приемной президента нет вывески, рамка, правда, есть. Охрана - ребята на вид 
лет по 15-16. Президент также принял нас без проволочек минут через 15. Кабинет 
более чем скромный. Ардзинба чем-то напомнил мне Кочаряна, но выглядел потухшим. 
Его можно было понять: "независимость" народу осточертела, каждая война - 
вспышка агонии, позволяющая режиму продлить свое существование. Ардзинба отнесся 
к абхазской эскаладе "Арго" скорее снисходительно - нашли, на чьей стороне 
воевать! - ибо хорошо знал наших союзников. Что бы там не говорили о 
грузино-абхазских взаимоотношениях беженцы с обеих сторон, явной вражды в тылу 
не наблюдается. В Сухуми нас подвозил до вокзала водитель-грузин. Он 
рассказывал, что те, кто не поддался панике и не побежал, не попался победителю 
под горячую руку, в массе своей выжили.
Вся междугородняя связь в Абхазии до сих пор осуществляется через Тбилиси. На 
Ингури-ГЭС, где вместе работают жители Грузии и Абхазии, зарплату выплачивают 
"лари". "Абхазцы" - в массе своей русские специалисты - дико возмущаются. Около 
50% абхазцев по вероисповеданию мусульмане - вероятно единственные на Земле, 
которые едят свинину и пьют вино.
Российский диктат в регионе весьма ощутим. Курс рубля к доллару такой же, как в 
России. На рейде в Сухуми два военных корабля под российскими флагами. 
Мы поселились в санатории РВСН. Огромные генеральские коттеджи в сто комнат 
стоят пустые. Один счастливчик абхаз держит на территории кади: вино и мясо 
практически даром. Передел гостиничного бизнеса является, наверное, крупнейшей 
из закулисных махинаций в республике. Падение цен, конкуренция со стороны 
соседних российских "здравниц" говорят, что местные объекты практически задарма 
скупают иностранцы. Представителю ОБСЕ приписывают фразу: "Чем дольше продлится 
война, тем ниже упадут цены на недвижимость". Все виденные мною в Сухуми 
иностранцы, принадлежали к разноплеменной орде "миротворцев". По официальным 
данным миссия ООН в Грузии и Абхазии насчитывает всего 90 военнослужащих. Не 
сказал бы. Все иностранцы какие-то "паленые", из Ливана, Албании, Анголы, в 
основном "черные". В Сухуми и Пицунде "миротворцы" заняли лучшие здания, в них 
подают даже горячую воду. В Пицунде швейцарцы из Международного Красного Креста 
оттяпали даже коттеджи, где жили советские вожди. На флагштоках водружены флаги 
стран-участниц самой экзотической расцветки. Между ними на бельевых веревках 
полощатся женские трусы самой "совковой" цветовой гаммы, даже розовые. Многие 
миротворцы из Африки привезли жен и детей, благо климат позволяет. Начальник 
санатория жаловался нам:
Чувствуют себя как дома, все загадили под пальмами.
Миротворцам живется вольготно. После взрыва, стоившего жизни троим из них, 
остальные отказались ездить на патрулирование, мотаются на белых автомобилях по 
каким-то своим делам. Пользуясь собственной неприкосновенностью, ввозят массу 
товаров рефрижераторами. Привозят пиво, сигареты, жвачку. Вывозят в первую 
очередь дикорастущие лесные орехи, которые им продает местное население. В офисе 
миротворцев я натолкнулся на целые штабеля ящиков, подумал, гуманитарная помощь, 
оказалось - орехи. Продают урожай туркам, те добавляют их в свой шоколад.
Поначалу в Боснии меня удивляла неприязнь местных сербов к иностранным 
"миротворцам" различного рода, "стоявшим" от ООН или от НАТО. Первые же 
невольные наблюдения выявили причину. Все миротворцы были озабочены только тем, 
как бы подороже продать собственную неприкосновенность. Ламинированные карточки 
- удостоверения личности, обеспечивающие бесплатный и бесконтрольный проезд, 
места в конвоях, дефицитные товары "первой необходимости". На пути из Хорватии 
до Сараево, мешок кофе в зернах, проходя из рук в руки от хорватов к французам, 
от французов к соотечественникам и далее к мусульманам, дорожал со 150-200 до 
800-1000 долларов США. В осажденном Сараево, как известно, никто не мыслил себе 
жизни без утренней чашечки этого бодрящего ароматного напитка. Даже оружие: с 
легкой руки миротворцев на Запад и на Восток расползались трофеи балканской 
войны. Среди них такие опасные игрушки как стреляющие ручки или мины ловушки, 
замаскированные, например, под стальные магазины к АК-47. При снаряжении шестого 
патрона, срабатывал заряд ВВ массой в 35 г и несчастному отрывало кисть руки. То 
же самое происходило и при попытке разобрать магазин для чистки. Магазины 
добрались даже до Бельгии. "Бойтесь галльских возниц, привозящих данайские 
дары!" Теми же причинами объясняется и всеобщая ненависть к миротворцам ООН в 
Сомали.
Выбор товаров на местном рынке ограничен. Кто-либо из украинских бизнесменов мог 
бы с немалой выгодой продать там, скажем, пароход муки.
Сухопутный путь в Абхазию лежит через Сочи и Адлер. О перипетиях местных 
взаимоотношений, в основном экономических, там вряд ли что-то узнаешь. Не любят 
любопытных. Больше всего блокирует Абхазию сама Россия. Со стороны России 
граница выглядит импозантно. КПП с арками, увенчанными двуглавым орлом золотого 
цвета. На абхазской стороне будка - полусгоревший автобус - и пестрый линялый 
значок национального знамени.
На территорию России со стороны Абхазии мужчин в возрасте до 60 лет не 
допускают, боятся диверсантов. По этому все грузы, в основном фрукты и овощи на 
продажу оптовикам, подвозят тачками женщины. Подвозить на животных так же 
запрещено, наверное, потому, что в лошадь или ишака можно спрятать намного 
больше контрабанды, чем в женщину. Бабы с тачек затаскивают мешки с укропом, 
луком, помидорами на транспортер. Проверка затягивается, скапливается очередь, 
созданы все условия для издевательств. Толчея цепи ограждения, мордатые 
таможенники, посредники - небритые лица кавказской национальности. Глядя на эту 
границу, невольно подумалось: "А Карацупа, дурак, японцев с собаками ловил". 
Недалеко ушли от него в смысле приоритетов и украинские пограничники. Смотрят 
документы на машину, на кого записана, какого года выпуска, сверяют номера, 
вообще, правильное оформление, в том числе и паспортов.
Русские в паспорт не заглядывают, их интересуют поборы. Такса за тележку 500 
рублей (с богатыми разговор отдельный).
Свыше пятисот долларов декларируется (в Украине свыше тысячи долларов, ред.). А 
где Ваша декларация. А Вы ее в российском банке зарегистрировали?
Где его искать и как регистрировать, я так и не понял.
А у Вас есть разрешение на въезд? С иностранцев по 20 долларов.
Запрещен ввоз многих типов радиотелефонов в зависимости от рабочих частот. 
Положено оставлять на таможне в камере хранения. По этому, когда подаешь к 
досмотру, надо класть деньги. Многим сборам придана форма законности. В 
вагончике сидит девушка, принимает деньги, выдает какие-то бумажки. На выезде их 
забирают.
Не удивительно, что и внутри страны возникают всякого рода рогатки. Наиболее 
распространенный в