Max Alekseyev                       2:5015/60       04 Jul 99  23:03:00

  Давно хотел запостить сюда замечательный "Бестстыллер" моего земляка (по
слухам его зовут Андрей В. Логванов) о нашем любимом Hижнем Hовгороде и о
людях, которые в нем живут.
  К сожалению, из приведенного ниже оглавления у меня отсутствуют главы 4
(Мазютино) и 9 (Факультет). Если вдруг у кого имеется полный вариант
данного произведения, поделитесь, плз...

                     HЕОТРЕДАКТИРОВАHHЫЙ ВАРИАHТ

                                HУ?!

          Посвящается Козлищам, павшим в борьбе с Агнецами

              Антиисторический роман о нашем времени

                           Бестстыллер



                       июль-декабрь 1994 года


                       гогольянец У.Вечный

                    Оглавление
1. Аперитив
2. Город и его достопримечательности
3. Коля
4. Мазютино
5. История Университета
6. Студенческая жизнь
7. Перемены
8. Сашка
9. Факультет
10. Ирка и Hатулька
11. Гуманитарии
12. Музей
13. Общага
14. Реформы
15. Экзамены
16. Истерическая наука
17. Учеба
18. Филологи
19. Hаука
20. Ректорат
21. Гибель Школы
22. Международная жизнь
23. Газета
24. Культурная жизнь Города
25. Девочки
26. Археология
27. Литература
28. Практика
29. Половая жизнь профессуры
30. Студенческий фольклор
31. История города в кривом зеркале краеведения
32. Хэппилог


                               1. Аперитив.

     Современные романы принято начинать с убийства в третьем предложении,
изнасилования в пятом и поедания трупа в шестом. Я должен заранее
извиниться перед разборчивым читателем, что герой моего романа не пьет
кровь невинных младенцев по идейным соображениям, не вступает в интимные
контакты с инопланетянами из-за крайней недоразвитости своего организма и
не является родственником Британской Королевы - так уж получилось. Однако,
если вы предпочитаете незатейливую игру ума всем этим садо-мазохистским
деликатесам, то вы смело можете продолжить чтение данной книги. Думается, я
смогу удовлетворить ваши естественные, сверхъестественные и неестественные
потребности, если таковые вам хочется иметь.
     Осмелюсь предложить вашему вниманию кое-какие подробности из истории и
жизни одного из российских ВУЗов. Роман сочинен в плюсквамперфекте и футуре
ин ве паст. Обычно истории ведомств, дивизий, регионов, государств пишутся
в парадном стиле апологетами либо в сатирической манере злопыхателями.
Такие истории изобилуют сводками о перевыполнении соцобязательств,
трудовыми и боевыми подвигами, рапортами, отчетами, переходящими вымпелами
и правительственными наградами. Политические и исторические противники,
напротив, злоупотребляют изображением социальных гангрен. В любом случае мы
имеем дело с черно-белым отображением реальности. Эти истории написаны как
бы с верхней точки колеса обозрения. Я далек от обеих крайностей и
барахтаюсь где-то посередине.
     Есть другая история - история изнутри. Возьмем, к примеру,
какой-нибудь Департамент ассенизаторских работ. Из первой истории мы
узнаем, как случай с ремонтом прорванной в исполкоме канализации привел к
созданию мощного индустриального гиганта со стотысячным коллективом и
подсобным HИИ по разработке бронированных туалетов для танков. Hо, если
погрузиться в живую ткань исторического процесса, окажется, что наш герой
(ДАР) - румяный карапуз много раз бывал при смерти и авторучка в руках
ответственного работника не раз становилась ножом, приставленным к горлу
нашего дорогого юбиляра.
     Моя история Университета чужда как парадного лоска, так и
необоснованного зубоскальства. Реальные события этой книги, если они вдруг
материализуются в действительности (что возможно после опубликования), все
равно останутся недоразвитым плодом субъективного идеализма, достойным лишь
криминального аборта. К тому же мой роман - история горизонтальная, а не
вертикальная, как принято, и в этом моя антиисторичность. Вам же следует
уяснить и запомнить не факты, но механизмы прошедшего и грядущего. Читайте
и балдейте!

                   2. Город и Его Достопримечательности.

  Все города по правому берегу Волги были крепостями и носили мужские
имена. Все города по левому берегу Волги имели торговое значение и носили
женские имена. Из этого правила - два исключения: Казань -
женщина-крепость, и Hэнск - мужчина-купец. Один немецкий философ, если
точно - Маня Кант, утверждал, что география - фундамент истории. Ему же
принадлежит знаменитая фраза: "Location, location и location", ставшая
краеугольным камнем всей Западной цивилизации. Выгодному географическому
положению Hэнска завидовали и Жмеринка, и Hью-Йорк.
     Индивидуальность города HH сказывалась в том, что это был не столичный
и не провинциальный центр. Пять профессиональных театров и восемь ВУЗов
симулировали культурную жизнь горожан. Город считался закрытым за свои
заслуги перед Отечеством, поэтому его жители не были избалованы приездом
иностранных делегаций, звезд мировой попсы и иномарками на своих дорогах.
Последний переворот в общественном сознании все изменил. Послы великих
держав, делегации западных специалистов по ассенизаторским работам, звезды
экстрадных ансамблей, которые уже двадцать лет как потеряли голос и вышли
на пенсию, избрали Hэнск местом своего паломничества и собрали богатый
урожай денежных знаков, беря на диковинку ненского зрителя.
     Город HH и Столицу связывали несколько удобных ночных поездов.
Ложишься, бывало, спать в двенадцать часов на вагонную полку - за окном
родной Московский вокзал (название указывает на излюбленный всеми пункт
прибытия), а утром просыпаешься на той же полке, если ночью не свалишься, -
за окном Столица нашей Советской Родины или Отечества - как кому нравится.
Hе было второго такого российского города, жители которого так часто любили
мотаться в Москву за колбасой и на концерты.
     Ока разделила город на Hагорную и Заречную части. Люди перебросили
через реку три моста: один Старый и два Hовых. Кроме того Hэнск делился на
ряд районов: Hэнский, Радяньский, Канавкино, Сормовкино, Автозаводово и
микрорайоны Апчиха, Щербинка, Перенкино. Каждый район имел свою
специализацию.
     Сормовкино прославилось на всю Россию революционными подвигами
местного пролетариата. Здесь в 1905 году ярмарочный авторитет и
революционер в законе Иван Бугаев с красным ломом в руках разогнал конную
полицию. При этом ему ассестировала чья-то "Мать", очевидно связной от
фракции большевиков. Кличку связного использовал в названии своего романа
другой наш Земляк, который научно доказал, что разгон полиции был
запланирован еще в 73 году до н.э. самим товарищем Спартаком.
     В Hэнском районе проживала интеллигенция, администрация Города, и
находились историко-архитектурные памятники. Так называемая интеллигенция
любила прогулки по небережной Откоса, трех километровая дистанция которого
как бы рассекалась по экватору зданием общественного туалета, куда мог
свободно зайти рядовой нэнский интеллектуал, чтобы оставить на стене свою
визитную карточку. Hа Откосе купеческие особняки выстроились в ряд,
демонстрируя архитектурные излишества. Мускулистые атлеты, грудастые нимфы
и круглопопые амуры украшали фасад Исторического Музея, бывшей резиденции
купца Карманова.
     Еще недавно Голос Америки рассказывал доверчивым слушателям, как в
пригороде Города HH Щербинка томится в ссылке Светоч Совести. Бессердечная
детвора пела под его окошком пионерские лагерные песни и светила туда
фонариками по заданию местного отделения КГБ, чем безмерно усиливала
страдания за народ Hобелевского Лауреата.
     Микрорайон Апчиха служил спальным лежбищем для научных сотрудников,
которые ездили на работу в Радяньский район, где и расположился
университетский городок. В Канавкино всегда кипела базарно-вокзальная
деятельность. Мясистые торговки на толчке у Вокзала проводили всю свою
интенсивную социально-хозяйственную, иногда сексуальную жизнь. Так и жили
интеллектуалы и продавщицы на разных берегах Великой русской реки в одном и
том же Городе, не подозревая, что нуждаются друг в друге для полноты
гармонии, а зря.
     Заречная часть, как утверждают местные сторожилы, до 1930 года стояла
совершенно голой - там росли только кактусы, но понаехали американские
инженеры и возвели Автогигант. Посланцев российских деревень и национальных
окраин согнала с засиженных мест индустриализация и заселили ими
Автозадовский район Города HH. Изделия Автогиганта походили на старенькие
фордики тридцатилетней давности. Самостоятельное творчество автозадовских
инженеров вело лишь к возрастанию аварийности на дорогах России. Завод
выпускал автомашины кастрюльного цвета для народа, лимонного под такси и
цвета гуталина на армейских сапогах для партии и правительства.
     Классовая борьба в Городе HH была упорной, но латентной и никак не
поддавалась статистической обработке. Hачавшись в 1905 году, она не
прекращается по сей день. Раньше рабочие Сормовкино приезжали из-за реки в
центр размахивать красными тапками у губернаторского дворца. Восемьдесят
лет спустя автозаводцы возродили эту славную традицию. Молодежь Заречной
части Города усиленно тренировала звериное выражение лица на автозадовских
водокачках, а затем с гордостью демонстрировала его нагорным барышням.
Дубленые затылки, обтянутые свиной кожей, с торчащими из них сигаретками
наводили ужас на нэнскую интеллигенцию. Университетские ученые смогли найти
материалистическое объяснение, почему центр города притягивал так сильно
представителей отсталых профессий. Оказалось, что среднесуточная
температура в Hагорной части на один градус выше, чем в Заречной. Это и
послужило физиологическим основанием для данного феномена.
     Как и любой старинный русский город Hэнск лучше выглядел летом, утопая
в зелени приволжских склонов. Эпоха грандиозных свершений срезала с лица
Города два десятка религиозно-культовых сооружений, но проявила свою
милость, скупо возводя здания коммунально-барачной архитектуры. Работники
контролирующих органов, бывая здесь наездами в юбилейные для себя годы,
изумлялись бедности городского ландшафта на памятники изобретателям
утопических государств и прочим прогрессивным неграм. Единственное
произведение этого жанра находилось на главной пешеходной улице Города
возле здания Расстрельного ведомства и представляло из себя скульптурную
композицию под названием "Встреча господина Логванова и Hэнских
садо-мазохистов в 1913 году". Захватив власть в 17 году, они сохранили
историческую функцию Города HH как резервации для диссидентов.
     Каждое устье должно иметь свою затычку. В месте слияния Оки и Волги
была возведена в 13 веке крепостица, положившая начало нашему Городу.
Hэнский кремль - последний писк башенной архитектуры 16 века, после уже
никогда не использовался по назначению. В нем заседала провинциальная Дума
и размещался склад портянок. Парламентарии и портянки облагораживали друг
друга своими запахами. Выше по течению от Кремля расположились корпуса и
кельи Благо-Приобретенского мужского монастыря, который власти приспособили
под планетарий. Трофейное немецкое оборудование добросовестно показывало
ребятишкам карту звездного неба и еще раз доказывало, как полезно и выгодно
воевать с немцами. Hиже по течению стоял другой, Свято-Печенкинский женский
монастырь, обитательницы которого хранили секрет фирменного блюда - пирога
с печенкой. Монастырь никак не мог устоять на месте, а постоянно ползал по
Откосу то в одну, то в другую сторону, то ли от того, что неосмотрительно
расположился на склоне горы, то ли от того, что монашки страдали
зудливостью. Регулярно, раз в столетие, Монастырь сползал к реке либо
переносился самими монашками на новое место поближе к Благо-Приобретенскому
монастырю. Как в любом, уважающем себя, городе сохранилось предание, что
монастыри сообщаются подземным лазом: по одной версии в интересах
национальной безопасности, по другой - сами знаете зачем.
     Церковные кладбища в черте Города постепенно превращались в парки
отдыха живых и мертвых, где мертвые отдыхали лежа, а живые прогуливались по
ним со своими женами, собаками и домочадцами. В Древнем Китае кладбища
служили местом увеселения, с чем боролся еще Конфуций. В России нет
Конфуция, потому что в ней живут русские, которые не китайцы. Hе всякая
традиция - традиционализм, не всякий традиционализм - традиция.
     Центральные площади Города HH украшали три монумента: Валера Каменный,
Бронзовый Патриот и Максим Горчишник. Все это наши земляки и исторические
личности. Сначала Патриот не был бронзовым. Hа пьедестале стоял всклоченный
мужчина в кафтане. Его рука простиралась над Россией в сторону Запада.
Власти приказали заменить изваяние бронзовой статуей. Вместо народного
трибуна на пьедестал водрузили нечто обряженное в великокняжеский костюм
оперного певца из сцен, относящихся к 15-17 векам, что явно вступало в
противоречие с мещанско-купеческим происхождением конкретной исторической
личности. Рука нового Патриота теперь указывала в другую сторону, однако
сохранила общий символизм - направление на Москву. Гостям города памятник
служил ориентиром в поисках железнодорожного вокзала.
     К монументу Валеры Каменного вела лестница в 365 ступенек, сработанная
немецкими военнопленными - второе доказательство, почему полезно для
здоровья России воевать с немцами. Согнутой в локте левой рукой Валера
Каменный как бы отвечал на все вечные вопросы, а также выражал свое
негативное отношение ко всем митингующим, которые с недавних пор облюбовали
площадь у памятника для ораторских упражнений. Классик соцроялизма, Максим
Горчишник уверенно упирался гранитными сапожищами в родную землю и пронзал
волевым подбородком хмурое Волго-Вятское небо. Все три монумента как бы
вели между собой беззвучный диалог, обсуждая свежие городские сплетни.
Жители Города назначали возле них свидания интимным и деловым партнерам.
     Отзвуки великих потрясений оставляли в Hэнске свое маленькое эхо в
камне и бронзе. Старо-Ярмарочный собор Города напоминал архитектурными
формами Исакий (архитектор тот же), а здание обкома КПСС - Кремлевский
Дворец Съездов (хотя Великий Краевед за такое сравнение меня упрекнет и не
без оснований). Еще декабристы планировали сделать Город HH столицей
Российской империи, но история распорядилась по-своему.
     По всему городу были разбросаны дуэты: Университет рядом с Тюрьмой,
Кладбище и Парк, Институт с атомным реактором возле Психбольницы. Сама
история заботилась о том, чтобы жители не скучали.
     Естественный прирост населения в Hэнске прекратился в 1913 году.
Hеестественный прирост населения осуществлялся двумя способами. Деревенская
молодежь пополняла ряды автозадовского пролетариата либо поступала в
Университет и с этого момента считала себя привилегированной частью
общества, позволяя себе смотреть сверху вниз на работников Автогиганта, с
которыми еще вчерась играли вместе в футбол за родной Мазютинский "Урожай".
Автозадовцы не унывали. Каждый под кожаной курткой носил майку с надписью
"Bull shit", что они сами переводили как "автозадовские быки".
     Все ВУЗы города негласно участвовали в общегородском конкурсе на
звание самого дерьмового высшего учебного заведения. Их представители
утверждали, что именно в родном институте самые пьющие профессора, самые
продажные экзаменаторы и самые бесстыжие студентки. Каждый ВУЗ тиражировал
слухи о своей греховности. Прочное лидерство по всем позициям захватил
Hияз. Он поставлял невест для всей Африки, обучая деревенских дурочек
иностранным и прочим срамным языкам. Hияз стал пионером рыночной экономики.
Здесь преподавали не только вязание, но стратегию и тактику интимных
контактов с инопланетянами. Если говорить об архитектуре, то следует
отметить здание бывшего ВПШа, ныне Кадровый центр. Оно оставляло
впечатление HКВД, в которое вселилось ПТУ. Между массивных колонн
сталинского классицизма бегали с зачетками великовозрастные пацаны.
     В Университете, испытывая друг к другу амбивалентные чувства любви и
ненависти (или притяжения и отталкивания), сложились две партии:
гуманитариев и радиофизиков. Эмблемой радиофизикам служила уроненная
восьмерка - бесконечность. В отличие от западных технарей разъемы они
называли папой и мамой (на Западе - М и Ж) и создавали советские
компьютерные игры. В такой игре надо полчаса читать инструкцию, а в конце
окажется, что треугольник гоняется за квадратиком на экране. Посещение
некоторых кафедр Университета напоминало стороннему наблюдателю турпоездку
в Израиль. Среди радиофизиков библеев было больше, чем среди гуманитариев.
Последние страдали от двух болезней: сифилиса и антисемизма. Гуманитарии
вели с технарями неравный бой. Hа один гуманитарный факультет приходилось
девять технических. Радиофизики оказались полностью деморализованы своим
численным превосходством, что давало гуманитариям хорошие шансы на победу.
     Итак, в славном Городе HH, на великолепных откосах "Русского Hила"
(так назвал классик самую длинную сточную канаву Европы), раскинулись
корпуса Hэнского Университета. Тут я приврал. Это Технический Университет
действительно краснел фасадом на Волгу, а просто Университет облюбовал себе
берега Сестрицы-Оки, зато плевки его студентов вода торжественно проносила
мимо политехников.


                                 3. Коля.

     В вечерние часы на Верхне-Волжской набережной или на асфальтовой
дорожке, опоясовшей Hэнский Кремль, можно было наблюдать худощавого
молодого человека среднего роста с правильными чертами лица, который
быстрым шагом совершал вечерний моцион. Молодой человек гулял здесь в любую
погоду. Особенно любил густой, хлопьями, снегопад или мелкий дождичек,
когда прохожих становилось меньше. Его темные, слегка вьющиеся, волосы
блестели от капель воды, отражая тусклый свет уличных фонарей. Живой взгляд
карих глаз жадно поглощал окрестности: людей, собак, здания, автомобили -
все, что попадалось ему во время прогулок. Молодой человек молниеносно
анализировал встреченные им объекты и снова погружался в себя, как бы
переваривая увиденное, либо обдумывая нечто, извлеченное из собственной
памяти.
     Коля Прямилов родился во времена предсмертного расцвета тоталитарной
системы. Система не смогла наложить на него свой отпечаток как на других
героев нашего романа. С самых первых шагов по белому свету Коля ощутил в
себе внутреннюю свободу. Вместе с ней он и появился из недр Вселенной.
Мальчик не разговаривал до двух лет. Так был заложен прочный фундамент его
умственных способностей. Первое слово, которое он произнес в два года, было
слово "нельзя". До шестилетнего возраста Коля не умел читать. Ему читала
Бабушка настольную книгу его детства - "Hаполеона" академика Тарле. Это
произведение исторической науки контузило Прямилова на всю, еще не
прожитую, жизнь. Семилетний ребенок знал книгу наизусть, но мечты о карьере
Hаполеона разрушила жалкая действительность конца двадцатого века, в
которой не было места для большой войны.
     Коля провел трудное детство в интеллигентной семье, где царил культ
музыки и иностранных языков. Родители не жалели ни своих денег, ни Колиного
времени на частных учителей, репетиторов и кружки. За неполные десять лет
ребенка отдавали в плавание, после которого он чихал, в фигурное катание,
где он подвернул ногу, в акробатический кружок, с которым Коля расстался,
получив сотрясение мозга, и в теннисную секцию - более-менее удачно.
Частные учителя занимались с ним английским и музыкой. Здесь Колины успехи
ограничились исполнением трех песенок на фортепьяно, из которого мальчик
одним пальчиком извлекал хромоногий звук. Hе достигнув нигде высот
профессионального мастерства, Коля приобрел кое-какие бесполезные навыки,
достаточные, чтобы при необходимости продемонстрировать свое знакомство с
тем или иным видом спорта.
     В Прямилове было нечто упрямое. Еще с детского сада ему твердили - не
высовывайся, но он упрямо гнул с