ии, о половом  процессе имеют огромное познавательное
значение и помогают  вскрывать основные пути и средства  для управления этим
важнейшим  биологическим процессом. Приведу один пример из  работы Института
генетики Академии наук Армянской ССР.

     В  Армении  широко  распространены  популяциии  пшениц,  состоящие   из
разновидностей, исторически пригнанных друг к другу и к условиям  постоянной
культуры. Условия оплодотворения пшеницы  в популяции, видимо, отличаются от
условий оплодотворения чистых линий. Изучение гибридных растений, отобранных
с  целью выведения сортов в  таких  условиях опыления и оплодотворения, дало
положительные  результаты.  Четырехлетние данные  сортоиспытания  по  одному
сорту и двухлетние данные  по двум сортам показывают, что новые сорта всегда
превосходят  местные стандартные; в отдельные году это превосходство доходит
до 6-14  ц  с гектара.  Это  наши первенцы  селекционной работы,  полученные
методами   гибридизации.  Они  получены   на  основе  теории  избирательного
оплодотворения и подтверждают большую практическую значимость этой теории.

     Только зная, что  оплодотворение  не является случайным комбинированием
одиночных гамет, зная об общности половой и вегетативной гибридизации, зная,
что  оплодотворение,  как  и  другие  процессы  жизнедеятельности,  является
процессом   ассимиляции  и   диссимиляции,   иначе   говоря,   зная   учение
Мичурина-Лысенко об  оплодотворении, можно  в  таких  исследованиях  открыть
новые явления, новые закономерности.

     Рожь  является,  как  известно,  строгим  перекрестником,  изоляция  ее
приводит к полному  бесплодию,  а инцухт -- к депрессии в потомстве. В одном
из   опытов   нашего  Института,   который   продолжается   четвертый   год,
самооплодотворяющимся растениям ржи под изоляторами была  дана пыльца яровой
пшеницы. В  ряде опытов это приводило к  повышению завязывания зерен. В 1948
г. одно растение при таким методе дало 20% завязывания, а при чистом инцухте
-- только  1%; другое растение дало  22% зернообразования при  наличии чужой
пыльцы и нуль -- при чистом инцухте; третье растение дало 24% и  нуль, далее
получились 33% и 2%, 39% и нуль, 54% и нуль. Больше этого не получали. Таким
образом, такие строгие перекрестники, как рожь, которые  при обычном инцухте
не дают семян, под влиянием чужой пыльцы их образуют.

     Но не это  главное,  хотя  само по  себе  это  и говорит об  ослаблении
депрессии  самооплодотворения. Важно, что у растений, полученных этим путем,
депрессия инцухта ослабляется,  а  во  многих  случаях в потомстве исчезает.
Такие    исследования   приводят    к   парадоксальным    с   точки   зрения
менделистов-морганистов явлениям.

     Разрешение  проблемы инцухта должно  итти не через абсолютную  изоляцию
растений, а через нарушение этой изоляции  путем использования чужой пыльцы,
принимающей  неполное участие в акте  самооплодотворения. Природа не  терпит
изоляции и бесконечными путями создает смеси пыльцы на рыльцах растений. Это
взаимовлияние в акте оплодотворения играет свою роль в поддержании сортов  и
популяций от разрушающего действия чистого самооплодотворения, инцухта.

     В  соответствии  с учением  Мичурина-Лысенко о  менторах и  имея в виду
сходство  взаимовлияния  вегетативных и половых клеток,  это  явление  можно
привести как результат  действия полового  ментора. Еще  12 лет назад Т.  Д.
Лысенко   предупреждал  против  применения  метода  абсолютной   изоляции  и
разоблачал   морганистскую   теорию   инцухта,  на  протяжении   многих  лет
тормозившую разрешение  этой проблемы. Известно, что, согласно  этой теории,
инцухт  --  лишь  невинный   сыщик,  очищающий  генотип  от  смертоносных  и
полусмертоносных генов, по  непонятным  причинам  имеющих нелепое назначение
убивать организмы -- своих собственных носителей.

     Вместо  того  чтобы признать  факты,  говорящие о пользе  перекрестного
опыления  и   вреде  длительного   самооплодотворения,  вместо  того,  чтобы
порадоваться новым открытиям, помогающим налаживать семеноводство,  повышать
урожайность, разрешать труднейшие проблемы генетики, менделисты-морганисты с
поразительной тенденциозностью выступили  против мичуринцев-биологов, против
академика  Лысенко.  Выступили  они потому, что  новые  факты  противоречили
взглядам  австрийского любителя опытов с  растениями  Менделя, противоречили
мнению английского  консерватора  от  науки  Бетсона, метафизическому учению
антидарвиниста Иогансена, американским ученым Исту, Шеллу, Джонсу, создавшим
сумасбродную, с позволения сказать, "концепцию" инцухта.

     Но ярче  всего реакционная сущность "теории" неодарвинистов выявилась в
вопросе  о внутривидовой конкуренции.  Достаточно было академику  Лысенко на
основании  своих  экспериментов  с  гнездовыми  посевами  поставить вопрос о
необходимости освобождения дарвинизма от ошибок Дарвина,  от мальтузианства,
от  реакционной  идеи  внутривидовой  конкуренции, поддержанной  в  биологии
ненаучными  соображениями, как  со  всей организованностью  вновь  поднялись
против него наши отечественные неодарвинисты.

     Так, шаг за шагом, упорно и  вполне планомерно менделисты-морганисты на
протяжении  20 лет  выступают  буквально против  всех  открытий  мичуринской
биологии, буквально против всех начинаний академика Лысенко.  В  этой борьбе
они опираются на  своих многочисленных представителей в учебных заведениях и
научных учреждениях, начиная от отдельных лабораторий и кончая академиями.

     У  нас,  в  Армении,  имеется   государственная  селекционная  станция,
Институт технических культур,  Институт земледелия, Институт животноводства,
Институт  виноградарства,  зональная  плодоовощная  станция,  учреждения  по
агрохимии, почвоведению  и т. д. Но они организационно не объединены, лишены
единого  научно-методического  руководства.  Нет  и   единого  направляющего
центра,   который   бы  координировал  и   контролировал  деятельность  этих
многочисленных  учреждений,  тратящих на  свою  работу  миллионы  рублей.  А
главное,   нет   единого   руководства   научной   тематикой,    диктующейся
особенностями экономики.

     Неудивительно  поэтому, что  так  называемые "академические" учреждения
стоят в стороне от таких прикладных учреждений, как селекционная станция или
Институт технических культур. Это безразличие сохраняется даже тогда,  когда
выясняется,  что  эти  учреждения  не  справляются  своими  силами со  своей
работой. И так проходят годы. К сожалению, и центральные учреждения, которым
некоторые из указанных научных  организаций подчинены, повидимому,  не могут
оперативно руководить ими. Все это создает условия, допускающие неправильное
направление работ этих учреждений и произвольный выбор тематики, иногда лишь
по личному вкусу ученого.

     Подобная организационная  разобщенность в Академии  наук  Армянской ССР
выражается в том, что самостоятельно существуют два отделения: биологическое
и сельскохозяйственных наук.

     В  интересах  дальнейшего развития  сельскохозяйственной науки в  нашей
республике  надо  объединить  все эти  учреждения  в  единой системе филиала
Всесоюзной  академии сельскохозяйственных  наук  имени  В.  И. Ленина.  Этот
филиал  и  должен  стать  руководящим  центром  мичуринской  агробиологии  в
Армянской ССР.

     Настоящая  сессия Академии, обсуждая доклад академика  Т.  Д.  Лысенко,
может  констатировать  огромные  успехи нашей  мичуринской биологии.  Но нет
сомнений, что эти успехи были бы гораздо больше, если  бы против них не были
направлены  на протяжении  многих  лет  все  усилия менделистов-морганистов,
неодарвинистов   и   прочих   представителей   реакционной   идеалистической
лжебиологии. Нет  сомнения, что сессия  своим постановлением  откроет  новые
возможности для дальнейшего  развития  советской сельскохозяйственной науки.
(Аплодисменты.)

     Вопрос с места. Если вы  считаете  самоопыление вредным,  то как можете
объяснить наличие в природе высокоразвитых самоопыляющихся видов?

     Г. А. Бабаджанян.  Не  только я  считаю вредным самоопыление. Накоплено
достаточно большое количество  фактов, говорящих  о вредности  самоопыления.
Дарвин в результате своих экспериментов получил  огромное количество фактов,
доказывающих  это положение. Мичуринскими биологами также накоплено огромное
количество фактов о вредности длительного самоопыления. Наличие же в природе
самоопыляющихся форм  является полезным биологическим  фактором, хотя  можно
будет  направить  эксперименты в  сторону доказательств, что  и у этих видов
если  не  происходит полного перекрестного опыления, то влияние чужой пыльцы
до некоторой степени нейтрализует вредность длительного самоопыления.


     Академик  П.   П.   Лобанов.  На  этом   сегодняшнее  заседание  сессии
заканчиваем. Завтра заседание сессии открывается в 11 часов.


     (Заседание закрывается.)








 * ЗАСЕДАНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ (Утреннее заседание 3 августа 1948 г.) *

     Академик  П. П. Лобанов. Продолжаем обсуждение доклада академика  Т. Д.
Лысенко. Слово имеет академик А. А. Авакян.


     Академик А. А. Авакян. Товарищи! Одним из основных вопросов в биологии,
как в прошлом,  так  и  в  настоящее  время,  является  вопрос о возможности
направленного изменения организма в соответствии с воздействием изменившихся
материальных  условий  внешней  среды  и  наследования  приобретенных  таким
образом  свойств. Вопрос  заключается в том, изменяется ли  наследственность
живых  организмов соответственно изменившемуся телу организма или  изменения
тела не влияют на наследственные свойства.

     Реакционное  течение в биологической науке --  менделизм-морганизм -- с
самого своего зарождения  (Вейсман, Бетсон, Иогансен,  Морган  и  др.)  было
направлено против дарвинизма.  Это лженаучное  направление и ныне продолжает
выступать против творческого дарвинизма -- мичуринского учения.

     Таковы,  например, зарубежные  морганисты Сакс и Дарлингтон, а также  и
отечественные   вейсманисты   --  академик  Шмальгаузен,  профессор  Жебрак,
профессор Дубинин и др.

     Мы считаем в корне  ошибочным утверждение академика И. И. Шмальгаузена,
будто бы биологическая  наука развивалась  через учения Вейсмана, де-Фриза и
Моргана.  В  действительности  настоящая  биологическая  наука развивалась в
борьбе  с  реакционным  менделизмом и морганизмом.  Академик  Шмальгаузен  в
учебнике "Проблемы дарвинизма", изданном в 1946 г., пишет: "...если мы  даем
быть может  и суровую оценку теоретическим представлениям А. Вейсмана, мы не
должны   забывать  его  крупного   положительного  значения  в  исторической
перспективе,  на  известном,  и  очень  недавнем  для  нас,  этапе  развития
биологии.  Взгляды Вейсмана  легли в основу новой  науки  -- генетики" (стр.
200).

     Какой же суровой критике подверг академик Шмальгаузен учение  Вейсмана,
если он так виновато извиняется перед образом Вейсмана?

     Страницей раньше мы читаем:

     "Эти представления (т.  е. представления Вейсмана.  -- А. А.)  имели  в
свое время большое прогрессивное значение".

     "Представление об  организме, как о мозаике самостоятельных признаков и
свойств, определяемых независимыми друг от друга  наследственными единицами,
оказалось  также в высшей степени  плодотворной  рабочей гипотезой..." (стр.
199).

     "Огромные успехи всего первого этапа развития генетики обусловлены этой
концепцией Вейсмана..." (стр. 200).

     Так  пишет академик  Шмальгаузен  в учебнике по дарвинизму  в  1945  г.
Шмальгаузен  хорошо  знает,  что  принцип  зачаткового  отбора  Вейсмана  не
отброшен  последователями  Вейсмана  --  морганистами.  Это можно видеть  из
работы   доцента  Московского  университета  Алиханяна,  который   в  статье
"Химическая природа гена" пишет:

     "Однако    эта   специализация   подвержена   эволюционному   контролю,
осуществляемому  генами,  естественным  отбором  генов потому, что  действие
цитоплазмы само регулируется генами".

     Нет,  вейсманисты  как  за  рубежом,  так  и  у  нас  остались  верными
последователями   Вейсмана.  В  действительности  же   биологическая   наука
развивалась  трудами  Ламарка,  Дарвина,  Сеченова,  Павлова  и  Тимирязева,
трудами крупнейших советских  ученых И. В. Мичурина, В.  Р. Вильямса,  Т. Д.
Лысенко, еще глубже развивающих материалистическое ядро дарвинизма.

     Защиту  академиком  Шмальгаузеном  воззрений  Вейсмана  и  Моргана  мы,
советские  биологи,  должны  рассматривать  как  прямую защиту  реакционного
направления в биологической науке.

     Академик  Шмальгаузен  процесс   эволюции  рассматривает  как   процесс
автономизации  развития  организмов  от  внешних  условий жизни.  Он  пишет:
"Прогрессивная  автономизация   развития  означает,  следовательно,   замену
внешних  факторов развития  внутренними и вместе с тем -- стабилизацию форм"
(стр. 389).

     Последователь академика  Шмальгаузена, "дарвинист" Лукин пишет, что чем
больше наследственно закреплен признак, тем меньше специфичность воздействия
внешних условий  на  его  развитие  и  тем  больше  возрастает  автономность
действия  гена. Как  было  выяснено,  -- пишет далее  этот  "дарвинист",  --
ненаследственный признак вырабатывается  "находу", т. е.  он  развивается  в
случае действия на развитие внешнего фактора.

     Эти  лженаучные,  антимичуринские   положения  вейсманистов  не  только
поддерживаются  отечественными  морганистами,  но они,  эти морганисты,  что
недостойно для советского  ученого, гордятся тем, что их работа подтверждает
основные идеи Моргана (Дубинин, Жебрак).

     В конце 1947 г. академик Шмальгаузен написал статью в журнале "Природа"
--   "Новое   в   современном   дарвинизме".   По   своему  содержанию   это
антидарвинистская  статья;  в   ней  автор  перечисляет  всех  отечественных
морганистов и ни одним словом не упоминает о корифеях биологической науки --
Мичурине,  Тимирязеве,  Вильямсе,  Лысенко,  трудами  которых  действительно
растет дарвинизм.

     Нам  кажется странным  не поведение академика Шмальгаузена, ибо он свои
морганистские концепции мог подкреплять только работами морганистов. Странно
другое, что  редакция журнала "Природа" сочла  возможным напечатать на своих
страницах антидарвинистскую статью, в которой автор умалчивает о достижениях
советской  биологической  науки  и  хвалится тем,  что  работы отечественных
морганистов завоевали себе почетное место в мировой науке.

     На  какой берег смотрит академик Шмальгаузен, почему ему мерещится, что
научные  работы  приобретают  значение только тогда, когда они признаются за
рубежом?  В  этой статье  академик Шмальгаузен  пишет: "Одновременно в  СССР
разрабатывались  и  вопросы  о материальной  основе и о  факторах  эволюции.
Профессор  Ю. Филипченко  и  его  ученики,  а  также  сотрудники  и  ученики
профессора  Н.  К.  Кольцова  с  большим  успехом   изучали   закономерности
наследственности и изменчивости. Целая армия генетиков, из которых следует в
особенности  назвать  профессора  А. С.  Серебровского  и  профессора  Н. П.
Дубинина,   удачно   сочетали   методы  генетического   анализа  с   методом
цитологического исследования  и  своими  эмпирическими  достижениями  быстро
завоевала почетное место в мировой науке".

     И  дальше  целая  страница  фамилий  морганистов.  Здесь  и Дубинин,  и
Сахаров,  и Рапопорт,  и  Гершензон, и  Кирпичников, и  Наумов,  и Лукин,  и
обязательно после каждого -- фамилия Шмальгаузена.

     Академик  Шмальгаузен  пишет,  что  "Только  здесь,  в Советском  Союзе
проводится   последовательная   критика   антидарвинистических  течений",  и
приводит  авторов,  которые критикуют антидарвинистические течения. Кто они,
эти авторы? Оказывается, профессора В. Н. Поляков, профессор И. М. Полянский
и еще академик И. И. Шмальгаузен.

     Почему до  сих пор студентов учат тому, что австрийскому монаху Менделю
принадлежит  честь  установления  первых законов  наследственности  (Гришко,
Делоне)? В вузах не только преподают менделизм-морганизм, но  общую биологию
и дарвинизм преподают в большинстве вузов с позиций менделизма-морганизма. В
курсе общей  биологии при участии профессора Парамонова четыре автора пишут:
"Так во  времена Дарвина  полагали, что  одним из  источников наследственной
изменчивости   может   быть    закрепление   вызванной    внешним   фактором
изменчивости..."  "Однако Вейсман  в  восьмидесятых годах  прошлого столетия
подверг  критике  подобные  представления,  господствовавшие  в  то  время".
"Экспериментальная  работа   Иогансена  и  его  последователей  окончательно
уничтожила основания для подобных подозрений".

     Профессор Парамонов в "Курсе дарвинизма", изданном в 1945 г., пишет: "В
широком смысле  слова под  модификациями  следует  понимать ненаследственные
изменения, возникшие под влиянием факторов абиотической и биотической среды.
К первым принадлежат: температура, влажность, свет, химические свойства воды
и  почвы,  механически действующие  факторы  (давление,  ветер  и т. д.), ко
вторым -- пища, а также прямое или косвенное взаимодействие организмов.  Все
эти  факторы  вызывают ненаследственные  фенотипические изменения более  или
менее глубокого эффекта" (стр. 197).

     Он  же  на стр. 380 пишет, что направленные  наследственные изменения в
природе не наблюдаются.

     Гришко  и  Делоне пишут,  что в настоящее  время вопрос о  наследовании
благоприобретенных   признаков   или   модификаций   окончательно   разрешен
отрицательно.

     Академик  Шмальгаузен  полностью   отрицает  возможность  унаследования
приобретенных признаков и свойств, возможность адэкватного изменения природы
организмов соответственно измененным свойствам  развивающегося организма. Он
пишет: "Однако в процессе эволюции соматические мутации, очевидно, не играют
никакой  роли  и могут  быть оставлены здесь без  дальнейшего  рассмотрения"
("Факторы эволюции", стр. 65).

     Свои  взгляды  академик Шмальгаузен  в 1945  г. подкрепляет  ссылкой на
авторитетные опыты Вейсмана.

     Он пишет: "Вейсман обрубал  хвосты мышам  в  целом ряде поколений.  Эти
опыты дали отрицательные результаты. Некоторым породам собак систематически,
с незапамятных времен производят  обрубку хвостов и однако собаки этих пород
продолжают рождаться с хвостами" ("Проблемы дарвинизма", стр. 188).

     Великий преобразователь природы И. В.  Мичурин создал основу  советской
биологической науки. Академик Т. Д. Лысенко вложил огромный  творческий труд
в дальнейшее  развитие мичуринского  учения, которое рассматривает  породу и
условия  внешней среды как  необходимые  стороны  одного и  того же процесса
развития.

     Согласно  теории  стадийного  развития  растений каждый  предшествующий
процесс  своим  прохождением, развитием  создает конкретную  возможность для
прохождения  последующего  процесса  развития.  Процессы,  органы и свойства
живого  организма  развиваются не  автономно под  влиянием  геногормонов,  а
взаимообусловленно и взаимосвязанно -- от семени до  образования новых семян
-- в тесной необходимой связи с условиями жизни.

     С целью  изменения наследственной  природы  растительных организмов при
прохождении или завершении процесса создаются  такие условия, соответственно
воздействию которых нужно изменить наследственность.

     Теория стадийного развития  растений  дает  единственно правильный путь
понимания и  изучения наследственности.  Рассматривая  наследственность  как
свойство  живого  организма,   требующее  определенных  условий  для  своего
развития, советские ученые-мичуринцы действительно познают  наследственность
того или иного  свойства. По примеру изучения озимости и яровости, а также и
второй стадии  развития,  мичуринцы,  особенно  физиологи,  должны в этом же
плане   изучить  условия  развития   органов,  признаков  и  свойств   живых
орган