аз увиделся со Львом
Николаевичем. Он только что вернулся с утренней прогулки по окрестностям. Он
весь  дышал  какой-то  особенной  бодростью под лучами солнца,  а в руке был
небольшой пучок запоздалых  осенних  цветов:  клевер,  тысячелистник  и  еще
какие-то.
  Мы распрощались, и через несколько времени я уже ехал в поезде .

        "Комментарии"

  А. Хирьяков. Около Л. Н. Толстого. - Речь, 1909, 11 (24) сентября, No 249.
  О Хирьякове см. ком. к интервью 1908.

  1* Ольга Константиновна Толстая.
  2* А. М. Хирьяков уехал из Крекшина утром 7 сентября 1909 г.


        ""Русское слово". А. Панкратов. Л. Н. Толстой в гостях у В. Г. Черткова"

(От нашего корреспондента)

  Поезд останавливается   в  Крекшине.  У  местных  крестьян  эта  маленькая
платформа носит название "Пашковской платформы".
  Направо дорога к имению Пашковой.  Широкая, живописная, лесная. В версте и
самое имение.
  Редкий по  красоте  уголок.  Посредине длинный пруд с купальней.  На одной
стороне разбросаны хозяйственные постройки и стоит дом  управляющего.  А  на
другой - тщательно закутанный в зелень большой,  красивый дом,  где живет В.
Г. Чертков и гостит Л. Н. Толстой.
  Кругом, куда  только  достанет  глаз,  - леса и леса.  Толпятся задумчивые
сосны,  нарядные ели и легкомысленные березы. Налет осенней желтизны создает
особое настроение - я бы сказал,  "грустно-бодрое".  Не весна, а осень, наша
русская ядреная осень - "пора надежд"...
  Я думал,  что  встречу  обычную старую барскую усадьбу.  У дома покосились
колонны,  облезла облицовка,  кое-где крыша проросла мохом. Словом, знакомая
родная картина...
  А нашел образцовую хозяйственную ферму,  которой  место  где-нибудь  около
Лондона.  Дом,  где живет сейчас Л.  Н.,  выстроен в английском вкусе. В нем
канализация, водопровод, все удобно, чисто, гладко .
  В 80   лет  тяжело  путешествовать  по  нашим  железным  дорогам.  Но  Лев
Николаевич не остановился пред этим, чтобы увидать своего друга.

* * *

  Мы с доктором Беркенгеймом стояли у входа в  парк,  когда  Лев  Николаевич
приехал верхом с прогулки.
  Каким молодцом смотрит великий старец на лошади! Прямой, крепкий, сильный.
За  ним  ехал  его гость - молодой звенигородский земский врач Никитин.  Его
гофмаршальский вид не выигрывал от сравнения с Л. Н.
  Лев Николаевич подъехал к крыльцу, сам слез с лошади и сразу постарел. Уже
стариковской походкой, немного сгорбившись, вошел в дом.
  В гостях у В.  Г.  Черткова он чувствует себя превосходно. Как-то особенно
хорошо настроен.  Вполне здоров. Много работает и делает длинные прогулки по
окрестностям.
  В его сочинениях последних дней особенно часто звучит,  как торжественный,
победный аккорд: "Жить хорошо".
  Местные крестьяне  еще  не  успели  его  узнать,  и   это   приятно   Льву
Николаевичу.  Он  ведет  с  ними  беседы  не  как "человек с именем",  а как
"старичок, встретившийся на пути".
  На днях он написал миниатюру - маленький диалог с крестьянином.  Последний
так и называет его - "старичок" (*1*).
  Разговор -   о  душе.  Теплый,  приятный,  ласковый.  Он  оставил  сильное
впечатление в душе чуткого Л. Н.
  Когда миниатюру  читали вслух в семейном кругу Льва Николаевича и дошли до
фразы: "С таким народом жить можно", великий писатель прослезился.
  Родственно-близки его  душе  и  скорбь  народа,  и  величие  его духа,  не
сломленного вековой неправдой...
  Третьего дня он разговаривал на прогулке с доктором Никитиным. Передавал о
своей встрече с сапожником.
  Тот жаловался  на то,  что жизнь его полна нужды.  Земли мало,  заработков
нет.
  Лев Николаевич сказал доктору:
  - Нынешнее состояние общества и  государства  похоже  на  состояние  перед
отменой крепостного права.  И тогда люди говорили,  как говорят сейчас: "Так
дольше жить нельзя".  Но тогда был выход в  уничтожении  рабства,  а  теперь
выхода нет.  У Западной Европы берут лишь минусы ее.  Так,  например,  взяли
один крупный  минус  -  земельный  -  и  создали  неудачный  закон  девятого
ноября... (*2*)
  Л. Н.  Толстой сейчас много пишет.  Третьего дня он кончил "письмо-статью"
по польскому вопросу. Ответ польской женщине.
  Та спрашивала его: "Почему вы ничего не пишете в защиту польского народа?"
  Толстой ответил в том же духе, как он писал и в "Письме к индусу".
  Он, конечно, противник угнетения. Но средство избавления от угнетателей он
видит  не  в  вооруженном  восстании,  которое  увеличивает только несчастье
людей, а в осуществлении людьми добрых отношений, основанных на любви.
  "Письмо-статья" обещана  Львом  Николаевичем  одному  литератору и на днях
будет ему отослана для печати (*3*).
  На "Ремингтоне"  переписаны  его  тоже новые статьи-ответы на запросы:  "О
праве" - ответ студенту. "О науке" - ответ крестьянину (*4*).
  В последней  статье  изложен  его  практический взгляд на нашу современную
науку:
  - Теперь  учат  многому  ненужному  и,  наоборот,  на нужное,  полезное не
обращают внимания.
  Кроме ответов,  Л.  Н.  уделяет время одной интересной работе.  Он намерен
сделать выборку изречений религиозно-нравственного  характера  из  сочинений
древних мудрецов. Теперь он сидит над сочинением Лао-Тсе.
  Им уже написано предисловие к этому большому труду (*5*).

* * *

  Столовая пашковского дома с дверью на террасу.  Посредине длинный стол. На
стене в паспарту плакаты.
  - Это - толстовские "мысли мудрых людей" на сегодняшний день.
  В. Г.  Чертков  каждый  день  переписывает  на  "Ремингтоне"  из  "Мыслей"
изречения и вешает в комнате, где собираются все.
  "Мысли" читает сам Лев Николаевич. Читают и другие.
  Тут же висит "Учение о жизни" Толстого,  тоже составленное им из изречений
древних мудрецов.
  Лев Николаевич разговаривает с г-жой  Линевой  (*6*).  Она  москвичка.  Ее
интересы - в народной музыке.  В Москве у нее народная консерватория. Каждое
лето она ездит по России в платочке  на  тарантайке  и  записывает  народные
песни.  Нынешнее  лето  она  была  в славянских землях с целью сравнить нашу
народную песню с песней словацкой.
  По другую сторону Льва Николаевича - жена В. Г. Черткова, тоже музыкантша,
интересующаяся народной музыкой.
  Для Льва  Николаевича музыка не только отдых,  удовольствие,  но и предмет
живейшего интереса.
  Он просит  г-жу  Линеву  привезти  к  нему  фонограф  с записанными на нем
народными песнями. В понедельник она обещает приехать с фонографом.
  А в  воскресенье  у  него будет домашний концерт.  Гольденвейзер,  Сибор и
Могилевский (*7*) приедут, чтобы играть перед великим писателем.
  - Вы  интересуетесь музыкой,  - говорит Льву Николаевичу г-жа Линева,  - а
пишете статьи против искусства?
  - Я только против ложного искусства...  Кроме того, музыка не служит таким
средством для развития жадности человеческой,  как  другие  виды  искусства.
Композитор  получает  мало  за свои композиции,  а композиторство не развито
так,  как  развито,  например,  писательство.  С  каждой  почтой  я  получаю
несколько писем от крестьян с рукописями.  Они просят напечатать.  А пишут в
надежде, что им хорошо заплатят...
  Заговорили опять о музыке.
  - Не люблю я Грига. Декадент... Отсутствие мелодий, оригинальничанье...
  Льву Николаевичу возражали.  Но он, терпеливо, выслушав возражения, твердо
стоял на своем:
  - Не люблю декадентщины... А у Грига что-то искусственное, натянутое...
  Он допил чашку чая с медом и отправился к себе отдохнуть перед обедом.
  Через минуту  на  двери столовой красовалась вывеска.  На картоне написано
крупными буквами: "Лев Николаевич спит".
  Все притихло, замерло...

        "Комментарии"

  А. Панкратов.  Л.  Н.  Толстой  в  гостях  у  В.  Г.  Черткова  (От нашего
корреспондента). - Русское слово, 1908, 11 (25) сентября, No 209.
  Александр Саввич Панкратов (1872-1922), журналист. Встречался с Толстым 11
сентября 1909 г.

  1* "Разговор с прохожим" (т. 37).
  2* Закон  от  9  ноября  1906  г.  -  часть столыпинской аграрной реформы.
Разрешил крестьянам выход из общины на хутора и отруба.
  3* "Ответ  польской  женщине"  12  сентября  1909 г.  был послан редактору
"Журнала для всех" В. А. Поссе.
  4* "Письмо  студенту о праве" (т.  38) и "О науке.  Ответ крестьянину" (т.
38).
  5* Статья "Учение Лао-Тзе" (т. 40).
  6* Евгения Эдуардовна Линева (1853-1919), певица и собирательница народных
песен, встречалась с Толстым 14 сентября 1909 г.
  7* 13 сентября скрипач  Борис  Осипович  Сибор  (1880-1961),  виолончелист
Абрам  Ильич  Могилевский  и  А.  Б.  Гольденвейзер  исполняли в присутствии
Толстого трио Гайдна, Бетховена и Аренского (см.: Гольденвейзер А. Б. Вблизи
Толстого, с. 324-325). "Играли... превосходно", - отметил Толстой в дневнике
(т. 57, с. 138).


        ""Голос Москвы". Ф. Тищенко. Л. Н. Толстой у В. Г. Черткова"

   - Узнаете ли Вы меня, Лев Николаевич?
  - Как же,  знаю,  - проговорил Л. Н. и добавил: - Вот Владимир Григорьевич
сказал, что вы приехали...
  Я отрекомендовал  Льву  Николаевичу  своего молодого спутника как большого
любителя литературы и человека, который очень желал видеть его.
  - А зачем меня видеть?  - сказал Лев Николаевич резко,  почти с гневом.  -
Что за польза из того,  что кто-нибудь из нас любитель литературы?  А я  вот
всю литературу забыл,  и что сам писал - все забыл.  Я думаю теперь только о
том,  как бы лучше прожить остаток жизни. Вот сегодня приехал ко мне старик.
Не знает литературы, а мы с ним наговорились до слез...
  - Извините меня, Лев Николаевич, - сказал я, - но вы и теперь мне кажетесь
человеком,  всей душой преданным литературе, живущим больше всего интересами
литературы, не перестающим ей служить...
  - Как так?
  - Ведь вы и теперь все пишете и пишете.  Будет ли это письмо к индусу  или
письмо к польке по польскому вопросу - все это не что иное, как своеобразная
литературная  деятельность  в  широком  смысле...  Вы  собираете   изречения
мудрецов...
  - Да,  вы  так  понимаете...  -  проговорил  Лев  Николаевич  и  замолчал,
по-видимому согласившись со мной.
  Еще две-три фразы,  и Лев Николаевич оставил меня, присоединившись к одной
из дам.

        "Комментарии"

  Ф. Тищенко.  Л.  Н.  Толстой у В.  Г.  Черткова.  - Голос Москвы, 1909, 12
сентября, No 209.
  Федор Федорович   Тищенко   (1858-?),   украинский   писатель,  постоянный
корреспондент Толстого.


        ""Русские ведомости". Приезд Л. Н. Толстого"

  Вчера Лев  Николаевич  снова  прибыл  на  очень  короткое  время  в Москву
проездом из Крекшина обратно в Ясную Поляну. Он пробудет сегодня в Москве до
полудня и затем со скорым поездом Курской жел.  дороги, отходящим в 12 ч. 30
м. дня, уедет.
  Несмотря на  то что час приезда Л.  Н.  по его просьбе,  чтобы не вызывать
шума,  держался в секрете,  восторженная встреча великого писателя  хотя  бы
небольшой толпой все же получилась.  Поезд прибыл в 5 час. дня. Никто его не
ожидал. На платформе были лишь одинокие фигуры. Впереди на первом пути стоял
пассажирский поезд,  который должен был отойти через несколько минут. Но вот
поезд,  доставивший Льва Николаевича с его спутниками, подошел; едва в одном
из  окон  2-го  класса  показалась хорошо знакомая всем седая голова,  как у
вагона по чьему-то невидимому дирижерству выросла  как  будто  из-под  земли
толпа.  Это  смешались  пассажиры,  приехавшие  с тем же поездом,  в котором
прибыл Лев Николаевич,  с пассажирами,  поспешившими сюда через  полотно  из
поезда, который должен был отойти. К ним присоединилась волна людей, так или
иначе разузнавшая о приезде Л.  Н.,  и у площадки  вагона,  когда  показался
великий  писатель,  стояла уже живая,  возбужденная толпа,  с каждой минутой
увеличивавшаяся.
  Толпа окружала и сопровождала Л. Н. вплоть до того момента, когда вместе с
гр.  С.  А.,  дочерью,  В.  Г. Чертковым и своим врачом Л. Н. сел в экипаж и
поехал в Хамовники, к старому дому Толстых.
  О последних днях пребывания Л.  Н.  в Крекшине можно добавить еще,  что  в
числе  многих  других паломников его посетила также группа народных учителей
(*1*). Л. Н. посвятил им целый вечер.
  Затем с двумя англичанами из Лондона Эдиссон, являющийся, к слову, горячим
поклонником  Л.  Н.,  прислал  в   Крекшино   особенно   усовершенствованный
кинематографический аппарат для снимков с Л.  Н.  Л. Н., не соглашавшийся до
сих пор,  чтобы с него делали кинематографические снимки, не мог на этот раз
не  уступить  просьбе Эдиссона,  и с него сделаны снимки во время поездки на
прогулку (*2*).
  Здесь, в Крекшине, Л. Н. получил известие от своего друга Шмита из Берлина
(*3*) о том,  что берлинская полиция,  не имея будто бы ничего против  того,
чтобы известную статью о мире прочитал сам Л.  Н.,  поставила Шмиту условием
представление статьи на предварительную цензуру.
  Прочитав это известие, Л. Н. сказал:
  - А что, если я да вдруг приеду в Берлин. Представляю себе их переполох! Я
думаю,   что  их  готовность  предоставить  мне  прочитать  мой  доклад  без
сокращений основана в большой степени на расчете,  что мои годы не  позволят
мне ехать в Берлин...
  Эта статья  о  мире,   приготовленная   для   отложенного   стокгольмского
конгресса, появится вскоре за границей на трех языках.
  Наблюдения и впечатления Л.  Н.  над крестьянской  жизнью  в  окрестностях
Крекшина  вылились  у  него  в  два  наброска,  в форме диалогов,  в которых
фигурирует он и встретившийся ему крестьянин.
  О двух неделях,  которые Л.  Н.  провел в Крекшине, В. Г. Чертков составил
брошюру со многими иллюстрациями.  Содержанием ее послужат  главным  образом
мысли и мнения, которые Л. Н. высказал за это время.
  Вчерашний вечер Л.  Н.  провел в своем доме,  в Хамовниках,  в кругу своих
близких.  После  вечернего чая,  в 10 час.  вечера,  Л.  Н.  в сопровождении
нескольких друзей совершил прогулку на  Арбат.  Здесь  он  зашел  со  своими
спутниками в один из кинематографов.  Его тотчас же, понятно, узнали и стали
приветствовать.  Л.  Н.  просмотрел несколько  картин,  которыми,  к  слову,
остался недоволен, и отправился обратно в Хамовники на покой.

        "Комментарии"

  Приезд Л. Н. Толстого. - Русские ведомости, 1909, 19 сентября, No 214.
  Автор статьи не установлен.

  1* 14 сентября 1909 г.  Толстой встречался  с  группой  народных  учителей
(около сорока человек) Звенигородского уезда.
  2* Кинематографическая съемка Толстого во время прогулки состоялась  17-18
сентября 1909 г.
  3* Эуген  Генрих  Шмит  (1851-1916),   венгерский   литератор,   анархист,
постоянный корреспондент Толстого.


        ""Новое время". Альфа . М. Д. Челышев у Льва Толстого"

  Член Думы Челышев,  не устающий в борьбе с пьянством, с винной монополией,
давно  мечтал  съездить в Ясную Поляну и заручиться советом и содействием Л.
Н.  Толстого.  Желание Челышева осуществилось.  8 октября, после московского
съезда,   он  побывал  в  Ясной  Поляне  и  вот  что  рассказывает  о  своей
четырехчасовой беседе с Львом Николаевичем:
  - Приехал  я  в Ясную Поляну в половине седьмого вечера,  Лев Николаевич в
это время отдыхал.  Но не успел я подняться  наверх,  как  послышались  шаги
Толстого,  и он вышел ко мне навстречу. Я хотел сразу же приступить к делу и
начал уже рассказывать о  том,  какую  борьбу  я  затеял,  но  Толстой  меня
прервал.
  - Подождите, после обеда. Я люблю говорить всегда один на один.
  Разговор об интересующем Челышева предмете начался еще за обедом.
  - Вы имеете неотразимое  влияние  на  всю  интеллигенцию,  -  обратился  к
Толстому депутат,  - в особенности на молодежь. Вас слушают, многие живут по
вашим советам. Когда я заговаривал о пьянстве, меня часто спрашивали, был ли
я  у  вас  и  советовался ли с вами.  Вот я и хотел просить вас написать при
случае по этому вопросу и заставить вашим словом  одуматься  людей.  С  нами
школа,  армия,  в  которой  запрещена  чарка,  церковь,  в  последней беседе
Столыпин заявил о желании содействовать, остается главное - интеллигенция.
  Толстой выслушал  и  сказал,  что он всегда сочувствовал тому,  что сейчас
слышит.  Он не находит никакого оправдания тому,  что взимают  налоги  через
кабак. При этом Толстой поинтересовался, какие доходы Челышев выискал вместо
винной монополии.
  Челышев подробно рассказал Л. Н. о законопроектах, прениях в Думе и прочел
выдержки  из  своих  речей.  Толстой  очень  изумился,  узнав,  что  думское
большинство  отклонило  пожелание  о  воспрещении  торговли вином в голодных
местностях.
  - Дело не в форме, - заметил Толстой, - а в сущности, и Дума была неправа.
Не дело вообще у нас делают:  прежде всего надо устроить крестьян, их жизнь.
Надо помнить, что в них одно спасение.
  После обеда Лев Николаевич пригласил депутата к  себе  в  кабинет  и  стал
подробно расспрашивать его и о борьбе с пьянством, о работах Думы и о планах
на будущее.  Посмотрел придуманную думской комиссией этикетку  для  бутылок,
нашел ее длинной и сам составил такую подпись: "Водка - страшный яд; большой
вред телу и душе" (*1*).
  Затем Толстой рассказывал об "едином налоге" на землю,  о котором он много
думает,  о том,  что крестьянам в Думе надо соединиться  вместе,  о  темноте
народной, о недостатке образования и о многом другом.
  - Вся надежда на крестьян,  - заметил Л.  Н.  - В них есть душа, одаренная
богом, они религиозны, чисты, умеют любить друг друга, чего у нас нет...
  И Толстой подвел Челышева к развешанным  на  стене  фотографиям  с  картин
Орлова  (*2*).  На  одной  из них изображено возвращение солдата в деревню и
первое свидание с женой,  которая во время его отсутствия  прижила  ребенка;
солдат прощает жену.
  - Видите, что он сделал, - заметил Л. Н. - Какая сила любви в народе...
  Когда Лев  Николаевич  возвращался  к  своей  любимой теме,  заговаривал о
народе, глаза его блестели и голос дрожал.
  - А вот другая картина:  старшина пришел за оброком.  Посмотрите,  в каком
положении живет народ. Ничего-то для него не делается.
  - Я читал вашу речь о народном образовании, где вы говорите, что под видом
просвещения совсем не то дают народу. Вы верно поняли, а вот другие не могут
понять,  не  развивают  в детях любовь к ближнему,  не учат этому ни в одной
школе.  Недавно я прочел,  что какой-то ученый открыл семь тысяч разновидных
мух.  Кому  это  нужно?  А  между  тем  такими вопросами многие заняты,  а о
человеке, об его нужде подумать некому.
  Проговорили часа  полтора;  присутствовавший  при беседе доктор Маковицкий
повел  Челышева  за  книжками  и  нагрузил  его  целой  кипой.  Минут  через
пятнадцать депутата снова позвали в кабинет ко Льву Николаевичу.
  Челышев рассказал Толстому о своем плане сделать вывоз  хлеба  за  границу
государственной регалией,  с тем чтобы крестьяне могли ссыпать свои запасы в
амбары по волостям,  из которых образовывались  бы  государственные  запасы.
Толстой  внимательно  все  прослушал  и просил прислать ему критику по этому
вопросу, если он будет обсуждаться в Думе.
  На прощание Лев Николаевич спросил:
  - А когда у вас в Думе отменят смертную казнь?  Неужели не  понимают,  как
безнравственно лишать человека жизни?
  С напутствиями успеха и пожеланиями не ослабевать в начатой  борьбе  уехал
Челышев из Ясной Поляны, очарованный Толстым.
  - Я никогда не сказал бы,  - замечает  депутат,  -  что  Льву  Николаевичу
восемьдесят лет; он такой бодрый, свежий, так ясно мыслит.

        "Комментарии"

  Альфа. М.  Д.  Челышев  у  Льва  Толстого.  - Новое время,  1909,  11 (24)
октября, No 12063.
  Автор статьи - Алексей Леонидович Оболенский (Фовицкий). Михаил Дмитриевич
Челышев (1866-1915), самарский городской голова, депутат III Государственной
думы.  Челышев  был  в  Ясной  Поляне 7-8 октября 1909 г.  Толстой записал в
дневнике:  "Вчера  был  Челышев.  Соединение  ума,  тщеславия,  актерства  и
мужицкого здравого смысла, и самобытности, и подчинения. Не умею описать, но
очень интересный. Много говорил" (т. 57, с. 149-150).

  1* По просьбе Че