рый обычно привязывался к большому пальцу ноги.
Вместо номерка у них имелась записка: "Вскрытию не подлежит".
     Я вскрыл несколько таких трупов и установил,  что  они  были  абсолютно
здоровы и  погибли  исключительно  от  впрыскиваний.  Некоторых  заключенных
убивали только  потому,  что  они  болели  дизентерией  или  их  тошнило,  в
результате чего  они  причиняли  медперсоналу  много  забот.  Душевнобольных
уничтожали. Им делали  в  газовой  камере  впрыскивания  или  расстреливали.
Обычным методом казни был расстрел. Расстрел заключенных  мог  производиться
перед крематорием. Затем трупы вносили  в  крематорий.  Я  видел,  как  люди
вталкивались в печь тогда, когда они были  еще  живыми,  кричали,  дышали  и
сопротивлялись. Если они слишком шумели, их оглушали ударом по голове.
     Основные казни, о которых я знал  из  произведенных  мною  обследований
жертв, были следующими.
     В 1942 году от пяти до шести тысяч русских находились в лагере Дахау на
отгороженной территории. Их  выводили  группами  в  500  -  600  человек  за
территорию лагеря и у края окопа,  находящегося  поблизости,  расстреливали.
Эти группы выводились из лагеря три раза в неделю. Вечером  мы  отправлялись
на это место, чтобы доставить в лагерь их тела и обследовать их.  В  феврале
1944 года примерно 40 русских студентов прибыли из Мосбурга. Я видел  многих
в госпитале. Я вскрыл их тела после того, как они были  расстреляны  у  стен
крематория. В сентябре 1944 года группа из 94  русских,  занимавших  высокие
военные посты,  была  расстреляна,  включая  двух  военных  врачей,  которые
работали со мной в госпитале. Я вскрывал эти тела. В  апреле  1945  года  84
человека, занимавших видные  посты,  были  расстреляны,  в  том  числе  были
расстреляны два французских генерала, имена которых не могу вспомнить. Но  я
их узнал по мундирам. Я их обследовал после того, как они были  расстреляны.
В 1944-1945 гг.  много  женщин  было  повешено,  расстреляно  и  погибло  от
впрыскиваний. Я обследовал их тела и нашел в некоторых случаях, что они были
беременны. В 1945 году,  накануне  освобождения  лагеря,  были  казнены  все
заключенные,  на  которых  распространялся  приказ  "Мрак  и  туман".   Этим
заключенным запрещалось поддерживать всякий  контакт  с  внешним  миром.  Их
держали в строгой изоляции, и им не разрешалась никакая переписка.  Их  было
30 или 40 человек. Некоторые из них были больные. Для казни их  приносили  в
крематорий на носилках. Я обследовал их тела и нашел,  что  они  были  убиты
выстрелом в шею.
     Начиная с 1941 года лагерь все более и более переполнялся. В 1943  году
госпиталь для  заключенных  был  забит  до  отказа.  В  1944-1945  гг.  было
невозможно поддерживать нормальное санитарное состояние. Помещения,  которые
в 1942 году вмещали 300 - 400 человек, в 1943 году вмещали 1000  человек,  в
первом квартале 1945 года - уже 2000 человек и более.
     Невозможно было производить какую-либо уборку помещений,  так  как  они
были забиты людьми и нечем было производить уборку. Люди могли мыться только
один раз в месяц. Не хватало уборных.  Медикаментов  почти  не  было.  После
освобождения  лагеря  я  обнаружил,  что  в  госпитале  для  эсэсовцев  было
достаточно медикаментов для всего лагеря, но  их  не  предоставляли  в  наше
распоряжение.
     Вновь прибывшие в лагерь должны были часами ждать на открытом  воздухе.
Иногда стояли с утра до ночи, независимо от того, было это зимой или  летом.
Так было в 1943-1944 гг., в первой четверти 1945 года. Я  видел  этих  вновь
прибывших заключенных из окна  моей  комнаты,  где  производилось  вскрытие.
Многие из этих людей,  которые  стояли  на  холоде,  заболевали  воспалением
легких и погибали. У меня было много знакомых среди людей,  которые  погибли
таким образом в 1944-1945 гг.
     В октябре 1944 года прибыл эшелон с венграми, который занес сыпной  тиф
в лагерь, и разразилась эпидемия. Я обследовал многие тела из этого эшелона,
после чего попытался объявить в лагере карантин, чтобы заключенным не  нужно
было работать на военных предприятиях. Но  доктор  Хинтермейер  под  угрозой
смертной казни запретил говорить о том, что такая эпидемия была  занесена  в
лагерь. Он сказал, что это будет рассматриваться как саботаж.
     Никаких мер предосторожности принято  не  было.  Вновь  прибывшие  лица
размещались в бараках, где уже распространилась эпидемия. В этих же  бараках
размещались уже зараженные люди. Так, 30-й барак трижды вымирал от эпидемии.
Только на рождество, когда эпидемия перекинулась в лагерь  СС,  был  наложен
карантин. Тем не менее эшелоны продолжали прибывать. В день мы имели от  200
до 300 заболеваний тифом и примерно 100 человек погибали. Всего  было  около
28 тысяч заболеваний тифом и из них 15 тысяч смертных случаев. В  дополнение
к этому количеству многие погибли, как показали мои вскрытия,  исключительно
от недостаточного питания. Такие смертные случаи имели место в течение всего
времени, то есть с 1941 года по 1945 год. В  большинстве  случаев  это  были
итальянцы, русские и французы. Эти лица умерли буквально  голодной  смертью.
Когда они погибали, они весили 50 или 60 фунтов. Вскрытие показало,  что  их
внутренние органы сократились до одной трети нормального размера.  Указанные
выше факты являются истинными, я написал о них добровольно, без принуждения.
Я прочитал это заявление и подписал его 9 января, в Нюрнберге, Германия.

                                                          Доктор Франц Блажа

     Подписано и подтверждено под присягой в моем присутствии 9 января  1946
года в Нюрнберге, Германия.

                                            Лейтенант Даниэль Ф. Марголис".

     Доктор  Блаха,  скажите,  лагерь  Дахау  во  время  Вашего   пребывания
посещался кем-нибудь?

     Блаха: В нашем  лагере  бывало  очень  много  посетителей,  заключенным
иногда казалось, что мы вообще находимся не  в  лагере,  а  на  какой-нибудь
выставке или в зоопарке. Иногда имели место посещения или экскурсии  военных
представителей, были экскурсии из школ, из различных  медицинских  и  других
учреждений.  Кроме  того,  лагерь  посещали   представители   полиции,   СС,
вооруженных сил и, кроме того,  лагерь  посещали  некоторые  государственные
деятели. Обычно инспекция проходила  из  месяца  в  месяц.  Такие  инспекции
проводили генерал-инспектор концентрационных лагерей обергруппенфюрер  Поль,
затем инспектор экспериментальных отделений рейхсфюрер СС профессор  Границ,
штандартенфюрер доктор Лоллинг и другие лица.

     Додд: Можете ли Вы сказать, какова  в  среднем  была  продолжительность
таких визитов?

     Блаха: Различная. Это зависело от того, какие  посещения  имели  место.
Некоторые посещения длились полчаса, а иногда 3 - 4 часа.

     Додд: Посещали ли лагерь важные правительственные чиновники,  и  видели
ли Вы тогда кого-нибудь из них?

     Блаха: Когда я находился там, в лагерь приезжали несколько  таких  лиц.
Например, неоднократно лагерь в Дахау посещал рейхсфюрер Гиммлер,  он  также
присутствовал во время различных опытов. При  этом  присутствовал  я  лично.
Лагерь посещали также и другие лица. Я сам видел трех министров и слышал  от
некоторых других политических заключенных-немцев, которые знали этих  людей,
что они были в лагере. Кроме того, я дважды видел там  итальянских  офицеров
высокого ранга и однажды видел одного японского офицера.

     Додд: Не помните ли Вы имена кого-либо из этих важных правительственных
чиновников?

     Блаха: Кроме Гиммлера, в лагере бывали Борман, затем гаулейтеры  Вагнер
и Гислер, затем министры Фрик, Розеноерг,  Функ,  Заукель,  генерал  полиции
Далюге и другие.

     Додд: Что, эти лица, которых Вы перечислили, осматривали лагерь?

     Блаха: Обычно экскурсии по лагерю организовывались таким  образом,  что
экскурсантов сначала вели на кухню, затем в прачечную, затем в  госпиталь  и
обычно в хирургическое отделение, затем в  малярийное  отделение  профессора
Шиллинга и в экспериментальное отделение доктора  Рашера,  затем  в  бараки,
особенно немецких заключенных. Иногда они посещали  также  церковь,  которая
была построена там только для немецких священников. Во время этих  посещений
гостям иногда показывали различных заключенных. Это  организовывалось  таким
образом:  сначала   показывали   "зеленого",   то   есть   профессионального
преступника,  которого  представляли  в  качестве   убийцы,   затем   обычно
показывали  бургомистра  Вены  доктора  Шмидта.  Далее  показывали  чешского
офицера высшего ранга, затем какого-нибудь  гомосексуалиста,  затем  цыгана,
католического  епископа  или  высшего   польского   священника,   профессора
университета.  В  таком  порядке   проходило   занимательное   представление
заключенных.

     Додд:  Насколько  я  помню,  Вы  в  числе  других,  посещавших  лагерь,
упоминали Кальтенбруннера?

     Блаха: Да, там был и Кальтенбруннер. Он был  с  генералом  Далюге.  Это
было, насколько я помню, в 1943 году, так как я  был  заинтересован  в  том,
чтобы увидеть генерала Далюге, который после смерти Гейдриха был протектором
в Богемии и Моравии, и я хотел его узнать.

     Додд: Видели ли Вы сами Кальтенбруннера в этом лагере?

     Блаха: Да, мне его показали. Ранее я его не видал.  Додд:  Насколько  я
помню, Вы также называли имя Фрика как одного из тех, кто посещал лагерь?

     Блаха: Да. Насколько я помню, это было в первой половине 1944 года.

     Додд: В каком месте Вы его видели в лагере? Блаха: Я видел его из  окна
госпиталя, когда он шел со своим штабом к госпиталю. Кроме того, с ним  было
несколько других лиц.

     Додд: Не можете ли Вы опознать человека, которого Вы называете  Фриком,
в зале Суда?

     Блаха: Да. Это - четвертый в первом ряду с правой стороны.

     Додд: Насколько я помню, Вы также называли Розенберга в числе тех  лиц,
которые посещали лагерь?

     Блаха: Я  вспоминаю,  что  это  было  вскоре  после  моего  прибытия  в
концентрационный лагерь Дахау. Тогда лагерь посещали какие-то  лица,  и  мои
немецкие товарищи показали мне Розенберга.

     Додд: Не опознаете ли Вы этого человека сейчас в этом зале Суда?

     Блаха: Да. Он - второй, дальше налево, второй  после  Фрика  на  первой
скамье.

     Додд: Насколько я помню, Вы также говорили о Заукеле?

     Блаха: Но я лично его не видел. Я только слышал, что он  посетил  тогда
немецкие военные заводы. Это было, кажется, в 1943 году.

     Додд: Что, тогда все знали, что Заукель посетил лагерь, и  в  частности
военные заводы?

     Блаха: Да, это было всем известно.

     Додд: Насколько я понял, Вы также назвали в числе лиц, которые посещали
лагерь, Функа?

     Блаха: Он также присутствовал в лагере во время одного из посещений,  и
я вспоминаю, что это было в связи с какими-то государственными  переговорами
держав оси в Зальцбурге или Рейхенхалле. Обычно в таких  случаях  (партийный
съезд или празднества в Мюнхене,  Берхтесгадене  или  Зальцбурге)  различные
лица после окончания торжества предпринимали экскурсии в лагерь Дахау. Такой
случай имел место и с Функом.

     Додд: Вы лично видели Функа в лагере?

     Блаха: Нет, Функа я тогда лично не видел, я лишь узнал, что он  посетил
лагерь.

     Додд: Что, это было общеизвестно, это все знали?

     Блаха: Да, об этом мы знали заранее, что он должен посетить лагерь.

     Додд:  После  1944  года,  в  начале  1945  года,  эти   визиты   также
продолжались?

     Блаха: Да, имели место также несколько посещений, но их  было  немного,
потому что тогда  в  лагере  свирепствовала  эпидемия  сыпного  тифа  и  был
объявлен карантин.

     Додд: Сейчас Вы являетесь начальником госпиталя в Праге, не так ли?

     Блаха: Да.

     Додд: У меня нет больше вопросов, Ваша честь.

     Председатель:  Кто-нибудь  из  представителей  обвинения  хочет  задать
вопросы? Полковник Покровский?

     Покровский: Скажите, свидетель, известно ли Вам, какое назначение  имел
лагерь Дахау? Был это концентрационный, так сказать рабочий лагерь,  или  же
это был лагерь уничтожения?

     Блаха: До 1943 года это действительно был лагерь  уничтожения.  С  1943
года в этом лагере было создано  много  мастерских  и  заводов  боеприпасов,
особенно когда начались бомбардировки. Впоследствии этот  лагерь  становился
все более трудовым лагерем. Но что  касается  результатов,  то  различия  не
существовало, так как люди должны были работать так же тяжело и  были  столь
же голодны, и если они раньше умирали от  побоев,  то  теперь  от  голода  и
истощения.

     Покровский: Должен ли я Вас понимать так, что фактически и до 1943 года
и после 1943 года Дахау был лагерем уничтожения, только  уничтожали  разными
способами?

     Блаха: Да.

     Покровский:  Сколько,  по  Вашим   наблюдениям,   через   этот   лагерь
уничтожения Дахау прошло заключенных, прибывших туда из СССР?

     Блаха: Этого я не могу сказать совершенно точно, только приблизительно.
Сначала, с ноября 1941 года, это были исключительно русские военнопленные, в
военной форме. Они имели отдельный лагерь и  были  через  несколько  месяцев
ликвидированы. Летом  1942  года  оставшиеся  в  лагере  военнопленные  были
переведены в Маутхаузен, и, как я это впоследствии узнал от  людей,  которые
приехали из Маутхаузена в Дахау, эти русские военнопленные были уничтожены в
газовых камерах. После этих пленных в Дахау были привезены русские  дети.  Я
думаю, их было примерно 2 тысячи. 16-17-летние  юноши.  Их  держали  в  двух
особых бараках, им были приданы особо жестокие  люди  -  "зеленые",  которые
били их на каждом шагу. И эти молодые...

     Покровский: Что Вы называете "зелеными"?

     Блаха: Это были так называемые профессиональные преступники.  Они  били
этих юношей и  заставляли  их  делать  самую  трудную  работу.  Их  особенно
использовали на плантациях, где они должны  были  пахать,  сеять,  укатывать
дороги и производить всю работу, которую должны были бы  производить  лошади
или  механизмы.  Во  всех   транспортных   командах   также   использовались
исключительно  русские  дети.  Примерно  70  процентов  из  них  умерли   от
туберкулеза. Остальные  были  в  конце  1943  года  и  в  начале  1944  года
перевезены в Тироль, в особый лагерь.
     Затем после этих детей в лагерь  Дахау  было  доставлено  и  уничтожено
несколько тысяч так называемых "восточных рабочих".  Это  были  руководители
гражданских учреждений, которые были высланы из восточных районов в Германию
и  которых  по   обвинению   в   так   называемом   "саботаже"   послали   в
концентрационные лагеря.  Кроме  того,  в  этом  лагере  содержались  многие
русские офицеры и люди умственного труда.

     Покровский: Я просил бы Вас уточнить Ваш ответ относительно  тех,  кого
Вы называли "зелеными". Правильно ли я Вас  понял  таким  образом,  что  эти
уголовные  преступники  выполняли   обязанности   надсмотрщиков   над   теми
заключенными, которые прибывали в лагерь?

     Блаха: Да. Вы правильно поняли.

     Покровский: И что, в полную власть  этих  уголовников  отдавались  дети
советских граждан, прибывавшие в этот лагерь для того,  чтобы  их  истязали,
били и надрывали на непосильной работе, кончавшейся появлением туберкулеза?

     Блаха: Да.

     Покровский: Что Вам известно относительно происходивших в  этом  лагере
казней граждан СССР?

     Блаха: Я думаю, что я буду недалек от истины, если скажу, что  из  всех
казненных лиц  в  этом  лагере  примерно  75  процентов  составляли  русские
граждане, и это касалось равным образом мужчин и женщин,  которых  присылали
из других мест для казни.
     Покровский: Не можете ли Вы сказать более подробно о казни 94 старших и
высших офицеров Красной Армии, относительно которых Вы ответили  на  вопросы
моего коллеги? Кто это был, какие это были  офицеры,  по  каким  мотивам  их
казнили? Знаете ли Вы что-нибудь по этому поводу?

     Блаха: Летом или поздней весной  1944  года  старшие  русские  офицеры:
генералы, полковники и майоры -  были  доставлены  в  Дахау.  В  последующие
недели их допрашивали в политическом отделе, то  есть  их  доставляли  после
каждого такого допроса в совершенно истерзанном состоянии в  госпиталь,  так
что я мог видеть некоторых из них и хорошо знал их. Это были  люди,  которые
неделями могли лежать только на животе, и мы должны были удалять  отмиравшие
части кожи и мускулов оперативным путем. Некоторые не  выдерживали  подобных
методов допроса и погибали, остальные 94 человека затем по  распоряжению  из
Берлина, из главного управления имперской безопасности,  в  начале  сентября
1944  года  были  доставлены  в  крематорий  и  там  стоя  на  коленях  были
расстреляны выстрелом в затылок.  Кроме  того,  зимой  и  весной  1945  года
несколько русских  офицеров,  содержавшихся  в  одиночном  заключении,  были
доставлены в крематорий, где они были либо повешены, либо расстреляны.

     Покровский: Такой же вопрос я хотел бы задать Вам относительно казни 40
русских студентов. Не сможете ли Вы сообщить подробности этой казни?

     Блаха: Да, могу. Эти русские студенты, как и вообще  все  представители
интеллигенции, - насколько я помню, среди них находился также врач,  -  были
доставлены в Дахау из лагеря в Мосбурге. Спустя  месяц  все  эти  люди  были
казнены. Это было в марте 1944 года.

     Покровский: Вам не известно, что послужило поводом для их казни?

     Блаха: Это было сделано согласно распоряжению из  Берлина.  Обоснований
мы, конечно, не узнали, так как мы всегда лишь после казни получали доступ к
трупам.

     Покровский: Таким образом, эта казнь производила впечатление одного  из
этапов общего плана уничтожения людей, поступавших в Дахау?

     Блаха: Да. Это вообще имело место по отношению ко всем  казням  и  всем
эшелонам с  инвалидами.  План,  его  можно  было  видеть  даже  в  том,  как
относились  к  эпидемическим  заболеваниям.  Все  это  было   частью   плана
уничтожения. Особенно я должен подчеркнуть, что русские пленные подвергались
всегда самому дурному обращению.

     Покровский:  Не  будете  ли  Вы  добры  сказать,   что   Вам   известно
относительно тех заключенных, которые входили в категорию  "Мрак  и  туман"?
Много ли было таких заключенных? Не известно ли Вам, за  что  они  попали  в
концентрационный лагерь?

     Блаха: В  концентрационный  лагерь  прибывали  многие  заключенные,  на
которых распространялся приказ "Мрак  и  туман".  Под  этим  подразумевались
главным образом представители западных держав, особенно французы, бельгийцы,
голландцы. В отношении русских, а  также  и  в  отношении  чехов  во  многих
случаях стояла пометка "возвращение нежелательно". И я относился  к  той  же
категории - собственно, это было то же самое. Многие из этих людей незадолго
до освобождения лагеря  по  приказанию  коменданта  были  казнены,  то  есть
расстреляны перед крематорием. Большинство  из  них  составляли  французы  и
русские. Многие из них были больны сыпным тифом в тяжелой форме. Температура
у них доходила до 40. Их нужно было доставлять к месту казни на носилках.

     Покровский: Мне кажется, что Вы  упоминали  относительно  значительного
числа заключенных, умерших от недоедания. Не  сумеете  ли  Вы  сказать,  как
велико общее число этих людей, погибших в лагере от недоедания?

     Блаха: Я думаю, что примерно  две  трети  заключенных  лагеря  страдали
сильной формой истощения и по меньшей  мере  25  процентов  всех  умерших  в
лагере были люди, которые умерли просто от голода. По-немецки  это  называли
"голодным тифом". Кроме того, наиболее распространенной  болезнью  в  лагере
являлся туберкулез, который также в основном возникал на этой почве, то есть
на почве недоедания. От этой  формы  туберкулеза  особенно  умирали  русские
заключенные.

     Покровский: Мне кажется,  что  Вы  сказали,  отвечая  на  воп