Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Военные
      Жолудев Леонид В.. Стальная эскадрилья -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  -
Леонид Васильевич Жолудев. Стальная эскадрилья Издание: Жолудев Л.В. Стальная эскадрилья. М., Воениздат, 1972 Проект "Военная литература": http://militera.lib.ru Книга в сети: http://militera.lib.ru/memo/russian/zholudev/index.html Иллюстрации: http://militera.lib.ru/memo/russian/zholudev/ill.html OCR, корректура, оформление: Hoaxer (hoaxer@mail.ru) Аннотация издательства: В книге рассказывается о фронтовой жизни и боевых подвигах авиаторов полка пикирующих бомбардировщиков, которым длительное время командовал выдающийся летчик-новатор Иван Семенович Полбин. В составе этой части автор участвовал в разгроме немецко-фашистских захватчиков на берегах Дона и Волги, на Курской дуге, наносил мощные удары по врагу при освобождении Белоруссии и Прибалтики. Он совершил 218 боевых вылетов, все члены его экипажа стали Героями Советского Союза. Войну Л.В. Жолудев закончил командиром эскадрильи, сейчас он генерал-лейтенант. Воспоминания его рассчитаны на широкий круг читателей. Hoaxer: К сожалению, И.С. Полбин не оставил мемуаров, погибнув в бою, поэтому мемуары всех его однополчан в какой-то степени составляют и его воспоминания. Жолудев писал книгу, по всей видимости сам, надо отметить, что написано не плохо. Да и биография автора дает достаточно пищи для живости изложения; Жолудев успел даже повоевать в партизанском отряде после того, как был сбит в одном из вылетов. Для интересующихся "проблемой превентивной войны" будет интересно прочесть о тайной переброске бомбардировщиков с Дальнего Востока к Западной границе в ящиках с надписями "Сельскохозяйственные машины" в конце июня 1941 года (глава "В крылатой боевой семье"). ПОЛБИНЦЫ (ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ) "Стальная эскадрилья"... Ветеранам авиации, воздушным бойцам периода Великой Отечественной войны достаточно прочитать этот заголовок, чтобы в памяти зазвучала популярная в свое время строевая песня авиаторов. В годы войны ее можно было услышать повсюду, где жили, готовились к бою, воевали люди с голубыми петлицами на гимнастерках. В летных и технических училищах, в авиационных гарнизонах, на полевых аэродромах как клятва звучали слова припева: ...За вечный мир На смертный бой Летит стальная эскадрилья. И, может быть, именно оттого, что песня эта как бы символизировала готовность воинов всех подразделений ВВС не щадя жизни сражаться за свободу и независимость Родины, в событиях- описываемых Героем Советского Союза Леонидом Васильевичем Желудевым, видится боевой путь не только конкретной 1-й авиаэскадрильи 150-го, а затем 35-го гвардейского бомбардировочного авиационного полка, но и наших Военно-Воздушных Сил в целом. По существу, так оно и есть на самом деле: боевая история эскадрильи, в которую автор книги пришел рядовым летчиком и которую затем более сотни раз водил в ожесточенные бои за Родину, схожа с боевыми историями многих подразделений ВВС, принимавших участие в битве против немецко-фашистских захватчиков. Стальная крепость наших славных Военно-Воздушных Сил ковалась в огне сражений. День за днем, от вылета к вылету мужали, набирались боевого мастерства, постигали науку побеждать советские воздушные бойцы. Пройдя сквозь суровые испытания начального периода войны, проявив повиданную стойкость и массовый героизм, наши воины-авиаторы приобрели боевой опыт, получили в необходимом количестве новую авиационную \4\ технику, завоевали стратегическое господство в воздухе, оказали существенную поддержку нашим сухопутным войскам в грандиозных наступательных операциях завершающего периода войны, внеся тем самым достойный вклад в разгром гитлеровской Германии. Автор книги не ставил перед собой задачу нарисовать широкое полотно действий советской авиации в годы Великой Отечественной войны. Нет здесь ни исторических исследований отдельных операций, ни статистических данных. Эта книга написана с позиции летчика, а затем командира авиационного подразделения о событиях, в которых он лично участвовал, и о людях, боевых друзьях, вместе с которыми довелось ему пробиваться к целям сквозь огненные заслоны, сражаться против ненавистного врага в дымном небе войны. И хотя произведение это биографично, описываются в нем и детство, и юношеские годы, главная его тема - битва с фашизмом, наиболее яркие и запоминающиеся страницы - те, в которых описываются ратные подвиги авиационных командиров, политработников, летчиков, штурманов, стрелков-радистов, техников - товарищей автора по боевому строю. Листая эти мемуары, мы знакомимся со многими славными крылатыми сыновьями Родины, восхищаемся их беспримерным мужеством, стойкостью, летно-тактическим мастерством. П особенно подробно, уважительно, с поистине сыновней любовью описан командир полка Иван Семенович Полбин. Я хорошо знал этого талантливого авиационного командира, несгибаемого большевика-ленинца, человека твердой воли, высокой военной культуры и личного обаяния. Это был командир-творец, постоянно ищущий, собранный, целеустремленный. В Иване Семеновиче Полбине органически сочетались глубокие теоретические знания с блестящими летными качествами. Свои решения он строил на точных расчетах, с учетом конкретной обстановки и умел отстоять свой замысел, если даже не всем и не сразу он казался обоснованным. Достаточно вспомнить хорошо описанный в этой книге эпизод уничтожения крупного вражеского склада горюче-смазочных материалов у станции Морозовская. Вместо полагавшегося по всем канонам крупного наряда сил Полбин предложил выполнить важнейшую боевую задачу парой пикирующих бомбардировщиков. Взяв ведомым экипаж Жолудева, командир сам повел пару Пе-2 к цели, и после дерзкого удара наших пикировщиков враг на этом участке фронта надолго лишился горючего. Прославленный мастер снайперских бомбовых ударов дважды Герой Советского Союза Иван Семенович Полбин не дошел до победы, но в гвардейской части свято хранились боевые \5\ традиции, заложенные ее первым командиром, авиаторы сверяли по Полбину свои дела, берегли честь, умножали славу гвардейского знамени. Вот почему этой книге можно было бы по праву дать и второе название - "Полбинцы". Ведь и сам Жолудев был близким боевым другом и верным последователем Полбина, ому довелось выполнять самые ответственные боевые задачи вместе со своим командиром и самостоятельно, приобрести большой боевой опыт и в дальнейшем успешно командовать частями и соединениями ВВС. Думается, что нет необходимости пересказывать в предисловии содержание этой книги. В ней немало ярких эпизодов из боевой деятельности нашей авиации на различных направлениях и в разные периоды Великой Отечественной войны; читатель познакомится со многими экипажами гвардейского бомбардировочного полка, узнает о самоотверженном труде технического состава, в неимоверно сложных условиях войны восстанавливавшего боевые самолеты. Тепло описывает автор летчиков-истребителей, прикрывавших боевые порядки бомбардировщиков от ударов фашистских стервятников. Мне хотелось бы подчеркнуть важное воспитательное значение таких мемуаров. Да, это воспоминания ветерана авиации. человека, умудренного жизненным и летным опытом, прошедшего в боевом строю всю Великую Отечественную войну. Но тогда, в суровые годы величайшей в истории человечества битвы, и сам Л. Жолудев, и его товарищи по оружию были еще юношами, недавними рабфаковцами, рабочими. Воспитанные партией в духе преданности идеалам коммунизма, беспредельной любви к Родине и ненависти к ее врагам, они не дрогнули в бою, многие пали смертью храбрых, защищая Отчизну и все человечество от коричневой чумы. Их пример, память об их бессмертных подвигах священны. Рассказать о них - прямой долг ветеранов боев за свободу и независимость нашей великой социалистической Родины. Главный маршал авиации А. Новиков, дважды Герой Советского Союза \6\ \7\ ПЕШИЙ ПО-ЛЕТНОМУ Резкий удар... Скрежет металла... Штурвал выбило из рук... Самолет вздрогнул и накренился влево. Лицо обожгла тугая струя холодного воздуха. От неожиданности на мгновение невольно закрываю глаза и жду самого худшего. Но только секунду... Усилием воли стряхиваю с себя оцепенение, правой рукой нащупываю в кромешной тьме и тяну к себе отчаянно упирающийся штурвал, а левой ищу пробоину, через которую хлещет ледяной воздушный поток. Этот поиск стоил мне унесенной за борт перчатки, но постепенно пришла и ясность: разрывом зенитного снаряда сорван фонарь кабины, выведен из строя левый двигатель, а бомбардировщик брошен в крутую левую спираль. Наклоняю голову к уцелевшему лобовому стеклу и с большим усилием выравниваю машину. Осторожно пробую управление и облегченно вздыхаю: машина слушается рулей! Все же с некоторой опаской делаю разворот "блинчиком" в сторону своей территории, добавляю обороты правому мотору. Наш "старичок" СБ держится молодцом - даже высоту набирает. Опыт одномоторного полета у меня кое-какой есть, горючего достаточно. Значит, все кончится благополучно, до своего аэродрома дотянем. Но нет! Недаром в авиации существует правило: полет окончен лишь тогда, когда самолет зарулил на стоянку. Не успел я опросить экипаж и убедить его, что обстановка вполне нормальная, как увидел, что стрелка бензомера стремительно поползла к нулю. Видимо, осколки снаряда повредили бензобаки, и только резиновые протекторы ни позволили горючему вытечь мгновенно. Ситуация резко изменилась. Необходимо срочно принимать решение. Дальше лететь нельзя. Но и перспектива \8\ садиться на территории, занятой врагом, показалась просто невыносимой. Выбора, однако, не было, времени на раздумье - тоже. Сообщил экипажу о своем решении сажать машину и все внимание сосредоточил на поиске подходящей площадки. Нервное напряжение было настолько сильным, что не смог разжать зубы, чтобы ответить штурману Николаю Аргунову, просившему разрешения покинуть самолет с парашютом. За эти считанные минуты я мысленно окинул всю прожитую жизнь и даже успел заглянуть в будущее, пытаясь представить, как будем пробиваться к своим сквозь вражеские кордоны. А больше всего тревожила мысль, сумею ли ночью приземлить неисправную машину вне аэродрома. Хватит ли мастерства и... везения? В наушниках вновь послышался настойчивый голос Аргунова: "Командир! Разрешите прыгать?" Быстрый взгляд на высотомер: 150 метров... Мало, слишком мало! К тому же это - высота относительно аэродрома вылета, а здесь? Больше или меньше? Спрашиваю о настроении у стрелка-радиста. Игорь Копейкин отвечает, что остается в самолете. Молодец! Ведь, если приземлимся благополучно, нам втроем будет легче преодолевать трудности, чем в одиночку. По переговорному устройству передаю: "Прыгать запрещаю!" - и снова все внимание сосредоточиваю на поиске подходящей площадки. Бег неясных, расплывчатых пятен под крылом убыстряется. Значит, земля уже рядом. Включаю посадочную фару. Ее луч выхватывает из темноты деревенское кладбище, одинокую часовню на пригорке. Нет, только не сюда! Круто, насколько позволяют скорость и высота, разворачиваю машину влево. Проносимся над маленькой избушкой, над стадом вздыбившихся лошадей. Мгновенно соображаю: они пасутся на лугу! Все. Садимся. Действия четки и последовательны: убираю газ, выключаю зажигание, подбираю штурвал на себя. И тут же скользящий удар левой плоскостью о землю, резкое торможение и... тишина - тревожная, настораживающая, обманчивая... Выскакиваю из кабины на хрустящую, примороженную траву. Подходят радист и штурман. Оба невредимы. Несколько минут стоим молча, переживая, обдумывая служившееся. Медленно спадает напряжение. И первое \9\ ощущение - стынущие в ледяной воде ноги. Начинаю сознавать - сели на заболоченную лужайку, пора отсюда уходить: до рассвета осталось каких-нибудь два-два с половиной часа. Противник наверняка заметил наше рысканье на бреющем полете с включенной фарой. И все же, перед тем как уйти, тщательно осматриваем самолет, который почти до кабины зарылся в мягкий грунт. Левая плоскость, видимо, сразу же отлетела в момент приземления. А вот фонарь явно был сорван взрывом снаряда. Фюзеляж и капот двигателя оказались пробитыми осколками... Расторопный Игорь быстро находит ящик с бортовым пайком. Набиваем карманы разной снедью, а я тем временем не перестаю обдумывать, что делать дальше. Уничтожать самолет, пожалуй, нет смысла: его засосет хлюпающее под ногами болото. Куда идти? Товарищи с надеждой смотрят на меня, а я никак не могу сосредоточиться. Совсем некстати вспоминаю однополчан, мысленно прослеживаю весь злополучный полет. ...Прохладная ясная ночь на 27 сентября 1941 года. Экипажу поставлена задача: нанести удар по скоплению вражеских танков за линией фронта. Подвешены бомбы крупного калибра. Взлетаем. Вот позади уже триста пятьдесят километров. Под нами - район цели. Делаем несколько заходов, но танков не видно: великовата высота. Снижаемся до тысячи метров. Еще ниже... Идем вдоль шоссейной дороги. От напряжения рябит в глазах. Минута, другая - и вдруг совершенно отчетливо вижу впереди колонну боевой техники. Машины идут с включенными фарами, не соблюдая никакой светомаскировки. Видимо, здесь противник чувствует себя свободно. Заходим вдоль колонны. Бомбы сброшены. Серую ленту шоссе прострочил огненный пунктир разрывов; воздушными волнами самолет затрясло, словно на ухабах. Фары машин сразу погасли, но зато вспыхнули два очага пожара. Значит, в цель мы попали! Берем курс на свой аэродром. Слева видим то и дело мигающий вражеский светомаяк. Он обеспечивает полеты своих бомбардировщиков. Очень хочется расстрелять этот прожектор с малой высоты, но горючего в баках у нас осталось только на обратный путь. На всякий случай прошу Аргунова отметить на карте местонахождение маяка. \10\ После посадки докладываю о выполнении задания и получаю приказание нанести повторный удар по той же цели. Пожелав удачи, Иван Семенович Полбин добавил: - Если останется горючее, разбейте этот проклятый светомаяк из пулеметов. Взлетели далеко за полночь. В заданный район вышли точно. На озаренной пожарами местности быстро выбрали точку прицеливания, отбомбились и со снижением направились к маяку. Но только приготовились к атаке, как прожектор погас. Видимо, враг нас обнаружил. Увожу машину в сторону и виражу на высоте 400-500 метров. Прожектор снова вспыхнул. Не медля ни секунды, иду к нему с крутым снижением; штурман, а затем стрелок-радист открывают огонь из пулеметов. Разноцветные трассы полоснули по прожектору, и он сразу же исчез в чернильной темноте. Энергично вывожу машину в горизонтальный полет и в этот момент ощущаю страшной силы удар... И вот мы втроем стоим у разбитого самолета. Мои боевые друзья ждут, что скажу им я, их командир. А ответ может быть только один: действовать! Перейти линию фронта и вернуться в боевой строй. Стараясь не выдать волнения, твердо говорю: - Идем на восток, к нашим. Штурман, курс - девяносто градусов! Есть в авиации такой метод наземной тренировки летного состава. Летчик (или курсант) идет по специально оборудованному участку земли. Перед ним - в миниатюре летное поле и окружающая местность, характерные ориентиры, контрольные и поворотные пункты. Передвигаясь не спеша, обучаемый объясняет, что он делает на том или ином участке маршрута, порой решает вводные, которые дает ему руководитель занятия. Внешне тренировка похожа на игру, но игра эта приносит большую пользу. Во-первых, сразу выявляется степень готовности летчика (или курсанта) к вылету, во-вторых, в процессе такого розыгрыша в памяти обучаемого лучше закрепляются основные элементы предстоящего полетного задания, повышается его готовность к преодолению всякого рода трудностей, с которыми он может столкнуться в воздухе. Метод этот, называемый "пеший по-летному", мне \11\ невольно вспомнился, когда наш экипаж морил шагами бесконечно длинные версты незнакомого и необычного маршрута. Только в данном случае к нему больше подходило название "летный по-пешему". Вот уже несколько часов бредем но кочковатому болоту, продираясь сквозь мелколесье и трухлявый, полусгнивший бурелом. Порой нога соскользнет с кочки и увязнет но колено в холодной жиже. Вид у всех нас был весьма непривлекательный: на плечах, поверх военной формы, неказистые суконные армяки, на ногах опорки... Это "обмундирование" нам удалось раздобыть у жителей деревни Виногроды, рядом с которой совершил свою последнюю посадку наш самолет. Находилась она в десяти километрах от Западной Двины. В трудном пути мы не раз с благодарностью вспоминали простых западно-белорусских крестьян. Мало довелось им пожить при Советской власти, но большинство из них было предано своей Родине. Когда мы покидали деревню, слышали позади автоматные очереди, голоса людей и собачий лай. Близкое дыхание погони всю ночь преследовало нас. А с наступлением рассвета над лесом все чаще стали появляться вражеские самолеты. Заслышав их гул, мы опрометью бросались под самое рослое дерево и укрывались под его кроной. У одного из лесных великанов решили зарыть в землю все, что мешало двигаться: планшеты, переговорные таблицы, карты. Оставили только личные документы, оружие, по одной карте и компасы. К полудню преследование, кажется, прекратилось. Наступила непривычная тишина. Над головой голубело чистое, озаренное солнцем небо. Мы совершенно выбились из сил, нервное напряжение дошло до предела. Хотелось броситься на любую кочку и, ни о чем не думая, заснуть... Едва переставляя ноги, направились к небольшому заросшему кустарником холмику. Невдалеке вдруг послышалось рычание собак. Видимо, после короткого привала враг снова ринулся по нашему следу. Близкая опасность заставила нас мобилизовать последние силы и преодолеть еще метров пятьсот. Окончательно измотанные, мы выбрались на небольшой - метров пять в диаметре - островок и приготовились к бою. Распределили секторы наблюдения, договорились о строгой экономии патронов. \12\ То, что произошло дальше, осталось до сих пор для меня загадкой. Метрах в трехстах от нас началась сильная перестрелка. Минут двадцать захлебывались автоматы и хлестко звучали винтовочные выстрелы. Порой над нами свистели пули, падали с деревьев сбитые ветки, и все-таки огонь велся явно наугад. Видимо, фашисты потеряли наш след и в бессильной ярости палили куда попало. Стрельба смолкла так же внезапно, как и началась. И мы, разомлев под утренними лучами солнца, незаметно для себя уснули. Спать, правда, пришлось недолго - нас разбудил нудный гул самолета. Трехмоторный "Юнкерс-52" кружил над нами на высоте 50-70 метров, переваливаясь с крыла на крыло, выписывал виражи. Прижавшись к земле, мы следили за ним минут сорок. Как только он улетел, снова побрели на восток. К вечеру вышли на опушку леса, чтобы уточнить свое местонахождение и прикинуть, далеко ли до Западной Двины. Реку мы намеревались форсировать этой же ночью. Метрах в ста от нас сиротливо темнела избушка с подворьем. Сколько мы ни наблюдали, вражеских солдат около нее не заметили. На крыльце

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору