Овидий Горчаков
   Внимание: чудо-мина!

     OCR: Fedor


     Издание:
Горчаков О.
     Г 70 Внимание: чудо-мина! М. "Сов. Россия", 1973. 192 с.
     Лауреат  премии  Ленинского  комсомола  писатель  Овидий  Александрович
Горчаков  в  годы  войны  был  партизаном-разведчиком,  минером-подрывником,
прошел по тылам врага от Брянских лесов до Германии.
     Его перу принадлежат книги "Вызываем огонь на себя", "Лебединая песня",
"В  гостях  у дяди Сэма", "Максим"  не выходит на связь", "Падающий дождь" и
другие. Он пишет рассказы, киносценарии.
     Повесть "Внимание: чудо-мина!" написана на документальной основе.
     В  феврале  1963  года  Овидий Горчаков в  очерке  на  страницах газеты
"Известия" впервые  рассказал  о  таинственных взрывах  в захваченном врагом
Харькове,   о   чудо-мине,  о   славной   минно-подрывной  операции  Великой
Отечественной войны. Очерк вызвал массу откликов, автор получил сотни  писем
от читателей, в том числе и от участников описанных им событий. Почти десять
лет  продолжался писательский  поиск,  прежде  чем  подвилась  эта  повесть,
рассказывающая горячо и взволнованно о  беспримерном подвиге наших минеров и
разведчиков,     военных    инженеров    и    саперов,    изобретателей    и
вожаков-коммунистов, героев рабочего Харькова.
     7-----3-----2
     113-114-72
     Р2
     Овидий Александрович Горчаков
     ВНИМАНИЕ: ЧУДО-МИНА!
     Редактор Т.М.Мугуев
     Художник Я.Г.Днепров
     Художественный редактор Е.Ф.Николаева
     Технический редактор В.А.Преображенская
     Корректор М.Е.Барабанова
     Кодированный   оригинал-макет  издания   подготовлен   на   электронном
печатно-кодирующем и  корректирующем устройстве "Север".  Подписан  в печать
13/XII-72 г. Формат бум. 84х1081/32. Физ. печ. л. 6,0.  Усл. печ.
л.  10,08. Уч.-изд. л. 12,20. Изд. инд.  ЛХ-643. А12360.  Тираж  50 000 экз.
Цена 37 коп. Бумага No 3.
     Издательство "Советская Россия".
     Москва, проезд Сапунова, 13/15.
     Книжная  фабрика No  1  Росглавполгирафпрома Государственного  комитета
Совета Министров РСФСР по делам издательств,  полиграфии и книжной торговли,
г. Электросталь Московской области, ул. им. Тевосяна, 25. Заказ No 109.

     OCR: Кудров Ф.В., 06/2003.
     Данная повесть основана  на реальных  событиях, описанных  (вкратце)  в
книге И.Г.Старинова "Записки диверсанта".
     Убедительная  просьба к читателям и владельцам электронных библиотек не
удалять вышеприведенный текст.







С О Д Е Р Ж А Н И Е







































     Часть первая
     В ГРОЗОВУЮ ОСЕНЬ СОРОК ПЕРВОГО
     СЕКРЕТНОЕ ЗАДАНИЕ
     В то  утро,  в то  холодное  и дождливое осеннее утро 1941 года главные
действующие   лица   этой  драматической   были,  словно  подчиняясь   некой
центростремительной  силе,  спешили,  неслись навстречу  друг  другу,  чтобы
неотвратимо связать б тугой нерасторжимый узел свои судьбы...
     Автострада  Москва  -  Симферополь.  Хлещет  ливень,  сечет  облетевшие
сквозные рощи вдоль шоссе.  Вздымая буруны воды и грязи, мчится автоколонна.
Впереди  -  камуфлированная "эмка" с маскировочными прорезями  на фарах.  За
"эмкой"  -  два  десятка  обыкновенных, окрашенных зеленой краской  ЗИСов  и
"газиков". Поочередно объезжают они  вслед  за головной  машиной воронки  от
немецких авиабомб, вспоровших шоссейное полотно.
     Одна из  воронок все еще дымится.  Над  воронкой покосился  вкопанный в
обочину дорожный указатель с полуразмытой дождями надписью "ОРЕЛ - ХАРЬКОВ".
В кювете догорает, чадя, остов полуторки. Черный дым,  тяжелый бег набрякших
мрачных туч, шальной полет палых листьев...
     Слезится  ветровое   стекло  "эмки",   качается,  нервно  подергиваясь,
"дворник".
     "Как одинаковы всюду фронтовые дороги!" - думает полковник Маринов.
     Минск, Могилев,  Рославль...  В памяти,  как  в калейдоскопе,  мелькают
охваченные  дымом, пламенем  и лихорадкой отступления родные города. Яростно
отбиваясь,  армия  откатывалась на  восток, а он,  полковник Маринов, офицер
Генштаба, как и тогда, в  Испании, делал все, что было в человеческих силах,
чтобы на день, хоть  на час задержать огненную лавину нашествия,  чтобы враг
не прошел.
     Теперь, в конце  сентября, на четвертом  месяце великой войны, уже мало
кто  сомневается,  что  Красной  Армии  удалось  сорвать  гитлеровский  план
"блицкрига"  -  "молниеносной войны",  Правда,  это  удалось  сделать  ценой
неимоверных потерь, зато выиграно жизненно важное  для страны время. Теперь,
в Харькове, кажется,  он, полковник Маринов, и  его  минеры  сумеют  сделать
больше,  чем  на всем  горьком и героическом  пути  от Минска, от  западного
рубежа Родины.
     На коленях полковника лежит свежий номер "Правды". Прихватил с собой из
Москвы, чтобы от корки до корки прочитать в дороге. Глухо говорится в газете
о завершении боевых  действий советских войск в  "котле" восточнее Киева, об
отрядах и группах,  прорвавшихся  на восток,  к своим войскам.  Но полковник
слышал в Генштабе о гибели в окружении многих наших славных дивизий во главе
с командующим войсками Юго-Западного  фронта генерал-полковником Кирпоносом.
Жжет  от  такой  вести  в  груди,  будто  рана кровоточит... И  на юге  дела
неважные;  эвакуируется  Одесский оборонительный  район... Но самое  главное
происходит на  Московском направлении -  началась великая  битва  за Москву,
враг ломится к столице на танках через брянские и орловские ворота.
     Полковник  не  мог  знать,  что  начальник  Генерального  штаба  послал
директиву  войскам трех  фронтов  - трех  богатырей,  защищавших эти ворота,
предупреждавшую  их  о  решающем  наступлении  вермахта,  Ставка  Верховного
главнокомандующего приказала этим войскам организовать разведку всех видов и
ускорить оборудование  оборонительных  полос, чтобы в первую голову прикрыть
направления  на Ржев, Вязьму, Брянск, Курск.  И Харьков.  Именно  этот город
владел теперь всеми помыслами офицера Генштаба полковника Маринова.
     Впереди - наспех сколоченный шлагбаум у перекрестка. Группа бойцов роет
окопы за кюветом. Завидев автоколонну, они  втыкают лопаты  в землю, берутся
за винтовки,
     У  полосатого шлагбаума  стоит  невысокий  командир в  торчащей  колом,
темной от дождя плащ-палатке, Виднеются петлицы  с лейтенантскими "кубарями"
на вылинявшем воротнике. Он поправляет на груди автомат ППД, поднимает руку.
     Визжат  тормоза.  Колонна резко останавливается.  Лейтенант подходит  к
"эмке". Теперь видно,  что он совсем молод, ему нет  и двадцати пяти.  Брови
сдвинуты, мокрое от дождя лицо сурово, палец на спусковом крючке.
     Полковник  распахивает  переднюю дверцу "эмки". Она  жалобно скрипит  в
настороженной тишине. Лейтенант козыряет, буравя глазами полковника, говорит
простуженным юношеским баском:
     - Контрольно-пропускной пункт. Ваши документы!
     Взгляд   лейтенанта  скользит  по   полковничьим   "шпалам".  Полковник
светло-рус,  моложав, лет сорока, не больше.  Лицо открытое, со  славянскими
скулами,  симпатичное,  вроде  русское  лицо...  На  заднем сиденье  сидит с
отсутствующим видом, задумавшись, рассеянного вида подполковник лет тридцати
пяти, Чернявый, широколицый, на фрица вовсе не похож...
     Из опустившегося бокового  стекла  вдруг высовывается  дуло нагана.  За
наганом - напряженное лицо водителя, совсем еще мальчишки.
     - Пропускай давай! Разуй глаза-то! Ослеп, не видишь, кто едет, что ли?!
     - Не  горячись,  Ваня! -  мягко  осаживает  его полковник.  Он,  как  и
лейтенант, преградивший путь колонне, тоже держит руку на автомате, на таком
же ППД.
     -  Убери, паренек, свою пушку! - строго командует лейтенант водителю. -
Ваши документы, товарищ полковник!
     - Покажите сначала свои! - твердо отвечает полковник. - Что за люди?
     Приглушенный лязг  стали заставляет лейтенанта резко вскинуть голову  -
даже  брызги с  капюшона полетели. В  кузове  ближайшего к  "эмке" открытого
грузовика поднялись с винтовками в руках сидевшие под брезентом  командиры и
бойцы. Один из них -  весьма  воинственного вида грузин с усиками - поставил
сошками на крышу кабины "ручник" РПД.
     -  Еще  раз  предупреждаю, -  сдерживая  гнев  и  волнение,  произносит
лейтенант. - Уберите оружие! Зайченко!
     С  бугра  на  опушке рощицы,  почти  вплотную  подступавшей  к  кювету,
доносится спокойный с юморком голос:
     -     Есть    Зайченко!    А    як     же!    Полный    диск    зарядил
бронебойно-зажигательными. Зайченко трепаться не любит!
     И полковник видит: из кустиков торчит пламегаситель пулемета.
     Зайченко  -  здоровенный  рябой  парень с  круглым, как  шар,  лицом  -
ухмыляется.  Его  второй номер  -  вылитая его копия, но меньшего калибра  -
подбрасывает   в  ладони   гранату   РГД   с   оборонительным   чехлом.  Вид
многозначительный.
     - Видели мы такие игрушки! - кипятится Ваня. - У нас  и почище имеются!
И втрое больше нас!
     - Отставить разговоры! - обрывает его  полковник, протягивая лейтенанту
документы -  командировочное  предписание  и удостоверение  личности. -  Вот
бумаги. Прошу не задерживать. Выполняем особое задание Ставки.
     Глухой рокот  канонады за полями, за  перелесками  становится  слышнее.
Едва заметная дрожь током проходит по земле, разливается в воздухе.
     Маринов  успел  как следует  разглядеть опытным глазом лейтенанта и его
людей. Как будто свои... Но тут, рядом с  фронтом, надо глядеть в оба. Какие
только  слухи не  ходят о  действиях  диверсантов в  прифронтовой  полосе!..
Лейтенант пробежал глазами предписание.
     -  Извините, товарищ  полковник! Служба. Вчера тут тоже один  полковник
размахивал документами из штаба  фронта. Настоящими документами - с убитого,
гад, снял. А теперь вон он с дружками лежит.
     Он  тычет  большим  пальцем через  плечо, и полковник видит; за кюветом
торчат в ряд босые ноги трех или четырех расстрелянных.
     Подполковник - он только что очнулся  от своих мыслей - высовывается из
машины и с недоумением спрашивает:
     - В чем дело? Почему нас не пускают?
     - Эти паразиты,  - вместо ответа продолжает лейтенант, - двоих бойцов у
меня убили, Это мы не окопы - могилы роем...
     Он снова прочитал предписание.
     - Вот у вас тут, товарищ полковник, - начинает он снова, - сказано, что
ваш груз секретный и не подлежит проверке. Как же так? У меня таких указаний
нет...
     -  Это  ТОС,  - тихо  отвечает  полковник  Маринов.  -  Техника  особой
секретности! Прошу немедленно пропустить...
     - Одну минуту! - извиняющимся тоном говорит лейтенант.  -  Мне придется
позвонить в город, получить разрешение...
     - Хорошо! - с некоторым раздражением произносит полковник.
     Заметив,  что  ливень как будто  схлынул, он  выходит поразмять ноги. К
нему присоединяется подполковник, и они  вместе молча разглядывают убитых за
кюветом, потом подходят к недорытым могилам за противоположным кюветом.
     Подполковник вздыхает, глядя на тела красноармейцев, и тихо говорит:
     - Вот,  Илья  Григорьевич, печальная иллюстрация к нашему  спору о роли
случайности на войне. Разве смерть этих ребят не трагическая  случайность? А
вы  говорите,  что  и  на войне мы должны  управлять  обстоятельствами, а не
обстоятельства нами...
     - На том стою, Ясенев, - жестко отвечает полковник Маринов. - Пусть это
и не всегда удается.
     В шалаше на опушке рощицы лейтенант кричит в трубку полевого телефона:
     -  Коршун! Коршун!  Я Чайка! Алло!  Это  я  -  лейтенант  Черняховский.
Черняховский  говорит с КПП. К нам в город следует автоколонна с полковником
из Москвы...
     Ясенев приподнимает  воротник  шинели,  горбится,  раскуривает  трубку,
глядя   на  обструганные  столбики  с   вырезанными  из   консервной   банки
алюминиевыми  звездами. Это еще ничего, это  далеко от фронта, а  то  просто
нацарапают звезду чернильным карандашом на срезе дерева. А бывает, ни звезды
не нарисуют, ни фамилии не напишут, ни даже в безымянную могилу не уложат...
Война есть война.
     Полковник  Маринов  закуривает  из  столичной пачки  "Казбек", На пачку
косится замерший поодаль красноармеец-казах с КПП.
     - Хотел обыскать машины - не даются! - кричит лейтенант Черняховский. -
Говорят, везут какую-то  ТОС - технику особой секретности.  Пропустить? Нет?
Что? Не слышно! Коршун. Коршун!..
     С  юга  слышится  нарастающий рев авиамоторов,  дробь  крупнокалиберных
пулеметов, взрывы бомб. На бреющем полете летит с юга, вдоль автомагистрали,
тройка пикировщиков.
     - Наши! Наши!- обрадовался Ясенев. - Ей-богу, наши!
     - "Штукасы", - авторитетно заявляет Маринов. И тут  же, схватив за руку
Ясенева, валится с ним в кювет, в ледяную жидкую грязь.
     Пулеметная строка вспарывает  перед их головами жухлый дерн. С коротким
криком навзничь  падает  красноармеец-казах.  Мокрая шинель  его дымится  на
спине...
     - Воздух! - разносится запоздалый крик.
     - Старые знакомые, - ворчит полковник, - Еще в Испании познакомились...
     К ним подбегает, согнувшись, придерживая полевую сумку на боку, автомат
на груди, лейтенант Черняховский.
     -  Велено вроде задержать вас до выяснения, - задыхаясь, выпаливает он.
- Линия опять повреждена...
     -  Нет,  лейтенант!  -  решительно  отвечает   ему  полковник  Маринов,
подымаясь и шлепками  отряхивая шинель. - В машинах у  меня тол, динамит. Не
могу я торчать здесь!..
     - Илья Григорьевич! - скороговоркой произнес Ясенев, вскакивая на ноги.
- Обстановка осложняется. Дальше я поеду с машиной ТОС. Хорошо?
     - Хорошо! По машинам!  -  зычно кричит  полковник  Маринов подбегает  к
"эмке". Ясенев - к одному из крытых грузовиков.
     Черняховский  оглядывается на телефон  в  шалаше,  снова  смотрит вслед
полковнику, садящемуся в машину, вскидывает автомат.
     - Стой! Стрелять буду!..
     Зайченко  припал  к  пулемету, поставил  затвор на  боевой взвод. Бойцы
Черняховского залегли,  нацелив  винтовки на слезящиеся  ветровые  и боковые
окна машин, на бензобаки, на шины...
     - Стой! Стрелять буду! - снова кричит лейтенант бледнея.
     Маринов кладет руку на баранку "эмки".
     -  Погоди! Ведь  динамит  везем. Одно попадание и...  вся ТОС полетит к
черту!
     В эту минуту  полковник Маринов даже не вспомнил о себе и о своих людях
- пуще зеницы ока берег он ТОС.
     Лейтенант  Черняховский целится прямо в  ветровое стекло "эмки". Вид  у
него решительный. Сомневаться не приходится  - будет стрелять. А тут, как на
грех, снова звон и вой - летит на бреющем  новая тройка, а может быть, та же
делает новый заход...
     И вдруг с одного из дальних грузовиков с динамитом спрыгивает и бежит в
голову колонны  адъютант полковника - Коля Гришин. Поднимая брызги в  лужах,
он бежит и улыбается издали лейтенанту Черняховскому.
     Лейтенант  узнает  друга, тоже улыбается, кидается вперед.  Но  тут  их
почти накрывает пулеметной очередью, и они в падении  хватают, обнимают друг
друга, шлепают друг дружку по спине и по плечам.
     - Трогай! - говорит Маринов водителю.
     "Эмка"  срывается  с  места. За ней  грузно приходит  в движение и  вся
автоколонна, кроме двух задних грузовиков, объятых огнем.
     -  Вот  так  встреча! -  почти кричит Коля Гришин лейтенанту. - И опять
расстаемся. Приезжай в Харьков! Хозяйство Маринова.
     Он вскакивает на подножку грузовика, машет другу.
     - Пиши, брат! Полевая почта семьдесят пять-шестьдесят!..
     Черняховский  растерянно  улыбается ему  вслед, покачивает  над  плечом
растопыренной пятерней.
     Зайченко  ставит пулемет на предохранитель,  достает из кармана кисет с
махоркой.
     -  Закуривай,  братва! Добре!  Это  свои!.. Земляка встретили,  товарищ
лейтенант?
     -  Дружок,   разведчик,  -   отвечает,   все  еще  улыбаясь,  лейтенант
Черняховский.  - Вместе  на задании  были от армейской  разведки,  вместе из
окружения выбирались... Мировой парень... Воздух!..
     Не договорив, он ныряет в кювет - с юга летит еще одно звено Ю-87.

ЗА ТОС ОТВЕЧАЮТ ГОЛОВОЙ
     Автоколонна оставила рощу  позади.  Впереди тянутся, теряясь в мглистой
сырой  дымке,   бескрайние  поля.  Всюду,  куда  ни  кинешь  взор,  стелется
серо-рыжая стерня - хлеб здесь успели собрать, это  радует, но смогли ли его
вывезти в глубь страны? Сердце крестьянского сына Ильи Григорьевича Маринова
тоскливо сжимается  при этой  мысли. Неужто и здесь пропадает богатый урожай
сорок первого? Неужто и здесь достанется он врагу?
     Впереди,  за извилистой  речушкой, горит село.  Громадное  облако  дыма
поднимается над белыми мазанками, заволакивая  весь  восточный горизонт.  Из
села к мосту  на шоссе тянется по шляху с криком и плачем, с мычанием коров,
длинный обоз беженцев. Над мостом как назло, рокоча, кружит немецкая "рама".
     -  Нажимай!  - кусая губы, говорит  Маринов,  - Надо обогнать  обоз. Не
проскочим  через  мост  -  застрянем тут  с  беженцами. Но не  так быстро: в
грузовиках  динамит!  -  Он  бросает  взгляд на  кировские  часы  -  подарок
командования за  безупречную  службу. - Десять тридцать пять  по-московскому
времени. На час опаздываем. До города, поди, рукой подать!
     Водитель осторожно нажимает на газ. Глянув в полуоткрытое боковое окно,
он опускает его ниже, вглядываясь вдаль.
     - Товарищ полковник! - говорит он негромко. - Что это там? Посмотрите!
     Вдвоем  напряженно  всматриваются  они  в  темные  силуэты  на  дальнем
проселке. Какие-то грузные приземистые  машины ползут наперерез автоколонне,
к мосту.  У водителя глаза оказываются острее, чем у полковника: в следующую
же  секунду  он ясно  различает  ствол  орудия,  торчащий  вперед,  стальные
гусеницы, облепленные грязью.
     - Танки! - выдыхает Ваня. - Наши!
     - Немецкие, - осекшимся голосом поправляет его полковник. - Танки Т-IV.
Таких  в Испании  у них еще не было. А  с этими наши "бетушки" не справятся.
Зато наши Т-34... Куда понесся?!  С ума сошел?  Сколько раз тебе говорить  -
динамит  везем!  А  динамит  не  тол,  от   сотрясения,  как  нитроглицерин,
взрывается. Тут - тише едешь, дальше будешь!.. Полегче, полегче!..
     Он оглядывается назад:  как там  машины с  динамитом?  Видно,  там тоже
заметили танки, колонна сжимается, а этого как раз и нельзя делать!..
     Он на ходу открывает дверцу. Извернувшись, кричит резко:
     -  Передать  по  колонне:  держать  дистанцию  двадцать  метров!  А  то
достаточно будет одного  попадания, чтобы  вся колонна взлетела  на  воздух.
Полсотни тонн взрывчатки не шутка!..
     А  танки  неумолимо приближаются.  Черные  кресты с белыми обводами  на
лобовой и  боковой броне. Темно-серые бронированные чудовища  вот-вот выйдут
на критическую  километровую  дистанцию,  с  которой  они смогут расстрелять
колонну  из  своих  пятидесятимиллиметровых  пушек.  А  быстрее ехать  никак
нельзя!..
     В открытых люках  стоят танкисты  в черной форме и черных  пилотках  со
знаком "мертвой головы". В передней машине офицер  рассматривает колонну  на
шоссе в бинокль.
     - Полегче! - снова бросает полковник водителю.
     Уж  лучше  погибнуть   от  снаряда  немецкой  танковой  пушки,  чем  от
собственной роковой  поспешности. Впрочем, погибать нельзя ни от того, ни от
другого -  необходимо  выполнить  задание. То  задание,  если разобраться, к
которому его  готовили и он  сам с людьми готовился целых два десятка лет  в
армии. А для этого нужны стальные нервы. Сейчас и впредь. До самой победы!
     - Полегче! Полегче!
     Беженцы  тоже  увидели танки  и  нахлестывают  своих  лошадей  и волов,
пытаясь успеть перебраться через мост. Хотя уже ясно: им от танков все равно
не уйти.
     "Эмка" несется уже через мост. Его совсем не бомбили "штукасы" - видно,
берегли для себя.
     За "эмкой" мчатся головные грузовики.
     Беженцы   останавливаются  у  противоположного  конца  моста,  начинают
скучиваться...
     Передний танк зловеще поводит