мент
пережить, чтобы самое худшее мимо  себя  пропустить.  Так  кулаком  в  стену
Родриго врубил, что взлетела боль выше всяких пределов, природой отмеренных.
Потому в тот  самый  момент,  когда  кости  кулака  дробили  кирпичи,  дикий
импульс, как отдача в танковой пушке, резанул мозг,  озарил  голову  изнутри
слепящим светом, и померкло сознание, потухло. От удара такого обмяк Родриго
великолепный, обвис мешком, рухнул в грязь, зубами стену царапая.
     У Насти пыль в глазах кирпичная. Но понимает: дело завершить  надо.  Не
видя четко шеи его, больше предполагая, где она должна быть, вознесла правую
ногу коленом к самой груди и рубанула ребром ступни  резко  вниз.  Хрястнуло
под нею.
     Ахнула толпа, отшатнулась в обе стороны  переулка.  Развернулась  Настя
резко: кто следующий?
     Желающих не оказалось. Тот, кто может сразить воображение толпы  словом
или делом, за свою безопасность беспокоиться не должен. Толпа таких любит. И
защищает.
     Убивала Настя  Родриго  вовсе  не  затем,  чтобы  воображение  зрителей
поразить. У нее замысел проще: живой ей отсюда все  равно  не  уйти,  потому
решила хотя бы одного с собой в смерть захватить.
     Смотрит Настя в глаза одному, другому: ну, кто еще? Налетай!  Изуродую!
Не оказалось таких. На нее со страхом смотрит толпа,  с  почтением.  Достала
Настя из кармана огромных штанов новую хрустящую десятку, смяла в  руке,  на
труп бросила:
     - Это ему на похороны  от  меня.  Подивился  народ  испанский  щедрости
небывалой. Пошла Настя прочь. Перед нею коридор людской в толпе  проломался,
словно трещина перед ледоколом. Идет. Тихий  шепот  впереди  летит:  это  не
кабальеро, это - сеньорита!


ГЛАВА 18

1.

     Что делать, если денег нет? Сто песет, это вам не фунт изюму, и все  же
долго на них не протянешь. И жить  где-то  надо.  Да  и  вообще  с  деньгами
веселее. Где же их взять? Вопрос этот не так прост, как может  показаться  с
первого взгляда. К  этому  вопросу  марксистско-ленинский  подход  нужен.  В
марксизме-ленинизме  четыре  классика:  товарищи  Маркс,  Энгельс,  Ленин  и
Сталин. Как же каждый из них этот, казалось бы, такой легкий вопрос решал?
     Маркс любил красивую жизнь. Денег ему требовалось много,  и  всегда  не
хватало. Деньги он клянчил у Энгельса.
     Энгельс красивую жизнь тоже любил. Денег ему тоже требовалось много,  и
они у него были. Он просто был капиталистом, зверски эксплуатировал рабочих,
пил из них кровь и ею напивался. Потому денег хватало и на себя, и на кореша
своего, на Маркса.
     Ленину тоже требовалось много денег. В разгар войны мировой,  во  время
всеобщего обнищания, он не только красиво жил в самом дорогом  городе  мира,
но и партию на какие-то деньги содержал, да еще и выпускал газеты и  журналы
под сорока одним названием и бесплатно раздавал их толпе. Где же  он  деньги
брал, если сам в своей жизни нигде никогда  не  работал?  Деньги  на  подрыв
страны ему немецкая разведка давала. И еще - товарищ Сталин.
     А  где  товарищ  Сталин  деньги  брал?  Товарищ  Сталин  банки  грабил.
Улыбнулась Настя: пути добывания денег есть, и  сталинский  путь  ей  больше
других нравится. Благо сейф ковырнуть она обучена.

2.

     Доложил Холованов. Доложил,  ничего  не  скрывал:  непредсказуема  она,
вышла из-под контроля, бежала, без денег бежала, без документов, потерялась,
как Каштанка. Где сейчас находится, что делает -  неизвестно.  На  связь  не
выходит.
     Знает Дракон, промедли с докладом - расстрел. Он однажды уже промедлил,
еле жив остался. Но если и не промедлить с докладом, то и тогда не ясно, чем
это все может завершиться. Во время выбора Мессер  был  против,  сам  Дракон
сомневался и воздержался,  и  только  Сталин  был  за  то,  чтобы  Жар-птицу
инфантой назначить. Главное, этого сейчас Сталину не напомнить,  а  то  ведь
сразу к стене и поставит.
     Отвернулся Сталин к окну, швырнул словом:
     - Идите.

3.

     По прекрасному городу слух: появилась в Пальме сеньорита в штанах.  Шла
по улице, никого не трогала. На нее Родриго с ножом бросился. Какой Родриго?
Да тот, помните, который Эдуардоса на Плаза Майор зарезал. Вот и ее он  тоже
хотел... того. Так вот, бросился на нее, прыгнул. -И умер в прыжке.
     Далее слух на два  варианта  распадается,  и  гуляют  оба  рядом,  один
другому не мешает. По первому варианту - она великолепного Родриго  взглядом
убила. Чем же еще  она  убить  могла?  По  второму  варианту  -  прикрыл  ее
ангел-хранитель, а другой ангел, ангел смерти,  развернул нож  в  преступной
руке, и пырнул Родриго сам себя в горло. Своим же ножом.
     После этого слух снова в один сливается: ехал мимо  богатый  сеньор  на
длинной "лагонде" (машина серебряная, крылья  черные),  остановился,  увидел
чудо, раскаялся в грехах своих (к телесному греху наши сеньоры зело  слабы),
заплакал от умиления, достал из кармана десять  тысяч  песет  и  подарил  их
сеньорите. А она тут же те тысячи бедным раздала...
     Ходит Настя по городу. Узнают ее. Глазами показывают:
     - Это какая же?
     - Да вон та, в  штанах.  Крестятся  бабки,  ее  завидев.  Не  по-нашему
крестятся, по-испански, кланяются.

4.

     Ограбление  банка  надо  начинать  с  выбора  цели.  И  тщательного  ее
изучения. Неплохо агентурную сеть на объекте  раскинуть  так,  чтобы  агенты
друг о друге не знали, чтобы их сообщения можно было сравнивать.
     Но для того, чтобы цель со  знанием  дела  выбрать  и  агентурную  сеть
раскинуть,  надо  к  банкам  поближе  держаться.  А   как?    Кто    возьмет
Настю-иностранку без паспорта в банк работать?
     По центральным улицам Пальмы идешь, что ни  шаг  -  банк  коммерческий.
Делать Насте нечего, кроме как по улицам шататься: этот  банк  не  пойдет  и
этот тоже.Вернее: в этот не возьмут и в этот. Где же тот, в который возьмут?
     Вот он! Выбор сделан. "Балерика ТС". Огромное здание, массивные  стены,
мраморные ступени, гранитные колонны, чугунные львы у  входа  лежат,  словно
сфинксы в песках. Окна в три роста. Каждое окно  стальной  узорной  решеткой
прикрыто, а прутья в руку толщиной. Название  банка  гранитными  буквами  по
фасаду вырублено. Все хорошо, только окна грязные.  Их  явно  год  не  мыли.
Вернее, грязные окна - это и хорошо.
     Что  из  всего  этого  следует?  Следует  то,  что  банк  старый.    Не
скороспелый. Когда-то банк процветал. Здание не куплено,  а  специально  для
этого банка лет пятьдесят назад построено,  название  при  строительстве  по
фасаду рубили. А теперь дела плохи, стоит банк угрюмый, как мертвый улей, не
снуют пчелки трудолюбивые, не несут медок, а окна грязные обо всем остальном
говорят. Ясное дело, в этом банке сейфы курочить только  с  учебными  целями
можно, ради тренировки. Но Насте ведь и не нужно именно в нем сейфы  ломать.
Ей в  банковский  мир  ходы  требуются.  Втесаться  надо.  Там,  где  окошки
зеркальным отблеском сверкают, туда не втешешься.
     Прикинула  Настя,  сколько  у  нее  денег  осталось,  решила:   хватит.
Завернула за угол, там - магазин-гигант, тот самый, в котором Дракон встречу
мгновенную проводил. В  таком  магазине  все  есть.  Купила  ведро,  тряпку,
порошка мыльного. Лестницу у дворника позаимствовала, набрала воды в  ведро,
забралась на лестницу, окно моет. А за окном совещание совета директоров.
     Для тех, кто на Балеарских островах еще не  бывал,  сообщаю:  скалистые
они, острова Балкарские,  и  глинистые,  а  солнце  испанское  в  садистских
наклонностях уличалось не единожды, выжигает солнце все к чертям, и глиняная
пыль от любого ветерка залепляет окна и стены бурым слоем грязи. Потому мыть
окна надо регулярно, да и стены не мешает иногда мыть или красить.  Намочила
Настя тряпку в ведре, тряпка чистая водой  теплой  мыльной  переполнена,  аж
течет с нее ручьями. Провела тряпкой по грязи и словно великий археолог слой
геологический с окна сняла. Вломился светлый луч в темное царство, ударил по
столу директорскому, взвизгнули  прозаседавшиеся.  Ослепил  их  луч  солнца,
словно гранаты РГД-33 вспышка. Выскочили все разом на улицу, и охрана с ними:
     - Эй, ну-ка слезай! Кто такая?
     Ведут Настю в кабинет. Допрос.
     - Кто послал тебя?
     - А зачем кому-то меня сюда посылать? Скоро крах, вот тогда стервятники
слетятся. А сейчас кому вы нужны?
     - Тебя на разведку послали, чтобы наш банк грабануть?
     - Разве тут есть что грабить, кроме столов канцелярских?
     - Что же ты задумала?
     - Чудо совершить. И уж за ее спиной шепчутся:
     - Она?
     - Она самая.
     - Как тебя зовут?
     - Настя.
     - По-нашему Анастазиа.
     - Точно.
     - Слушай, Анастазиа, мы люди хорошие, и намерение  твое  прекрасно,  но
если ты вымоешь наши окна, то заплатить тебе просто нечем. В кризисе мы.
     - Это понятно. Но зачем кризис всему миру показывать? Раз вы в кризисе,
значит, все сверкать должно, значит, каждый из  руководителей  банка  должен
каждый день свежий цветочек в петличку вставлять и улыбаться самодовольно  и
радостно. Правила маскировки, сеньоры, соблюдать надо.
     Переглянулись директора меж собой: неглупая девочка  к  нам  окна  мыть
набивается.
     - Ладно, Анастазиа, мой окна,  мы  меж  собой  сбросимся,  тебе  песету
заплатим.
     - Нет, сеньоры, я не уборщица. Я хочу совершить чудо, за  чудеса  денег
не беру.

5.

     Выходит  Дракон  из  сталинского  кабинета.  Ему  навстречу    командир
спецгруппы Ширманов. Морда наглая. Арест?
     Впрочем, у Ширманова всегда морда наглая. Хорошо с ним  работать,  пока
он в подчинении, а если к нему в лапы попадешь, то неизвестно,  какие  обиды
он припомнить может.
     Неясно Дракону, простит ли  ему  товарищ  Сталин  побег  Жар-птицы,  но
Ширманова надо бы расстрелять, чтобы в случае ареста попасть на следствие  к
незнакомому палачу, а не к своему любимому ученику.

6.

     - Какое чудо ты сотворить желаешь, Анастазиа?
     - Ваш банк из болота вытащить.

7.

     Уперся Дракон взглядом в потолок монастырский.  Почему  Сталин  не  дал
приказ его арестовать прямо на выходе? Да просто потому,  что  неизвестность
мучительнее всего. Ожидание беды в сто раз  хуже,  чем  сама  беда.  Товарищ
Сталин в мучительстве толк знает, потому не спешит, потому позволяет каждому
самому себя мучить. Ходи и себе нервы мотай. Что  делать?  Как  извернуться?
Аказис в такой ситуации в окошко прыгнул. А Ежов Сталину  письмо  написал  с
предложением ценным... Ежов допустил ошибку: он подал  идею,  которую  может
осуществить кто-то другой. Так оно и случилось:  идею  оружия  СА  развивают
другие и за то получают  сталинские  благодарности,  а  подавший  идею  Ежов
никому не нужен. Надо, спасая себя, подавать  Сталину  такую  идею,  которую
прикажут осуществить тебе лично... Что же придумать?

8.

     Сбросились директора кто  сколько  мог,  последние  медные  монетки  из
карманов выгребли, безработных свистнули, те окна банка вымыли до сверкания,
пыль со стен напором воды сбили, ступени  мраморные  до  белизны  вычистили,
бронзу до сияния ослепительно надраили. Насте директора не позволили  больше
окна снаружи мыть: иди-ка сюда, внутрь, здесь чудо твори.
     А что его творить? Просто все.  Снаружи  пусть  безработные  вкалывают,
директору просто из рекламных соображений  не  пристало  окна  своего  банка
мыть. А внутри... Почему бы и нет?
     Ну-ка, господа директора, снимайте фраки, манишки белые, давайте внутри
порядок наводить. Пол сверкать должен, люстры сиять, а бронза  -  в  темноте
светиться. И нечего стесняться, ради чуда вкалывать надо и  работы  черновой
не гнушаться. Знали бы вы, господа, кто такая сеньорита Анастазиа  на  самом
деле! И ведь даже она не стесняется веником махать.
     А по славному городку Пальме новый слух уже гуляет: приманил  сеньориту
банк "Балерика ТС". Тысячу песет ей отвалили.  Она  чудо  совершила:  купила
ведро и тряпку и за десять  минут  вымыла  тридцать  огромных  окон  и  весь
фасад... Сбегается народ к "Балерике",  глазам  не  верит:  утром  еще  мимо
пройти нельзя было, запах мочи застарелой даже собак отпугивал. А теперь!
     - И все это она за пять минут?!
     - За три.

9.

     Людей в разведке  не  хватает.  Всегда  не  хватает.  Потому  командиру
спецгруппы  Ширманову  приходится  лицо  гримировать,  усы  клеить.   Провел
встречу, отодрал усы, грим снял, Дракону докладывает:
     - Начальник бериевского спецпоезда Кабалава не понимает, что  случилось
на озере Селигер. И Берия не  понимает,  и  Завенягин  с  Серебрянским.  Они
считают, что это Мессер работал, взглядом убивал.
     - Хорошо, свободен.
     Утром  Дракон  провел  тайную  встречу  со  своим  новым  агентом,    с
Серебрянским. Серебрянский доложил все точно так  же,  слово  в  слово.  Это
хорошо, когда информация из независимых источников поступает,

10.

    Далеко за полночь внутри банка директора работу завершили. Вот так-то! У
нас, в Советском Союзе, это коммунистическим субботником именовалось. У  нас
сам товарищ Ленин бревно в Кремле носил. Надувное. И ничего.
     Что, непривычно, господа  финансовые  воротилы?  Непривычно.  И  как-то
радостно. Любит человек, работу трудную  завершив,  сесть  (пусть  на  стул,
пусть на  пол),  высунуть  язык,  как  пес  утомленный,  и  на  работу  свою
любоваться.
     Есть на что.
     Ближе к полночи жены директоров,  встревоженные,  в  банке  собираются.
Удивляются. Никогда за мужьями своими такого трудолюбия не замечали.  Внутри
весь  банк  блестит-сверкает-переливается.  Кто-то  пива  испанского  привез
бочонок малый. "Сан-Мигель". Святой Михаил по-нашему. Никому  и  уходить  от
своей  работы  не  хочется.  Выпили  по-братски.  Жаль,   закусить    ничем.
Расходиться пора.
     - Сеньорита Анастазиа, где вы живете?
     - Нигде.
     - Как нигде?
     - Так, нигде. На морском бережку. На камушках.  Посовещались  директора
перед отъездом, решили, что воровать в "Балерике" все равно нечего, да и  не
похожа сеньорита на тех, кто столы канцелярские в "Балерике" ворует.
     - Сеньорита Анастазиа, у генерального директора  за  кабинетом  комната
отдыха, там диван кожаный. Если в таком здании на ночь не боитесь...

11.

     Фрау Бертина вызвала Руди Мессера  в  свой  кабинет.  Поздним  вечером.
Когда все спали. Она пропустила Руди вперед и заперла дверь на ключ. Щелкнул
замок одиноко, тоскливо.
     - Подойди сюда. Подошел.
     - Ты плохой мальчик, Руди.  Ты  пишешь  с  ошибками.  Подставь  ладонь.
Подставил. Она зажмурилась блаженно.  Губ  ее  коснулась  загадочная  улыбка
Джоконды. Размахнулась фрау, ударила линейкой по ладони и выдохнула: ах-х-х.

12.

     Драконову голову иногда идеи посещают.
     - Товарищ Сталин, испытание оружия СА успешно завершено. Высшие  лидеры
НКВД находились рядом с учебной целью во время ее уничтожения,  но  ни  один
так и не сообразил, что же случилось. Потому оружие СА можно использовать по
боевым целям и не бояться, что полиция догадается. Все зависит от  того,  не
раскроет ли кто нашу тайну.
     Поднялись сталинские тигриные глаза на Александра Холованова:
     - Кто может раскрыть нашу тайну?
     - Товарищ Сталин, об оружии СА знает ограниченный круг людей, и один из
них не является нашим другом. Я имею в виду Ежова. Это он подал идею...
     Прошел Сталин по кабинету. Выбил трубку. Кивнул:
     - Я хотел дать Ежову еще пару месяцев погулять. Но он может кому-нибудь
свою идею рассказать. Этого допустить нельзя. И нельзя арест Ежова  доверять
товарищу Берия. Ежов с его тайной не должен попасть  в  руки  НКВД.  Товарищ
Холованов, берите Ежова.
     Сказал Дракон, что один человек в мире может тайну СА раскрыть,  и  сам
себе язык прикусил, вспомнил, что таких людей в  мире  двое.  О  системе  СА
знает Жар-птица. Она не под контролем. Тайна оружия СА  может  выскользнуть.
Потому следующей на очереди должна быть именно она...

13.

     Дикая боль ладонь обожгла. Руди,  видимо,  даже  потерял  на  мгновение
сознание. Закусил Руди губы. Он не знал, почему нельзя  кричать,  он  просто
так решил.

14.

     Настя уснула, как засыпала всегда: стремительным  провалом.  И  тут  же
переднею  загремел  стальной  цепью  страшный  пес-волкодав,  почему-то  так
похожий на Сашу Дракона. А она, Настя, пушистая  белая  собака,  остервенело
кусала его, требуя любви.
     И он ей любовь дарил. Много и щедро.

15.

     - Кричи, - шепнула она. - Кричи. И тут же снова боль проколола всего до
пяток.
     И зеленая лампа под потолком померкла.  Он  не  знал:  надолго  ли.  Он
ощутил сначала свою щеку на ковре, потом ухо  и  левый  глаз.  Заморгал.  Ее
тонкие пальцы пианистки нежно взяли его ладонь и развернули ее:
     - Руди, сейчас будет действительно больно. Кричи.
     Ему хотелось увидеть линейку, которая сейчас вновь взлетит  к  потолку.
Он ищет взглядом линейку. Но вместо линейки увидел ее глаза.

16.

     Ринулись широкие народные массы поутру в "Балерику".  Самое  главное  в
банковском деле: доверие клиента и надежда на чудо. Нет, не вкладывает народ
испанский денежки в  "Балерику",  нет  у  народа  денег,  по  шесть  месяцев
зарплату народу не платят. Но все  равно  народ  возле  банка  толкается.  И
внутрь заглядывает. По сторонам взглядами рыщет: а где же она-то сама?
     А она спит на директорском кожаном диване за  тяжелой,  вчера  от  пыли
выбитой шторой, которая закрывает ее от испанского солнца в чистом окне. Она
обнимает во сне подушку и шепчет непонятные слова. Ее никто не  тревожит.  И
она отсыпается за многие дни изнурительных чародейских занятий, за  ночи  на
каменном пляже, за трудные дни беспросветных скитаний по душному городу.
     Она проснулась уже к вечеру и долго не могла понять,  куда  же  это  ее
занесло. Потом села на диване. Потянулась и зевнула сладко-сладко. Вспомнила
сначала обрывки снов,  потом  -  вчерашнее.  Отметила,  что  в  директорской
комнате отдыха не все вычистить успели:  корзина  так  и  осталась  бумагами
ненужными забита.
     Потянула урну к себе. В урне - письма. Вчера таких  писем  целую  тонну
выбросили: "Дорогой сеньор! Три года назад мы имели честь  предоставить  вам
кредит в размере... И не пора ли, дорогой сеньор, возвращать..." Раньше банк
эти  письма  вагонами  рассылал.  Теперь  перестал,  нет  денег  на  расходы
почтовые. Потому "Балерика" не рассылает писем своим бессовестным клиентам.
     Разгладила Настя мятую бумагу. Прочитала еще раз.
     Тут ее и озарило.


ГЛАВА 19

1.

     Она знала: в Париже цвет русской императорской  гвардии  собирается  на
Сен-Дени. В "Эльдорадо".
     Есть мнение, что название говорит о многом. Этому не  верьте.  Название
говорит не о многом, а обо всем. У хороших ресторанов - скромные названия. У
самых лучших - совсем скромные. "Яр", к примеру. Но уж если красиво  звучит,
слишком красиво - "Эльдорадо", "Золотое дно", "Монте-Карло", "Лос-Анджелес",
- то можно не заходить, можно и так догадаться - грязный кабак, притон.
     Но где, как не в грязном кабаке,  собираться  цвету  бывшей  российской
императорской гвардии? Уж конечно, не у "Александра".

2.

     Подведен итог сочинениям на тему  "Как  подчинить  себе  сто  миллионов
свободных граждан". Докладывает Холованов. Результат: все  пятьсот  двадцать
три  сочинителя  и  сочинительницы  с  поставленным  заданием    справились.
Сочинение еще раз продемонстрировало возросший  уровень...  Высказано  много
хороших идей, некоторые из них будут применены на практике.
     - Какая идея признана лучшей?
     - Самым оригинальным признано вот  это...  Сталин  раскрывает  тетрадь,
кивает. Сталин  согласен  с  выводами  комиссии.  Все  сочинения  хорошие  и
отличные, а это выламывается  за  рамки  общего  (весьма  высокого)  уровня.
Сочинение начинается решительным несогласием с заданной темой:  почему  надо
подчинять сто миллионов? Почему не двести, не триста? Не четыреста? И первый
вывод: подчинять надо всех! А д