стались
в своих камерах. Социал-демократы - тоже. Немецкая дисциплина  не  позволяет
социал-демократу из гитлеровской тюрьмы бежать. А вот урки  берлинские  себя
просить не заставили, мигом сообразили, что Мессер берлинской  полиции  урок
преподаст. Суть урока: не надо чародеев, гипнотизеров и фокусников в  тюрьмы
сажать, дороже обойдется. Преподать же урок в  лучшем  виде  можно,  отперев
камеры и ворота. Потому, как только скользнула по сонной тюрьме  весть,  что
Мессера  поймали,  урки  встрепенулись,  бросили  карты,  у  дверей    камер
столпились в ожидании, когда ключи и двери загремят.  Ждать  совсем  недолго
пришлось: замки щелкают, засовы-задвижки лязгают,  двери  гремят  и  каблуки
арестантские стучат.
     Разбегаясь, братва берлинская и общегерманская надзирателей не  била  и
тюрьму спалить не норовила - скорее подошвы унести, кому знать, когда ворота
захлопнутся. Потому - ухватить пальтишко в каптерке или шинель  надзирателя,
прикрыть на спине полосы тигриные и бегом в переулки, подвалы,  притоны.  До
рассвета успеть. А там ищи-свищи... Но, пробегая  мимо  канцелярии;  братва,
внутренним чувством зная, что Мессер где-то рядом, орала ему благодарности и
приветствия: "Чародей! Век не забудем! Чародей, если  кого  подрезать  надо,
так только свистни!"

9.

     У  съезда  партии  есть  видимая  сторона,  фасадная,  так  сказать,  и
невидимая сторона - организационная. Трудное это  дело  съезд  организовать.
Сколько сделать надо! Каждую мелочь упомнить! Те  же  авторучки.  Где  такие
достать? Только на гнилом Западе. Людишек в Лондон погнали, те заказали  что
нужно. Буржуины, понятное дело,  упираются-кочевряжатся,  заказа  понять  не
могут. Они ручки любого цвета,  любой  формы  в  любых  количествах  продать
могут. Только им важно, чтобы на ручке было написано "Parker", а нам это как
раз и не подходит, нам  надо,  чтобы  на  ручке  "Заря  Востока"  значилось.
Упираются буржуины: у них производство налажено-настроено, на  каждую  ручку
при изготовлении они свой штамп лепят,  а  перестройка  производства  дорого
обойдется. Ничего, наши в  ответ,  за  перестройку  платим.  Во  что  бы  ни
обошлась. Снова упираются: мы выпускаем лучшие  в  мире  ручки  и  не  можем
допустить, чтобы наш продукт под другой маркой был выпущен. А наши отвечают,
что надо совсем немного, что из великой страны рабоче-крестьянской те  ручки
никогда не выйдут, что мы в области ширпотреба вам не конкуренты, все  равно
вашего "Паркера" у нас никогда не будет. Ладно, говорят буржуи,  только  это
дорого обойдется...
     Вот это другой разговор! Уж мы за ценой не постоим.
     Но это не все. Получив те  ручки,  на  каждую  надо  карточку  завести,
каждой номер присвоить, с каждой характеристики снять:  заправлены  зелеными
чернилами,  яркость  чернил...  толщина  пера...  микроскопические   дефекты
пера... и пр. и пр.  Потом  ту  ручку  делегату  вручат:  зачеркни,  товарищ
дорогой, кого хочешь в списке. Можешь самого  товарища  Сталина  зачеркнуть,
если тебе товарищ Сталин  не  по  нутру,  а  уж  экспертиза  установит,  что
зачеркнула великое имя ручка номер 1241.

     И чтобы не перепутать, строжайший учет организован,  кому  какую  ручку
дали (своей-то у делегата  нет,  об  этом  позаботились  при  обыске).  Учет
организован так: первым,  допустим,  регистрировался  делегат  Кружкин,  вот
тебе, товарищ Кружкин, ручка §1. Кружкину и  в голову не придет, что у ручки
номерок есть в общем каталоге. Оно и хорошо, что  в  голову  делегату  такие
мысли не приходят. И камера фиксирует, кому какую ручку дали. Радостно  эдак
камера стрекочет, и оператор радостный. И посланец народа горд - вот его для
истории запечатлели, в момент регистрации делегатов исторического съезда.
     Понятно, в кадрах кинохроники трудно будет различить детали, и  все  же
не зря закупили ручки семи разных форм. Потом кадры хроники и каталоги ручек
сопоставят, чтобы путаницы не произошло. И любые детали,  любые  подробности
пригодятся...

10.

     Чародей сидел уже не на табуретке, в кресле начальника  тюрьмы,  слышал
грохот арестантских подков  и  благодарственные  вопли,  блаженно  улыбался,
отдавая короткие распоряжения:
     - Гиммлеру про меня не докладывайте.
     - Слушаюсь, не докладывать.
     - Нет, нет. Я  не  приказываю.  Просто  вам  не  следует  торопиться  -
доложите, что поймали меня, а  потом  конфуз  выйдет.  А  я  тут,  как  сами
понимаете, не задержусь, поем, обсушусь и уйду. Где, кстати, мой обед?

11.

     Но делегаты могут  ручками  поменяться!  Один  любуется  чудо-ручкой  и
другой любуется. Давай, первый говорит, махнем!
     Что  будет,  если  делегаты,  не  понимая  великого  смысла,    ручками
поменяются?
     Не бойтесь. Предусмотрено. Кинокамеры не дремлют,  фиксируют.  И  много
среди делегатов скользит темного народа, тоже якобы делегаты, но поди  ж  ты
разберись, кто делегат, а кто нет.  И  там,  куда  кинокамера  своим  зорким
глазом   не   заглядывает,    в   женский    туалет,    к    примеру,    там
девушка-узбечка хлопкоробка  в   азиатских  штанах   у   огромного   зеркала
переплетает сто десять своих косичек...
     И все видит.
     Ей же не зря столько косичек придумали. И зеркало во всю стену  -  тоже
не зря.
     Но в конце концов и это не главное. Графологическая  экспертиза  -  вот
козырь. Зачеркни, товарищ, любого делегата в  списке.  И  любого  впиши.  Не
важно, кого впишешь, хоть самого Троцкого, важно - своей рукой.  Впиши  кого
хочешь, тем самым автограф свой оставь, а уж  ребята  из  Института  Мировой
революции тебя вычислят. Образцы почерка каждого собраны давно, да  еще  при
регистрации каждый  собственноручно  анкету  заполнял  якобы  для  мандатной
комиссии. Ребятам Холованова остается только почерк, которым ты мерзкое  имя
в список внес, сравнить с почерком твоей анкеты. А уж  графологи  свое  дело
крепко знают. Не ошибутся.
     Вычисление  зачеркнувших  идет  независимо  сразу  по  многим   линиям:
эксперты по ручкам свое заключение дают, эксперты по почерку - свое, есть  и
другие эксперты...  Каждая  группа  работает  независимо  от  других.  Потом
результаты будут сопоставлены,  если  вскроются  расхождения,  работа  будет
продолжена. Есть методы...
     И не надо думать, что вычисляют только тех, кто  имя  товарища  Сталина
зачеркнул. Вовсе нет. Всех вычисляют. Вот кто-то  зачеркнул  фамилию  нового
главы НКВД товарища Берия. Кто же на такое решился? А решился не  кто  иной,
как любимец Лаврентия Павловича Берия директор Норильского металлургического
комбината  НКВД  СССР  товарищ  Завенягин.  Вай,  как  интересно.  Вместе  -
друзья товарищи, водой не разольешь, а как до тайного голосования доходит...
Товарищ Сталин аж подпрыгнул, такое услыхав. Главное теперь,  чтобы  товарищ
Берия случаем не пронюхал, какой у него любимец. Пусть товарищами остаются.
     А Завенягину характеристика: старый чекист Завенягин все чистки прошел,
все контроли, и вот тебе на - в демократию  поверил,  бдительность  потерял,
правом вычеркивать решил воспользоваться... Бывают же дураки на свете! Таких
беречь надо. И на нужные посты расставлять.
     А может, шаг такой вовсе не глупостью продиктован? Что  это,  отчаяние?
Предсмертный протест? Расчет? Расчет на что?

12.

     Бани в тюрьмах Берлина - уж больно хороши. Чистота ослепительная,  свет
мягкий, воздух свежий, жар отменный. Сначала -  мощный  душ,  потом  чародея
размяли-расправили, еще раз в душ поставили,  после  того  -  сухая  парилка
огнедышащая. С пивом. Пиво в маленьких зеленых бутылочках, бутылочки в бадье
деревянной, во льду. Много бутылочек.
     Чтобы меня превратно не истолковали, оговорюсь: баня  такая  -  не  для
всех. И даже не для всех надзирателей. Баня для вышестоящего  руководства  -
для начальника тюрьмы и тех, кто его проверять  уполномочен.  Баня  влеплена
между внешней стеной и кочегаркой. За внешней стеной - не улица  берлинская,
а еще одна тюрьма. Женская. Они как бы две  разные  тюрьмы,  но  под  единой
администрацией, с общими на две тюрьмы хозяйственными  службами,  чтобы  две
прачечные  не  держать  или  два  рентген-кабинета.  Потому  тут,  в  районе
командирской бани, втертой меж других строений, две тюрьмы как бы  в  единое
целое сливаются.
     Вот  туда  наш  чародей  и  попал.  Его  почему-то  быстро  из  разряда
арестантов перевели в  разряд  проверяющих.  Порядок  в  Берлине  установлен
крепкий - проверяющие могут нагрянуть в любое время дня  и  ночи.  Потому  в
любое время дня и ночи баня та (не то чтобы  спрятанная,  но  в  официальный
перечень  тюремных  помещений  не  вписанная)  находится  в   десятиминутной
готовности к приему  любой  комиссии.  Только  ворота  растворяются,  только
машины комиссии в тюремный двор вкатываются, а тут в  бане  пары  быстренько
поднимают до соответствующих высот. И аттракционов в  бане  подготовлено  на
любой вкус в изобилии. И много в той бане разнообразных удовольствий вкусить
дозволяется...
     Банщик тюремный, доложу я вам, особая порода  рода  человеческого.  Как
попадают в банщики тюремные, мне знать не дано. Знал бы как, сам бы банщиком
бутырским  заделался.  Но  не  знаю,  потому  низменным  трудом   сочинителя
перебиваюсь.
     Так вот: даже немецкие тюремные банщики и те чародея уважали.
     - Отчего же его не застрелят?
     - Так ведь пули мимо него летят.
     - Кто же главнее,  папа  наш,  начальник  административно-хозяйственной
части, или чародей какой-то?
     - Сдается мне, чародей главнее. Может такое  быть,  что  он  главнее  и
самого начальника тюрьмы.
     Присвистнули: если так, то его по полной программе развлекать надлежит,
с девками-затейницами.
     Но чародей  спешил.  Ограничился  пивом.  И  пил  немного.  Только  для
утоления жажды. И повторял про себя: "Не уснуть! Не уснуть! Не уснуть!"

13.

     А что делать, если  делегат  съезда,  воспользовавшись  правом  тайного
голосования,  вычеркнул  великое  имя  из  списка,  но  другого  не  вписал,
автографа своего не оставил? Нельзя же  одну  черту  автографом  считать,  и
эксперты по почерку  не  помогут.  Полагаться  только  на  выводы  тех,  кто
микродефекты ручки будет искать?
     Нет, товарищи. Экспертиз  несколько.  И  самая  главная  (куда  от  нее
уйдешь?) - экспертиза пальчиков. Список кандидатов  -  на  чудесной  бумаге.
Бумага из Швеции доставлена. Да не  простая  бумага  -  среди  сотен  сортов
хорошей  бумаги  выбрали  такую,  на   которой    лучше    всего    пальчики
пропечатываются. Как на  стеклышке.  Но  ведь  в  типографии,  когда  списки
печатали... Вот как раз нет.  В  особой  ведь  типографии  списки  печатали.
Печатали с понятием. И в
     Кремль доставляли с понятием. И раскладывали по столам, опять же,  -  с
осторожностью. Так что на момент выдачи списка делегату  никаких  отпечатков
на листе  нет.  Теоретически  на  списке  могут  оказаться  только  пальчики
товарища делегата - получил список, вычеркнул одного,  вписал  другого  и  в
урну бросай.  В  чужие  руки  тот  лист  не  попадет.  И  тут  перед  урнами
избирательными соответствующие товарищи зорко смотрят за порядком.  Главное,
чтобы чужая рука листочек не лапнула.
     Ну а девушка смешливая с парашютным значком,  которая  делегатам  листы
раздает, ее пальчики тоже останутся?
     Этот момент учтен. Объясняю: во-первых, девушка  -  своя.  Если  бы  ее
пальчики и отпечатались, то разобраться легко: вот ее пальчики, а вот  твои,
товарищ делегат. Но не оставляет девушка отпечатков.  Подушечки  ее  розовых
пальчиков прозрачным лаком "S-4" покрыты. Из Франции лак доставлен. Работает
она без перчаток, а отпечатков не оставляет.
     Так что, если какому-нибудь выдвиженцу-выскочке ударит в  голову  хмель
полудетского озорства, если черкнет по великому имени, автографа не оставив,
то все равно никуда ему не деться: до своей Сибири не доедет. Туда  шифровку
шарахнут, мол, как быстрорастущий, как делегат съезда,  получил  ваш  боевой
товарищ новое назначение на секретную работу, с намеком, вроде в шпионы.
     Но попадет он не в шпионы, а в другое место.  Жизненный  поток  понесет
его совсем в другую сторону.
     И вряд ли тот поток правильно называть жизненным.


ГЛАВА 4

1.

     Дядя Вася-вязатель, он  же - Вася-киношник,  знай  себе  ручку  крутит,
делегатов радостных снимает. Голосуйте, дорогие товарищи, зачеркивайте  кого
нравится, вписывайте кого хочется... Много вас таких было. На предшествующих
съездах. Дядя Вася вот так же всех вас и снимал, уважаемые.  К  примеру,  на
прошлом съезде, на XVII. Делегаты тогда, как и  сейчас,  тоже  прикидывались
честными  гражданами.  Надо  признаться,  со  стороны  так    и    казалось.
Представлялось, что  все  они  (или  в  большинстве  своем)  -  наши  родные
советские люди... А что оказалось?  Оказалось,  что  почти  поголовно  съезд
предыдущий был вражеским, шпионским, предательским и  вредительским.  Больше
половины делегатов вскоре перестрелять пришлось.  Многих,  ох,  многих  дядя
Вася потом повторно снимал.  Но  уже  индивидуально.  В  камере  смертников.
Интересно хронику старую крутить: вот голову гнут делегатскую,  вот  делегат
сапог палача лижет, вот он, гад, кричит, что товарища  Сталина  страсть  как
любит, что жизнь готов отдать... Ну и отдай. В чем проблема? Сапог-то  зачем
слюнявить?
     Ах, как товарищ Сталин такие кадры смотреть любит.  По  многу  раз  без
перерыва. А потом заказывает тех же  врагов  показывать  не  в  расстрельном
коридорчике, а на съезде: вот они - гордые, пузатые, надутые, в орденах, вот
они в президиуме восседают, вот  с  трибуны  речи  кричат.  Сейчас-то  сразу
видно: вон тот орденастый, ну конечно же, враг, вон какая  у  него  улыбочка
сладенькая. Но тогда, на прошлом  съезде  (дядя  Вася  честно  себе  в  этом
признается), его подозрение падало  на  отдельных  типов,  но  никак  не  на
большинство. Смотрит Вася кадры старые, своей наивности дивится: ну  как  же
вон того усатого не распознал - глаза-то, глаза у него  вражеские.  А  усищи
какие распустил! Ну ведь видно же! А разве вон у того на морде не  написано,
что шпион? Даже не маскируется! Ишь, прищурился.  Смотришь  кадры  старые  -
дрожь по телу: товарищ Сталин один, а вокруг него враги стаями так и вьются,
так и мечутся. И по глазкам их  плутовским  видно:  заговоры  плетут,  планы
вынашивают!
     А потом на том съезде предыдущем выборы были. Точно как сейчас. Кого же
враги выбрать могли?  Понятное  дело,  врагов  и  выбрали,  шпионов  выбрали
англо-японских и польско-турецких, вредителей выбрали.Весь почти Центральный
Комитет шпионским оказался. Дядя Вася как сейчас помнит:  всего  выбрали  на
том съезде 71 члена ЦК и 68 кандидатов. Должен дядя Вася  всех  их  помнить.
Потому как клиенты. Или -  потенциальные  клиенты.  Совсем  немного  времени
прошло, а из тех членов и кандидатов уже 111 арестованы.  И  редко  кто  еще
цел. У товарища Сталина чутье на врагов. Он их насквозь видит.
     Чувствует дядя Вася, что из того состава ЦК скоро 112-го  брать  будут.
Завенягина  Авраамия  Павловича,  директора  Норильского   металлургического
комбината НКВД. Все к тому клонится. При Ягоде великими стройками коммунизма
руководил? Руководил. При Ежове возводил? Возводил. Значит,  в  расстрельный
подвальчик пора. И 113-го  из  того  состава  время  приспело  брать.  Ежова
Николая Ивановича. Так вырисовывается: член Центрального Комитета, секретарь
ЦК, кандидат в члены  Политбюро,  народный  комиссар  водного  транспорта  и
бывший народный комиссар внутренних  дел...  а  его  даже  делегатом  нового
съезда не выдвинули.
     Значит, скоро...

2.

     Берия Лаврентий Павлович, новый глава НКВД, приказал перекрыть  коридор
сейфами.    Из    кубиков-сейфов    стальную    стеночку    в       коридоре
сложили-возвели-соорудили: две амбразуры для стрельбы и  узкий проход  между
сейфами - только одному пролезть-пропихнуться. А пропихнувшись,  упрешься  в
другую стеночку из таких же сейфов, в еще одну узенькую амбразуру  упрешься,
в ствол  пулеметный.  Проходы  в  стальных  стенках  друг  против  друга  не
приходятся, потому, протиснувшись (если позволят) в одну щель, поворачивай в
малый лабиринт, а уж потом протискивайся в другую щель.
     Охрана с пулеметом  "ДП" - в  коридоре  перед  стенкой,  еще  охрана  с
собакой в лабиринтике меж двух стенок и еще охрана за второй  стенкой.  Окна
коридоров и начальственных кабинетов деревянными щитами изнутри  заколочены.
Три резона тому: во-первых, невозможно прицельно в окна стрелять, во-вторых,
граната в окно не влетит, а в третьих, при внешнем взрыве осколки стекла  по
кабинетам и  коридорам  не  полетят,  не  поразят  обитателей  коридорных  и
кабинетных.
     Щиты на окнах из  свежих  досок  сколочены.  Сквозь  щелочки  -  лучики
солнечные. Но основной поток света щиты сдерживают. Потому лампочки  Ильича,
изготовленные в Швеции фирмой "Эрик-сон",  в  коридорах  и  в  кабинетах  не
гаснут.
     От щитов сосновых - пьянящий запах смолы,  запах  зимней  тайги,  запах
лесоповала, запах Кармурлага.

3.

     Николай Иванович Ежов двинул  левой.  Стакан  скользнул,  на  мгновение
завис на краю стола и грохнулся об пол. По  звуку  -  вдребезги.  Интересно,
пустой был или?.. Обратил Николай Иванович свой взор на стол, и сознание его
зафиксировало факт: пустой. Правой рукой ощупал стол перед  собою  -  другой
стакан нужен. Другого под рукой не  оказалось,  не  прощупалось.  Мелькнуло:
можно из горла... Скривился от  такой  мысли  пакостной:  не  таков  Николай
Иванович Ежов, чтобы из горла лакать! И вообще! Мы еще посмотрим! Посмотрим,
чья возьмет! Рванул воротник, чтоб не душил. Звезды маршальские на  петлицах
пощупал. Сначала на левой петлице, потом на правой...
     Николай Иванович Ежов был народным комиссаром внутренних  дел  -  НКВД.
Потом товарищ Сталин по совместительству ему еще работу подбросил - народным
комиссаром водного транспорта - НКВТ. Потом с НКВД товарища  Ежова  турнули,
остался он только в НКВТ. Но звание - Генеральный  комиссар  государственной
безопасности - осталось. Не сняли с него звания. Так он и ходит по наркомату
водного транспорта в форме Генерального комиссара с маршальскими звездами. И
деньги ему, как у нас  принято,  платят  отдельно  за  занимаемую  должность
водного наркома, кроме того, за звание Генерального комиссара, хотя к  делам
НКВД он последнее время отношения не имеет.

4.

     Вход в кабинет товарища Берия -  только  по  вызову.  Любого  обыщут  в
коридоре до самой последней нитки. Так вызываемых и предупредили: лишнего не
иметь. Придет время, и товарищ Берия будет  в  Москве  в  открытом  лимузине
разъезжать, демонстрируя врагам, что не боится никого. Но не пришло пока  то
время. Сейчас авгиевы конюшни НКВД почистить надо. А народ в НКВД нервный  и
вооруженный. Потому коридор перекрыт. Потому в решето превратят любого,  кто
без приглашения в коридор начальственный нос сунет. Не подступиться  врагам.
И отравить нового шефа никому не  выгорит:  прямо  с  Кавказа  прибыл  и  на
запасных путях  Курского  вокзала  замер  личный  поезд  товарища  Берия,  с
надежной охраной, с поварами, с запасом продовольствия, со всем  необходимым
для работы и отдыха.
     Но нет времени на отдых, нет времени на пьянку. Работает товарищ Берия.
Потому готовят ему в поезде и на машине под конвоем обеды-ужины  на  Лубянку
доставляют. Суп в кастрюльке, как из Парижа: откроют крышку - пар,  которому
подобного нельзя отыскать в природе.  Лубянским-то  поварам  какое  доверие?
Лубянские - пока еще ежовского выбора. Всех менять надо.
     И утехами  некогда  товарищу  Берия  себя  услаждать.  Женщины  из  его
обслуживания в безделье погрязли, в вагоне запертые. Не  до  них.  Чтобы  со
скуки  не  умерли,  товарищ  Берия  приказал  им  ленинский  "Материализм  и
эмпириокритицизм" изучать. Занят Лаврентий Павлович. Никаких  утех,  никакой
пьянки, никаких же