рифмовалось с названием ботинок, которые носила жертва.  Или
с маркой пива, которое жертва пила за полчаса до смерти... А
все потому, что вы - хренов эстет.
      -  Разве плохо быть эстетом? - оскорбился Чиж. - Разве
ваша Аглая не была эстеткой?!
     - Красота схемы еще не гарантирует ее истинности!
     - Да ладно, бросьте на меня рычать.
     - Я не рычу.
     - А кто же тогда рычит?..
      Теперь  и я услышала этот тихий вибрирующий  звук.  Он
приближался.  Он не предвещал ничего хорошего,  он  заставил
кровь в жилах свернуться калачиком и заледенеть, а сердце  -
шлепнуться  прямиком в желудок. Прямо на остатки  бурятского
фуршета.
      - Что это? - шепотом спросила я у Чижа, хотя уже знала
что.
     Собаки.
      Собаки,  готовые отомстить за лесных братьев  Доржо  и
Дугаржапа.
      -  Не оборачивайтесь. - Чиж не произнес этого, нет: он
просто беззвучно пошевелил губами. - Не оборачивайтесь.
      Но  я и не собиралась оборачиваться. Одного вида  Пети
Чижа  мне хватило с лихвой: его мягкий и податливый  хохолок
распушился  венецианским  веером, ресницы  встали  дыбом,  а
вместо рта теперь зияла впадина.
       -   Они?  -  почти  теряя  сознание,  пролепетала  я.
Справиться со словом "собаки" мне так и не удалось.
      Чиж  прикрыл  глаза и тотчас же открыл их,  что  могло
означать  только  одно:  собаки,  кто  же  еще,  ну  вот   и
прошвырнулись,  а  ведь я был хорошим оператором,  и  всегда
одалживал  страждущим  десятку на  пиво,  и  собирал  монеты
арабских стран, и читал Марио Варгас Льосу в подлиннике, и с
формулой дезоксикортикостерона справлялся как будьте-нате!..
А  теперь,  через минуту-другую, вся эта груда  человеческих
достоинств, прикрытая жилеткой, превратится в суповой  набор
для волкодавов!..
     - Не оборачивайтесь, - просипел Чиж.
     - Сколько их?
     - Понятия не имею... У меня в глазах двоится.
     - Где они?
     - Метрах в пятнадцати... Теперь уже в десяти...
     - Что будем делать?
      Чиж  ухватил меня за край полушубка и стал  потихоньку
подтягивать к себе.
.  -  Может  быть,  они  нас не тронут...  Может  быть,  они
признают одежду...
      Что  ж,  бурятские  тулупчики  дадут  нам  выигрыш  во
времени:   минуты   две,   не   больше;   этого   доблестным
улзутуевским   доберманам  вполне  хватит,  чтобы   вспороть
овчинку и добраться до наших с Чижом красных кровяных телец.
      -  Жаль,  что мы познакомились так поздно! - В  минуту
сильных   душевных   потрясений  я,   как   всегда,   порола
несусветную чушь.
      - Мне тоже жаль. - Чиж по части глупости мог составить
мне достойную конкуренцию. - Обещай, что, если эти твари нас
не разорвут, ты как-нибудь со мной пообедаешь...
     - А я думала, ты предложишь мне стать твоей женой...
       -  Моей  вдовой!  -  Голос  Чижа  поднялся  до  высот
ультразвука.
      - Дела обстоят так плохо? - Я все-таки не выдержала  и
обернулась.
      Дела  обстояли не просто плохо. Дела обстояли  из  рук
вон.  Черные  собаки  с янтарными волчьими  глазами  сжимали
".*`c# нас кольцо. Самым недвусмысленным образом.
      -  Может  быть, разобьем окно? - задала я риторический
вопрос. В кухонное оконце могла пролезть только кошка, и  то
-  не  всякая.  Разве  что  какая-нибудь  поджарая  сиамская
самочка. Разжиревшим кастратам породы невская маскарадная  и
двуногим придуркам вход строго воспрещен!..
       -  О  чем  ты  говоришь!  Какое  окно!  Гадить  место
преступления я не позволю!
      - Отлично! Собаки будут просто счастливы! Собаки будут
аплодировать твоим гражданским чувствам!
     - Ты хорошо бегаешь? - спросил Чиж, и в руке его что-то
звякнуло. Это была металлическая цепочка, которая  до  этого
покоилась  в  кармане  тулупа Доржо (или  Дугаржапа).  Более
наивного оружия и придумать было невозможно!..
      -  Понятия не имею... Последний раз я бегала за  своим
мужем. Это было лет пять назад.
     - Ты замужем?
     - За своим бывшим мужем...
      -  Плевать. - Было совершенно непонятно, к чему именно
относится    последняя   реплика:   к   моим    спринтерским
возможностям   или  к  эпопее  с  Бывшим.   -   Говорят,   в
экстремальных  ситуациях  в  людях  открываются   невиданные
способности...
     - Мне что-то не хочется их открывать.
     - Хочешь, чтобы они тебя сожрали?
     - Не хочу.
     - Тогда сделаем так. Сейчас ты побежишь к дому.
     - А ты?..
      Неужели  он  останется один на  один  с  острыми,  как
кинжалы,  зубами доберманов? Неужели он останется и принесет
себя  в жертву? В жертву малознакомой мамзельке сомнительной
внешности и сомнительной репутации... С которой познакомился
всего  лишь  несколько часов назад? А если бы на моем  месте
был   кто-нибудь  другой?  Толстуха  Минна,  например?   Или
язвительная  Tea?..  Или  кривое зеркало  правоохранительных
органов  Софья  Сафьянова? Вот если бы  речь  шла  о  секси-
Дашке... Но даже тогда это трудно было бы понять... А может,
он   просто  благородный  человек  и  в  его  груди   бьется
великодушное и отчаянно храброе сердце?.. О, Чиж прекрасный!
Всю  свою жизнь я искала идеального мужчину, но все они, как
правило,   образовывали  трогательную   спайку   со   словом
"мудачина"!.. И вот теперь... Вот теперь...
     - А ты? - прошептала я почти влюбленно.
       -  Побегу  вместе  с  тобой.  На  счет  "три".  И  не
оборачивайся. Положимся на удачу.
      "Три"  случилось  так  же  неожиданно,  как  случились
чертовы собаки. Я слегка подзадержалась на старте и на  счет
"четыре",  "пять"  и  "шесть" могла лицезреть  только  спину
Чижа.  Он  несся  впереди  меня,  подбрасывая  худой  зад  и
размахивая  руками.  Он даже ни разу не  оглянулся,  подлец,
самая  удачная  иллюстрация к слову "мудачина"!  Впрочем,  я
тоже  ни  разу не оглянулась. Собаки были совсем  близко,  я
ощущала  их испепеляющее дыхание своими лопатками.  Кажется,
одна  из  них ухватила меня зубами за подошву. Или  за  край
bc+c/ ?..
       Подгоняемая  злобными  тварями,  я  показала   вполне
приличное  время. И даже, не оборачиваясь, бросила  в  собак
цепочкой - точно такой же, какая была у Чижа. До сих пор она
лежала  в  кармане и не подавала признаков жизни. Ничего  не
скажешь,   близнецами-братьями  были  не  только   Доржо   и
Дугаржап, близнецами были и их вещи.
     Но Чиж!..
      Чиж  бил  все  рекорды, включая мировые и олимпийские.
Когда  я  вывернула из-за угла и на всех парах понеслась  ко
входу в дом, он уже топтался там. И отчаянно дергал за ручку
двери.  А  потом  принялся  биться в  равнодушное  витражное
стекло всем телом.
     - Закрыто! - заорал он страшным голосом.
       После   этого   душераздирающего  вопля   последовала
автоматная очередь из самой отборной площадной брани.
      И  в  ту  же секунду я услышала треск: одна  из  собак
вырвала  клок  из  моего тулупа. По тому,  как  легко  кусок
овчины отделился от материнского лона, стало ясно: проблем с
мясцом  новопреставившейся Алисы Зданович у собак не  будет.
Да,  черт  возьми, по сравнению с тем, что  меня  ожидает  в
ближайшие  несколько  секунд,  смерть  Аглаи  можно  считать
подарком из рождественского носка!..
     Но толком попрощаться с жизнью не удалось.
      Чиж  самым  волшебным образом справился с дверью  и  в
самый  последний  момент за шиворот втащил  меня  в  дом.  И
щелкнул замком.
      Добрых  пять  минут мы, тяжело дыша, лежали  голова  к
голове  и  прислушивались  к вою и  яростному  царапанью  за
дубовой обшивкой двери.
     - Что случилось? - спросила я.
      -  Дверь  была  закрыта... Но я точно  помню,  что  не
закрывал ее. Значит...
     - Значит?
     - Значит, ее закрыл кто-то другой!.. Кто-то, кто хотел,
чтобы мы остались на улице и чтобы собаки нами пообедали.
     Удивительная прозорливость!..
     - Поужинали, - поправила я.
     - Какая разница!
     - Как ты открыл ее?
      Чиж  победительно  рассмеялся и продемонстрировал  мне
ключ.
      -  Вот  он, наш золотой ключик! Лежал в кармане.  Я  в
самую  последнюю минуту догадался. Поройся, может, и у  тебя
есть что-то подобное.
       -   Почти  наверняка,  -  я  сунула  руку  в   карман
(оказавшийся порванным), порылась за подкладкой  и  извлекла
оттуда точно такой же желтый блестящий ключ.
      Мой ключ - в отличие от голенького Чижового собрата  -
был  прикреплен  к  медному брелку.  Брелок,  очевидно,  был
куплен   за  небольшие  деньги  в  этномагазине   "Ганг"   и
представлял  собой  сцену из навязшей на зубах  "Камасутры":
два человекоподобных существа исполняли акробатический этюд,
который  с  натяжкой  можно было назвать спариванием.  Кроме
*+ng   от  входной  двери,  на  брелке  болтались  еще   два
неопознанных,  из чего я сделала вывод, что в  универсальном
симбиозе  Доржо  -  Дугаржап все-таки  существовало  понятие
"ведущий  -  ведомый". Тем более что один  из  ключей  стоил
того,  чтобы присмотреться к нему повнимательнее. Ни разу  в
жизни я не видела ключа, который смело можно было причислить
к   произведению  искусства.  Как  он  уживался  с  похабным
псевдоэротическим  брелком и двумя сермяжными  собратьями  -
уму  непостижимо!  Ключ  был довольно  внушительный,  что-то
около  десяти  сантиметров  в  длину,  и  представлял  собой
стилизованное  изображение приготовившейся к прыжку  большой
кошки:   то  ли  гепарда,  то  ли  пантеры,  то  ли  коротко
подстриженной львицы. Кошка отливала платиной и посверкивала
крошечными бриллиантиками, вправленными в глаза. Бородкой же
служил  непомерно длинный хвост животного.  При  виде  этого
испещренного  насечками  хвоста у меня  бешено  заколотилось
сердце:  выпустить подобную прелесть из рук означало  обречь
себя  на страдания и муки. И на дискомфорт на смертном одре.
Если  я  сейчас  положу ключ обратно  в  карман  тулупа,  то
никогда в жизни не прощу себе этой глупости! В конце концов,
Доржо   (или   Дугаржап)  мог  потерять  его,   обронить   в
близлежащий сугроб или щель в полу... В конце концов,  никто
не  станет  проедать плешь мертвецу только из-за  того,  что
какого-то  ключа  не оказалось на месте... В  конце  концов,
Доржо и Дугаржап не откроют больше ни одной двери, разве что
дверь в кабинет строгого судьи господа бога...
      Внутренне содрогаясь от низменности своих устремлений,
я сунула ключи в собственный карман и затихла.
       -   Ну,   что  там  с  ключами?  -  вернул   меня   к
действительности проклятый Чиж.
      -  Ничего  особенного... Не брелок, а порнографическая
гадость.  Приличный человек такую дрянь и в руки не возьмет.
А  если  и возьмет, то будет потом полдня отмываться. Хочешь
взглянуть?
      Глаза  Чижа  блеснули дьявольским  любопытством,  и  я
поняла,   что   перестаралась.  Ничто  так   не   возбуждает
человеческую  особь, как упоминание о гадости и  дряни.  Тем
более порнографической.
       -   Хочу!  -  Презирая  себя,  Чиж  протянул  ко  мне
требовательные пальцы.
      -  Не  для  слабонервных, предупреждаю. - Я как  могла
оттягивала  время,  пытаясь прямо в кармане  отсоединить  от
брелка  ключ-пантеру. Наконец это мне удалось, и я протянула
Чижу брелок.
      -  Юмористка! - Чиж с упоением рассматривал презент от
индийских  производителей  ширпотреба,  больше  похожий   на
воплощенный  в  медной  болванке рисунок  из  привокзального
сортира.
     - Ну, что я говорила!..
      -  Ладно... Черт с ними, с ключами... А ведь они могли
нас загрызть... Собаки, я имею в виду...
      Изогнувшись, я осмотрела безнадежно испорченный тулуп:
недостающий  кусок  овчины, казалось, был  аккуратно  срезан
ножом.  Представив эти ножи на своей куцей шее, я  судорожно
"'$.e-c+ .
     - Но во всем этом есть один положительный момент.
     - Какой же?
      -  Мы  перешли на "ты". - Чиж перевернулся  на  живот,
подпер  подбородок кулаком и взглянул мне прямо в  глаза.  -
Так  как  насчет  того, чтобы пообедать  вместе?  Когда  все
закончится.
      -  Мне  кажется, это никогда не кончится, -  я  обвела
глазами предбанник, - и мы будем вынуждены бродить по  этому
дому целую вечность.
      - Тоже неплохо. - Чижа словно бес попутал. Он протянул
ладонь и крепко сжал мои пальцы. - Я согласен.
     - По-моему, ты форсируешь события...
      -  А  по-моему, нет. Во-первых, роковые обстоятельства
сближают.   Близость   смерти  активизирует   все   ферменты
организма.   Химический   состав   корректируется,   реакции
ускоряются... Во-вторых, еще неизвестно, что будет через час
или  два. Возможно, я окажусь единственным мужчиной, который
поможет  тебе скрасить ожидание конца... В-третьих,  ты  мне
нравишься, чего уж тут скрывать.
      Только теперь мне стало ясно, почему из пестрой  толпы
возможных  преступников и возможных свидетелей  преступления
Чиж  выбрал именно меня. Я ему нравилась, надо же! Что ж,  в
этом  нет  ничего удивительного. Три беллетристические  дивы
были  намного старше его, а Дашка... Дашка была  уж  слишком
красива!  И  у  бедняги  Чижа не было  ни  малейшего  шанса.
Оставалась  только  я:  не  особая  красавица,  но  и  среди
экспонатов Кунсткамеры мне тоже делать нечего. Так что  если
скромняга  Чиж и вздумает приударить за мной, это  не  будет
выглядеть мезальянсом. По степени привлекательности  мы  оба
находимся в нижней части квалификационной сотни, сразу же за
суматранской плащеносной ящерицей.
     - ..очень нравишься, - еще раз повторил Чиж.
      -  Ты  очень наглядно это продемонстрировал. Особенно,
когда  бежал впереди собственного визга. И даже ни  разу  не
оглянулся.  -  Теперь, находясь в тепле  и  безопасности,  я
решила чуть-чуть пообижаться.
      -  Я  вел  тебя  за собой, служил ориентиром...  Живым
маяком,  так  сказать. - Он ничуть не смутился.  -  Так  как
насчет обеда где-нибудь в приличном ресторанчике?
     - Не пойдет.
     - Почему?
     - Ты не в моем вкусе.
       Это  известие  нисколько  не  расстроило  Чижа,  даже
наоборот, привело его в веселую ярость.
      -  Все мои женщины говорили мне об этом, - сказал  он,
делая ударение на слове "мои".
      - Женщины всегда правы, - сказала я, делая ударение на
слове "женщины".
      -  Все  мои женщины говорили мне об этом. Прежде,  чем
лечь со мной в койку.
      -  Ну,  насчет койки у меня совсем другие  планы.  Чиж
откинулся на спину и расхохотался.
      -  Жалкий  фриц, как же я мог забыть! Ходячая  обложка
&c`-  +   для гомосеков! Урод! Поди, еще и волосы  бреет  во
всех  местах...  Тьфу!  Он  как раз  из  тех  самовлюбленных
болванов,  которые  считают  самым  выдающимся  изобретением
человечества  палочки  для чистки ушей!  И  посвящают  венок
сонетов своему драгоценному члену. Скажешь, нет?
      Я  с  тоской вспомнила шикарное тело простака Райнера-
Вернера  и  его ритуальные пляски вокруг собственного  паха.
Конечно  же,  Чиж  был прав, тысячу раз прав.  Но  это  была
завистливая  правда  не  слишком  эффектного  самца,  всегда
проигрывающего битву за самку.
      -  Кстати,  Алиса, ты не находишь,  что  он..,  м-м..,
несколько трусоват?
      - Он осторожен. Как и любой иностранец, заброшенный со
спецзаданием в нашу великую страну...
     - Он трус! Гансик недобитый! Трус, сын труса и сын сына
труса!  Мой  дед  мочил  его  деда  еще  во  время  операции
"Березина"! Мой дед снял с его деда кожаный плащ. И забрал у
него  две  серебряные  ложки с гравировкой  "Георг  Хольх  и
фрау"! Русские немцев всегда били, ты это учти на будущее...
Ихнему шнапсу против нашей водки делать нечего!
     Как ни прискорбно это звучало, но термин "трус" в общем
подходил   господину  Рабенбауэру.  При  его   габаритах   и
развороте плеч, заставляющих вспомнить Бруклинский мост,  он
мог  быть  и  поактивнее. Да что там поактивнее!  Он  просто
обязан  был возглавить операцию по спасению слабых женщин  и
деморализованных мужчин. Но этого не случилось,  и  я  вдруг
испытала  ненависть  к  Чижу. Уж он-то  находился  в  полной
безопасности! Никому бы и в голову не пришло потребовать  от
тщедушного    оператора   широкомасштабных    наступательных
действий.
     - Ну, ты тоже не проявил чудеса храбрости.
      -  Как  сказать...  - Чиж вытянул ноги  и  поболтал  в
воздухе   цепочкой,   некогда  принадлежавшей   Доржо   (или
Дугаржапу). - Интересно все-таки, что это такое?
      -  Это  строгий  ошейник, - грянул с небес  совсем  не
строгий  голос.  -  Строгий ошейник для  собак.  Наши  парни
всегда носят их с собой.
     От неожиданности Чиж икнул, а я зажала себе рот рукой -
чтобы  не  завопить  от  ужаса.  Путаясь  в  тулупчиках,  мы
вскочили на ноги.
      Прямо  перед  нами,  в  мягкой  полутьме  предбанника,
возвышался Ботболт.
      -  Черт  возьми, вы нас напугали, Ботболт! - промямлил
Чиж. - Вы давно здесь стоите?
     - Не очень...
     - Что это за дурацкая привычка - подкрадываться!
      - Я не подкрадывался, я просто подошел. Только что.  А
потом услышал ваш вопрос и решил ответить.
      -  А  больше  вы  ничего не слышали? -  Чиж  почему-то
покраснел.
     - Ничего.
     - Нас едва не сожрали ваши собаки.
     - Я предупреждал. Собаки у нас серьезные. Чиж похрустел
пальцами и с подозрением уставился на Ботболта.
     - Это вы закрыли дверь, чтобы мы не могли войти?
     - Я не закрывал дверь.
     - Вы ее закрыли. Вы что, специально это сделали?
      -  Я  не  закрывал  дверь. - Ботболт  был  воплощением
буддистского  спокойствия.  - Я подошел  сюда  лишь  сейчас.
Услышал голоса и подошел.
     - Тогда кто ее закрыл?
     - Не знаю.
     - То есть как это не знаете?! Кто-то злонамеренно решил
обречь нас на смерть, а вы не знаете!
      -  Если  бы  кто-то хотел злонамеренно обречь  вас  на
смерть,  он  вряд ли посоветовался со мной, -  наставительно
подняв палец, произнес Ботболт.
     Я даже рот раскрыла от изысканности этой фразы. Нет, он
был  совсем  не  таким  простым, каким хотел  казаться,  наш
храмовый служка. Если бы звезды при его рождении встали  по-
другому,  он вполне мог занять место далай-ламы. Или  писать
стихи   на  шелке  в  беседке,  посреди  пруда  с  уточками-
мандаринками.
      - Не морочьте мне голову, Ботболт! Если это сделали не
вы, тогда кто же это сделал?
      Ботболт  легонько отодвинул Чижа и  подошел  к  двери.
Затем  щелкнул  замком,  приоткрыл  ее  и  тотчас  же  снова
захлопнул.
      - Дверь просто захлопнулась, - торжественно объявил он
и  принялся протирать ручку салфеткой. - Вы забыли, что  это
английский    замок.   Нужно   было   поставить    его    на
предохранитель. Опустить собачку. Вот так.
      Я  с  укоризной посмотрела на Чижа. Если бы у него  не
оказалось   ключа...  Страшно  даже  представить,   что   бы
произошло с нами, если бы у него не оказалось ключа!
      -  Не  надо меня лечить! - взвился Чиж. За то короткое
время, что мы были знакомы, я, кажется, уловила доминанту  в
беспокойном  характере оператора Пети: он  терпеть  не  мог,
когда  кто-то  указывал  ему на недостатки.  Он  хотел  быть
непогрешимым!
     - Но это же очевидно, Петя. Вы забыли опустить собачку,
и дверь захлопнулась, - решила я поддержать Ботболта.
      - Я все сделал правильно. Я зафиксировал дверь... - Не
закончив.  Чиж махнул рукой и перескочил на более  спокойную
тему. - Как там наши дамы?
      -  Лучше,  чем можно было ожидать. Может быть,  хотите
перекусить? Я приготовлю.
     - Вы еще выпить предложите!
      Что  ж,  в  доме,  окутанном парами цианида,  подобная
ирония  была вполне уместна. А о себе я могла сказать только
одно:  случившееся  с  Аглаей и двумя несчастными  собачьими
божками надолго отобьет у меня охоту к возлияниям.
     - Я просто подумал...
      - Когда вернется ваш хозяин, Ботболт? - строго спросил
Чиж.
     - Думаю, он вернется...
     Достойный ответ, ничего не скажешь!
      -  Я  хотел  спросить... - И  без  того  мягкий  голос
Aотболта стал теперь податливее проститутки со стажем. - Что
вы делали во дворе?
      -  Воздухом  дыша