радиосвязи и телефонных переговоров засекречивающей аппаратурой,  однако  их
подразделения были слишком малочисленны.  Из-за  этого  они  вынуждены  были
довольно часто обращаться за поддержкой к полиции, и это было самым уязвимым
местом. Килмара знал об этой слабости, однако в обозримом будущем он вряд ли
сумел бы что-то с этим поделать. Ему отчаянно не хватало личного состава,  а
взять людей, кроме как у полиции, было неоткуда. Заняв же людей  у  ?Гарды?,
он волей-неволей должен был вступать с ними в  радиообмен.  Именно  на  этом
этапе часть сообщений без труда перехватывалась.
   Ирландская  революционная  армия  пользовалась  среди  населения  большим
почетом еще в те  времена,  когда  Ирландия  боролась  за  независимость  от
Великобритании. Для двадцати шести из тридцати двух графств  эта  цель  была
достигнута  в  1922  году.  С  тех  пор  абсолютное  большинство   ирландцев
стремились жить спокойной и мирной  жизнью,  в  которую  не  вмешивались  бы
вооруженные  боевики.  ИРА  стала  нелегальной.  Действуя  в  подполье,  она
раскололась на несколько более мелких  групп,  отличавшихся  друг  от  друга
целями и идеологией.
   Как и в случае с мафией, различные группировки боролись  между  собой  за
контроль над определенной  территорией.  В  отдельных  случаях  столкновения
между фракциями ИРА были столь же ожесточенными, как и борьба с Британией.
   Партия Ирландской революционной армии  была  объявлена  вне  закона  даже
временными  руководителями  ИРА  за  ряд  кровавых  эксцессов,  которые   не
вмещались ни в какие разумные рамки, и три лидера ИРАП - Пэдди  Мак-Гонигэл,
Джим Дайд и Эмон Дули - поспешно перебрались из британской Северной Ирландии
на  безопасный  юг  Ирландской  республики.  За  соответствующее  финансовое
вознаграждение они бы с радостью  помогли  господину  Сасаде  справиться  со
стоявшей перед ним задачей.
   Господин Сасада,  который  несмотря  на  то,  что  было  написано  в  его
документах,  на  самом  деле  являлся  одним   из   руководителей   японской
террористической  организации  ?Яибо?,   познакомился   с   членами   Партии
Ирландской революционной армии в Ливии. Он помогал готовить  ее  боевиков  в
лагере ?Карлос Маригелла?. С его стороны это было  не  столько  любезностью,
сколько   обязанностью   -   ливийцы   поддерживали   немало   международных
террористических групп со всего мира, охотно  принимая  постороннюю  помощь,
словно эти два дела не были взаимосвязаны.
   ПИРА  была  склонна  к  жестокости  и  кровопролитию.  За  время   своего
существования  члены  этой  группировки  прикончили  более  шести   десятков
человек, применяя с одинаковой легкостью как взрывчатку, так и огнестрельное
оружие,  и  действуя  на  территории  Северной  Ирландии,  Великобритании  и
континентальной  Европы.  Сасада  не  сомневался,  что   они   в   состоянии
позаботиться о деле Фицдуэйна.
   Японец налил себе еще одну порцию  ?Скотча?  и  снова  занялся  изучением
планов госпиталя, в котором лежал Фицдуэйн. Про  себя  он  подумал,  что  за
изрядную сумму в иенах можно добиться чего угодно.
   Это было ему на руку. Организация ?Яибо?,  насколько  это  было  известно
миру, была независимой террористической организацией. На самом же  деле  они
были многим обязаны братьям Намака, и Сасада помнил, что братья  становились
опасны, когда их желания не выполнялись точно и в срок.

Япония, Токио, 31 января

   Кеи Намака, соучредитель и президент могущественной ?Намака  Корпорейшн?,
стоял у окна на верхнем этаже высотного  здания  ?Намака  Тауэр?  и  смотрел
сквозь стекло.
   Внизу, насколько хватал глаз, расстилался современный Токио -  освещенные
огнями неоновых реклам здания из железобетона, стали и стекла. Совсем близко
повис    в    воздухе    полицейский    вертолет    -    любимая     игрушка
генерал-суперинтенданта,  руководителя  Столичного  департамента   токийской
полиции. Оттуда, сверху, полиция рассматривала забитые машинами транспортные
магистрали города  в  тщетной  попытке  организовать  наиболее  рациональным
образом уличное движение. Рев двигателя вертолета и свист его лопастей  едва
доносились через синеватое пуленепробиваемое стекло окна.
   Намака стоял, широко открыв глаза, ничего не видя и не слыша  вокруг.  Он
не спал, но видел сон.
   Для него снова наступило 22 декабря 1948 года.
   Ночь была холодна. Они стояли у ворот  токийской  тюрьмы  Сугамо,  ожидая
казни. Ворота тюрьмы охранялись солдатами в белых шлемах,  принадлежащими  к
военной полиции Соединенных Штатов. Изрытые непогодой стены тюрьмы были ярко
освещены прожекторами и сигнальными лампами.
   Огромное количество электрического света всегда указывало  на  то  место,
где хозяйничали оккупационные силы. Для побежденных в войне  японцев  все  -
электричество, вода, продовольствие, осветительный керосин, одежда, жилье  -
было  недоступно.  Токио  все  еще  лежал  в  развалинах,  спаленный   дотла
зажигательными  бомбами,  сброшенными  с  американских   Б-29.   Большинство
населения нищенствовало или рылось в развалинах.
   Возрождение страны уже началось,  но  это  был  медленный  и  болезненный
процесс.
   Верховная   власть   в   Японии    находилась    в    руках    Верховного
главнокомандующего   союзными   войсками   Дугласа    Мак-Артура    и    его
двухсоттысячного  войска,   укомплектованного   в   основном   американцами.
Император отрекся  от  своего  богоподобного  статуса.  Старая  Япония  была
мертва, а новая только рождалась, рождалась в муках и в крови.
   Кеи Намака, высокий и тощий подросток, стоял рядом со  своей  матерью.  С
другой стороны стоял его брат Фумио.
   Даже для своего возраста он казался слишком миниатюрным, а нога его  была
жестоко  искалечена:  примерно  год  назад   его   ударил   по   касательной
американский джип, заблудившийся в лабиринте токийских улиц и  аллей.  Фумио
отделался  сложным  переломом,  кости  срастались  очень  плохо.  Лекарства,
перевязочные материалы, просто нормальное питание - все, что требовалось для
полного выздоровления, - оставалось  совершенно  недоступным.  В  результате
физическое развитие Фумио замедлилось, и он на всю жизнь остался калекой.
   Суд над военными преступниками в Токио длился два с половиной года.  Вели
его одиннадцать судей, представляющих три четверти населения земли. Один  за
другим свидетели рассказывали  о  геноциде,  убийствах,  массовой  резне,  о
голоде в лагерях для военнопленных, ?маршах смерти?, уничтожении  городов  и
поселков, групповых изнасилованиях, пытках, казнях  без  суда  и  следствия,
разработке   бактериологического   оружия   и   бесчеловечных    медицинских
экспериментах. Это был весьма впечатляющий и  полный  перечень  преступлений
против человечества.
   В результате шесть генералов и один премьер-министр  были  приговорены  к
смертной казни через повешение.
   Казнь должна была состояться в час ночи 23 декабря  1948  года  в  тюрьме
Сугамо.
   Одним из приговоренных был генерал Шин Намака, родной отец Кеи  и  Фумио.
Их мать, Ацуко Судаи, на протяжении многих лет была его любовницей, так  как
официальный брак генерала оказался бездетным и не слишком благополучным. Шин
Намака  любил  Ацуко  и  заботился  о  ней  и  своих  детях   с   величайшей
внимательностью.
   Свидетельские показания против него были неопровержимы;  он  был  признан
лично ответственным за смерть более ста тысяч рабов-китайцев  и  виновным  в
проведении запрещенных медицинских экспериментов над военнопленными.
   При всем при этом он был хорошим любящим отцом. С его арестом мир  Кеи  -
старшего сына, особенно близкого к отцу - потерпел крушение.
   Осужденных содержали в одиночных камерах в  блоке  5С.  В  каждой  камере
размером восемь на пять с половиной футов было  централизованное  отопление,
стояли стол, таз для умывания и туалет. На пол укладывался футоновый  матрас
и выдавались одеяла. Чтобы предотвратить самоубийство, свет в камерах не гас
даже ночью, и пленники находились под неусыпным круглосуточным наблюдением.
   Казнь совершалась в соответствии со стандартной  процедурой,  принятой  в
американской армии для подобных случаев.
   Каждый из заключенных был заранее взвешен, чтобы  можно  было  рассчитать
достаточную высоту падения. Таблица оптимальных соотношений была  определена
судами, действовавшими методом проб и  ошибок,  еще  в  девятнадцатом  веке.
Генерал Намака весил сто тридцать фунтов и должен был падать с  высоты  семи
футов и семи дюймов, после того как из-под его ног вышибут стул. При падении
с  большей  высоты  ему  могло  запросто   оторвать   голову   петлей.   При
недостаточной высоте он бы медленно задыхался. В случае,  если  высота  была
выбрана правильно,  петля  лишь  мгновенно  и  безболезненно  ломала  шейные
позвонки. Ничего особо мудреного в этом не было.
   Последний свой день в тюрьме осужденные провели за письмами и  молитвами.
Последняя их трапеза состояла из риса, мелко порубленных пикулей, супа  мисо
и поджаренной рыбы. Потом они выпили сакэ. За полчаса до официального начала
экзекуции всех их перевели в крыло  смертников.  Каждый  из  осужденных  был
прикован наручниками к двум охранникам.
   В центре большой камеры  был  воздвигнут  эшафот,  куда  вели  тринадцать
ступеней. С перекладины свисали четыре петли, сделанных из манильского троса
дюймовой толщины. Скользящий  узел  был  обработан  воском.  Перед  тем  как
осужденные поднимались наверх, наручники снимали, а руки  тут  же  связывали
ремнями.
   Пленники поднимались на эшафот мучительно медленно. На помосте каждому из
них связывали лодыжки и надевали на шею петлю,  так  чтобы  узел  приходился
точно за левым ухом.
   Потом в помосте открылись люки, и пол ушел у них из-под ног. Сухой резкий
треск эхом разнесся по коридорам крыла  смертников  и  был  слышен  даже  во
дворе.
   Осужденных казнили двумя группами,  и  генерал  Шин  Намака  оказался  во
второй. Он вошел в камеру с виселицей в ноль часов девятнадцать минут,  а  в
ноль тридцать восемь старший тюремный врач официально объявил о его смерти.
   Все трупы были перевезены в Иокогамский муниципальный  крематорий  и  там
сожжены в печи. Их прах развеяли по ветру...
   На этом месте сон Кеи Намаки обрывался.
   Он помнил, что тогда он ощутил  отчаяние  и  пустоту,  на  смену  которым
пришла мрачная решимость выжить любой ценой.
   Кеи Намака, рослый, с отлично развитой ежедневными  упражнениями  в  зале
для единоборств  мускулатурой,  выглядевший  лет  на  десять  моложе  своего
истинного возраста, испустил ужасный, исполненный горя крик. Опустившись  на
колени, он зарыдал, не вытирая с лица слез.
   За всю свою жизнь он видел этот сон бесчисленное число раз.
   Небоскреб ?Намака Корпорейшн? стоял как  раз  напротив  того  места,  где
когда-то  располагалась  тюрьма  Сугамо.  Новый  квартал,  в  котором   были
выстроены гостиница, океанарий, несколько офисов и большой  торговый  центр,
больше не носил названия Сугамо.  После  открытого  конкурса  район  получил
наименование Саншайн-сити, Солнечный город.
   Только скромная надпись на небольшом гранитном обелиске, установленном  в
крошечном скверике у подножия ?Намака Тауэр?, воскрешала  в  людской  памяти
имена казненных.

Глава 8

Окружной госпиталь ?Коннемара?, 1 февраля

   Килмара оглядывал палату Фицдуэйна.
   Фицдуэйн сидел, опираясь на подушки,  в  кресле  рядом  с  кроватью.  Его
забинтованная грудь была прикрыта легкомысленной маечкой, и он был уже  мало
похож на больного. Конечно, Фицдуэйн заметно похудел и  осунулся,  однако  в
последние дни на его щеках начали  появляться  первые  признаки  румянца,  а
взгляд стал настороженным и  острым.  На  майке  было  нарисовано  семейство
скунсов с  задранными  хвостами.  Чуть  ниже  красовалась  надпись  крупными
буквами: ?СКУНСОВАЯ АТАКА?.
   Фицдуэйн перехватил его взгляд.
   - Это Медведь прислал, - пояснил он. Килмара ухмыльнулся.
   - Раз уж мы заговорили об этом...  как  у  него  дела?  Сержант  бернской
полиции Хайни Рауфман по прозвищу Медведь, огромный и грузный, как настоящий
лесной  исполин,  был  хорошо  известен  обоим  вислыми   моржовыми   усами,
грубоватыми манерами и страстью к крупнокалиберному оружию, которым он,  как
и  большинство  швейцарцев,  превосходно  владел.  Он  и  Фицдуэйн   сошлись
накоротко еще в Берне во время охоты за Палачом, а потом сражались плечом  к
плечу в осажденном  замке  Данклив.  После  этого  рано  овдовевший  Медведь
женился во второй раз. В этом отношении  Хьюго  оказался  в  более  выгодном
положении. Фицдуэйн улыбнулся.
   - Официально он все еще работает в бернской ?Криминалполицай?,  однако  в
последнее время ему поручили нечто поинтереснее. Я понял, что  он  исполняет
обязанности офицера-координатора швейцарских федеральных властей. Нормальную
полицейскую работу ему теперь не поручают, как и не платят нормальных денег.
Наш друг занимается борьбой с терроризмом и тому подобным.
   Услышав эти новости, Килмара не удивился. Медведь только  внешне  походил
на стандартного уличного копа, который достиг своего  сержантского  потолка.
Это был  тот  самый  случай,  когда  по  внешнему  виду  невозможно  оценить
умственные  способности  человека.  Учитывая  нынешнее  направление   работы
Медведя, это могло даже сослужить ему добрую службу. На самом  же  деле  его
мозг  представлял  собой  тонкий  и  точный  инструмент,   которым   сержант
пользовался с большим успехом, так что в том, что  его  наконец  заметили  и
использовали, не было ничего сверхъестественного.
   Может быть, он иногда бывал излишне нетерпелив.  Когда  Фицдуэйн  впервые
встретился с ним. Медведь как раз впал в немилость к начальству за  то,  что
прошелся дубинкой по  какому-то  германскому  дипломату,  который  уж  очень
сильно буянил в  участке.  Берн,  будучи  столицей  Швейцарии,  кишмя  кишел
дипломатической братией, хотя делать им здесь было  особенно  нечего,  разве
что знакомиться с проститутками, гулять в барах да глазеть  на  медведей  (в
зоопарке). Центром политической жизни была Женева, а деловая активность была
сосредоточена в Цюрихе.
   Потом Килмара вспомнил об улыбке Фицдуэйна. Его друг  все  еще  выжидающе
улыбался, и Килмара вежливо поинтересовался, не забыл ли он чего.
   - Мне нужно разрешение на ношение оружия, - ответил Хьюго.
   - У тебя оно есть, - ответил генерал. - Собственно говоря, его отсутствие
никогда тебя особенно не беспокоило.
   Килмара довольно прозрачно  намекал  на  обширную  коллекцию  винтовок  и
пистолетов, которая хранилась в замке. Если быть до конца откровенным, то не
все  ее  экспонаты  были  оформлены  в  полном  соответствии  с  ирландскими
законами.
   - Мне нужно очень  большое  разрешение,  -  продолжил  Фицдуэйн.  -  Или,
скажем, нужно разрешение для очень большого ружья.
   Килмара наконец понял, и брови его слегка приподнялись.
   - Если точнее, то тебе нужно разрешение для очень большого человека.
   - Сегодня ты проницателен как никогда,  -  согласно  кивнул  Фицдуэйн.  -
Швейцарцы, похоже, почувствовали, как сильно я нуждаюсь в защите,  и  решили
ссудить мне Медведя.
   - Скорее всего, они почувствовали запах крови и  мудро  предпочли,  чтобы
горы трупов громоздились где-нибудь за пределами территории, подпадающей под
швейцарскую юрисдикцию, - заметил Килмара. - И я не могу их за это винить.
   Он поднялся и заглянул в бар,  который  Фицдуэйн  попросил  установить  в
палате для удовлетворения страждущих. Из-за дверцы на него глянула скромная,
но  со  вкусом  подобранная  коллекция  бутылок.  В  нижней  части  оказался
небольшой холодильник с решеткой для льда.
   -  Эта  тумбочка  показалась  мне  знакомой,  -  объяснил  Килмара   свое
любопытство. - Тебе плеснуть?
   - Пока нет, - покачал головой Фицдуэйн, ожидая, пока Килмара смешает себе
хорошую порцию ирландского виски.  Генерал  отпил  и  одобрительно  крякнул,
возвращаясь на свой стул.
   - Мне сказали, что алкоголь и пулевые ранения не слишком хорошо дополняют
друг друга, - объяснил Хьюго. - Поэтому я пока пью исключительно минеральную
воду. Впрочем, надолго меня не хватит.
   Килмара был потрясен этой декларацией трезвого образа жизни. Ему пришлось
налить себе еще одну порцию, чтобы прийти в себя. Все-таки ничто не в  силах
было сравниться со старым добрым ирландским виски, несмотря даже на то,  что
самые крупные винокуренные заводы Ирландии принадлежали теперь французам.
   Посмотрев на Фицдуэйна, Килмара указал на стопку документов, лежавших  на
тумбочке в изголовье кровати. Стопка была толщиной дюйма в три.
   - Ты читал дела, Хьюго?
   Фицдуэйн кивнул.
   -  Наконец-то...  -  ответил  он  с  легкой  гримасой  нетерпения.  -  До
последнего времени мне не разрешали читать ничего серьезнее, чем приключения
кролика Банни.
   - Мне очень нравится, - сказал, улыбаясь, Килмара, -  что  ты  принимаешь
наши проблемы так близко к сердцу. Оказывается, нужно было тебя подстрелить,
чтобы ты на чем-то сосредоточился.
   Фицдуэйн едва заметно улыбнулся в ответ.
   - Это действительно очень смешно, - сказал он. Затем Хьюго опустил  глаза
и уставился на желтоватую папку, которую держал в руках.
   - Позволь мне начать с выводов. Я тут кое-что надумал...
   - Валяй; - кивнул Килмара.
   -  Удар  был  нанесен  тремя  боевиками  из   японской   террористической
организации ?Яибо? - ?Лезвие меча?. Они были бы вполне заурядной  компанией,
если бы не их потрясающая жестокость и эффективность действий.  В  то  время
как большинство террористических организаций девяносто пять процентов  своей
энергии посвящают пустой болтовне, ?Яибо? предпочитают  действовать.  Секрет
их успеха, как мне кажется, таится в личности их руководителя. Это роскошная
женщина лет тридцати пяти по имени Рейко Ошима.
   Мотивы, двигавшие людьми из ?Яибо?, - продолжал Фицдуэйн, - были  ясны  с
самого   начала.   Между   ними   и   террористической   организацией    под
предводительством  Палача,  которую  мы  с  тобой,  правда,  не  без  помощи
остальных, уничтожили три года тому назад, существовала тесная  связь.  Если
говорить о личностях, то у меня есть подозрение, что  Палач  и  Рейко  Ошима
некоторое время были любовниками. Впрочем, если  быть  откровенным,  то  для
такого рода предположений мне не хватает фактов.
   - Пока все логично, - кивнул  Килмара.  -  Хотя  к  безвременной  кончине
Палача было причастно несколько  человек,  ?Яибо?  выбрали  тебя,  поскольку
именно ты больше других приложил к этому руку... в  прямом  и  в  переносном
смысле. Ты, черт тебя возьми, прикончил любовника их предводительницы своими
собственными руками! Это  уже  не  просто  традиции  и  обычаи,  Хьюго.  Она
действительно тебя недолюбливает.
   Фицдуэйн отпил немного воды.
   - Все именно так и выглядело, просто и прямолинейно, но лишь до тех  пор,
пока я не стал читать дальше, - заметил он. - Весьма  вероятно,  что  ?Яибо?
отнюдь не неистовая банда  кровожадных  фанатиков,  какими  им  хотелось  бы
выглядеть в наших глазах. Оказывается, эта  группа  была  замешана  в  серии
убийств, которые очень выгодны быстро набирающей  силу  японской  корпорации
?Намака?. Твои американские  друзья  в  Токио  связывают  братьев  Намака  и
Палача.
   Итак, что мы имеем... Имеем мы внешне респектабельных  японских  кейрецу,
которые для грязной работы пользуются услугами террористической организации.
Развивая мысль дальше, мы приходим к выводу, что приказ о нападении  исходил
из самой ?Намака Корпорейшн? и не был просто маленькой  прихотью  ?Яибо?.  В
лучшем случае это решение было принято совместно.
   - Это предположение, - заметил Килмара. Фицдуэйн пожал плечами.
   - Может быть, в суде нам бы не удалось доказать существование связи между
группами ?Намака? и ?Яибо?, однако я в этом не сомневаюсь. Что  же  касается
того, кто отдал приказ, я согласен - тут еще нет полной ясности.  Это  могли
быть братья Намака, и это могла быть сама ?Яибо?.  Так  сказа