ическую силу и власть. Опьянение - это насилие над бытием, попытка техническим (химическим) способом добиться того благодатного состояния, которое может быть только получено свыше как дар. Поэтому опьянение никогда не может достичь своих целей полностью и окончательно.
Магия может достичь некоторого эффекта только на некотором ограниченном участке бытия, с фиксированным набором свойств и законов. Она может быть эффективной только в условиях, где количество вариантов развития ситуации конечно, где можно просчитать все шаги и проконтролировать результат. Магия может ставить только конечные цели и ограниченные задачи. Но она замахивается на всемогущество и абсолютную власть, претендует на победу в бесконечно сложных условиях, где ее поражение гарантированно. Бесконечность побеждается только любовью и жертвой.
Опьянение погружает человека в такую реальность, где весь прежний опыт становится недостаточным, недействительным. Где рациональное кажется убожеством, а иррациональное - откровением. Хаос воспринимается как рай, ад не кажется страшным *) . Гиперсексуальность опьянения незаметно переходит в асексуальность алкоголизма. Свобода виртуальной реальности опьянения оборачивается наказанием похмелья. Легкость и полет превращается в тяжелый сон. Воспоминания не отличимы от сновидений. Радость и удовольствие проходят и забываются, боль и страдание остаются. 
Опьянение - это соблазн, искушение. Обещая все, в результате оно не дает ничего. Свобода, совершенство и всемогущество оказываются иллюзорными. Хаос, абсурд, насилие становятся постоянной и единственной реальностью. На время может стать лучше, потом с каждым разом становится все хуже и хуже. Опьянение - это самовоспроизводящийся процесс. Оно терпимо только изнутри и поэтому требует повторения еще и еще раз. 
Показывая желаемое и дразня, опьянение отбрасывает человека в обратном направлении. Рай, который был так близко, с каждым разом становится все дальше. Как сказал один йог: - "наркотики позволяют увидеть бога, но не позволяют его достичь". Испытать радости опьянения - это все равно, что туристом побывать в прекрасных странах без права там остаться. Так еще больнее. Лучше бы не видеть и не знать чего ты лишаешься.
К тому же принять предлагаемое опьянением - значит продать первородство за чечевичную похлебку, удовлетвориться суррогатом и подделкой вместо чистой и прекрасной пищи. Согласившись на это, человек лишается возможности когда-либо обрести нечто бесконечно большее. Стремление к опьянению - это проявление нетерпения, желания поскорее получить все наследство. Но, пока человек не стал духовно взрослым было бы лучше воздержаться от рискованных экспериментов. "Я питал вас молоком, а не твердою пищею, ибо вы были еще не в силах" (2 Кор. 3, 2). 
Опьянение - это симуляция благодатного состояния. За божественную благодать принимается нечто очень далекое - сытость, пьяность, возбуждение, экстаз, оргазм, транс. Высшие духовные состояния охватывают все существо человека, в том числе и телесность и эмоции, преображая и просветляя их. Но любые телесные и чувственные феномены, оторванные от духовной реальности, не могут охватить всей человеческой целостности.
Настолько велико желание приобщиться высшему бытию, что человек готов ухватиться за все, что хоть чем-то отличается от обыденного состояния, что хоть в чем-то превосходит его. Тем более что нет надежного критерия различить, что именно накатило на тебя сейчас. Если отказаться от всего сомнительного, то как тогда сможет прийти настоящее. Опьянение - это надежда и ожидание того, что рано или поздно свершится чудо.
Пространство и время карнавала и опьянения - волшебные, сказочные, словно предназначенные для подвигов и чудес. Здесь все похоже на чудо. Праздник - это то, что следует за чудом, отмечает его. Но если мы начнем праздновать заранее, может быть чудо придет скорее. Карнавал - это ожидание и предвкушение чуда 65), модель и репетиция чуда, это самодельное чудо. Карнавал - это самовнушение чуда. 
Чудо ассоциируется со светом. На карнавале горят костры, факелы, фейерверки, фонари, прожектора. Их свет яркий, демонстративный, искусственный, чрезмерный. Этот свет - зыбкий и мерцающий, неверный и преходящий, он обманывает. Этот свет - раздражающий и соблазняющий, он возбуждает чувственность. Этот свет кажется ярким в ночи, но меркнет при свете дня. "Если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?" (Матф. 6, 23).
Так как карнавал обычно бывает ночью, все происходит на грани света и тьмы. Достаточно сделать шаг, чтобы уйти со света во тьму или неожиданно появиться из темноты. Многие феномены карнавала связаны с игрой света и тьмы и их контрастом. Но, "что общего у света с тьмою?" (2 Кор. 6, 14). Тьма нужна людям, она скрывает, защищает от суда. "Свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы" (Иоан. 3, 19). Однако свет карнавала является пусть преломленным и искаженным, но отражением подлинного Света. "И свет во тьме светит, и тьма не объяла его" (Иоан. 1, 5). 
На карнавале обязательно должен открытый огонь - костры и факелы, живое пламя, которое может обжечь. Хочется видеть огонь, прикоснуться к нему, почувствовать огонь как мировую субстанцию, осязать как стихию мироздания, приобщиться к творческой силе огня, впитать в себя его мощь и гнев.
 
4. Метафизика. Трансцендентальный смысл праздника и опьянения. Мистерия
На карнавале человек ищет сильных переживаний, острых впечатлений. Он взыскует свободы, совершенства, могущества. Он хочет измениться, стать больше, сильнее. Он желает экстаза, оргазма, транса. Но все это является лишь продолжением, развитием, усилением его сегодняшних состояний, чувств, представлений. В этом не ничего в принципе невозможного, вопрос только в степени реализации. В этом не никакой тайны, никакого чуда.
Больше всего мы нуждаемся не в том, что знаем и чего хотим в данный момент. Это лишь поверхностные искаженные проявления глубинных потребностей. На самом деле нам нужно только припасть к источнику жизни, найти центр мира, опереться на фундамент бытия. "Я тебя знаю, ты хочешь то, чего здесь нет" 66). В основе многих наших действий лежат метафизические причины, но их реализации мешают духовная слепота и нетерпение. "Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю" (2 Кор. 7, 15). Наши подлинные желания сокрыты от нас самих. 
В каждом празднике есть скрытое измерение, недоступные уровни, неосознаваемая глубина. Праздник не прозрачен для сознания. Все что мы видим в празднике и знаем о нем, не исчерпывает его содержания. Всегда будет некий остаток, ни к чему не сводимый. Праздник не с чем сравнить. Он ни с чем не соизмерим. Праздник невозможно познать. Он не похож ни на что уже известное. Праздник невозможно помыслить. Он парадоксален. 
Главное в празднике - это приоткрывающаяся реальность иного бытия, другого мира, возможность встречи с совершенно Иным, абсолютно Другим. Праздник можно считать свершившемся, если эта встреча состоялась, такая реальность воплотилась. Для такого праздника нет специального названия, мы будем называть его Праздник с большой буквы. Можно было бы назвать сверхпраздник, суперпраздник, но это бы подразумевало существование некой иерархии праздников. Поэтому лучше говорить - настоящий праздник, свершившийся праздник. Таким Праздником может оказаться и ритуал, и карнавал, любая встреча или вечеринка, если на них произошло некое метафизическое событие.
Праздник - это обнаружение новых измерений бытия, открытие новых горизонтов. Бескомпромиссное стремление к абсолюту, ненасытная жажда бесконечности диктуют наиболее радикальный способ совершенствования - уход от несовершенства, исход из мира греха, выход из этого бытия, переход в инобытие, прорыв к сверхбытию. Карнавал - это только ожидание, подготовка к встрече чуда. Настоящий праздник - это прорыв в запредельное, бросок в бездну, прыжок через пропасть.
Праздник - это не просто изменение, возрастание, совершенствование. Праздник - это необратимое изменение сущности, уникальное событие, чрезвычайное происшествие, неповторимый случай. Должно произойти нечто действительно новое, небывшее, неизвестное, невозможное. Такое может случиться вследствие различных действий или пережитых состояний. Это может быть музыка или танец, драка или секс, наслаждение или страдание, удовольствие или боль, подвиг или преступление. Любое из этих событий может привести к неординарным последствиям, к непредсказуемым результатам.
Каждый человек может совершить такое действие, которое имело бы метафизический статус, было бы укоренено в бытии. Будем называть это фундаментальным жестом. Это может быть поступок, слово, даже мысль. Более вероятно совершение фундаментального жеста в экстремальной ситуации, в пограничном состоянии. Праздник также создает некоторые условия для совершения фундаментального жеста, что собственно и является единственной задачей и смыслом праздника. Фундаментальный жест обладает парадоксальными свойствами, выпадает из ряда обычных событий человеческого бытия. Опишем некоторые его характеристики.
Фундаментальный жест может быть только спонтанным, случайным, непреднамеренным и непредсказуемым. Любой жест может оказаться фундаментальным. Фундаментальный жест - это обычный нефундаментальный жест, неожиданно оказавшийся фундаментальным жестом. Фундаментальный жест, осознанный как фундаментальный жест, не есть фундаментальный жест. Любой жест, специально производимый как фундаментальный жест, не может стать фундаментальным жестом. Только нефундаментальный жест может стать фундаментальным жестом. 
Результат любого фундаментального жеста непредсказуем. Непредсказуемо - какой именно результат фундаментального жеста является победой, выигрышем, а какой может считаться поражением, проигрышем. Повторение точно такого же фундаментального жеста в тех же условиях дает совершенно непредсказуемый результат. При повторении того же самого результата фундаментального жеста ценностная оппозиция победы и поражения может перевернуться, прежняя победа обернуться поражением и наоборот. 
Фундаментальный жест является таковым только в момент свершения. Совершенный фундаментальный жест перестает быть фундаментальным жестом. Повторение фундаментального жеста не может быть фундаментальным жестом. Все возможные фундаментальные жесты уже совершены. Новый фундаментальный жест уже не возможен. Единственно возможный сегодня фундаментальный жест - это воздержание от любого фундаментального жеста. 
Фундаментальный жест остается незамеченным для внешнего наблюдателя. Настоящий фундаментальный жест - это невидимый жест, не имеющий никакого внешнего выражения. Фундаментальный жест - оставивший след в истории, не есть фундаментальный жест. Подлинный результат фундаментального жеста - это уход в Другое, исход, переход к Другому, что внешнему и внутреннему наблюдателю может представляться как катастрофа. Подлинный уход замыкается возвращением в новом качестве, и они не разделены во времени. Фундаментальное отсутствие неотличимо от присутствия (нирвана = сансара).
Фундаментальный жест, достигший видимого результата - есть ложный фундаментальный жест. Фундаментальный жест остается незамеченным и для внутреннего наблюдателя. Свершившийся фундаментальный жест (преображение) разрывает последовательность и преемственность психических состояний, разрушает непрерывность самосознания, не остается в памяти. 
Воспоминание (знание) о фундаментальном жесте делает его нефундаментальным жестом. Поиски фундаментального жеста и желание его совершить делают его невозможным. Фундаментальный жест приходит сам, когда его совсем не ждешь. Реально свершившееся преображение - невидимо и непостижимо (неведомые праведники, тайные монахи, неизвестные святые). Единственное отличие преображенного (совершенного) человека от несовершенного - это то, что у него нет потребности (необходимости) сделать фундаментальный жест. 
Итак, фундаментальный жест невозможно совершить своевольно, целенаправленно и непосредственно, но лишь косвенно, невзначай, как бы нехотя. Он всегда ускользает от прямого действия. Поэтому игра и праздник оказываются наиболее подходящими сферами реализации фундаментального жеста. Праздник - неисчерпаем, он дает возможность совершиться любым событиям, во всех вариантах и сочетаниях. Можно испробовать все возможное и невозможное, вдруг что-нибудь произойдет, что-то получится.
Праздник никогда не повторяется один к одному, каждый раз все происходит по-новому. В празднике происходит сдвиг онтологических пластов, соприкосновение различных уровней бытия, смещение горизонта. Далекое становится близким, замкнутое открытым, сокрытое явленным. Враждебное оказывается дружественным, чужое своим, мертвое живым. В празднике присутствие неотличимо от отсутствия, пустота от наполнености, появление от исчезновения.
Праздник - это не только переодевание и притворство как на карнавале, но и изменение сущности, выворачивание всего на изнанку. Это не только восхождение, но и превосхождение. Это не подражание кому-то, а действительное превращение в него. Праздник - это непредсказуемые и неповторимые перемены, радикальные и необратимые изменения сущности человека, преображение его природы. Нужно так измениться, чтобы выйти за пределы себя, превзойти самого себя. Праздник - это превращение, метаморфоза, трансформация, трансмутация. Нужно стать Другим, кем угодно, каким угодно, но другим. 
Праздник - это не только экстаз, но и трансцендирование. В экстазе человек испытывает нечто особенное, оставаясь самим собой. Он получает новый опыт, впечатления, силы и возвращается к прежнему существованию. При трансцендировании происходит выход из себя без возврата, полный отказ от себя, возвращение к прежнему положению вещей не предполагается. Человек переходит в другое качество, на другой уровень, старая сущность заменяется новой. 
Возникает разрыв в бытии, скачок экзистенциальной энергии. Тогда произойдет прорыв к сверхбытию или падение в небытие. Человека ожидает бесконечный выигрыш (совершенство и бессмертие) или бесконечный проигрыш (гибель и ничто). Причем поражений может быть много, а победа только одна. Любой праздник не имеет смысла, если на нем не был совершен фундаментальный жест и не случилось трансцендирования.
Праздник - это попытка увидеть сущность вещей, найти исток бытия, обнаружить в имманентном трансцендентное, открыть небеса. Но, с имманентным нужно быть осторожным, оно двойственно. С одной стороны, имманентное - это символ трансцендентного начала, намек на него, напоминание, обещание, обетование. С другой стороны, имманентное - это ловушка, преграда, препятствие для достижения трансцендентного. Имманентное обманывает, изображает из себя то, чем оно не является, выдает себя за то, что оно лишь символизирует.
Поэтому можно легко ошибиться и принять нечто имманентное за трансцендентное. Такая ошибка совершается на карнавале, когда удовольствие, опьянение, секс принимаются за благодать, экстаз за трансцендирование. Хуже всего - посчитать, что это и есть наивысшая ценность, на этом и успокоиться, прекратить поиски и навязывать остальным свое заблуждение. Тогда имманентное встает между человеком и трансцендентным, исключает всякий контакт.
Трансцендентное тоже амбивалентно. Во-первых, это начало, цель и смысл всего существующего. А во-вторых, это нечто недостижимое и неприступное, непостижимое и невыразимое. Трансцендентное всегда не то, что мы о нем думаем; всегда не там, где мы его ищем. Поэтому возможна ошибка второго рода - не признать трансцендентное, когда оно придет; не узнать божество, когда оно воплотится. Быть рядом с трансцендентным и не заметить этого, принять сокровище за мишуру - это обидно.
Возможны несколько стратегий поведения в поисках трансцендентного. Можно терпеливо ждать, когда трансцендентное само заявит о себе, явит себя, проявится сквозь имманентное, воплотится. Можно пристально всматриваться в имманентное, стараясь разглядеть в глубине проблеск трансцендентного. Можно последовательно проверять все феномены, испытывая их близость к истоку бытия, в надежде когда-нибудь случайно наткнуться на последнюю истину.
Возможен радикальный трансцендентализм: между имманентным и трансцендентным существует абсолютное различие, непреодолимая пропасть. Ничто имманентное не может служить для достижения трансцендентного и боговоплощение невозможно. Из этого следует либо полный пессимизм и апатия. Либо мистический терроризм: разрушить, уничтожить все имманентное (то есть все мироздание), чтобы ничто не мешало созерцанию трансцендентного божества.
Возможна и противоположная стратегия: попытаться имманентное превратить в трансцендентное, произвести сакрализацию всех феноменов бытия, вернуть всем вещам их истинный изначальный смысл. Это невозможно сделать по собственной воле, только по воле свыше, действием благодати. Это случается при творческом вдохновении поэта, в откровении пророку, при сошествии Духа Святого. 
На празднике реализуется еще одна - парадоксальная - стратегия. В празднике имманентное и трансцендентное не противопоставляются, не различаются, а отождествляются и на самом деле могут стать тождественны. Имманентное принимается как уже (или еще) трансцендентное, освящается, преображается и действительно становится трансцендентным. И тогда трансцендентное выступает из своей запредельности и неприступности и становится имманентным. Они возвращаются к единству, становятся неразличимы. Все есть одно. Атман есть Брахман. 
Такое событие и является целью любого праздника. Но оно возможно лишь при совпадении внутренней готовности человека к трансцендированию и неведомой высшей воли, его искреннего желания и благодатной помощи. При отсутствии любой из этих составляющих встреча человека с трансцендентным не случится. Однако если такая встреча произойдет, то она изменит все до неузнаваемости, перевернет все бытие, ее результат превзойдет все ожидания. Такое событие невозможно запланировать, подготовить, подстроить. Его можно ждать, но оно всегда случается неожиданно. 
Подлинный праздник необратим, из него невозможно выйти. Из Праздника не возвращаются, в том смысле, что в него входит один человек, а выходит уже совсем другой. Происходят такие радикальные перемены, что он не узнает самого себя. С другой стороны, настоящий праздник никогда не кончается. Новое состояние настолько отличается от всего известного, его невозможно забыть. Оно настолько превосходит все старое, что оно уже никогда не исчезнет полностью. Однажды случившись, Праздник уже всегда будет с тобой.
Если задачей Праздника является трансцендирование, то на нем нужно сделать что-то особенное, надо делать все принципиально иначе, наоборот. В отличие от карнавала, где кощунство, мат, насилие, преступление были необязательны, случайны, спонтанны, на Празднике они совершаются специально. Чтобы обострить ситуацию, радикализовать отношения, целенаправленно делается все противоречащее правилам и нормам не просто общественной морали, но и всего здешнего бытия.
Приветствуется все парадоксальное, иррациональное, предельное. Практикуются наиболее радикальные стратегии и перевернутые отношения, провоцирующие экстремальные ситуации, пограничные состояния, маргинальный опыт. Нужно пойти на встречу Другому, категорически отрицая старое, отрекаясь от всего прежнего, игнорируя все правильное. Надо целенаправленно прорваться в такие области бытия, где ничто не запрещено и ничто не гарантировано. Критерием такого трансцендирования является страдание и боль. 
Праздник - это судьба. Он приходит неизвестно откуда, не спросясь, он настигает нас в самый неожиданный момент. Иногда мы еще сопротивляемся. Организованный ритуал и запланированный карнавал - это попытки избегнуть судьбы, самостоятельно распорядиться своей жизнью. Настоящий праздник утверждает тотальность и величие случая, неслучайность случайного. Праздник - это переворачивание страниц книги судьбы. Все судьбоносные события (рождение, свадьба, похороны и т.п.) празднуются. Все праздники судьбоносны. Именно на празднике происходят встречи и знакомства, на празднике лишаются девствен