ие "Иль-Мень" очень похоже на слово из языка
бывшего народа джурдже, и начал сквозь плавный спокойный голос уруса
слушать шепот кипчака.
  - Братья-батыры Ильмень и Селигер жили с отцом своим холодным Варяжем, -
тихо переводил кипчак. - Солнце указало им сухую дорогу к себе и
предупредило, что они могут дойти только вместе. Братья пошли через густой
лес, устали и решили отдохнуть. Младший Селигер проснулся первым от теплого
солнца и пошел один. Когда поднялся Ильмень, Селигер уже сделал сто и еще
половину ста больших шагов. Ильмень не смог сделать ни шага, и солнце
остановило Селигера, отрезало его мокрыми болотами от старшего брата,
усыпало островами. Сколько сделал он шагов, столько тут островов. Потом
всемогущее солнце подумало и одинаково наказало братьев - сколько больших
шагов между ними, столько дней каждый год держит их подо льдом.
  - За что же Иль-Меня, старшего? - не понял Субудай.
  - За то, что у него плохой младший брат.
  - Мудро,- обронил Субудай.
  - Нет,- возразил урус.- Старшему было обидно равное наказание. И солнце
утешило Ильменя богатым городом, а Селигеру ничего не дало, даже лишило
помощи сестер.
  - Каких сестер? - спросил Субудай.
  - Рядом с отцом Варяжем живут две сестры - Ладога и Онега,- перевел
кипчак.- Когда напьется воды Ильмень, он рекой Волхо отдает лишнее Ладоге,
она - отцу, а если трудно Ильменю, Ладога помогает ему водой. Волхо тогда
течет назад...
  - Ты лжешь, урус! - крикнул Субудай. - А я тебе приказал говорить правду.
Нет на свете реки, которая текла бы обратно!
  - Есть, - возразил урус. - Волхо.
  И Субудай опять услышал слово, похожее на те, что говорил бывший народ
джурдже,- "межень".
  - "Ме-жень" - это что? - спросил он кипчака.
  - Середина сухого лета,- пояснил тот и добавил, что урус стоит на своем -
река Волхо может среди лета течь назад.
  Субудай впервые взглянул на Бурундая, высасывающего в полутьме кость.
Субудай зря посылал за ним гонца - он и так должен был вернуться. Субудаю
уже донесли, что сразу за озерным льдом стоит совсем небольшая крепость, но
в нее сбежались все местные урусы, согнали туда скот и свезли зерно. Зная,
что впереди смерть, они будут сражаться, как барсы или как жители
последнего злого города, в котором было зерно...

  Любознательный Читатель. Какая крепость имеется в виду?

  - Березовский Рядок на волоке Селигер - Щебериха, укрепленный форпост на
пути орды к Новгороду. Это, конечно, предположение, но, возможно, и
археологические раскопки Березовского городища подтвердят, что оно не было
сожжено в 1238 году, как не был взят, быть может, и крайний
северо-восточный русский город Галич-Мерьский, до которого в феврале
доскакал один из отрядов Бурундая; такое предположение высказывал еще В. Н.
Татищев...

  Субудай без пояснений Бурундая понял, что передовые сотни обрыскали все
пустые селеньица вокруг крепостенки, сейчас чутко спят у жарких огней,
подкрепившись мясом последних запасных коней. Впереди, как сказал урусский
певец, совсем нет сел, только через два перехода по речному льду стоит еще
одна деревянная крепость со странным именем Молвотицы, укрепленная за зиму
юным княжичем Александром...

  - Тоже предположение?
  - Новгород Великий не мог оставить без контроля главную стратегическую и
торговую дорогу в глубь Руси - Селигерский путь. При частых междоусобных
войнах крепости Торжок, Березовский Рядок, Молвотицы и, быть может, Великий
Заход прикрывали дальние подступы к городу с юга, как позже феноменальные
каменные прикрытия защитили Новгород с запада и севера.
  Бурундай разумно поступил, проскакав мимо этой крепости, - взять он ее
быстро не сможет, лишь потеряет время и людей. Субудай вскинул голову,
засверлил глазом урусского певца и спросил о главном:
  - А где сухая дорога к солнцу? Если солжешь, я выну тебе сердце... Что
сказало солнце братьям?
  - Оно хотело сказать, что греет всех, если люди идут вместе...
  Хозяин юрты задумался и услышал бормотание кипчака вперебой с плавной
речью уруса:
  - Сухая дорога тут была в те времена, когда жили братья-батыры, а сейчас
везде снег и лед, потом везде будет вода.
  Субудай подал кипчаку знак, чтоб они уходили. Когда полог перестал
колыхаться, Субудай повернул красное веко к Бурундаю:
  - Ты станешь большим воителем. Внуку Темучина сыну Джучи мы завтра
скажем, что надо поворачивать морды коней...
  А он, Субудай, готов был остаться в этих снегах навек, только б выбрались
из них живыми его сыновья Урянктай и Кокэчу... Коней совсем нечем кормить,
вся сухая трава вокруг и впереди сожжена. И урусы на сытых подкованных
конях зальют эти путаные ледовые дороги кровью его воинов. А под стенами
Новгорода войско захлебнется водой, как тарбаган в норе. Что скажет Великая
Степь? Позор падет на его седую голову, и Урянктай с Кокэчу лишатся
будущего... Нет, и Субудай должен уйти отсюда, не потеряв лица! Всю жизнь
он возжигал огнем свою славу непобедимого и не может погасить ее в здешних
снегах, когда их пропитает вода.
  В степь!


                                    19

  Итак, искать Игнач крест в районе теперешних Крестцов так же
бессмысленно, как искать его в окрестностях средневековой норвежской
Христианин или на современном киевском Крещатике. Но где его все-таки
искать?
  Да здравствует бескорыстное и беспокойное, скромное и деятельное племя
краеведов! Пока я собирался на Селигер, Щебериху и Полу, там, оказывается,
все исходил да исплавал другой человек, который давно занялся розысками
Игнача креста, пришел к интереснейшим самостоятельным выводам, затратив на
эту работу годы. И это было не любительское развлечение, а именно
работа-изучение летописей, архивов, исторической и географической
литературы, кропотливое накапливание фактов, поездки, встречи, даже
раскопки. Краевед С. Н. Ильин установил, что действительно самый спорый
летний и зимний Селигерский путь от Твери и Торжка к Новгороду шел по озеру
Селигер, затем через волок в два с половиной километра на озеро Щебериха,
откуда по рекам Щеберихе и Поле к озеру Ильмень. На волоке, в середине
этого важнейшего торгового и военного пути, а не в начале, как ошибочно
сказано в публикации о работе С. Н. Ильина, для его охраны и промежуточного
торга стояло древнее сторожевое Березовское городище, или - по-старинному -
Березовский Рядок. В тридцати километрах ниже по Щеберихе был другой
охранный пост-Молвотицы. В публикации ничего не сказано о Великом Заходе,
расположенном на Поле еще примерно через тридцать километров. Пола в этом
месте начинает большую петлю, отклоняющуюся от прямого пути к Новгороду, и
зимник, возможно, здесь спрямлялся, экономя путникам время и силы.
  Субудай должен был направить свой авангард именно по этому, самому
короткому и торному пути!
  О следах пребывания орды говорит и местная топонимика - в этом районе
есть селения Большие Татары и Малые Татары, стоит на Селигере также село
Неприе, жители коего, сказывают, не прияли пришельцев, взялись за топоры и
вилы, а еще село Кравотынь, в котором, по преданию, орда вырезала всех от
мала до велика. Один из главных аргументов краеведа - совпадение
расстояния, потому что от Березовского городища до Новгорода около двухсот
километров, то есть сто летописных так называемых больших верст по тысяче
саженей каждая, а если быть совсем точным, от Новгорода до Игнача креста
ровно 213 километров сегодняшним счетом.
  Ну а где мог стоять Игнач крест? Конечно же у теперешней деревни
Игнашовки на правом берегу Щеберихи! С. Н. Ильин доказал, что селеньице это
древнее, найдя в старинной переписной книге упоминание деревни Игнашово,
числившейся в Березовской волости. Географическое ее расположение весьма
примечательно-здесь в Щебериху впадает приток Циновля, и крест стоял,
скорее всего, на мысу, вблизи устья Циновли. "Купцов, плывущих с севера, он
предупреждал: начинается трудный участок, впереди волок. Плывущим с юга
напоминал: трудность позади. По" тому что от впадения Циновли река
становилась более пол" новодной, вполне доступной для судоходства".
  И есть еще один, самый убедительный аргумент, кажется раз и навсегда
решающий двухвековой спор ученых о местонахождении летописного Игнача
креста - С. Н. Ильин вместе с лесничим К. П, Тихомировым нашел этот крест!
  Он лежал в земле старого кладбища, и его долго выкапывали. Грубый,
массивный и тяжелый каменный крест этот очень похож на Изборскии,
Стерженский, Лопастицкий, Нерльский кресты, древность коих доказана.
Правда, найден он был не в Игнашовке, а в Березовском городище, что на
десяток километров отстоит от приметного мыса. Очевидно, судьба креста
похожа на судьбы его ровесников и собратьев. За прошедшие века Лопастицкий
крест то увозили, то возвращали на место. Не раз перемещали Нерльский
крест, который был в конце концов обнаружен тоже на одном из местных
кладбищ. Знаменитый Стерженский крест с новгородской надписью XII века
нашел в XIX веке помещик Обернибесов, выкопал его из земли и поставил над
прахом своего предка, похороненного в XVIII веке на кладбище погоста Стерж.
О судьбе еще одного каменного креста, непосредственно связанного с
нашествием орды, у нас большой разговор впереди...

  Любознательный Читатель. Таким образом, наш большой вопросительный знак
мы можем снять с карты?
  - Правда, подлинность найденного креста научно не подтверждена. И если
летописные версты были вдвое короче, то, значит, остатки орды прошли
ледовыми дорогами на сто километров дальше и были остановлены новгородцами
где-то в районе нынешней Старой Руссы.
  - И хорошо бы еще раз вернуться к весенней распутице 1238 года...
  Удивительна все же сила инерции в нашем мышлении! Автор журнальной
публикации о поисках и находках краеведа С. Н. Ильина, обещая в
подзаголовке статьи ответить на вопрос, "почему татары повернули обратно",
пишет:
  "Испугавшись весенней распутицы, Батый отдал приказ об отступлении".
  Научных работ на эту тему мне найти не удалось, и я обратился к знатокам
края, любителям его старины - что они думают о причинах отступления орды?
Последовал дружный ответ - конечно, весенняя распутица, половодье, это же
всем известно! Несколько отличаются от других письма ко мне новгородского
поэта Василия Соколова, в отрывках из которых я кое-что выделяю курсивом,
чтобы оттенить важные для нашей темы места.
  "В поднятом Вами вопросе об отступлении Бату от земли Новгородской самое
существенное - как, почему?.. Вспомните Ваши же страницы о лесах дремучих.
Именно такими были в ту далекую пору приильменские леса, затапливаемые в
половодье. Степнякам в лесах нечего было делать, лес пугал их. К тому же и
населенные места среди лесов дремучих были редкими - вывод напрашивается
сам собой".
  Хорошо, верно, однако - снова о половодье?
  "Соображение насчет того, что степняков, шедших на Новгород, остановило
не только половодье, наши историки и краеведы поддерживают. Во-первых,
говорят они, новгородцы дали ощутительный отпор татарам боем у Торжка.
Во-вторых, взгляните на карту 12-13 вв., увидите: Новгородская земля
занимает весь наш гигантский север от Белого моря до Урала, площадь, равную
восьмой части Европы! Новгород был политическим, военным, религиозным
центром этого полугосударства. Конечно, Батый зарился на Новгород и мог бы,
вероятно, взять его, но не мог бы взять и освоить его громадную территорию
с лесными дебрями непролазными, с болотами, озерами, где дорогами в
основном служили те же реки и озера, что непригодно для конницы".
  Тоже хорошо и правильно, только каким все-таки маршрутом пошла орда к
Новгороду в марте 1238 года?
  "Поселок Крестцы возник значительно позже 13-го века, когда пролегла
дорога Москва-Новгород, а развился, когда возник оживленный тракт Москва -
Петербург..."
  Но куда же, по мнению современных новгородцев, пошла орда после взятия
Торжка? "Батый от Торжка, мы думаем, двинулся на Валдай и Яжелбицы..."
  Но ведь это не Селигерский путь! Направление Торжок-Валдай-Яжелбицы
выводит через непроходимые леса прямо к тем самым Крестцам - маршрут,
который мы решительно отвергли!
  "Там ему и доложили высланные вперед о разливе рек Поломети, Полы,
Холовы..."
  Опять о разливе рек?
  За эти письма, в которых выражены мнения новгородских историков и
краеведов, я очень благодарен В. С. Соколову, специально не занимавшемуся
темой, но они свидетельствуют о зыбкости, приблизительности,
противоречивости в представлениях об одном из ключевых эпизодов родной
истории. И, наверное, все это идет еще от дореволюционной историографии и
от исторических романов. В семнадцатой главе романа В. Яна "Батый",
озаглавленной "Остановка близ Игнач креста", события представяйты очень
подробно...
  "Всю ночь и утро монгольское войско продвигалось в направлении богатой
северной урусскои столицы Новгорода. Но к полудню идти вперед уже стало
невозможно. Кони постоянно проваливались по брюхо в рыхлый снег. Ростепель
обращала еще недавно крепкие дороги в набухшие бурные потоки. Кони падали.
Всадники, подымая их, выбивались из сил. Проводники из пленных Урусов
говорили, что дальше дорога будет еще хуже, что на пятьдесят дней всякая
езда по дорогам прекратится, пока поднявшаяся вода в реках не утечет в
море.
  Бату-хан был в ярости. Он сам зарубил уруса, который громко смеялся,
широко раскрывая рот, при виде провалившихся в болото воинов.
  Бату-хан говорил:
  - Для смелого и упорного нет преграды. Проводники нарочно завели нас в
эти болота, чтобы погубить, но мы будем сильнее и хитрее их. Мы доберемся
до славного торговлей богатого Новгорода!
  Воины стали громко роптать. На одном перекрестке, где был вкопан высокий,
в три человеческих роста, деревянный крест, войско остановилось. Татары
сошли с коней, чтобы дать им передышку. Субудай-батыр посоветовал
обратиться к богам-покровителям и призвать шаманку Керинкей-Задан.
  Она подъехала на небольшой черной лошади, обросшей за время морозов
густой лохматой шерстью. Увидев Батухана, шаманка стала бить в бубен,
прыгать в седле и выкрикивать слова молитв и заклинаний.
  - Скажи, служительница заоблачных богов,- спросил Бату-хан,- идти ли мне
вперед, будет ли мне в Новгороде удача, или я там погибну? Спроси у
небожителей.
  Керинкей-Задан, с медвежьей шкурой на плечах и в колпаке с нашитыми
птичьими головами, соскочила с коня, приплясывая и ударяя в бубен, забегала
по кругу и вдруг в несколько прыжков бросилась к одинокой высокой сосне,
стоявшей на поляне.
  - Я поговорю с облаками, посмотрю вдаль! - кричала она.- Боги все знают,
боги все скажут!
  Шаманка ловко вскарабкалась на верхушку сосны и стала раскачиваться.
Сосна постепенно склонялась в сторону. Монголы закричали:
  - Берегись! Слезай скорее!
  Сосна наклонялась все быстрее и наконец рухнула. Шаманка упала в снег,
пробила лед, бывший под ним, и погрузилась в мутную воду. Она барахталась,
засасываемая черной вязкой топью...
  - Арканы! Бросайте ей арканы! - кричал Субудай-богатур. Он отстегнул от
седельной луки аркан и ловко бросил его левой рукой. Конец не достал до
шаманки. Субудай стал снова наматывать аркан и направил коня ближе к
гибнущей Керинкей-Задан. Саврасый осторожно шагал, погружаясь по колено в
снег. Субудай снова бросил аркан, и конец его хлестнул шаманку по голове.
Она ухватилась за аркан рукой, продолжая погружаться в черную грязь. Конь
Субудая сделал еще шаг вперед и вдруг тоже провалился. Субудай, пытаясь
соскочить с коня, откинулся назад, но лед трескался, конь быстро опускался,
ударяя ногами, и вязнул еще более.
  Монголы завопили:
  - Непобедимый тонет! Скорей на помощь!..
  Несколько монголов с разных сторон с опаской приблизились к тому месту,
где тонул старый полководец. Черные арканы мелькнули в воздухе и
захлестнули поднятую руку и шею Субудая. Монголы напряглись, как струны.
Субудай кричал:
  - Спасите коня!.. Спасите моего саврасого!
  Монголы выволокли Субудая на дорогу. Его конь провалился по шею, голова,
фыркая, еще несколько мгновений подымалась над болотом. Саврасый заржал
отчаянным человеческим криком... Голова исчезла. Никаких следов не осталось
от двух жертв жадного болота. Только круглый бубен плавал на поверхности
страшного черного "окна", где навеки скрылись шаманка и верный конь
Субудая". Бату-хан тут же принял решение поворачивать в степь.

  Конечно, писатель может изображать далекое прошлое так, как он его видит,
и вопрос о том, скажем, были ли у Игнача креста Батый и Субудай, для нас не
столь важен, хотя я-то думаю, что они не скакали в авангарде войска. Берусь
доказать более существенное - на конечной остановке орды по пути к
Новгороду не было ни "рыхлого снега", ни "набухших бурных потоков", ни
"черной вязкой" топи...
  В. Ян, по всем признакам, предполагал, как - и многие, что Игнач крест
стоял где-то в районе современных Крестцов, потому-то и нет у него ни слова
о Селигере и Селигерском пути. В связи с этим вспоминается мне последняя по
времени массовая публикация на занимающую нас тему.
  В "Комсомольской правде" за 10 сентября 1978 года маршрут орды
связывается с озером Селигер, хотя ничего решительно нет о дальнейшем ее
пути к Игначу кресту и великолепно представлена та же распутица.

  Любознательный Читатель. Нельзя ли открыть этот номер?
  - Пожалуйста... "С юго-востока до Селигера в 1238 году докатились конные
орды завоевателей. Воображение Батыя, покорившего многие земли, дразнили
теперь Псков и Новгород. "Посекая людей яко траву", двигалось войско к
желанной цели "селигерским путем". И осталось до Новгорода всего несколько
переходов, когда озеро вскрылось..."
  - Выходит, что лихая степная конница скакала назад по вскрывшемуся
Селигеру, то есть по воде?!
  - Выходит так, но простим это заблуждение побывавшему на Селигере
журналисту, - у него все же были благие намерения... Далее он, нагнетая
подробности, пишет, что "текущие в Селигер речки набухли весенней водой",
"непролазными стали болота", и подытоживает: "Селигер, воды, в него
текущие, и глухие леса без дорог загородили, прикрыли Новгород".
  - Но ведь здесь как бы подразумевается, что, не будь вскрытия Селигера,
набухания рек, непролазных болот и глухих лесов, орда взяла бы Новгород.
  - Скорее всего, это идет от приблизительности представлений, полученных
из школьного учебника. И пользы, конечно, от такой публикации нет никакой.
Тираж популярной молодежной газеты более десяти миллионов экземпляров, и
трудно даже подсчитать, сколько умов смолоду запутает такая статья, кривым
зеркалом отражая важнейший момент отечественной истории!
  - Книги все же читает поменьше людей...
  - Не скажите! Газета мелькнула - и будто ее не было, а книга стоит на
полках и ходит по рукам долгие десятилетня. Да и тиражи, знаете, вполне
сравнимы! В. Ян напечатал "Батыя" в 1942 году, а 15 июня 1979 года
состоялось заседание комиссии по его литературному наследству с участием
академика И. И. Минца, профессоров А. И. Немировского и С. Г. Исакова,
писателей-историков и литературоведов. Из сообщения в печати о работе
комиссии стало известно, что исторические романы покойного писателя
"изданы, кроме СССР, в 35 странах мира на 40 языках, всего свыше 250 раз,
что "сейчас готовятся в свет новые издания" и "намечены мероприятия по
популяризации творчества В. Яна". Романы те, конечно, будут переиздаваться,
но следовало бы к ним сделать примечания серьезных историков, в частности о
двухнедельной обороне Торжка, Селигерском пути, дальнейшем маршруте орды и,
конечно же, о набившей оскомину распутице...
  - Оставим, пожалуй, литературу и журналистику... Как сегодня толкуют этот
важнейший поворотный момент нашего прошлого историки?
  - Мнений всех их я, конечно, не знаю, но однажды с удивлением прочел
соображения известного исследователя о том, что Новгород якобы откупился от
Батыя богатыми дарами, хотя абсолютно никаких доказательств этого не
существует. А вот передо мной переработанное и дополненное третье издание
"Краткой истории СССР", солидный обобщающий труд, выпущенный Институтом