И в хороводы легкие вплетусь.




                                    Хор

при  произнесении  63 строки проходит вдоль параскений, спускается на фимелу
(помост в орхестре, несколько ниже сцены) и располагается с левой стороны от
зрителей,  четырехугольником по пяти в ряд; средний в первом ряду - корифей.
Флейтист (точнее кларнетист) предшествует хору и остается с ним на фимеле во
все  время пьесы. Хор состоит из 15 лидийских женщин: они в длинных одеждах,
босые,  на  плечах  небриды,  голова увита плющом или тисом; в руках длинные
тирсы  в  плюще  или  легкие  короткие посохи; у иных, вместо тирса, в руках
      тимпан (род бубна). Дионис по окончании пролога уходит направо.
Хор  поет  в  унисон. Первые восемь строк исполняет один корифей. Мимические
  движения, а может быть и плясовые, сопровождают эту вступительную песнь.

            Строфа I      Земли Азии, где вы?
                     Тмол священный, ты покинут! Сладок труд мой.
                     Я истому в славу Бромия подъемлю,
                          К богу Вакху я взываю: Эвоэ!

        Антистрофа I      Прочь с дороги, с дороги!
                     Скройтесь в домы, и уста благоговейно
                  70 Пусть сомкнутся: Диониса петь я буду,
                          Как его везде я славлю и всегда.

           Строфа II О, как ты счастлив, смертный,
                     Если, в мире с богами,
                     Таинства их познаешь ты,
                     Если, на высях ликуя,
                     Вакха восторгов чистых
                     Душу исполнишь робкую.
                          Счастлив, если приобщен ты
                          Оргий матери Кибелы;
                       80 Если, тирсом потрясая,
                          Плюща зеленью увенчан,
                          В мире служишь Дионису.
                     Вперед, вакханки, вперед!
                     Вы, бога и божьего сына,
                     Домой Диониса ведите!
                     С гор Фригийских на стогна Эллады
                          Отведите вы Вакха домой.

       Антистрофа II Грянули громы Зевса -
                     Муки родов приспели:
                  90 Не доносив, извергнула
                     Бромия мать из чрева
                     И под ударом молний
                     Кончила жизнь безвременно.
                          Но извергнутого принял
                          Зевс в свое немедля лоно
                          И, тая от Геры сына,
                          Он его в бедре искусно
                          Золотой зашпилил пряжкой:
                     Когда же приспел ему срок,
                 100 Рогатого бога родил он,
                     Из змеи он венок ему сделал:
                     С той поры этой снедью звериной
                          Обвивает менада чело.

          Строфа III Вы, колыбель Семелы,
                     Фивы, плющом венчайтесь!
                     Нежной листвой оденьтесь,
                     Пурпуром ягод тиса!
                     Вакха исполнись, город
                 110 С зеленью дуба и ели!
                          И белорунных кистей
                          Больше на пестрой небриде нашей!
                     Надменный тирс тебя сподобит Вакху, -
                     И вся страна запляшет за тобою,
                          Где свои лики промчит Дионис...
                          В гору он мчится, а женщин толпа
                          Ждет его там - не дождется.
                     От станков их отбил Дионис:
                     Только Вакхом и бредят.

  Антистрофа III 120 Крита юдоль святая,
                     Мрачный приют Куретов,
                     Зрел ты рожденье Зевса.
                     С гребнем тройным на шлеме,
                     Там Корибанты обруч
                     Звонкой одели кожей.
                          Дико тимпан загудел:
                          С сладкими звуками слиться хотел
                     Фригийских флейт; тимпан вручили Рее,
                     Но стали петь под гул его вакханки.
                      130 Рея сатирам его отдала:
                          Звонкая кожа с ума их свела.
                          Через два года на третий
                     Бьют в тимпаны и пляшут они,
                     Веселят Диониса.

                Эпод О, как я люблю Диониса,
                     Когда он один на горе
                     От легкой дружины отстанет,
                     В истоме на землю падет.
                     Священной небридой одет он,
                 140 Путь держит к Фригийским горам;
                     Он хищника жаждал услады:
                          За свежей козлиною кровью
                          Гонялся сейчас.
                     Но чу! Прозвучало: "О Вакх, эвоэ!"
                     Млеком струится земля, и вином, и нектаром
                                                             пчелиным,
                     Смол благовонных дымом курится.
                          Прянет тогда Дионис...
                     И вот уже носится вихрем:
                      150 Он нежные кудри
                          По ветру распустит.
                     Вот факел горящий в горах замелькал
                          На тирсе священном.
                     И с вакхической песнью слились
                          Призывные клики:
                          "Ко мне, мои вакханки,
                          Ко мне, мои вакханки!
                          Роскошный дар Пактола,
                          Злаченые тимпаны
                          Пусть тяжко загудят!
                          Воспойте Диониса,
                          Ликующего бога,
                          На свой фригийский лад!
                 160 Нежной флейты священные звуки
                     Пусть нагорный вам путь усладят!"
                          И призыв еще не смолкнул,
                          А вакханка в быстром беге
                          Рядом с Вакхом уж несется:
                          Точно в стаде жеребенок
                          Подле матки скачет резвый.


        "ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ"



                        Сначала Тиресий, потом Кадм.

Тиресий  входит справа, один; он - слепой и на сцену обыкновенно выступает с
провожатым,  но  здесь на нем вакхический убор, и потому бог Дионис невидимо
поддерживает  и  направляет  старца;  поверх  хитона  на  нем белая сетчатая
шерстяная  одежда  предсказателей,  но  на  голове  вместо жреческой повязки
               зелень плюща; на плечах небрида, в руках тирс.

                                  Тиресий
                    (говорит громко, у ворот нет никого)

               170 Эй, кто там у ворот? поди скорей:
                   Мне надо повидаться с Кадмом,
                   Что башнями наш город укрепил,
                   Придя из стран Сидонских. Так пускай
                   Ко мне он выйдет. Ты ему скажи,
                   Что ждет его Тиресий. Он, согбенный,
                   И я, старик, сегодня мы должны
                   Взять тирсы и, накинувши небриды,
                   Плющом седые головы увить.

                                    Кадм

(он тоже в вакхическом уборе и по виду еще старше Тиресия: выходит из дверей
                                  дворца)

                   О, друг сладчайший! Выйти не успел я,
                   Уж мудрого по голосу признал.
               180 Иду, иду. Смотри, как обрядился!
                   Да, сколько в силах наших, я хочу
                   Сегодня возвеличить Диониса:
                   Явленный бог - по дочери мне внук.
                   Ты - человек умелый, мой Тиресий,
                   И я - старик вверяюсь старику:
                   Не правда ль, ты укажешь, где плясать мне
                   И где, остановившись, затрясти
                   Седою головой? Я столько силы
                   В себе почувствовал, что день и ночь
                   Готов стучать о землю тирсом Вакха:
                   Веселье нам снимает годы с плеч.

                                  Тиресий

                   Со мною тоже, Кадм, - помолодел я
               190 И в хоровод вакхический войду.

                                    Кадм

                   Но до горы не лучше ль нам доехать?

                                  Тиресий

                   А богу тем почет не уменьшим?

                                    Кадм

                   Ну, так идем: моим заботам вверься.

                                  Тиресий

                   Сам бог, о Кадм, нам путь наш облегчит.

                                    Кадм

                   А мы одни - на игрище из граждан?

                                  Тиресий

                   Увы! разумных больше не нашлось.

                                    Кадм

                   Что ж медлить далее, Тиресий, - руку!

                                  Тиресий
                       (протягивая перед собой руку)

                   Кадм, вот моя рука, сплети ее с своей.

                                    Кадм

                   Нет, презирать богов не мне - я смертен.

                                  Тиресий

               200 Да, перед богом нечего мудрить:
                   Предания отцов, как время, стары,
                   И где та речь, что опровергнет их,
                   Пусть в высях разума мудрец витает?
                   Пожалуй, скажут вот: "и как не стыдно?
                   Старик плясать собрался и плющом
                   Чело обвил!" А разве где-нибудь
                   Нам обозначил бог, что пляшет юный,
                   А не старик в честь Вакха. Нет, почет
                   От всех равно приятен богу Вакху:
                   Своих поклонников не делит Дионис.

                                    Кадм
                           (обращаясь к слепому)

               210 Тиресий, солнце для тебя не светит;
                   Тебе заранее, что вижу, все скажу.
                       (Заметив подходящего Пенфея.)
                   Вот царь Пенфей, трон от меня приявший,
                   Сюда спешит. Как озабочен он!
                   Какие новости его смутили?




Те  же  и  Пенфей  входит  слева.  Это  совсем  молодой  человек,  с  нежной
растительностью  на  лице,  огромного  роста; на нем пурпурная накидка сверх
пестрого  хитона,  на  голове  диадема,  в  руках  скипетр;  за  ним  свита,
 вооруженные слуги. Он, видимо, встревожен и сначала не замечает стариков.

                                   Пенфей

                    Едва успел вернуться я домой,
                    Дурные вести слышу отовсюду,
                    Нежданная постигла нас беда:
                    Дома, детей фиванки побросали;
                    В вакхическом безумии они
                    Скитаются в горах, поросших лесом,
                220 И бога Диониса - чт_о_ за бог,
                    Не знаю - почитают пляской.
                    Среди их роев полные вином
                    Стоят кратеры, а вакханки наши
                    Тайком, поодиночке, в чащу леса
                    Бегут с мужчиной ложе разделить.
                    По виду, точно бы менады на служенье,
                    Но Афродита им милей, чем Вакх.
                    Иных я уж поймал: связавши руки,
                    В тюрьме теперь их люди стерегут.
                    А тех, что нам покуда не попались,
                    На Кифероне всех переловлю:
                    Ин_о_, Агаву, что от Эхиона
                    Меня родила, Актеона мать -
                230 Я разумею Автоною - крепко,
                    В железо их велю я заковать,
                    Авось тогда пройдет их беснованье.
                       Да говорят, какой-то чародей
                    Пожаловал из Лидии к нам в Фивы...
                    Вся в золотистых кудрях голова
                    И ароматных, сам с лица румяный,
                    И чары Афродиты у него
                    В глазах: обманщик дни и ночи
                    С девицами проводит, - учит их
                    Он оргиям ликующего бога...
                    Ну, попадись он мне, - тогда стучать
                240 О землю тирсом, встряхивать кудрями
                    Не долго будет - голову сниму.
                    Он смеет богом Вакха называть!
                    В бедре у Зевса будто был зашит он.
                    А между тем за выдуманный брак
                    Семелу мать и Диониса сына
                    Огнем небесным Зевс испепелил -
                    Все это знают, и неужто дерзкий,
                    Кто б ни был он, хулой не заслужил
                    Позорной петли.
                     (Оборачивается и видит стариков.)
                                    Ба! Что вижу! Новость!
                    Еще диковинка: Тиресий чудодей
                250 И матери моей отец, как будто на смех
                    В небридах пестрых, с тирсами в руках
                    Служить собрались Вакху.
                            (Обращаясь к Кадму.)
                                             Дед, могу ли
                    Я старость чтить, теряющую смысл.
   (Несколько времени выжидает, но Кадм стоит молча, тогда с нетерпеливым
                                  жестом.)
                    Да сбросишь ли ты плющ? От тирса руку
                    Освободишь ли наконец, старик?
            (Обращаясь к слепому, с насмешкой, потом с угрозой.)
                    Все ты, Тиресий, видно, снова хочешь,
                    Вводя к фиванцам бога, погадать
                    По птицам и за жертвы взять деньжонок.
                       О, если б не седая голова
                    Тебя спасала, посидел бы ты
                    Теперь в оковах, там, среди вакханок,
                260 За оргии порочные, что вводишь!
                       Нет, тот обряд, где женам подают
                    Сок виноградный, чистым не признаю.

                                    Хор

                    Безумец! ни богов, ни Кадма чтить,
                    Посеявшего колос земнородный,
                    Не хочешь ты, и только род срамишь!

                                  Тиресий
     (к Пенфею, спокойно, с достоинством мудрого старца и прорицателя)

                    Когда умен оратор, и предмет
                    Искусно выбран им, не диво речью
                    Ему пленить сердца. Но ты, Пенфей,
                    На бойкость языка все возложил надежды:
                270 Твоим речам недостает ума.
                    А вреден гражданин, коль, смелый и речистый,
                    Он, власть имея, смыслом обделен.
                       Смеешься ты над нашим новым богом:
                    О, если бы внушить тебе я мог,
                    Как будет славен он по всей Элладе!
                    Послушай, юноша: две вещи в мире есть
                    Для человека главные: Деметра
                    - Или земля, как хочешь называй -
                    Сухою пищею людей богиня кормит,
                    Но не уступит ей Семелы сын:
                    Придумал он питье из винограда
                280 И смертным дал - усладу всех скорбей.
                    Когда несчастный соком винограда
                    Пресытится, забвение и сон
                    Забот дневных с души снимают тяжесть,
                    И от страдания верней лекарства нет.
                    Когда ж, сам бог, богам он отдается
                    На возлияние, по милости его
                    Со всех концов идет обилье к людям.
                    Тебе смешно, Пенфей, что Вакх зашит
                    В бедре у Зевса был. А дело вот в чем:
                    Когда из пламени небесного его
                    Исхитил Зевс-родитель, этот отпрыск
                    Божественный возвел он на Олимп,
                290 А Гера сбросить с неба захотела.
                    Тогда придумал средство властный бог:
                    Он сделал из небесного эфира
                    Другого Диониса и в борьбе
                    Заложником тот призрак выдал Гере.
                    Из h_o_meros с годами ho mer_o_s
                    В устах народа вышло, и сложился
                    Рассказ, что Вакх в бедре зашит был Зевса.
                    Наш Дионис - и вещий бог: есть дар
                    Пророчества в вакхическом безумье,
                300 И если в тело властно вступит бог,
                    Уста безумцев исполняются вещаний.
                    Арея он не чужд: когда порой
                    Вооруженное и жадное сразиться
                    Вдруг, жертвой страха сделавшись, бежит.
                    Без боя войско - это чары Вакха.
                               (Вдохновенно.)
                       Верь, будет день, когда в твоих глазах
                    Двуглавую Парнасскую вершину,
                    При свете факелов и потрясая тирсом,
                    Стопою резвою Вакх будет попирать,
                    И будет всей Элладою прославлен
                    Бог Дионис.
                         (Опять в спокойном тоне.)
                    А ты, Пенфей, смирись:
                310 Не царь один повелевает людям, -
                    И если ум твой поврежден, покинь
                    Уверенность, что непреложно судишь.
                    Нет, бога нового в страну приняв, почти
                    Его и возлиянием, и пляской
                    В венке. - А женщин скромности учить
                    В делах любовных Дионис не должен!
                    Стыдливость - это их природный дар,
                    И скромная не развратится в пляске.
                       Когда народ толпится у дворца
                320 И граждане Пенфея величают,
                    Доволен ты. Вот так и Дионис,
                    Когда почтен вакхическою пляской.
                        (Как бы собираясь уходить.)
                    И так, покрывши голову плющом,
                    На смех тебе, плясать мы с Кадмом будем:
                    В честь бога пляска и седым идет,
                    И не склонил меня ты спорить с богом.
                 (Повышенным тоном, со сдержанной угрозой.)
                    Знай: ты больной безумец. Твой недуг
                    Неизлечим, но жди - лекарство будет!

                                    Хор

                    Приносят Фебу честь твои слова,
                    И, славя Вакха, старец, ты - разумен.

                                    Кадм
 (ласково обращаясь к любимому внуку, которого считает несколько убежденным
                              словами Тиресия)

                330 Дитя мое, Тиресий дал совет
                    Тебе благой: не преступай законов,
                    Будь наш. Теперь не здраво судишь ты, -
                    Ум затемнен в тебе пустым мечтаньем.
                    Ну, хорошо: пусть он не Вакх, все ж богом
                    Признай его, Пенфей: ведь в этой лжи
                    Семеле честь, в ней слава роду Кадма.
                    Перед тобой - несчастный Актеон:
                    Псы хищные, ты помнишь, растерзали
                    Его в лесу, когда он утверждал,
                340 Что в ловле он искусней Артемиды.
                    Пока ты цел еще, Пенфей, плющом
                    Дай увенчать тебя, восславим Вакха!
            (Протягивает к нему руку с плющом, взятым с тирса.)

                                   Пенфей
                       (гневно, отстраняя руку Кадма)

                    Прочь руки, дед! Сам бражничать ступай
                    И жалкой глупостью своей меня не пачкай!