из Лицея  с
чином X кл. и поступил на службу в Министерство Финансов. Он скончался очень
скоро  после  этого письма, в  конце  1830 г Почему-то  бар.  Корф  в  своем
известном  перечне  с   характеристикой  товарищей   {в   Дневнике)  опустил
Костенского,  равно  как и А. И. Мартынова, - Эта записочка  была напечатана
мною в статье "Празднование лицейских годовщин", стр. 12.
     3 Влад. Дм Вольховский, в Лицее  прозванный  "Sapientia" и "Суворочка",
получивший 1-ую золотую медаль и блестяще начавший свою военную карьеру,  но
рано
     125
     юсь, исправно ли у вас переплетают, ибо в моем экземпляре  в томе  XIV,
Свода Уставов  благочиния, части V-й, книги 1-й, главы 1-й недостает страниц
3-й и 4-й, т. е. половины § 6 и вполне параграфов 7,  8, 9, 10, 11, 12 и 13,
кроме примечания к последнему, помещенному на странице 5-й. И так, для чести
твоей,  как знаменитого начальника Высокой Законотворящей  Типографии, прошу
выслать мне печатные  означенные две страницы, а  то весь экземпляр по почте
отправлю с просьбою на Высочайшее имя в Правительствующий Сенат, и тогда ты,
если не будешь за искажение законов достойно казнен,  то,  по крайней  мере,
подвергнешься  уплате  всех  издержек  тяжбы  с  процентами  и  рекам-биями.
Впрочем, за  оказываемое мною  ныне снисхождение тебе следовало бы доставить
мне безденежно оглавление  законов,  без  коего  трудно рыться  в  оных  для
справок. Кажется, у Вас вышло что-то похожее; если же необходимо, то вышлю и
деньги.
     По  записке  г.  Карузи в Канцелярию Главноуправляющего  в  Грузии  нет
никакого делопроизводства, но только известно,  что вообще  наше  начальство
противится   отмежеванию  в  частное  владение  разных  земель,  нужных  для
общественных надобностей, между  прочим, и для наделения  кочующих  народов.
Рад бы  содействовать  к побуждению начальника  Кавказской области  дать  г.
Карузе благоприятный  ответ, но он человек неприступный и всякое ходатайство
бесполезно для изменения  единожды изъявленного  им мнения,  если  не  будет
опровергнута справедливость онаго. Если г.  Карузе  будет отказана земля, то
полагаю, что г. Министр  Финансов найдет справедливым вознаградить сделанные
им издержки на отмежевание.
     Поздравь Корнилова с вступлением в законный брак: дай Бог
     ее кончивший (рол.  1798 г. в Москве, умер в  1841,  в  своей  Харьков,
дер., Изюмск. уезда), один из наиболее  выдававшихся по уму, способностям  и
особенно  характеру  -  товарищей  Пушкина,  хорошо  известен  в  литературе
лицейской  старины. Очерк его биографии и характеристика были сообщены уж не
раз, и потому  повторять их здесь было бы излишне, и  я ограничусь указанием
на  эти  источники.  Еще  в  1844  г.  вышла  в  Харькове  брошюра "О  жизни
генерал-майора  Вольховского"  (без  имени автора),  принадлежащая  перу его
товарища и  шурина Ив. Вас. Малиновского. Этот материал -  для времени Лицея
дополнен б.  М. А. Корфом (Записка Корфа в книге Грота, стр. 52-53 и Дневник
его,  Русск. Стар. 1904, июнь, стр. 552-53) и Я.  К. Гротом (его книга, стр.
71-73). См. также письмо Вольховского к Пушкину (там же, стр. 175). Срв. еще
изд. Соч.  Пушкина, под рел. Венгерова  I,  стр.  134-136,  а  также в  моих
статьях  "Из  лицейской  старины"  (Истор.  Вести.  1905,  июль  и  авг.)  и
"Празднование  лицейских годовщин"  и  проч.  -  Настоящее  письмо  не  было
напечатано.
     126
     ему счастия. Уведомь, когда до тебя дойдет очередь. Что же Сте-вен  все
не  решается  -а  пора бы.  Ты, я думаю,  не  позабыл,  что Федернельке  наш
считался недоделанным: нимфы заморские не докончили ли его? Не изменил ли он
N...? а, впрочем без шуток обними его и скажи, что я серьезно горевал, когда
у меня в 1831 г. пропал жандарм с бумагами, и при оных печать привезенная им
мне из Сибири.  Как бы он короткими пальцами  своими подмахнул  мне  длинное
послание, а есть что рассказать:  да  я думаю, ему  попрежнему,  на месте не
сидится - все плыть хочется1.
     Поклонись и другим нашим. Надеюсь, что ты бываешь у Модеста Андреевича.
Малиновский им не  нахвалится: а правду  сказать  и других скотов-братцев не
ругает  и напечатал  мне препыш-ную  им  похвалу, не  исключая  даже  Юдина,
который успел  заслужить опять титул друга его, только не мог ничего сказать
о Мартынове и Бегребнице2, без слуху будто бы пропавших.
     Прощай.  Кончается  лист,  приходит  время к отправлению  почты -  и  я
по-прежнему остаюсь
     весь твой  Владимир Вольховский.  Надеюсь,  что  получу от  кого-нибудь
реляцию о 19-м октября.
     Пущин - родным и Е. А. Энгельгардту (Из Сибири)3
     Из письма Jeannot* к сестрам 1827^
     ... 13  декабря. Пишу роковое число и,  невольно забывая все окружающее
меня, переношусь к вам, милые сердцу моему. -
     1 Здесь -  надо думать  -  В. разумеет Ф.  Ф. Матюшкина, употребляя его
лицейское прозвище. К. Г.
     2 Под этим лицейским прозвищем (в первом лиц. журн. "Вестник" он назван
"Гре-бениц") разумеется  барон Пав. Фед.  Гревениц (род. 1798, ум. 1847); он
служил  в Минист.  Иностр. Дел и был директором архива  М-ства.  См.  о  нем
Грота, "Пушкин" и пр., стр. 188. К. Г.
     3 Помещаю  здесь  несколько  писем  И. И. Пущина,  а  именно к  бывшему
директору Лицея Е. А. Энгельгардту (с семьей которого он был в тесной дружбе
и  с  которым  переписывался  до  конца).  Это  -  самые  давние  письма  из
сохранившихся. Три из них  были  мною  напечатаны  в моей  статье об  И.  И.
Пущине. ("Истор. Вестн.",  1905 г., авг., стр. 432-435),  где  сообщены  еще
подробности  о переписке  Пущина с друзьями и родными из Сибири, но ввиду их
интереса  и для  полноты  настоящего  маленького  собрания  писем  товарищей
Пушкина я не  могу не  перепечатать их здесь. К этой переписке я надеюсь еще
вернуться в другой раз.
     4 Так звали И. И. семья Энгельгардтов и товарищи в Лицее.
     5 Письмо сохранилось в копии Энгельгардта.
     127
     Много успел со времени  разлуки  нашей передумать об этих днях,  - вижу
беспристрастно  все происшедшее,  чувствую  в глубине сердца многое  дурное,
худое, которое  не могу  себе  простить, но  - какая-то  необыкновенная сила
покорила, увлекала меня и заглушала  обыкновенную мою рассудительность,  так
что едва ли какое-нибудь сомнение - весьма естественное - приходило на мысль
и отклоняло от  участия в  действии,  которое даже я не  взял  на себя  труд
совершенно узнать, не только по важности его обдумать. - Ни себя оправдывать
этим, ни других  обвинять  я не  намерен, но  хочу только  заметить,  что  о
пагубном 14 декабря не должно решительно судить по тому, что напечатано было
для  публики. - Будет время, когда-нибудь, что несколько пояснится это  дело
для многих,  которые  его видят теперь, может быть, с другой  точки. Я скажу
вам только, что вникая в глубину души и сердца, я прошу Бога просветить меня
и указать  мне истину.  Е. А.1 принимает только: хорошо  и  худо;  поэтому я
обвиняю  себя безусловно;  то, что  мы  сделали, перед  законом  - худо,  мы
преступники,  и  постигшая нас  гибель  справедлива.  Но, признавая пагубные
последствия наших необдуманных  начинаний, я  не могу  не надеяться на  того
Судию, который судит не по тому, что  делают слабые,  слепые  смертные, а по
тому, что хотят  они  делать. Он нам судия!.. Он, поддержавший  меня поныне,
даст  мне  силу перенести  участь, которая в  отдаленности  кажется ужаснее,
нежели вблизи и на самом  деле. Меня здесь мучит  только ваше обо мне горе -
меня мучит слеза в глазах моего Ангела-Хранителя, который  в  ужасную минуту
моей жизни, забывая  о себе,  думал еще спасти  меня.  Простите,  Е.  А.,  -
простите родные, все, то горькое  горе, которое я навлек на вас. Не  осудите
только прежде свидания со мною, не здесь - так там. Да, я буду с вами там, я
буду с вами, родные, безвинные на сем мире; я буду с Вами, Е. А., и  Вы меня
примете опять. Нет, не опять, вы меня никогда из сердец ваших не отдалили; я
в  них  -  нашу  связь,  нашу любовь, нашу дружбу  -  ни  приговоры светских
судилищ, ни  7.000 верст, ничто не  расторгнут;  эта связь простирается и за
нынешнюю  мою  могилу  в  Чите и за  последнюю  могилу,  которая меня отсюда
освободит. - Прощайте, родные, прощайте, Е. А. - Простите, простите!..
     Т. е. Егор Антонович Энгельгардт.
     128
     Пущин - Энгельгардту1
     Иркутск, 14 декабря 1827.
     Вот два года,  любезнейший  и почтенный  друг  Егор  Антонович, что я в
последний  раз видел вас,  и  увы! может быть  в последний раз  имею  случай
сказать вам несколько строк  (sic)  из  здешнего тюремного замка, где мы уже
более двадцати дней существуем. Трудно и почти невозможно (по крайней мере я
не берусь) дать вам отчет на сем листке во всем том, что происходило со мной
со времени нашей разлуки - о 14-м числе надобно бы много говорить, но теперь
ни  место, ни  время,  и потому я хочу только,  чтобы дошел  до  вас листок,
который верно вы  увидите с удовольствием; он скажет вам, как я  признателен
вам за  участие,  которое  вы  оказывали  бедным  сестрам моим  после  моего
несчастия, -  всякая весть о посещениях ваших  к ним была  мне  в заключении
истинным  утешением  и  новым  доказательством  дружбы вашей,  в которой  я,
впрочем, столько же уверен, сколько в собственной нескончаемой привязанности
моей  к  вам.  -  Эти  слова  между  нами  не  должны  казаться  сильными  и
увеличенными -  мы не  на них основали нашу связь,  потому я  смело их пишу,
зная,  что никакая земная причина  не нарушит ее; истинно благодарен вам  за
утешительные строки,  которые я от вас имел, и душевно жалею, что не удалось
мне  после приговора обнять  вас  и верных друзей  моих, которых  прошу  вас
обнять; называть их не нужно - вы их знаете; надеюсь, что расстояние 7 тысяч
верст не разлучит сердец наших. Я часто вспоминаю  слова ваши, что не трудно
жить, когда хорошо, а надобно быть довольным, когда плохо. Благодаря Бога, я
во всех положениях довольно  спокоен и  очень здоров - что  Бог даст вперед,
при новом нашем образе жизни  в Читинской, что до сих пор от нас под большим
секретом, и  потому  я заключаю, что должно быть одно  из  двух:  или  очень
хорошо, или очень дурно. - Тяжело мне быть без известий о семье и о вас всех
-  одно сердце  может понять,  чего  ему  это стоит;  там я  найду  людей, с
которыми  я  также  душою  связан, -  буду  искать  рассеяния  в  физических
занятиях,  если  в них будет  какая-нибудь  Цель;  кроме  этого буду  читать
сколько возможно в комнате, где
     1 Собственноручное письмо И. И. Пущина.
     5 Зак. 689 129
     живут,  как  говорят,  тридцать  человек.  Не  знаю,  как  и   где  вас
вообразить;  при свидании  с родными я  узнал,  что вы с Фрицом тогда были в
Финляндии, и мне  кажется, что  вы  теперь там поселились, но зачем,  сам не
знаю. Теперь  же вся ваша семья пристроена,  и Воля, который теперь  большой
Владимир, верно уже государственный  человек. - Если  эти  строки дойдут  до
вас, то  я  надеюсь,  что вы,  если  только возможно, напишете мне несколько
слов. Если родные  имеют  право писать  к нам,  то и  вам  правительство  не
откажет прибавить несколько  слов, -  для меня это будет благодеяние. Где  и
что с нашими  добрыми товарищами? Я слышал только о Суворочке1, что он воюет
с  Персианами - не знаю, правда ли это, -  да сохранит его Бог и вас; доброй
моей Марье Яковлевне3 целую ручку. От души вас обнимаю и желаю всевозможного
счастья всему вашему семейству и добрым товарищам. Авось  когда-нибудь узнаю
что-нибудь о дорогих мне.
     Ваш верный J. Рои..,
     Пущин - Энгельгардту3
     Чита, 14-го марта 1830г.
     На днях получил доброе письмо ваше от  8-го Января, почтенный,  дорогой
мой  друг Егор Антонович! Оно  истинно меня утешило и как будто перенесло  к
вам,  где  бывал  так  счастлив.  Спасибо вам  за  подробный отчет  о  вашем
житье-бытье.  Поцелуйте  добрую  мою  М.  Я.  и  всех  ваших  домашних:   их
воспоминание  обо  мне  очень дорого  для меня; от души всех благодарю. - Об
себе я ничего особенного не имею вам сказать, могу только смело вас уверить,
что  каково бы ни было мое положение,  я буду уметь его твердо переносить, и
всегда найду в себе такие  утешения,  которых никакая человеческая сила не в
состоянии меня лишить. Я много уже перенес и еще больше предстоит в будущем,
если Богу
     1 В. Д. Вольховский.
     2 Жена Е. А , рожденная Витекер (Whitaker), ум. 1858 г.
     3 Писано собственноручно Последующие письма И И. (из Петровской тюрьмы)
были  писаны  от  его имени женами  декабристов (бар  Розен,  М.  Юшновской,
Нарышкиной, Кн. Е. И. Трубецкой и кн. М. Н Волконской).
     130
     угодно будет продлить надрезанную  мою жизнь; но все это я  ожидаю, как
должно человеку, понимающему причину вещей и непременную их связь с тем, что
рано или поздно должно восторжествовать, несмотря на усилия людей - глухих к
наставлениям века.  Желал бы  только,  чтоб все, принимающие в  судьбе  моей
участие, не  слишком горевали  обо мне:  их  спокойствие меня бы  еще  более
подкрепило.
     Не откажите мне, почтенный  друг,  в  возможности чем-нибудь отсюда вам
быть полезным в  расстроенных ваших обстоятельствах, - зная  ваши правила, я
понимаю,  как вам  тягостно  не  предвидеть  близкого окончания  ваших  дел.
Пришлите мне какое-нибудь сочинение на французском языке, с которого перевод
мог бы быть напечатан на  русском  и  с  выгодою продан,  - я найду средства
скоро и по возможности хорошо его перевести и отсюда его к вам доставить. Вы
этим доставите величайшее утешение. У нас здесь много книг  прекрасных, но я
не знаю, что может  лучше разойтись. Vous etes sur les lieux, Vous devez  le
savoir bien  mieux  que  moi1.  Может  быть  это мечта,  но  мечта для  меня
утешительная, сладостная. Объяснений между нами не  нужно:  я пойму, если вы
пришлете мне какую-нибудь книгу и  скажете в письме, что она вам нравится, -
тогда я прямо за  перо с некоторыми  добрыми друзьями и спечем как пирог. Но
увы! когда еще  этот листок  до вас долетит и когда получу ответ?  -  Мильон
верст!
     Человек  странное существо: - мне бы хотелось еще от вас получить, или,
лучше  сказать,  получать   письма,  -  это  первое  совершенно  меня  опять
взволновало. Скажите что-нибудь о наших чугунниках2 - об иных я кой-что знаю
из газет и по письмам сестер но этого  для меня как-то мало. Вообразите, что
от Мясоедова получил год тому назад письмо - признаюсь никогда не ожидал, но
тем не менее был очень рад.
     Шепните  мой  дружеский  поклон  тем,  кто не  боится  услышать  голоса
знакомого из-за Байкала. Надеюсь, что есть еще близкие сердца. Но Бога ради,
чтоб никто не знал из неосторожных, что я кой-как к Вам постучался в дверь -
и  на  минуту перенесся  в круг доброй  семьи,  которую вечно  буду  любить.
Маленькой Annette мильон поцелуев от дяди /Ту...
     1 Вам на месте виднее, чем мне (франц)
     !Т.  е. то вари шах-лицеистах (1-ю выпуска), так звавших дру!  друга по
чугунным кольцам, розданным им Е. А в знак прочности лицейского союза. К. Г.
     5' 131
     Еще последняя просьба: не откажите мне -  помогать советами добрым моим
сестрам,  если они  будут  иметь  в  них нужду  при могущей  скоро случиться
перемене  в  их  семейных  делах. Хотя  при жизни  отца оне и не  в  большом
порядке,  но  я  с ужасом  думаю, что будет,  если  он  скончается.  Бог вам
поможет. -  Прощайте,  будьте  счастливы, сколько Вам желает  искренний друг
ваш.
     Баронесса А. В. Розен - Е. А. Энгельгардту1 (по поручению Пущина)
     Петровский Завод, 27-го ноября 1830.
     Милостивый Государь Егор Антонович!
     С удовольствием исполняю поручение Ивана Ивановича, который просит меня
передать вам чувства, возбужденные в нем последним вашим письмом, начатым на
Уральском  хребте  и  оконченным   в   Петербурге.  Вот,  сколько  я  помню,
собственные слова  и  выражения того из ваших воспитанников, который везде и
всегда будет неизменным и признательным вашим другом и почитателем.
     Он просил  сказать доброму  своему Егору Антоновичу,  что он совершенно
ожил, читая незабвенные  для него строки, которыми  так неожиданно порадован
был  10-го  сего  месяца.  Письмо  ваше  служит  ему  новым  доказательством
драгоценной  и  утешительной  для  него  дружбы,  которая  ни  временем,  ни
обстоятельствами не изменяется. Хотя он никогда в ней не сомневался,  но тем
не  менее убеждаться в ней приятно. Сладко жить в памяти добрых друзей! - По
крайней мере вы  узнаете, что верный вам прежний Jeannot все тот же; что  он
не охлажден тюрьмою, с  той же живостью  чувствует, как и прежде, и  сердцем
отдохнул  при  мысли,  что  добрый  его  старый Директор  с высот  Уральских
отыскивал отдаленное его жилище и  думу о нем  думал. Спасибо вам, почтенный
человек! Верьте, что  чувства  ваши  достойным образом  разделяются,  и  что
понятен стон благородной вашей души, скорбящей о бедствиях человечества. - В
первом вашем письме вы
     1  Бар.  А.  В.  Розен,  сестра  товарища  Пущина  И.  В  Малиновского,
женившегося
     впоследствии  (1834г.)  на сестре  Пущина,  Марии  Ивановне.  На другой
сестре М. В. Малиновской женился тогда же другой их товарищ В Д Вольховский.
Декабрист А. Е. Розен женился еще  до рокового бунта (в нач. 1825 г.).  Жена
догнала своего мужа в Сибири.
     изложили  весь  ваш быт и сделали его как бы вновь причастным семейному
вашему  кругу. К сожалению,  он не может вам дать того же отчета - жизнь его
бездейственная, однообразная! Живет потому,  что Провидению угодно,  чтоб он
жил;  без  сего убеждения с  трудом бы  понял, к чему ведет  теперешнее  его
существование. Впрочем не огорчайтесь: человек, когда это  нужно, находит  в
себе те силы, которые и не подозревал; он собственным опытом убед! лея в сей
истине и благодарит Бога.
     Провидение посетило  бедствием  Россию;  ужасная болезнь свирепствует.1
Плачевное  сие известие  из  Отечества  сильно  потрясло наши  сердца,  - мы
просили   прислать  священника  и  с  коленопреклонением  вознесли  к   Небу
недостойные, но искренние наши мольбы о родных, друзьях и всех страждущих.
     Смерть Саврасова его поразила2; в душе  пожелал ему  светлой вечности и
сказал с вами: ему теперь легче!  Не стало  одного доброго товарища, который
кому-нибудь мог быть полезен, а  он (т. е. Пущин) жив  и здоров. Как это все
понять?
     Напомните о нем  почтенной  доброй Марье Яковлевне; скажите ей, что  он
часто воображением переносится к ней, чтобы, как прежде бывало, подышать тем
спокойствием, которым она умела наделять всех  окружающих ее.  Надеется, что
вспомнит  его все ваше зрелое, а тогда юное потомство,  всем от  души желает
возможного в сем мире счастия. Дайте ему весточку о лицейских его товарищах;
о некоторых  из  них он ничего  не слыхал  с самой разлуки с  вами; всех  их
помнит  и  любит по-прежнему. Бедная Марья Петровна! чем  ее утешить,  кроме
живого участия в горестной судьбе ее.
     Пусть эти  строки  хотя  несколько  изъяснят  вам его чувства,  которые
погаснут  не прежде,  как  погаснет  его  жизнь.  Любите  его  домашних,  не
оставляйте их;  дружба ваша - истинное  для них  утешение. Прощаясь с вами с
родственным сердцем, просит, да поможет вам Бог во  всех  ваших начинаниях и
делах.
     Муж мой вместе со мною  приносит  вам и  любезной  Марье Яковлевне свое
почтение. Желаю, чтоб письмо сие было для вас утешительно и остаюсь
     Вам преданная А. Розен.
     1 Холера. Настоящее письмо все исколото, как тогда водилось.  К.  Г.  1
Умер за границей от чахотки, см. выше. К. Г.
     132
     133
     Бар-сса А. В. Розен - А. И. Пущиной1 (по поручению И. И.).
     Петровский завод, 19 марта 1831.
     В  прошедший  раз  я наскоро отвечала вам,  любезная Анна Ивановна,  на
письмо  ваше от  18-го генваря,  полученное братцем вашим  4-го сего месяца.
Вдобавок он  поручает мне  сказать вам,  что ему более нежели приятно всякое
откровенное ваше излияние чувств и просил вас  никогда не щад