с которым он некогда соперничал),
     'Т. I, стр. 414-428.
     2  Он  умер  в должности  начальника отделения  тогдашнего департамента
государственных имушеств.
     !  Лишь в  1827  г.,  т. е.  10 лет по выходе из  Лицея и  за 10 лет до
кончины,  Илличевский издал томик своих избранных мелких стихотворений,  под
заглавием  "Опыты  в антологическом роде", не стоящие выше посредственности.
См. о них Н. Лернер в указанном очерке.
     63
     как  бесподобного  поэтического  гения,  ярко   уже  блистала,   и  эта
поразительная разность  в  их  положениях и  духовном значении, быть  может,
должна  была  отразиться  и  на их отношениях,  по  крайней мере со  стороны
Илличевского.  Впрочем,  Илличевский,  кажется,  ни  с кем  не был  в тесной
дружбе, чему причиной был по-видимому его характер; на это указывает отзыв о
нем  его товарища М.  А.  Корфа, который,  при  всей его обычной  резкости и
преувеличении, заслуживает все же в общем доверия.
     В  своих  отзывах о  товарищах, помещенных в дневнике его  (за 1839г.),
бар.  Корф  так характеризует  Илличевского: "Еще  в Лицее он  показал  явно
желчный и завистливый характер, который после отразился на всей его  жизни и
отравил ее для него самого. С острым умом, с большим дарованием в эпиграмме,
он  писывал  прежде  много  стихов, но  хотя  при смерти  его (в  1837 г.) в
журналах назвали его "известным  нашим литератором", однако, известность эта
умерла  вместе с ним.  Он служил сперва в Министерстве Финансов, потом долго
жил  в  отставке и путешествовал  за  границею,  и наконец вступил  опять  в
Министерство   Финансов,  в  котором  и   умер  начальником  отделения.  Как
собеседник, он был чрезвычайно приятен,  но друзей не имел: подозрительный и
себялюбивый характер удалил его от всякого сердечного сближения"1.
     Однако  ж,  вопреки  мнения  Корфа,  "известность"  Илличевского  (хотя
правда, и не  литературная)  не  умерла вместе с ним,  и она  не  умрет  и в
будущем, так как она не основывается ни  на его действительно незначительной
жизненной карьере, ни на его более чем скромном  вкладе в нашу литературу, а
всецело на связи его имени с именем Пушкина2, на его  роли в кругу лицейских
товарищей поэтам  в кругу лицейских  товарищей  поэта и в  лицейском периоде
развития  последнего,  наконец   на   значении  тех  важных   письменных   и
художественных свидетельств  о жизни  в  Лицее,  которые, выйдя  из-под пера
этого  рано  развившегося   умственно   юноши,  сохранились  к  счастью  для
потомства.
     Илличевский  в  Лицее и Илличевский в  жизни -это  как будто два разных
лица, и насколько последний мало для нас  интересен и  не внушает особенного
сочувствия, настолько первый возбуждает к себе интерес и симпатию. Искренние
и  простодушные  лицейские  послания  его  к  другу,  как  и  лицейское  его
стихотворное  острословие  и талантливые  рисунки-карикатуры,  при  всем  их
ребяческом характере, для нас столь же важны и ценны, сколь мало интересны и
не  значительны  все  его  последующие литературные "опыты".  И надо сказать
правду:  что  и безотносительно все, чем  проявил себя  Илличевский в стенах
Лицея  и  что сохранилось  от  него,  действительно  должно было  возбуждать
известные надежды на расцвет и производительность его все же недю-
     1 Русская Старина, 1904г., июнь, стр. 554.
     2  Вспомним  предсказание  самого  Илличевского,  что  "лучи  славы его
(Пушкина)
     будут отсвечиваться и в его товарищах".
     64
     жинных способностей в будущем,  и мы даже склонны  думать,  что  в этом
полном  неоправдании  ожиданий отчасти  виноваты  и обстоятельства и условия
жизни,  в  которые  был поставлен Илличевский после  Лицея... При иных более
благоприятных условиях, из его  хотя  бы посредственного дарования  могло бы
выйти что-нибудь более значительное.
     Илличевский в  Лицее (прозвище  его  у  товарищей  было  "Олосенька"  -
уменьшительное  от Алексея) принадлежал к  лучшим, "превосходным" ученикам и
удостаивался   от  профессоров   самых  похвальных  аттестаций,   что   явно
свидетельствует  о  его способностях.  Но уже в  этих лицейских  аттестациях
отмечаются некоторые шероховатости в его нраве и характере.
     Вот, например, отзыв о его успехах по нескольким  предметам и поведению
из  цитованной уже табели ведомостей профессоров за 1812г. (подписанной дир.
Малиновским):
     В  русском  и  латинском  языках:  Счастливые  способности,  прилежание
чрезвычайное и успехи отличные.
     В  логике  и  нравственности'.  Острое  понятие,  отменно  успевает, но
слишком тороплив.
     В  математике:  Судит  основательно,   но  скоро,  самонадежен.  Успехи
отличные.
     В  географии  и  истории:  Редких  дарований, особенно  прилежен, судит
здраво и основательно, успехи прекрасны.
     В рисовании: Великих дарований, успехи превосходные.
     По   нравственной  части:  Довольно  благонравен,  остроумен,   пылкого
воображения, смел, решителен, с  чувством к  добродетели; но властолюбив и с
трудом подчиняется!
     О деятельном участии Илличевского в литературных упражнениях лицеистов,
о  его  любви  к стихотворству в разных  родах,  особенно в  сатирическом, о
раннем соперничестве его с Пушкиным, о его злых эпиграммах и карикатурах (он
был отличный рисовальщик), которыми  он украшал  лицейские журналы, об  этом
достаточно  известно,  и  ко всему этому мне  придется  еще  возвращаться по
разным поводам.
     Здесь  же на  очереди  стоят  письма  Илличевского к его  другу  Фуссу.
Значение этих живых современных свидетельств о лицейском быте  и порядках, о
педагогах лицея и их учениках, о литературных занятиях, вкусах и настроениях
в среде питомцев I курса и пр. вполне признано и оценено, и излишне было  бы
распространяться о том.
     П. Н.Фусс,  к которому  обращены  письма,  сын  непременного  секретаря
Академии Наук  Н. И.  Фусса (впоследствии  сам занявший  эту должность), был
учеником  Петербургской гимназии  (ныне 2-й,  что на Казанской ул.),  где до
Лицея  учился  и Илличевский.  Так  возникла их дружба, не  прекращавшаяся и
после их разлуки.  Видимо она поддерживалась общими рано развитыми духовными
интересами и любовью  к литературе.  Илличевский,  надо  думать, поступил  в
Лицеи уже  с  порядочной подготовкой, и в  этом смысле мог иметь  влияние на
товари-
     3 Зак. 689
     65
     щей.  В  письмах  своих  он   обнаруживает  большую   рассудительность,
начитанность в современной литературе, остроту суждений и наблюдательность.
     Моему  отцу  эти  письма  были  переданы  сыном  П.  Н.Фусса  лицейским
воспитанником Влад. Павл. Фуссом.
     Письма Илличевского к Фуссу1 1812-й год
     I
     9 февраля (1812 г.).
     За добрый твой привет,  за лестное  желанье Я  приношу  тебе  сердечное
признанье. Благодарю тебя за то, что не забыл Того, кто так тебя, как друга,
век любил. Прошу меня простить за долгое молчанье:
     Но чтоб проступок сей, Толико дерзостный,  загладить  поскорей,  Пишу к
тебе, мой друг, стихами я посланье.
     Благодаря судьбу, здоров и  весел я; Учение  ж меня совсем не отягчает;
Вот только  чем, мой друг,  прискорбна жизнь  моя: Разлука от  меня любезных
отделяет. Но, может  быть, смягчится рок, И в Петербурге  я, средь праздного
досуга, Увижу и родных, и милый дом, и друга.
     1 Все письма писаны на довольно  толстой и грубой бумаге (б  ч. в 4-ку)
разного  цвета:  белой,  светло-синей,  желтоватой   и  сероватой  и  хорошо
сохранились, почерк во всех четкий, но меняется значительно с голами крупный
и детский в 1812 г.  (за 1813 г. нет вовсе  писем),  он  обращается  в более
мелкий и твердый с 1814-15 г. и по характеру приближается к почерку Пушкина.
Сходство их  во многих рукописных набросках  порой так велико, что не  легко
для  неопытного  глаза  различать  их  автографы.  -  Сохраняем  подстрочные
примечания Я К Грота к письмам. Первое письмо все - в стихах.
     66
     Душевно   рад,  что  ты  не  одинок:   Что  некто  есть  к  тебе  душою
приближенный. Желаю сердцем всем, чтоб сей союз бесценный Продлился - и тебе
век утешеньем был.
     Ты   пишешь,  что  и   он  прокладует  дорогу  На  Пинд  утесистый,   к
стихотворенья богу, Куда в  Гимназии и я подчас ходил, Куда и днесь хожу, но
только  что  украдкой,  Ибо,  сказать  тишком,  нам всем запрещено  Шутить с
Парнасскою, опасною лошадкой, Которую седлать еще нам мудрено.
     Ты счастлив, что нашел себе в Гимназьи друга, Ты счастлив! У меня ж нет
искренних друзей: Но есть приятели, с коими  средь досуга, Делю часы забав и
юности моей.
     Пора уж  перестать... но сделай одолженье,  Товарищам отдать прошу  мое
почтенье: Ахматову скажи ты от  меня  поклон; Преплуту  Ольхину  мой выговор
строжайший, Зачем писать  ко мне не хочет больше он; А Фусу1 объяви почтение
нижайше.
     Что?  Каково теперь  в  Гимназии у вас?  Пиши,  пожалуйста,  ни мало не
стыдясь.  Скажу же про себя -  нет лучше, как в Лицее: Учась с прилежностью,
ведя  себя скромнее, Бояться нечего:  беда, напасть  - пустяк, Счастлив быть
может всяк. Уверен будь всегда, мой друг нелицемерный,  Что я тебя любить не
перестану  верно, И что писать  к тебе  я  буду средь досуг.  Ответа  жду  -
прощай! Я семь твой верный друг
     Алексей Илличевский.
     1 Вероятно,  брату П. Н. Фусса Александру, о котором упомянуто ниже. К.
Г. 3' 67
     II
     18 февраля 1812г.
     Любезный друг Павел Николаевич!
     Благодарю  тебя душевно за приятнейшее письмо:  оно  мне принесло много
удовольствия.  Прошу  тебя  и  впредь  продолжать столь  для  меня  приятную
переписку.
     Напрасно ты думаешь, что у нас в Лицее не слишком хорошо: потому что не
можешь  видеть  всякую  неделю своих родителей.  Средь  разлуки привыкнешь к
разлуке;  да будто бы  и  нельзя совсем  видеть  их?  К  нам приезжают  наши
родители довольно часто. Жаль  мне, любезный друг,  что  ты  не в  Лицее. Ты
верно бы здесь  был  из  самых  лучших.  Позволь  затруднить  тебя маленькой
просьбой: пришли  ко мне  мои басни:  Дуб  и  Лисица  вельможею*  и  поцелуй
миленьких Виленьку, Егорушку и Сашеньку. Rendez de ma part mes plus profonds
respects a M-me votre mere et M-r votre pere2.
     Остаюсь твой верный друг
     Алексей Илличевский.
     III
     25 марта (1812) г.
     Любезный друг Павел Николаевич!
     Письмо твое, от 12 марта, к  великому удовольствию я получил недавно, и
приношу тебе чувствительную  благодарность за то, что ты меня не оставляешь,
подобно  плуту-Ольхину,  своими  ответами. Нет ничего приятнее, как получать
письма от  старинных  своих  приятелей,  и  при  получении  оных  вспоминать
драгоценные минуты, проведенные некогда вместе; по крайней  мере,  я  всегда
держусь  правила: ищи друзей,  не забывай старинных;  Бог знает, милый друг,
что  впредь случится, а что за плечами,  то уже сбылось... Но  полно! я, мне
кажется, наскучил тебе своей моралью.
     Что   касается  до  моих   стихотворческих  занятий,   я  в  них  успел
чрезвычайно, имея товарищем одного  молодого человека, который, живши  между
лучшими стихотворцами, приобрел много в
     1  Басня  "Дуб"  оказалась  приложенною  и  печатается  ниже  с другими
стихотворениями автора.  Там  имеется  приписка: "Извини, друг  мой!  другую
пришлю пост: я ее  хочу поправить; правда и эта не слишком хороша. А. И." К.
Г.
     1 Свидетельствуйте мое самое глубокое почтение Вашим матушке  и батюшке
(франц.)
     68
     поэзии   знаний   и   вкуса  (не  правда  ль  тебе  это  последнее  имя
неизвестно?), и, читая мои прежние стихи, вижу в них непростительные ошибки.
Хотя у нас, правду сказать, запрещено сочинять,  но мы с ним пишем украдкою;
по первой почте постараюсь прислать тебе несколько стихотворений1.
     Прошу  засвидетельствовать нижайшее  почтение  мое Папеньке и  Маменьке
вашей и не забывать истинно тебя любящего друга.
     Алексей Илличевский.
     IV
     26 апреля 1812г.
     Любезный друг Павел Николаевич!
     Христос  воскресе!  Искренно поздравляю  тебя с праздником  Св. Пасхи и
желаю всем сердцем быть тебе отныне здорову и щастливу. Чувствительно жалею,
друг  мой, что у  тебя все еще  болит рука:  потому что это отнимает  у меня
удовольствие получать твои письма, а тебе мешает в успехах.
     Ты пишешь, что  у вас в Гимназии все идет весьма хорошо; вряд ли? Ты, я
думаю, из пристрастия к Миллендорфу2, в этом меня  уверяешь! Что же касается
до  нашего Лицея,  уверяю тебя, нельзя быть лучше: учимся  в  день только  7
часов, и то с перемена-ми;  которые  по часу продолжаются; на местах никогда
не  сидим;  кто  хочет  учится, кто хочет гуляет;  уроки, сказать правду, не
весьма велики;  в  праздное  время гуляем, а  нынче  ж начинается лето: снег
высох, трава показывается,  и мы с утра до вечера в саду, который лучше всех
летних  петербургских. Ведя себя скромно,  учась  прилежно, нечего  бояться.
Притом родители нас посещают  довольно часто, а  чем реже  свидание, тем оно
приятнее.  Скажу  тебе новость: нам позволили теперь  сочинять, и мы  начали
периоды; вследствие  чего посылаю тебе две  мои басни и желаю, чтоб они тебе
понравились. Горчаков3 благодарит тебя за поклон,
     1 Ниже печатается еще  несколько оказавшихся при  письмах стихотворений
Илли-чевскогоогШ2г. К. Г
     2 Тогдашнему инспектору  гимназии,  который на деле управлял заведением
Директором был известный, как цензор, Иван Осипович Тимковский. Я. Г.
     3  Князь  Ал  Мих.  Горчаков,  впоследствии  министр  иностранных  дел,
поступил в Лицей также из гимназии, как и некоторые другие воспитанники 1-го
курса. Получил при выпуске из лицея вторую золотую медаль. Я Г
     69
     и хотел было писать, да ему некогда. Поверишь ли? Этот человек учится с
утра до  вечера, чтоб  быть  первым  учеником,  и,  кажется,  достиг  своего
желания.
     Побрани,  сделай  милость, преплута Ольхина (кажется,  вы  все  его так
зовете), что он ленится пять строчек написать к прежнему  своему товарищу, и
скажи Гижицкому, что его муза напрасно молчит. Засвидетельствуй мое нижайшее
почтение Папеньке и Маменьке и поцелуй миленьких твоих братьев.
     Остаюсь с искренним доброжелательством и верною дружбою
     А. Илличевский. 1814-й год
     V
     Июля 27 дня 1814 года Царское Село.
     Любезный друг, Павел Николаевич!
     Странно,  что,  питая  взаимно  постоянную  дружбу и  ведя  толь  долго
приятную переписку, вдруг оба мы замолкли. Прошел  год - и  я не получил  от
тебя ни одного слова. Обыкновенно дружба подобна огню,  который не горит, не
будучи  раздуваем; ее  истребляет  долгое молчание;  но  мое  чувство к тебе
никогда не истощится.  Воспоминания о тебе  составляют  приятнейшие минуты в
моей жизни! Позволь  же о  тебе мыслить то же, - думать,  что ты не  позабыл
меня, и надеяться, что примешь ты письмо сие с благосклонностью.
     В течение тех трех лет, как я  оставил  Гимназию, мне  кажется, что она
совершенно не изменилась. Прежние товарищи вышли, вступили  новые, и ты, мой
друг, скоро  оставишь оную. От многих,  в том  числе и  от Матвеева, который
служит теперь  в правлении  нашего Лицея, слышал  я,  что ты перешел  в  7-й
класс. Желать тебе  успехов было бы с моей стороны и  не кстати и незачем: я
уверен  и без  того, что ты из первых в Гимназии. Радуюсь, что тебе не много
остается уже продолжать учение; но мой курс продолжится... еще... еще... три
года! - Хоть не рад, да будь готов!
     У  нас в Царском Селе завелось теперь новое училище под именем Пансиона
при Императорском Лицее, где за каждого воспи-
     70
     танника платят по  1000 рублей. Число их простирается уже до 80,  и все
они на казенном содержании1. Нельзя жаловаться на смотрение,  ни на  учение;
но  содержание могло бы быть  лучше.  Отличнейшие из  них  будут поступать в
лицей: итак, рассуди  сам, как трудно теперь к нам попасть! В пансионе много
есть и из Гимназии, именно: Романовский, Бухаров, Рашет, Безаки, Черкасов...
всех не могу вспомнить!
     Каково ты  проводишь время в Петербурге? здоров ли ты? прошла ли у тебя
болезнь руки, которою ты  прежде  страдал?  У  вас теперь каникулы: тебе,  я
думаю,  весело! И я бы мог проводить также  весело время,  когда бы не лишен
был удовольствия видеть  своих родителей, которые живут теперь в Томске, где
Папенька  Губернатором,  за  4.500 верст  отсюда!  Каково  расстояние? Часто
случается, что по два месяца не получаю от них писем.
     Кланялся ли  тебе от  меня  Гижицкий? Он был  у нас  в  Лицее, когда мы
представляли маленькую  пьесу, и видел меня. Не помню фамилии одного  вашего
пансионера,  который  был также  у нас  и которого  я  просил именно тебе  и
Гижицкому поклониться.  Опиши мне,  сделай милость, ежели это тебе не  труд,
какие у  вас теперь  перемены  в  рассуждении прежнего? Кто  остался  еще  в
Гимназии из бывших наших товарищей? Что  сделалось  с Ильею Ольхиным, где он
теперь и что творит? Поклонись от меня Гижицкому, Шварцу и пр., также твоему
братцу Александру Николаевичу. Уверь миленьких Виленьку и Егорушку, что я их
всегда люблю и невольно о них вспоминаю; я  думаю, что  первый из них весьма
вырос и уже в Гимназии.
     Вот  тебе письмо  мое,- ты не можешь жаловаться, чтоб оно коротко было;
вдобавок еще посылаю тебе мою Оду на  взятие Парижа1. Прости,  ежели увидишь
несовершенства. Остаюсь в полной  надежде получить от тебя ответ, - от тебя,
которому был и всегда пребуду нелестным другом.
     Алексей Илличевский.
     P. S. Прошу засвидетельствовать  глубочайшее уважение Родителям твоим и
изъявить мое почтение Федору Ивановичу Кат-
     1 Лицейский пансион возник  из  частного училища, основанного в 1813 г.
Гауэншильдом,  который  потом  и  назначен был директором  новообразованного
казенного заведения. Я. Г.
     2 Печатается ниже, в отделе стихотворений на заданные темы. К. Г.
     71
     терфельду. Он всегда брал во мне особенное участие и помнит меня до сих
пор еще,  за  что бы  я  был весьма  благодарен,  ежели бы  не питал  к нему
живейших чувствований истинной признательности.
     VI
     Царское Село. 10-го сентября 1814г.1
     Любезный друг, Павел Николаевич!
     Приятное письмо  твое от 24  августа имел я удовольствие получить. Суди
сколько я  был обрадован: оно первое после толь долгого твоего молчания.  Но
что делать? не всяк господин своего времени. Beatus, кто свободен, кто может
управлять досугом и  может по воле  наслаждаться  бытием своим;  beatus!  По
крайней мере,  этот  удел  не  наш, не  наш, повторю:  ибо  и  я  нередко  в
зависимости у должности своей.
     Так! но не страшись, чтоб это могло прервать переписку нашу - нет! нет!
не  захочу я  лишиться  самых приятных минут в жизни: ибо, по истине, чтение
писем  твоих доставляет мне  оныя. Но извини, ежели нынешнее письмо мое тебе
коротким покажется: я опоздал, а почта, ты знаешь, никого не дожидается. Все
лучше написать хоть мало, чем ничего не написать.
     Свидетельствую  мое почтение Федору Ивановичу К. и целую братцев твоих.
Прощай - до будущего раза.
     Искренний и всегдашний друг твой
     VII
     Алексей Илличевский.
     Октября 6 дня 1814 года.
     Любезный друг, Павел Николаевич!
     Принимаюсь  за перо, три недели  оставленное мною. Ты простишь мне  это
молчание, в  котором,  однако  ж, я  не виноват  ни мало: признайся,  что по
законам справедливости тебе писать сле-
     1  Адрес этого  письма, как и следующего (написан на  одной  из  сторон
листа): "Его Благородию Милостивому Государю моему Павлу Николаевичу Фуссу -
в  Петербург.  На  Васильевском  острову,  в  7-й  линии,  угольный  дом  на
набережной".
     72
     довало, - и  к величайшему удовольствию,  ты исполнил долг свой. На сих
днях получил я письмо твое от 26 сентября.
     Что сказать  мне о состоянии вашей  Гимназии? Жаль! и  только; подлинно
только: лучшей перемены ожидать не можно! Если в мою бытность при М. все так
переменилось, что ж должно быть ныне? Ах! с какою сладостию вспоминаю иногда
пребывание м