в скобках приписаны позже. К. Г.
     -  За неимением печатных курсов, лицеисты должны были списывать записки
преподавателей. Бар. Корф жалуется  на этот  метол по поводу курса  Куницына
(см. Грот, "Пушкин", стр 228). А'. Г.
     45
     писка  с  домом,  чтение  ведомостей  и  всех  почти  тогда  издаваемых
журналов, кои мы получали, также прогулка и разные веселые и вместе невинные
забавы - вот в чем протекло  остальное время этих трех дней. Но упражняясь в
сих невинных  занятиях, не  мог  я совершенно сохранить чистоты  их, покорив
худые склонности внушению разума.
     Какое желание посмеяться над товарищем, представить в самом колком виде
какие-нибудь  его  неловкости  и маловажные недостатки! Какая мстительность,
неуступчивость  и непризнательность  в  худых поступках! Иногда приходил я в
церковь для того,  чтобы посмотреть народ,  там  находящийся,  и натуральным
образом внимание мое,  вместо того, чтобы обратиться  на то,  что  читалось,
рассматривало прилежно разнообразие в лицах,  пестроту одежд, фигуру и проч.
и проч.  и таким  образом  занималось совершенно другими  предметами, нежели
каковым  долженствовало  оно заниматься. Если когда  и прилежно  стоял я  за
молитвою,  то это было  или  для  того,  чтобы  обратить  на  себя  всеобщее
внимание, или искреннее раскаяние побуждало меня к тому.
     Если кто-нибудь требовал  от меня небольшого одолжения, то всегда почти
показывал я сперва неудовольствие, отказываясь недосугом, или даже неимением
требуемой  вещи, или другим каким препятствием, и тогда как он,  не  надеясь
уже от меня получить,  начинал удаляться, тогда только, раскаясь, призывал я
его обратно, и то только с условиями и уговорами ссулял его желаемою вещью -
и какое ж было это одолжение? - самое маловажное и нестоюшее никакого труда;
но  и  это делал я  ему так, что он лучше б желал  вовсе  ничего от  меня не
получить,  нежели  получить, но  с такими скучными условиями.  Боже! сколько
пороков, сколько  недостатков вижу  я во  мне!  Искорени их Всемощною  силою
Твоею навсегда из сердца моего.
     22 марта.
     Чем более я в себя вхожу, чем более проникаю я в глубину сердца моего и
рассматриваю многочисленные изгибы его, тем  более открываю в себе различных
погрешностей, которых без Твоей, Всевышний! помощи, я не могу сам исправить.
Один только верный,  искренний друг, друг добродетельный, стремящийся всегда
твердою стопою по стезе священного закона Божия,  один только  подобный друг
может умягчить сердце, исправить худые склон-
     46
     ности  и  совершенно  преобразовать  человека.  Но  где можем мы  найти
лучшего друга, как  не посреди тех, с коими мы учимся, играем и забавляемся,
- словом,  посреди  милых товарищей счастливой юности нашей. Проводя с  ними
часы,   дни,  месяцы  и  целые  годы,  видя  поступки  их   во  всевозможных
встречающихся  обстоятельствах,  видя их  склонности  и навыки,  недостатки,
потребности и вместе хорошие свойства, видя и примечая все это, мы легко и с
верностью познаем  их настоящий характер, их душу и сердце. Ах! и мое сердце
наслаждалось некогда сладостями счастливой дружбы,  и я имел друга в  М. К.1
Это  было в  первом году  моего  в Лицее  пребывания.  Получив  особенную  и
неприметным образом один к другому привязанность, долгое время испытывали мы
друг  друга, не знав еще взаимного расположения.  Между тем невинная страсть
сия более  и  более  воспламенялась в  юных  сердцах наших,  и мы,  наконец,
(об)изъяснились в тайных, но одинаковых мыслях наших и заключили вечный союз
дружбы.
     С сего времени судьба моя сплелась с судьбою К.,  все радости сделались
для меня вдвое приятнее, и все горести гораздо сноснее. Тут уже ни на минуту
не расставались  мы  друг с другом; каждая мысль, каждое даже намерение было
уже известно  другому.  Его  кроткий нрав, его чистосердечие, откровенность,
чувствительность,  простота,  нежность и  особливо невинность восхищали меня
счастливым сим выбором. Черты лица его были приятны; какая-то откровенность,
простота и невинность  изображалась на оном. Подобно светлому  ручью, сквозь
чистую воду коего можно видеть все дно оного, так чиста была душа его.
     Быв  четыре года  в  таком училище2, где были всякого рода дети, я знал
все  опасности, предстоящие молодому неопытному юноше, когда он находится  в
кругу других,  как добрых, так и  худых  детей.  Посему я всячески  старался
сохранить в нем беспорочность нрава и предостеречь его от пропастей, могущих
ему встретиться; он же со своей стороны  истреблял во мне худые склонности и
переселял, так сказать, хорошие  свои качества из своего в мое сердце. Таким
образом счастье  мое,  казалось,  утвердилось навсегда,  я  блаженствовал  и
почитал себя счастливейшим из смертных. Все находили удивительное сходство в
на-

     Бар  М. А.  Корф. Примеч. С К. '  К. сожалению  не  знаем,  где  учился
Комовский до Лицея К. Г.
     47

     ших нравах.  Товарищи завидовали  счастливой  дружбе  нашей и  в  шутку
называли нас Дамоном  и Питиасом;  но  счастье  непостоянно,  и  неожиданный
переворот в судьбе моей имел великое влияние на мой характер.
     К.., как я уже прежде сказывал, имел приятную физиономию, и это отчасти
было  причиною всех моих несчастий. Некоторые из моих товарищей, особливо И.
П.1,  с которым я долго был  за  сие в ссоре, начали  говорить ему о красоте
лица  его,  потом  допускать неблагопристойные насчет сего слова,  и наконец
дерзость и бесстыдство их простерлись до того,  что они стали говорить ему о
таких  вещах,  от коих  могла  пострадать сама  его невинность.  Он  же,  по
природной своей простоте,  истинно по простоте, не  понимая речей хитрых сих
обольстителей, принимал их благосклонно. Видя приближающуюся опасность, видя
громовую тучу, сгущающуюся  над главою неопытного  друга моего, я  употребил
всевозможные средства, чтобы отклонить от него  сии бедствия. Тут представил
я ему все горестные  следствия, могущие от того последовать, просил,  умолял
для собственного его счастья не внимать более сим сладким но растворенным  в
яде похвалам льстецов.
     Сначала  послушался  он  дружеским  советам  моим и  старался  избегать
опасных сих разговоров, но самолюбие, сия пагубная слабость,  ослепляющая не
только  юношей, но даже  самых  опытных  мужей, - самолюбие обольстило  его.
Неблагопристойные шутки  казались  ему невинными.  Лестные  насчет  лица его
похвалы  были  для  него  приятнее сухих,  но  справедливых увещаний истинно
любящего его друга,  и  тогда как  я в  объятиях  нежной дружбы  начинал уже
блаженствовать, тогда  тот, который был сердцу моему драгоценнейший в  свете
предмет, которому я всем  готов  был пожертвовать, тот, наконец,  которого я
мыслил  иметь вернейшим  до  гроба другом, не  объявя  мне  никакой причины,
оставил меня оплакивать горькую  мою участь. Все сладкие сии мечты мгновенно
исчезли, как сон, из моего воображения. Я плакал, я выл, но слезы мои лились
вотще; он не внимал моим воплям и страданиям. О, неблагодарное человечество,
восклицал я в отчаянии: о, суетный  мир! и самое счастие в тебе  мгновенно и
не надежно!
     И. И. Пущин. Примеч. С. К.
     Долго разбирал я беспристрастно свои поступки, дабы  отыскать, не подал
ли  я как-нибудь сам  тому повод; но не  нашед,  я  стал  думать, за что мне
приняться.  За презрение отплатить ли презрением? - Я не в состоянии был это
сделать; священная искра дружбы, возженная  однажды в моем сердце, не  могла
так скоро потухнуть. Итак, я решил терпеть и молчать. - Иной, чтобы избежать
несносного взгляда изменившего ему друга, удаляется в  густую рощу и там под
тенью древес или при лунном сиянии, сидя на  берегу томно  катящегося ручья,
наигрывает на лютне -  единственно  оставшейся ему отраде,  -  унылые  песни
отчаянного друга.  Другой целый день бегает  по стремнинам или взбирается на
крутизны  высоких гор, а ночью скрывается  в ущельях скал  и там  оплакивает
свою  горькую  судьбу.  Он лучше  желает  претерпеть  голод,  мраз и  другие
физические  нужды,  нежели  чтоб  видеть  виновника  всех зол  своих.  А  я,
несчастный,  я и  этой не мог  иметь  отрады. Их мучило одно лишь  невольное
воспоминание сладких протекших дней; а я, я принужден был терпеть ежедневное
с ним  свидание, видеть, как гнусные люди  всеми  средствами  стараются  его
развратить, видеть острый меч, висящий  на  одном  волоске  над  главою его,
видеть всю пропасть  бедствий, в  которую он повергается,  и, не в состоянии
будучи его  спасти, молить  только о том Всевышнего  и  - терзаться. От сего
иногда случалось, что я, встретясь с К. глазами, приходил в замешательство и
краснел; товарищи смеялись над  моим смущением; и если б они  знали, сколь я
его прежде  любил и что привязанность  сия еще не простыла в сердце моем, то
бы  они  не  смеялись, а  более  сожалеть стали  обо  мне.  Но я  никому  не
открывался  в внутреннем моем к нему расположении,  и холодное его  со  мной
обхождение приписывал  более его развратителям, нежели ему; и потому  первых
только ненавидел, а о сем последнем сожалел.
     Так протекли около двух лет, как мы ни слова не говорили друг с другом.
Наконец,  нынешнего года пред исповедью просил я его  забыть прошедшее, и мы
опять стали разговаривать между собою; но уже не  так,  как во  время  нашей
дружбы, когда мы все  душевные наши тайны поверяли один другому, а  так, как
товарищи разговаривают просто между собою. Сегодня (22 марта) вечером, когда
мы уже спать  ложились, нечаянно я встретился с ним и он мне сказал, не знаю
точно с намерением или без
     49
     намерения:  "прощай К.". Слова сии  произнесены  были с такою дружескою
нежностью, что я, легши в постель, долго еще об этом думал.
     23-е марта.
     Сегодня  была  панихида  по директоре  Василье  Федоровиче Малиновском,
который  скончался  прошедшего  1814 года в этот день.  Сие  привело  мне на
память,  как  сей  почтенный старец,  проведший благочестивую  жизнь  свою в
страхе  Божьем и в  исследовании священного закона  Его,  лежал  на смертном
одре, благословляя и научая детей своих в той  вере и любви к Богу, которыми
он  сам  был  одушевлен. До  самой  последней минуты его жизни  сохранил  он
здравый  ум;  до  самой  той  минуты  молился  он  о  чадах своих,  пока  не
переселился на тот прекраснейший свет, дабы там получить за дела  свои венец
награды.
     Дай, Боже, чтоб и мне, приобщась пречистых  Тайн Твоих, такою спокойною
и безмятежною смертию окончить житие на бурном сем свете.
     24-е и 25-е марта до 29-го и самое сие число.
     Ныне  пост, т. е. такое время,  которое слабый  смертный,  не могущий и
минуты  провести, не  согрешив  делом  или мыслию,  старается провести самым
лучшим, христианским образом.
     Зная, что Спаситель наш, принесший себя - невинного агнца - добровольно
в  жертву для искупления рода человеческого,  и что 40 дней страдания Своего
провел Он в  молитве и в посте, зная все это, истинный христианин во-первых,
в воспоминание великих и неизреченных милостей  Христа, за нас  многогрешных
невинно  пострадавшего,  так   и  для  испрошения   от  милосердной  десницы
Всевышнего  прощения  всем  проступкам,  учиненным в течение целого года,  -
старается в чистоте соблюсти сей самим Спасителем нашим установленный обряд.
Конечно, не в умерщвлении плоти единственно состоит сей пост, но и сие самое
весьма  много  содействует  к проведению сего  времени в  большем  страхе  и
благоговении  к   Богу;   ибо   натуральным  образом   человек,  заботящийся
единственно, как бы ему  лучше поесть, да попить, может ли обращать внимание
на другие важнейшие предметы? Пресытившись сладкими яствами, он предается на
лоне роскоши и неги праздности, а в какие ужасные пропасти ввергает
     50
     нас праздность! Тут всякие худые мысли овладеют душою его, дьявол будет
употреблять всевозможные хитрости,  дабы ввести  его в  искушение,  и всякая
благая мысль  будет бежать от него. Итак, постное ядение, истощая наше тело,
истребляет  дьявольские наущения, приводит нам на  память  страдания  нашего
Искупителя, возбуждает  в  нас  тем  горячую  любовь,  веру  и  почтение  ко
Всевышнему и, наконец, заставляет  помышлять о будущем  и  исследовать  свое
поведение. Вникнув в сердце наше, находим мы, колико гнусны наши поступки, и
с  истинно  раскаянным  сердцем обвинив  себя, как  недостойного от  тяжести
грехов воззреть на высоту славы Бога нашего, но  представив неизреченное Его
милосердие,  даем  обещание впредь  вести  себя  осторожнее. Таким  образом,
исповедав  служителю  Христову  все   свои   прегрешения,  мы  удостоиваемся
причащения  пречистых  Тайн  Христовых,  сего  Божественного  дара,  который
снимает  с нас тяжкое  бремя  грехов и поселяет в сердце Ангельскую тишину и
спокойствие. Вот слабое  изображение того,  как  должен  истинный христианин
проводить пост.
     Как же  я провожу  сей  пост?  Только разве неделю  говения вел я  себя
несколько осторожнее, а потом, несмотря на данное мною обещание, опять начал
я впадать в прежние, а может быть и в худшие еще прегрешения. Странно! у нас
в  Лицее бывают такие времена, в которые почти все мы, как бы составляя одно
физическое   лицо,  особенно  на  какой-нибудь  предмет  обращаем  все  наше
внимание. Предметы  сии  бывают как хорошие,  так, к  несчастью, не  редко и
худые. Так, например, было некогда время, когда дружба была особенно у нас в
почтении;  опять  другое, когда  мы все  почти,  как  бы  понуждаемы  будучи
какою-нибудь  силою,  стали  друг  с  другом  заниматься  языками,  особливо
французским  и немецким. Сей мгновенный энтузиазм мало по малу ослабевал  и,
наконец, совершенно прошел. Теперь, не знаю точно, какой злобный дух ввел  у
нас денежную игру,  и большая  часть уже  тайно играет в  деньги. Тут вижу я
двух игроков; из них  каждый с надеждою выиграть предается слепому случаю, и
оба спешат в  какую-нибудь отдаленную комнату, дабы убежать страшных для них
взоров  начальства.  Начинается  игра  и  не  пройдет  часа,  как  уже  один
совершенно обыгрался; первый предлагает кончить, но он,  надеясь отыграться,
разгоряченный  проигрышем,   продолжает   игру;  но  что  ж?  сверх   потери
принесенных им денег
     51
     проигрывает  еще столько в долг. С досадою и негодованием оставляет  он
место, сделавшееся ему столь  отвратительным, раскаивается в потере золотого
времени, столь нужного для молодого человека; клянется оставить сию пагубную
страсть,  но уже поздно: потерянное  время прошло невозвратно.  Но другие не
умудряются его примером, приписывая все  единственно его неискусству; желают
оное  испытать  по собственному опыту и  устремляются  в  ту же  пропасть. К
большому моему прискорбию между сими  обольщенными пременным счастием нахожу
и  преждебывшего моего  друга, к  которому  дружба,  несмотря на случившиеся
перемены, не совсем  еще  во  мне потухла;  вижу, как сей  неопытный в таких
вещах  юноша  полагается  на  честность своего  противника и как сей  хитрый
игрок,  воспользуясь  такою его доверенностью,  плутовски  его  обманывает и
наконец, обыгрывает; я  вижу все  это  -  и молчу,  потому  что  не могу ему
помочь.  Иногда думал я через кого-нибудь другого подать ему помощь, но кому
мог  я поручить такое  важное  намерение, когда  уже  за малейший  дружеский
совет,  который я какому-нибудь моему товарищу  иногда давал,  все  на  меня
сердились  и со всех сторон  с негодованием и насмешкою кричали:  "ты что за
гувернер?"  Итак, мне только  оставалось сожалеть  о друге, просить помощи у
Подателя всех благ и ожидать счастливой перемены.
     И  меня  хотели  некоторые  недоброжелатели  уговорить  играть,  и даже
некоторое  внутреннее  желание  иногда  меня  к  тому  подстрекало;  однако,
благодаря Всевышнего, я преодолел все сии льстивые искушения и  тем избегнул
угрожавшей мне пропасти.
     30 марта.
     Хотя я победил  сию  опасную  страсть, однако же, сколько оставалось  у
меня  непобежденных! Если  я не мог не грешить делами и поступками моими, то
столь  же  трудно  мне  довести себя до  того, что  б даже мыслию никого  не
оскорблять: ибо  пред исполнением какого-нибудь  дела имеем мы время  хорошо
его разобрать и обдумать,  а  мысль приходит мгновенно, нередко вовсе против
нашей воли и  даже так, что мы не в состоянии бываем от оной избавиться, как
только с особенною Божиею помощью.
     Их всего труднее и  между  тем всего  более должно  истреблять, ибо  от
худой  мысли не долго и до дела.  О  как часто  грешил я мыслями, как  часто
думал я о других худо, завидовал их сча-
     52
     стью,  желал им  всякое зло, осуждал  их и  впадал во  множество других
подобных прегрешений! Боже! пошли  мне средства избавиться  от оных и впредь
вести себя исправнее!
     31 марта и 1 апреля.
     Приятная весна уж наступила; вся природа, дремавшая  дотоле  в глубоком
снегу, начала оживляться; быстрые ручьи,  свергнув  с  себя тяжкое  для  них
бремя зимы,  как бы радуясь возвращенной им свободе,  с шумом извиваются  по
долине  и  благотворною  струею  орошают  зеленеющие  берега.  На  деревьях,
покрытых  прежде  белым  мхом,  появляются зеленые  почки.  Веселые  птички,
прогнанные  грозным  Бореем в  теплейшие страны,  опять  к  нам  прилетели и
усладительные хоры  их  опять уже  раздаются  в рощах  наших. Уже  более  не
принуждены мы сидеть по  целым дням, запершись дома.  Теперь мы уже начинаем
прогуливаться  за  городом,  восхищаясь прелестными местоположениями.  Вчера
(31-го   ч.),  когда  солнце,  находясь  уже  на  середине  своего  течения,
благотворными лучами своими  согревало природу, когда веял приятный  зефир и
умерял  теплоту  солнца,  вчера  в  первый раз наступающего  лета  увидел  я
жаворонка,  вспорхнувшего  вверх.  Я  остановился,  долго смотрел,  как  он,
кружась  над головой моею и насвистывая громкие радостные песни, выше и выше
подымался  вверх;  наконец, он исчез  и  один только его приятный  и звучный
голос был  еще слышен в воздухе. Возвращаясь с прогулки я увидел пестренькую
бабочку, которая,  конечно, искача душистую розу, фиалку или лилию, но нигде
еще  не находила  их. Сии  два  прекрасные зрелища  привели  мне  на  память
прошедшее  весело  проведенное  лето,  и  я  сгорал  нетерпением   дождаться
нынешнего. Как  чисто весеннего  дня небо, так  да  будет  чиста  душа  моя.
Рассматривание красот возобновляющейся  природы  да утвердит  в  сердце моем
горячую любовь и веру к Благому Творцу оных!
     От 2-го до 6-го апреля.
     Но погода переменилась: солнце скрылось  под густые тучи, сумрак  облек
всю  природу; седые  туманы, как водяные холмы,  беспрестанно  волновались -
казалось,  что опять настала  осень,  и мы принуждены были  опять оставаться
дома, Тут, удаляясь от  товарищей, сидел я  где-нибудь в углу или у печки  и
прилежно занимался заданными уроками или перепискою. Проведя таким
     53
     образом вечер и сделав во время оного  все, что  предполагал,  с  каким
удовольствием  вкушал я  потом пищу! какая отрада проливалась в  сердце мое!
совесть моя была совершенно  спокойна, - но  что  может быть счастливее того
положения, когда  человек  доволен  вну!ренно  собою, т.  е., когда  совесть
довольна его поступками.  Но иногда, желая  несколько отдохнуть от трудов, я
забывал  и вместо получаса проводил несколько часов в праздности, и  от того
нередко впадал в прегрешения; насмешки и  передразнивания не оставляли меня,
и сим я часто навлекал на себя негодование прочих товарищей.
     От 6-го до 8-го ч.
     Давно уже имел я охоту учиться на скрипке и уже год целый брал довольно
прилежно уроки,  выучил  несколько песен, дуэтов  и почти  всю  первую часть
Русалки; но когда трехгодичный  экзамен приблизился, когда надлежало к оному
приготовиться,  то  по недостатку времени я начал худо заниматься скрипкою и
наконец  совершенно ее оставил, надеясь зато  после экзамена  тем с  большим
прилежанием  за оную приняться. Туча, столь  долго нас устрашавшая