но от всей обстановки комнаты
веяло чемто очень медицинским. Слава богу, что зубосверлильного
аппарата не было.
     Дикий посмотрел на девушку.
     -- Кто-то заболел? -- спросил ее и поймал себя  на  мысли,
что боится.
     Девушка не ответила.
     --  У меня самого грудь болит, -- попытался Дикий все-таки
завязать беседу, но девушка не ответила и на этот раз.
     Один из металлических шкафов оказался не шкафом, а дверью.
Шкаф-дверь отворился и в  комнату  бодро  проследовал  высокий,
спортивно  сложенный  мужчина,  одетый  в  белый  халат  поверх
костюма.
     -- Доктор пришел! -- усмехнулся Дикий.
     Впрочем, веселиться было рано. Лицо вошедшего  --  заметно
выдающаяся  вперед  нижняя  челюсть,  злая  линяя  тонких  губ,
высокий лоб и серые пронзительные глаза  --  не  сулили  Дикому
ничего хорошего.
     Сероглазый остановился возле кресла и произнес хрипловатым
бесцветным голосом:
     -- Пройдите сюда. Сядьте в кресло.
     -- Что ж, грех отказаться от предложения, -- буркнул Дикий
себе под нос.
     Оставалось  только  подчиниться.  Да  и  стоять  ему после
случившегося  было  тяжеловато  --  грудь  продолжала   болеть,
кружилась  голова,  в ногах чувствовалась вялость. Дикий сделал
несколько шагов и плюхнулся в кресло.
     Стали разглядывать друг друга. Ничего приятного  Дикий  не
увидел.  Скорее  всего, "врач" к Дикому тоже особых симпатий не
испытывал.
     -- Хотелось бы верить, что вы не доставите  нам  серьезных
хлопот,   --   проговорил  сероглазый,  продолжая  разгляднвать
пленного.
     -- Вам --  это  кому?  --  спросил  Дикий,  но  ответа  не
последовало.
     Сероглазый  сделал  несколько  быстрых  движений,  и  руки
Дикого оказались привязанными к подлокотникам.
     -- Крепко, -- констатировал Дикий случившееся.
     Сероглазый "врач" пододвинул  легкий  стульчик  поближе  к
креслу и сел на него.
     --  Не  доставите  нам  серьезных  хлопот,  -- повторил он
предыдущую фразу.
     -- Зря надеетесь, -- ответил Дикий.
     -- Не зря... Сами станете говорить или перейдем к делу?
     -- А что рассказывать? Анекдоты?
     -- Анекдоты -- не надо. А надо ответить на вопросы -- кто?
где? когда? как? Надо назвать все имена и  адреса.  Цель  ваших
операций.  Что  я  еще  должен  сказать,  чтобы  вы убедились в
серьезности моих намерений? А, Дикий?
     Блондинка не ушла, стояла чуть в стороне. Дикий  видел  ее
боковым  зрением. "Сейчас начнутся процедуры, -- подумал Дикий.
-- Не красиво получится. Лучше б девушку увели..."
     -- Не понимаю я вас, -- ответил он. -- Бред какой-то. Если
я ваш гость, то хотя бы кофе предложили.
     "Врач" поднялся и, можно  сказать,  размахнувшись,  вонзил
Дикому  прямо  через  рубашку  в  плечо иглу. Откуда в его руке
взялся шприц -- пленный так и не понял. Сперва Дикий интуитивно
дернулся, ожидая удара, но глянув на иглу,  вошедшую  в  плечо,
почувствовал  короткую  боль,  попытался  усмехнуться пришедшей
мысли: "То мы лечим, то нас лечат. От такой медицины  долго  не
протянешь..."
     Лекарство не сразу начинает действовать.
     --  Вы,  похоже,  слишком  перезанимались медициной. Таким
образом кофе не пьют.
     Грудь болела, голова болела,  теперь  плечо  --  Дикий  бы
умер, но не показал сероглазому, как ему хреново.
     Палач  в  белом халате стал вращать иглу и боль вспыхнула,
взорвалась прямо-таки в мозгу. Сквозь  нестерпимую  боль  Дикий
понял, что ему не ввели никакого лекарства. А сероглазый тут же
подтвердил это предположение:
     --  Даже  не  мечтайте!  Никаких  препаратов! Психотропных
средств не будет. Физическая боль -- самый надежный "препарат".
И этой  боли  будет  столько,  сколько  потребуется,  чтобы  вы
рассказали все. Вн будете даже умалять, чтобы вас слушали еще и
еще!
     "Врач"  знал  свое дело туго -- рука онемела, боль -- этот
живой хорек,  --  металась  по  телу...  Живым  его  отсюда  не
выпустят.  Оставалось  одно -- постараться умереть красиво. Что
такое -- умереть красиво? Красиво ли умереть на  склоне  лет  в
собственной  постели  в окружение чад и домочадцев? Или красиво
умереть в бою с наганом в руке, умереть геройски? Или  красивым
будет  умереть, самому решив когда и где? Так, вроде, поступали
древние греки и римляне?... Но  мысли  путались.  "Хорек"  боли
разрушал  их.  Дикий  старался  отвлечься, но поди отвлекись --
жуткая, постоянная, противная, рвущая личность  боль  в  каждой
клетке!
     ...Можно -- просто. Так умеют люди. Взять и отключить. Или
принять,  как  часть  себя.  Она всегда была, есть и будет. Как
песчинка в Сахаре, как капля в океане, как Гагарин  в  космосе.
Принять  эту  боль  и полюбить ее. Да, да, да! Полюбить, словно
девушку  --  золотоволосую  блондинку,  черноглазую   брюнетку,
гордую шатенку...
     Вспомни,   вспомни!   Вспомнил!  Китайский  контрабандист,
которого он встретил на зоне. Китаец ему все об®яснил тогда про
боль. Просто боли давно не было и Дикий почти забыл.  А  теперь
вспомнил...
     Боль поскулила еще немного и прошла.
     Дикий покосился на плечо и улыбнулся.
     --  Знаете ли что, уважаемый, -- сказал он легким, веселым
голосом. -- Думаю, вы не совсем удачно выбрали  себе  тему  для
диссертации!
     Сероглазый  отпрянул,  оставил  иглу  в покое. Вгляделся в
лицо Дикого и ничего не увидел. Тонкие губы  исказила  судорога
ненависти.
     -- Подойди сюда!
     Дикий  услышал  стук  девичьих  каблучков. Увидел девушку.
Дикого удивила болезненная бледность розового и здорового перед
тем лица. Казалось, блондинка впервые присутствует при подобной
экзекуции. "Пригодится, пригодится, пригодится", --  застрочило
в голове.
     --   Держи  это.  --  "Эскулап"  протянул  девушке  связку
проводов с плоскими электродами на концах.
     Глаза девушки наполнились ужасом,  но  сероглазый  плевать
хотел  на  ее  реакцию  --  он  просто выдергивал из ее ладоней
электрод за электродом и прикреплял их на теле  Дикого,  порвав
перед тем его рубаху. Затем сероглазый воткнул концы проводов в
металлический   ящик,  оказавшийся  своеобразным  электрическим
прибором. Когда-то  Дикий  серьезно  занимался  спортом  и  ему
приходилось  видеть  как  штангисты  при помощи электричества и
электродов качали мышцы голеностопного  сустава.  Ток  доставал
каждую, даже самую махонькую мышцу. "Что ж, покачаем мышцу".
     --  Легкая встряска еще никому не повредила, -- усмехнулся
сквозь зубы Дикий. -- А то как-то все у нас скучно  получается.
Вы ничего занятного не рассказываете. Да и я молчу.
     --  Не беспокойся! Сейчас заговоришь. -- "Доктор" нагнулся
к ящику, готовый пустить ток.
     Свободной рукой он опять стал теребить иглу. Толкал ее все
глубже и глубже, ища нервные  окончания.  Вглядывался,  гад,  в
зрачки Дикого, следя за реакцией.
     --  Блядь!  -- сказал Дикий. Он посчитал, что хуже ему уже
не будет, а "доктору" -- "доктору" может. Вложив всю  ярость  в
удар,  Дикий  лбом  врубил  врачу-палачу  в  нос.  И  понял  --
получилось! "Врач" только  хрюкнул  и  упал  на  пол  под  ноги
Дикого.  Кровь  уже текла рекой, а Дикий успел пару раз достать
сероглазого ногами. Не больно получилось, но приятно.
     Девушка-блондинка не шевелилась. Она побледнела так,  что,
казалось, сейчас упадет в обморок.
     --  Хороши  у вас нравы! -- почти крикнул Дикий. -- Раньше
называли -- их нравы...
     Но беседа с девушкой не состоялась,  поскольку  шкаф-дверь
распахнулась  и  в комнату ворвались добры молодцы в спортивных
костюмах. Не добры, а добротные. Большие. Мощные качки.
     -- Хау ю дуинг? -- обратился к качкам Дикий. -- У нас  тут
вечеринка и один уже допился до бесчувствия.
     Один  из  качков  склонился  над "врачом", приподнял того,
хмыкнул, удидев кровянку и изувеченный нос.
     -- Падла! -- сказал второй, наклонился на железным  ящиком
и что-то повернул в нем.
     Дикая  боль вонзилась, казалось, в каждый милиметр тела, и
Дикий потерял сознание.

        x x x
     В черной пустоте возникла струйка пламени и исчезла. После
-- еще и еще. Мозг стал включаться частями -- так зажигают свет
в больших  помещениях,  в  театрах.  Сперва  один  ярус,  после
другой.
     Дикий  пришел  в  себя,  открыл  глаза  и  огляделся.  Это
помещение ему знакомо  --  это  его  импровизированная  камера.
Сколько времени прошло? Какая разница!
     Плечо,  в котором "врач" ковырялся иглой, тупо ныло. После
электрошока казалось, что каждая клетка тела дрожит, как овечий
хвост. Хотелось пить и блевать  одновременно,  Кстати  вспомнив
про   китайца,  Дикий  принялся  разбираться  со  своим  телом,
заглушая боль...
     Но не успел --  дверь  открылась,  и  в  ней  возникла  не
девушка,  --  блондинка  бледнолицая, испуганная -- а все те же
здоровяки.
     -- Доброе утро, -- сказал  Дикий,  --  Что-то  вы  неважно
выглядите. Бить будете, наверное?
     Не  отвечая  на риторический вопрос, один из качков поднял
Дикого на ноги, а второй -- резко и молча нанес мощнейший  удар
Дикому  прямо  в  лоб. Тупая боль, потеря ориентации... Хорошо,
что мордоворотам хватило ума  ударить  Дикого  в  плечо.  Нерв,
измученный  иглой,  взорвался  такой  болью,  что  Дикий  снова
потерял сознание. Его били, а он не чувствовал. Его бы и  убить
так могли -- все равно бы Дикий ничего не понял.
     Кажется,  его  били  долго  и методично. В памяти осталось
только ощущение качелей: туда-сюда, туда-сюда...
     Человек -- существо живучее.
     Когда Дикий в очередной раз  очнулся,  то  обнаружил  себя
прикованным  к  постели. Руки и ноги чем-то привязали. "Сколько
еще таких раундов пройдет, пока меня  прикончат?"  --  возникла
вялая мысль.
     В теле -- пустота. Странное ощущение. Только разбитое лицо
саднит. Один глаз совсем заплыл, но Дикий попытался оглядеться.
Довольно  просторная  комната  без  окон.  Из  мебели -- только
кровать, на которой его распластали.
     "Что же это за  заведение?  --  природное  любопытство  не
давало  покоя  даже  в  безнадежном  положение. -- Нахожусь я в
подвале -- это точно. А где?  В  какой  части  света?  В  какой
стране?  На  Украине?  По  никто  не  говорил поукраински. Хотя
по-украински говорят только вожди... В Киеве я? Под  Киевом  я?
Мне  бы  только  до этих псов добраться!.." И в таком положении
Дикий петушился, оставался диким, как ему и положено.
     Дверь открылась, и в комнату вошла девушка. Где-то  он  ее
уже  видел.  Ах,  да!  Вчера  они  даже  обменялись несколькими
фразами по дороге в "медкабинет". А после... после... после она
стояла бледная, смертельно бледная. Неужели она жалела его?...
     В руках у девушки был поднос. Подойдя к  кровати,  девушка
выдвинула  изпод  нее  табуретку  и опустила поднос, на котором
Дикий  заметил  большую  чашку  дымящегося  чая  и  тарелку   с
бутербродами.
     Дикий   улыбнулся  как  смог.  У  него  даже  хватило  сил
произнести несколько шутливых, так ему думалось, фраз:
     -- Я  не  сильно...  Кхе-кхе!  Не  сильно  я  набрался  на
вчерашнем  приеме? Неудобно перед дамской частью общества. Хочу
вас уверить -- такое случается со мной достаточно редко.
     Девушка никак не отреагировала на шутку. Она наклонилась и
стала  возиться  с  веревками,  которыми  были  привязаны  руки
Дикого.
     --  Я  вам  отвяжу одну руку, чтобы вас не кормить, -- так
она пояснила свои действия.
     -- Буду вам признателен. Скажу, что с  вами  общаться  мне
как-то приятнее, чем с вашими друзьями.
     Девушка  не  ответила.  Отвязав  Дикому  правую  руку, она
отошла к двери.
     -- Ешьте. С вами сегодня собираются еще разговаривать.
     Дикий вгляделся, насколько позволяли заплывшие глаза, в ее
лицо. Чтото новое он услышал  в  интонации  ее  голоса.  Что-то
дрогнуло в этом голосе.
     Он  потянулся  к  чашке, поднял. Рука дрожала от слабости.
Поставил чашку обратно на  поднос.  Ни  держать  бутерброд,  ни
есть,  то  есть  делать какие-то жевательные движения, движения
глотательные, не было сил.
     -- Все же вам стоит поесть, -- еще раз сказала девушка.
     -- Зачем? После разговора  с  вашими  друзьями  все  равно
придется  с®еденное  выблевать.  Вы  уж извините за такую прозу
жизни.
     Девушка подождала еще немного, после подошла к  кровати  и
привязала  свободную  руку.  Она  подняла  поднос  и  собралась
уходить.
     -- Не стану возражать, если вы мне в другой раз  принесете
сигарету.
     Девушка  не  ответила  и  вышла  из  комнаты. Дикий лежал,
стараясь сконцентрироваться на боли,  которая  возникала  то  в
одной,  то  в  другой  части тела... Вот тебе и викинги! Хорошо
осуществлять победный викинг, а  после  быть  щедрым  и  делить
добро  с  друзьями.  А  вот такого викинга нам не надо... Дикий
опять полюбил боль, и она ушла.  Боль-то  ушла,  но  в  комнату
пришел немолодой мужчина плотного сложения с хорошей прической.
Седые пряди шли ему, и мужчина, судя по всему, это знал. Оправа
очков,  тонкая  и золотистая, вовсе не смягчала выражения лица.
На вошедшем был серый костим, а поверх костюма  наброшел  белый
халат. "Что они -- инфекции боятся?" -- подумал Дикий.
     Мужчина сел на табурет у изголовья.
     --  То  ли  я  в  сумасшедшем  доме, то ли меня к операции
готовят. Не пойму! -- усмехнулся Дикий,  поглядывая  заплывшими
глазами на очередного "врача".
     Тот  отвязал  правую  руку Дикого, достал из кармана пачку
сигарет, прикурил одну от зажигалки, протянул Дикому. Тот  взял
сигарету,  затянулся,  закашлялся  и  чуть сигарету не выронил.
Голова закружилась  --  никотин  погрузил  в  состояние  легкой
эйфории.  После  второй  затяжки  головокружение  прошло. Дикий
стряхнул пепел и  затянулся  еще  раз.  "Табак  штука  вредная,
конечно,  --  подумал  Дикий, -- но стало легче. На душе как-то
стало легче".
     -- Вы должны  понимать!  --  проговорил  седой  важно.  --
Конечно,   должны   понимать,   что  те  меры,  которые  к  вам
применяются,  не  есть  проявление  садизма.  Эти  меры  просто
необходимы.  Стоит ли упрямиться? В конце концов, мы введем вам
дозу известного вам препарата и добьемся своего.
     "Я его понимаю, -- подумал Дикий. -- Я и сам вводил  дозы.
Сам  добивался  признания.  Но  после "лекарства" клиента может
понести, и он станет говорить все. Все не  то.  Так  случается.
Мне  же  надо  сопротивляться до предела. Если расскажу, не дай
бог! тогда просто пристрелят..."
     -- Возможно, вы и правы, -- согласился Дикий. --  Но  и  я
прав.  Добровольно  я  вам  никакой  информации не отдам. Вы же
понимаете! Этот разговор бесполезен.
     -- Что ж. -- Мужчина поднялся. -- И я прав, и вы правы. Вы
вольны, конечно, держаться, сколько поручится. Время еще  есть.
Но все равно сломаетесь. Все ломаются, молодой человек, все.
     --   Иди  ты  в  жопу,  старый  осел!  --  Дикому  надоели
церемонные разговоры. -- Скоро ты сам будешь петь!
     Мужчина не ответил. Только  злой  взгляд  метнулся  из-под
толстых  линз.  Он  быстро вышел из комнаты, но через некоторое
время появились новые посетители -- вчерашние быки.
     -- Ну что, парни, повеселимся?
     -- Повеселимся, повеселимся.
     Один из мордатых отвязал Дикого от кравати, рывком  поднял
и  поставил  на пол. В руках мордовороты держали дубинки. Такие
дубинки Дикий  знал.  Они  служили  не  столько  для  избиения,
сколько  для  электрического поражения. В них были вмонтированы
мощные аккумуляторы.
     -- Что за юные физики здесь собрались! -- прохрипел Дикий,
внутренне готовясь к экзекуции, --  Электроны,  протоны.  Плюс,
минус...
     Пока мордовороты соображали, Дикий воспользовался паузой и
влепил  одному  из  быков  ногой  по физии. Получилось довольно
вяло, но в переносицу под®емом стопи он все-таки попал.
     -- Ммм, -- произнес бык и выронил дубинку.
     -- Слабак, -- сказал Дикий и тут же получил по затылку  от
второго мордоворота.
     --  Больно, -- признался Дикий, упав на пол. -- Током бьет
классно.
     Его поднимали, били, он падал. Поднимали  --  падал.  Били
током.  А  он старался полюбить боль. Любил, любил ее, как мог.
Сколько можно ее любить? Столько, сколько надо!  Люблю,  люблю,
люблю ее, боль! Скорее бы в койку, подальше от такой любви...
     Где-то  через  полчаса мордовороты устали и бросили Дикого
на  кровать.  Привязали  его  --  окровавленного,  избитого  до
полусмерти,  харкающего  кровью  и хрипящего, как подстреленное
животное.  Левая  нога  дергалась  в  непроизвольной  судороге.
Истязатели ушли, а боль осталась.
     "Наконец-то, милая, мы остались с тобой наедине".

        x x x
     "...Конунг  Аудбьярн  двинулся  со своей ратью на север, в
Мерн,  и  встретился  там  с   конунгом   Аривидом   и   Сальви
Разрушителем, и у всех у них вместе было большое войско. Конунг
Харальд  также  пришел  тогда  с  севера  со своим войском. Они
сошлись перед островом Сольскель. Там было большое сражение,  и
с  каждой стороны было много убитых. В войске Харальда пали два
ярла, Асгаут и Асбьярн, и два  сына  ярла  Хакона  из  Хладира,
Грьотгард и Херлауг, и много других знатных мужей, а у мерян --
конунг  Арнвид  и конунг Аудбьярн. Сальви же Разрушитель спасся
бегством и стал позже известным викингом и часто причинял много
вреда государству  Харальда.  Поэтому  его  и  прозвали  Сальви
разрушителем..."
     "Такие вот, блин, пироги", -- подумал избитый Дикий.

        x x x
     Дверь открылась.
     --  О,  боже! -- простонал Дикий. -- Я так любли мою боль.
Зачем же мне боль еще?
     Но в двери возникла девушка, а не мордовороты. Она сделала
несколько шагов и остановилась чуть поодаль от кровати.
     -- Вам так приятно смотреть на это, мадемуазель!
     Говорить мешала кровавая слюна. Дикий попытался  сплюнуть,
но  плевок не получился, и сгусток просто стек изо рта по щеке.
Дикий провел языком по зубам -- те шатались в деснах. Губы,  он
это  чувствовал,  представляли  из  себя бесформенную кровавую,
засыхающую массу.  Сам  же  язык  распух.  Дикий,  видимо,  его
прикусил несколько раз во время экзекуции.
     Девушка  сделала  еще  шаг,  наклонилась.  В ее руке Дикий
увидел клочок ваты и  шприц.  Откуда-то  возник  жгут.  Девушка
протерла  Дикому  вену  ваткой.  Возник приятный холодок. После
блондинка перетянула ему руку и сделала укол.
     "Кубиков пять. Что-то многовато".
     -- Они меня  боятся.  Они  боятся,  что  я  дуба  дам,  --
прохрипел  Дикий,  стараясь улыбнуться. Можно себе представить,
как эта улыбочка смотрелась со стороны.
     -- Решили меня разговорить лекарствами, -- договорил мысль
Дикий, а девушка тут же ответила:
     -- Это тонизирующая доза. Для поддержания сердечной мышцы.
     Лицо девушки  находилось  совсем  рядом.  Простое  девичье
лицо. Длинные ресницы, родинка на виске.
     --  Зачем вы так сопротивляетесь, -- неожиданно продолжила
она. -- Скажите им все, что они хотят, и мучения кончатся.
     -- Ха. Ха. Ха, -- деревянно проговорил Дикий.
     На большое не хватило сил.
     Девушка еще постояла, посмотрела печально  на  лежащего  и
ушла.
     "Жалеют.  --  Мысли появлялись сами. Дикий не просил их об
этом. -- Приятно, когда жалеют. Только  толку  от  жалости  нет
никакого. Дали б лучше передохнуть часов пять..."
     Дикий  забылся.  Прошло время. Он не знал сколько. Очнулся
от  легкого  прикосновения.  Открыл  глаза.  Перед  ним  стояла
блондинка. Она приложила палец к губам.
     "Что-то новенькое, -- подумал Дикий, -- какой-то заговор".
     Девушка  стала  возиться  с веревками. На это занятие ушло
несколько минут. Оковы, так сказать, пали. Но  Дикий  продолжал
лежать,  не  зная  еще  зачем  ему  двигаться. На плече девушки
висела небольшая  клеенчатая  сумка.  Из  нее  девушка  достала
шприц. Дикий заметил, что шприц уже наполнен.
     --  Привет,  -- прошептал Дикий, но девушка не ответила на
приветствие.
     -- Я сейчас сделаю вам укол, -- прошептала она быстро.  --
Это  сильный  допинг. Действует часа три. Может, чуть больше. Я
вам помогу.
     Дики