ь Виктор пойдет со мной на склад и поможет принести его сюда.
     - Галка!  - опять раздается голос хулиганки Светки - Я тебе клипсы свои
отдам поносить, только уступи Виктора на склад мне.  Я  с  ним,  тебе  такой
баллон большой принесу, что на год хватит.
     - Слушай  кобыла,  у  тебя полно кобелей, ты хоть неиспорченному цветку
дай расцвесть, - огрызнулась Галка.
     - Виктор, ты у нас разве неиспорченный? - обратилась Светка ко мне - Ты
что, голых женщин не видал?
     - Светка прекрати, - подскакивает Наташа -  Виктор  не  отвлекайся.  Ну
смотри... Зачем ты крысу распорол?
     - Виктор  Николаевич,  -  не  отрывая  головы  от стола, говорит Любовь
Владимировна - сходите, пожалуйста, с Галей на склад.
     Наташа в раздражении швыряет скальпель в кювету.
     - Разве можно в такой обстановке работать?
     Светка и Галка хохочут.

     Прошло три года.
     Я не могу днем изучать литературу и использую вечернее время, когда все
уходят домой. В институте затихает  все  и  только  вирусы,  белки,  клетки,
молекулы,  выползают  из  книг  и  наяву  и  начинают  путаться  в голове. Я
систематизирую эту кашу в черновике,  а  потом,  отправляю  в  свою  память.
Постепенно,  вырисовывается мрачная картина. Воевать надо не с вирусами и не
молекулами. Биться надо с белком, который поступает в пораженную клетку ДНК.
Надо его испортить так, чтобы онкогены внутри клетки, которые  им  питаются,
сдохли.
     Однажды, когда я разрабатывал стратегию борьбы с клеткой, дверь за моей
спиной открылась и вошла Любовь Владимировна.
     - Виктор Николаевич, мне доложили, что вы много месяцев работаете в две
смены. Так нельзя.
     - Кто доложил, Любовь Владимировна?
     - Охрана. Они отмечают, кто поздно уходит.
     - Любовь Владимировна, у меня, действительно, много дел.
     - Вы не забыли, что я вас курирую и должна знать, что вы здесь делайте.
     - Изучаю литературу.
     - Ну и как?
     - Нормально.  Думаю  начинать  работать  на  следующей  неделе по своей
программе, если вы не возражаете.
     - Виктор, - вдруг перешла она на простой язык общения - это все не  так
просто.  Надо  предоставить план, утвердить у начальства, забить номер темы,
заказать под номер деньги, сырье, оборудование и штат.
     - Любочка, - ответил я ей - так помоги мне пробить тему.
     - Хорошо, - вдруг согласилась она - У тебя есть план?
     Я подал ей черновики. Она села под лампу и стала читать.  Прошло  минут
двадцать, Люба оторвала голову от стола. Она развернулась ко мне и задумчиво
крутила волосы у виска.
     - Ну что Любочка?
     Она молчала минуты две. Пауза затянулась.
     - Тебе надо показать эти бумаги, - сказала она - Борис Залмановичу.
     - Но почему не Анатолий Федоровичу?
     - Это  все  сложно  Виктор. Ты не вписываешься в общую систему, которая
здесь существует. Здесь свои правила и свои законы. Тебя раздавят и выкинут,
если ты не подчинишься им.
     - Я ни чего не понял Любочка. Что за законы? Кто меня раздавит?
     - Есть глобальная теория советской школы микробиологии, ее суть в  том,
что  рак  возникает  за  счет  переноса  вирусов  и действия канцерогенов на
здоровую клетку и, в результате, она становиться в организме мутантом. Ты же
утверждаешь не так. Ты пишешь, что основа болезни -  это  гены  и  онкогены,
которые   активны   или   пассивны  в  клетке  и  нужно  изменить  структуру
поступающего к ним белка, чтобы парализовать онкогены. Понимаешь, мы боремся
с вирусами и раздражающими канцерогенами, а ты с  активным  онкогеном  и  не
путем его изменения, а блокировки из вне. Тебе здесь не дадут работать. Есть
такой  Рабинович,  член  кор.  Академии  Наук,  основоположник  этой теории,
кстати, мы подчиняемся ему, есть наш и  много  других  начальников  отделов,
которые будут его поддерживать в чистоте советской науке.
     - Но это же чушь!
     - Они так не думают.
     - Что ты мне посоветуешь делать?
     - Отдай завтра все Борис Залмановичу.
     Она  встала, отдала мне все бумаги и близко подошла ко мне. Мы смотрели
друг другу в глаза и молчали. Я даже не понял, когда мои губы присоединились
к ее губам. Все поплыло перед глазами и я их закрыл, только  где-то  ныли  и
кричали все возбужденные клеточки тела.
     - Не сейчас, поехали ко мне. - прорвался через туман ее голос.
     Я начал восстанавливаться.
     - Поехали.

     На следующий день я позвонил Борису Залмановичу.
     - Молодое дарование! - рявкнул он в трубку, когда я ему представился.
     - Я бы хотел с вами встретится.
     - Это срочно.
     - Да.
     - Заходите сейчас в мою комнату. Я на третьем этаже, комната 315.
     - Иду.
     Он  сидел спиной ко мне минут тридцать. Мне казалось, что он все прочел
и, лишь , тянет время для разговора со мной. Наконец, он  развернулся.  Лицо
его было мрачным и не предвещало ни чего хорошего.
     - Чего ты хочешь?
     - Мне нужно утвердить план и нормально работать.
     - Кто тебе посоветовал встретится со мной?
     - Людмила Владимировна.
     Он  вскочил  и  заметался по комнате. Волосы и халат разлетались во все
стороны. Вдруг, он остановился, как налетел на столб.
     - Иди печатай и в нескольких экземплярах. Один своему  начальнику,  два
мне  и  один себе в папку. И больше помалкивай. На вопросы всей этой научной
сволочи не отвечай.  Да...,  сейчас  свалка  будет.  Ну  иди  работай,  чего
расселся здесь.
     Я вылетел, как пуля, из его кабинета.
     То,  что  мне  посоветовал Борис Залманович я выполнил и пошел добивать
несчастных кроликов и мышек дальше. Любовь Владимировна на меня  смотрела  с
тревогой  и  даже  девочки,  почувствовав напряженность обстановки, затихли.
Где-то к одиннадцати часам зазвонил звонок телефона  и  Любовь  Владимировна
попросила меня зайти к начальнику отдела.
     Геннадий  Федорович  сидел  за  столом,  с  рассыпанными  на нем, моими
листочками. Мы поздоровались и беседа началась.
     - Я читал работы Пито, Зильбера, Эймса и Ваянберга,  -  начал  Геннадий
Федорович  -  В  постановке  задачи,  вы  ссылаетесь  на них и других, но за
исключением  работы  Ваянберга,  я  не   вижу   основания   утверждать,   об
ответственной  роли онкогена. Ваша задача и об®ем работы, сводятся к синтезу
"искривления" белков и их избирательной роли для выявления "больных" клеток,
где  находиться  этот  онкоген.  Теория  очень  интересна,   но   она   явно
противоречит  направленности  нашего института. Основная наша деятельность -
это вирусология. Это методы занесения вируса в живой организм и  методы  его
уничтожения.  Судя  по  анализу литературы, вы очень выросли. Особенно, меня
восхищает логичность в постановки задачи и методике выполнения работ.
     Он замолчал и забарабанил пальцами по столу. Один  ноготь  у  него  был
синим, последствие какого-то удара.
     - И  знаете, что мне хочется, чтобы вы работали по своей тематике.... Я
не оговорился. Мне хочется. Поэтому,  я  предлагаю  вам,  сделать  небольшое
исправление  в  постановке  задачи, где вы укажете, о параллельности опыта и
сравнении результатов с вирусом-онкогеном.
     - Но ведь для этого тоже надо проводить опыты.
     - Естественно, вы сейчас перепишете план, где развернете два опыта. Что
бы вас не загружать,  вторую  часть  плана  мы  отдадим  для  работы  Любовь
Владимировне. Вы не против?
     - Нет. Но вы говорите так, как будто, план уже утвердили.
     - Конечно  драчка  будет  колоссальная.  Умные  сразу поймут, зачем нас
потянуло на издержки. Кстати, кто знает об этом? - он ткнул на листки.
     - Борис Залманович и Любовь Владимировна.
     - Ах хитрая,  старая  кочерыжка,  носом  учуял,  где  что-то  возникает
интересное.  Ну  ладно,  я  с  ним сейчас поговорю. Идите Виктор Николаевич,
работайте. Я жду ваш план к часу.

     Когда я вошел в комнату, все головы повернулись  ко  мне  и  застыли  в
ожидании. Люба встала и спросила, дрогнувшим голосом.
     - Ну как?
     - Бросай  всю  работу,  мы  должны переписать план. Ты включена в об®ем
работ. Времени  нет.  В  час  готовый  экземпляр  должен  быть  на  столе  у
начальника.
     - Тебе не отказали?
     - Да  нет же, нет. Просто посоветовали, для сравнения включить вирусную
тематику в план.
     Люба заулыбалась. Девчонки зашумели, а Светка заорала.
     - Ура! Мы победили.
     - Еще нет, - сказал я - Драка будет впереди.
     Мы с Любой сели за столы и каждый принялся строчить свои части. В  час,
работа была на столе у Геннадий Федоровича. А через день был ученый совет.

     Я  выбрал  место  в  зале,  в  задних  рядах.  Наполненные  званиями  и
важностью, ученые мужи обсуждали склоку в третьем  отделе,  потом,  выбирали
представителей  на  симпозиум  за  границу  и  наконец,  предоставили  слово
Геннадию Федоровичу.
     Он начал ровно, как и все до того говорившие в зале, скучно и обыденно.
Но шум в зале стих и пока  он  читал  мою  бумагу,  чувствовалось,  как  все
напряглись. Геннадий Федорович кончил, наступила тишина.
     - И  на  кой  хрен  нам  эта  работа? - раздался голос толстого мужика,
небрежно развалившегося на двух стульях - Зачем делать эти сравнения?  Пусть
занимаются  онкогенными  вирусами.  Тема  заманчивая.  В  белках плавали уже
многие, а результатов нет и не будет.
     - А Виглер, Дельбрюк, Уотсон?  -  вдруг  подскочил,  неведомо  от  куда
взявшийся Борис Залманович - Они что - идиоты?
     - Мы должны идти своим путем, нечего нам на заграницу смотреть.
     - Поэтому у нас полная мутация в головах.
     Несколько  человек  засмеялось.  Поднялась  пожилая  женщина,  в  белом
халате.
     - Направление нашего института -  это  вирусология.  У  нас  есть  своя
теория,  наработана  масса  методик.  Мы  уже  близки к крупным открытиям. Я
поддерживаю Иосифа Владимировича и  считаю,  что  появление  другой  теории,
разбросает наши силы и... деньги.
     - Владимир   Ильич  Ленин,  -  в®ехал  в  разговор,  худой,  замученный
морщинами мужик - говорил,  что  соревнование  это  лучшая  форма  развития.
Интересно,  почему  мы коммунисты часто не обращаемся к нему и не проводим в
жизнь его идеи. Какая-то зацикленность у некоторых товарищей.
     Все с почтением выслушали эту речь, помолчали для приличия и начали  по
новой.
     - Владимир   Владимирович,  ты  не  прав.  Мы  все  время  соревнуемся,
соревнуемся с капитализмом, его учением, его системой. И сейчас, у них  своя
наука, у нас своя - социалистическая, - заговорил бородатый мужик.
     - У  вас  все  глобальщина, товарищ Коровайко. Внутри вашего отдела, вы
даже не можете организовать соревнование, а лезете чуть  ли  не  на  уровень
планет, - получил он оплеуху от Владимир Владимировича.
     - Давайте по существу, - выступил председательствующий.
     - А знает ли об этом товарищ Рабинович? - выкрикнул кто-то.
     - Нет,  -  ответил  Геннадий  Федорович,  -  не знает. Мы не успели его
ознакомить, так как он находиться в Киеве.
     - Так давайте подождем до его приезда, - не унимался тот.
     - Может еще посоветуемся в главке, как нам ученым рак победить? - опять
выскочил Борис Залманович.
     - Давайте голосовать, - сказал председательствующий - Кто за то,  чтобы
план принять?
     Я закрыл глаза.
     - Шесть,  семь...,  двенадцать. Восемнадцать человек. Большинство. План
работ принят.
     Кто-то толкнул меня в бок. Рядом стояла Галя и улыбалась.
     - Пойдемте Виктор Николаевич. Там все ждут.
     Я вышел за ней к своим чудесным девчонкам.
     - Сегодня у нас праздник, - сказала Галя - мы все едем ко мне справлять
проводы моего жениха. За одно отпразднуем и нашу маленькую победу.
     - Галка. Валя что, уезжает? Куда и насколько? - удивилась Наташа.
     - Да девочки. Его отправляют в Афганистан, там какие-то события. Любовь
Владимировна, вы ведь тоже едете с нами?
     - Хорошо, я поеду, но сегодня Машенька приезжает с мамой и ты извини, я
пораньше уйду домой.
     Я понял, что эта фраза также относится и ко мне.
     - Вон тринадцатый, бежим, - закричала Галка.
     Мы рванули на трамвай.

     Пир шел горой. Стол ломился от водки, вина и закусок. Все были навеселе
и несли пьяную чушь. Валя, только что вылупленный лейтенант Советской Армии,
усердствовал больше всего. Он  все  время  мял  Галку,  выкрикивал  тосты  и
пытался  поцеловать  всех,  кто  к  нему подходил. Проигрыватель надрывался,
выдавливая мелодии и заполняя ими  все  закоулки  квартиры.  Первой  уходила
Любовь Владимировна. Я пошел провожать ее в прихожую.
     - До  свиданья  Виктор,  ты  здесь  не  задерживайся,  -  сказала  она,
поцеловав меня в щеку.
     - До свиданья Люба.
     Я чуть-чуть прижал ее к себе.
     Потом настала очередь Наташи и  Светы,  их  мамы  требовали  прихода  к
одиннадцати  часам.  В  прихожей,  я поцеловал Наташу и Свету в щеку. Наташа
онемела, а Светка заорала.
     - Разве так прощаются? Ты должен целовать любимую женщину вот так.
     И она вцепилась в мои губы на пол минуты.
     После их ухода, прикатили товарищи Вали, такие же лихие лейтенанты, как
и он. Выпив, для приличия, по пол бутылки водки, они взвалили Валю на  плечи
и  утащили  к  машине, которая ждала их в низу. Стал собираться и я, но Галя
потребовала, чтобы я помог собрать и  перенести  посуду  в  кухню  и  убрать
комнату.  Когда порядок был восстановлен, Галя сорвала передник и подошла ко
мне.
     - Я тебя ни куда не отпущу. Уже поздно, трамваи не ходят.
     Ее полное тело надвинулось на меня и я почувствовал, что сдаюсь.

     Утром я проснулся от того, что кто-то гладил мое тело.  На  моих  ногах
сидела голая Галка и ласкала меня.
     - У нас в запасе пол часа, - шепотом сказала она, когда я открыл глаза.

     На  работе  у всех было приподнятое настроение. Меня и Любу пригласил к
себе Геннадий Федорович.
     - Сейчас, надо делать все в темпе, - сказал он - Я пойду выбивать  тему
и   деньги,   вы,   Виктор  Николаевич,  собирайте  установку  для  синтеза,
заказывайте  материалы.  Я  подключу  к  вам   биологов,   программистов   и
обслуживающий  персонал  для  приборов.  Вам Любовь Владимировна, необходимо
разделить ваших девочек. Двух отдадите Виктор Николаевичу.
     - Но у меня останется один человек, а об®ем работ огромный.
     - Сейчас важно сформировать группу у Виктор Николаевича. Время не ждет.
Скоро  приедет  Геннадий  Рувимович  и  каждые  наши   неосторожные   и   не
подготовленные  действия,  будут  направлены  против  нас.  Потом, я обещаю,
достану вам еще несколько человек. А сейчас, за работу.
     Мы вышли. Я видел, как расстроена Люба. Мы вошли в комнату.
     - Девочки, кто хочет работать с Виктор Николаевичем?  -  обратилась,  к
ожидавшей нас группе, Люба.
     - Я.
     - Я.
     - Я.
     - Нужно двоих, - поникшим голосом сказала Люба.
     - Пусть выберет Виктор Николаевич, - высказалась Наташа.
     Девочки дружно кивнули головой.
     - Хорошо.  Со  мной  пойдут... - стояла жуткая тишина - Наташа и Света.
Девочки собирайтесь, вы переезжаете в мою комнату.
     Галка, надув губы, выскочила из комнаты.

     Геннадий Рувимович Рабинович не  заставил  себя  долго  ждать.  У  меня
полным  ходом  шла очистка исходных для синтеза продуктов, когда по телефону
потребовали в кабинет Геннадий Федоровича. Вместо  нашего  шефа,  за  столом
сидел,  худой,  длинный  мужчина,  с  горбатым  носом  и  курчавыми  черными
волосами. Он был в светлом, в шашечку, костюме и без галстука. Кроме него  в
комнате  были:  Геннадий  Федорович, Борис Залманович, Любовь Владимировна и
неизвестный мне мужчина, со свирепым выражением лица и  торчащими,  как  уши
зайца, волосами по бокам плешины.
     - Так  вот  он  возмутитель  спокойствия,  -  запел Рабинович, высокими
нотами - Здравствуйте, здравствуйте.  Я  тут  почитал  ваши  листки,  хорошо
пишите молодой человек.
     - Здравствуйте, - ответил я.
     - Так  вы  считаете,  молодой  человек,  что  виной  всех бед, является
паразит онкоген, который находится во всех клетках и  по  вашему  выражению,
спит,  как трутень в улье, и он всю жизнь в клетке от рождения до заката. Вы
считаете, что рак, это смещение онкогена со своего места в другую  хромосому
или  другую  область  клетки,  что вызывает его активацию и как последствие,
обильное выделение молочной кислоты и деление новой клетки.
     - Да.
     - Вы предлагаете бороться не с ним, а с белками,  которые  поступают  в
клетку и тем самым изменить активацию онкогена.
     - Да. Близко к истине, но не так.
     - Так как же вы хотите это делать?
     - Основой  выработки  аминокислот  и  глюкозы  является  печень.  Я  не
отвергаю ТФР в больной клетке, я даже предполагаю, что он  обладает  тройной
функцией.   Он   является   заказчиком   белков  и  глюкозы  для  клетки  и,
одновременно, транспортером заказанных аминокислот и глюкозы в  инсулине,  в
клетку.  Почему  она  и  получает  повышенную  дозу питания. Кроме того, ТФР
является разведчиком, чтобы отыскать  место  для  новых  делящихся,  больных
клеток и сопровождает эти клетки в новую часть организма.
     Есть  еще один из продуктов онкогена - это ЭФР (онкобелок), выполняющий
роль рецептора в крови нормального фактора роста,  который  локализуется  на
плазматической мембране клетки.
     Чтобы уменьшить опасность развития рака, надо химическими превращениями
разрушить  этот  онкобелок  и  ТФР  и  этим самым, заблокировать прожорливую
больную клетку.
     - А что же делает вирус?  -  задал  мне  вопрос  мужчина,  со  свирепым
выражением лица.
     - А его нет. Я имею в виду, раковый вирус.
     - Что...?
     Уши из волос на голове мужчины встали колом.
     - Тысячи  ученых  во  всех  странах,  -  зашипел он - работают над этой
проблемой. А тут какой-то молокосос, отработал пол года и на тебе.... Вируса
нет.
     - Я думаю, это не научный спор, когда кого-то начинают оскорблять. Идеи
американцев Темина и Балтимора и нашего ученого  Зильбера  -  устарели.  Ряд
последних  открытий  доказывают  это. Если есть аргументация, что я не прав,
давайте обсудим это.
     Все замерли. Неизвестный мне мужчина начал багроветь. Борис  Залманович
глупо улыбался своим большим ртом. Любовь Владимировна с испугом смотрела на
меня.  Анатолий  Федорович  сидел  с  непроницаемым лицом и сверлил взглядом
стенку. Рабинович ехидно смотрел на мужика и молчал.
     - Идеи для него устарели, - разразился в злобном  шипении  мужик  -  Не
хочешь ли ты сказать молокосос, что наш институт сидит и не хрена не делает.
Да  ты,  дерьмо,  еще  сиську сосал, когда мы с Геннадий Рувимовичем сделали
первые открытия по вирусологии РНК и ДНК. Уже есть успехи в лечении,  а  эта
вонючка вякает, что ничего нет...
     Я  встал и подошел к столу, за которым сидел Рабинович. На столе стояла
двух-литровая колба с чистой водой и стаканом, прикрытым салфеткой. Я  налил
воду и посмотрел стакан на свет. Все молчали. Потом я повернулся к мужику и,
вдруг,  мужик  отшатнулся  и  я увидел в его глазах страх. Я поставил стакан
перед ним и сказал.
     - Сегодня очень душно,  рекомендую-холодная  дистиллированная  вода.  В
холодильнике держим.
     Мужик  как  рыба,  зазевал  ртом.  Но тут в разговор, наконец-то, вошел
Рабинович.
     - Полно тебе Миша. Голова у парня варит, у  него  свои  взгляды.  Пусть
работает. В конце концов, отрицательный результат тоже результат.
     - Да я его...
     - Сиди  тихо Миша. Итак разговоры идут, застряли в дебрях и просвета не
видят. А так есть параллельные  испытания,  по  другой  теории.  Неужели  не
дошло?
     Миша замолчал.
     - Значит  так,  -  подвел  заключение  Рабинович  - Геннадий Федорович,
обеспечьте работу по этой тематике  и  проведите  все  через  первый  отдел.
Хранение и работа со всеми документами, через портфельную. А вы, - обратился
он  ко  мне - тоже умеете довести оппонентов до предела, без научной, как вы
выражаетесь, аргументации.
     Я молчал.
     - Ну что ж, я думаю мы обо всем переговорили. Пошли Миша, у