нное выхватывание  требовало
многолетней тренировки.
     Клячкин  решил,  что  кобура годится  для надежного  ношения,  но перед
"делом" пистолет надо  держать  в кармане. То же самое говорил  и Металлист,
значит, его советам можно доверять.
     Вставив снаряженную обойму,  Клячкин передернул затвор и сдвинул флажок
предохранителя, закрывая красную  точку. Сорвавшись,  щелкнул  курок, у него
похолодело  внутри,  но  тут  же пришло  понимание:  выстрела  не  произошло
благодаря  умной конструкции.  Он сунул  в  карман  уже  не  кусок  мертвого
металла,  а  одушевленную  вещь,  способную надежно защитить  в  критическую
минуту.
     Следующие два  часа Клячкин  занимался кропотливой работой. Извлекая из
сумки  по  одной  пачке  нарезанной  бумаги, он накладывал  сверху  и  снизу
пятидесятитысячные   купюры,  плотно  обтягивал  полиэтиленом   и  "Молнией"
аккуратно заваривал швы.  Получались тугие  блестящие розовые  блоки,  точно
такие, как спрятанные на чердаке.
     Он  не  знал точно,  зачем  это делает: проявлял  себя инстинкт  Фарта,
привыкшего к осторожности в делах с большой "капустой".
     Уложив "куклы" в сумку и задвинув ее под кровать, Клячкин отправился на
кухню,  но  не  успел  ничего  приготовить,  как раздался  звонок  в  дверь.
Осторожно глянув через "глазок", он щелкнул замком.
     Радостные  и  оживленные,  как друзья после долгой разлуки,  в квартиру
ввалились Валентин Сергеевич Межуев и Семен Григорьев.
     -- Все,  что  заказывали.  --  Семен показал  большой  палец --  символ
полного успеха и потащил тяжеленную сумку на кухню.
     Валентин  Сергеевич  обнял Клячкина  за плечи и провел в  комнату.  Под
влиянием флюидов, исходивших от чекиста, Клячкин на ходу трансформировался в
Асмодея.
     --  Держи --  Валентин  Сергеевич протянул взятый  накануне  паспорт, и
Асмодей, раскрыв  его, обнаружил штамп постоянной московской прописки в  той
самой квартире, в которой сейчас находился.
     -- Это раз! А вот довесок...
     Межуев    бросил   перед   ним   абонентскую    книжку   на    телефон,
зарегистрированный  на Клячкина  В.  В. по  адресу  прописки. Асмодея удивил
номер. Этот телефон стоял в квартире, из которой  он более четырех лет назад
отправился в тюрьму.
     -- Как вы это сделали? -- вырвалось у него. -- И зачем?
     -- Маленький сюрприз! Не надо память напрягать. И потом -- вдруг старый
знакомый  надумает  позвонить. Впрочем, не отвлекайся на детали.  Продолжаем
список заказов!
     Валентин Сергеевич, явно довольный, повернулся к кухне.
     -- Семен, где ты там?
     --  Ужин готовлю,  -- с легкой обидой отозвался тот, но, поняв, что  от
него  требуется,  подошел  и  выложил  на  журнальный  столик  пластмассовую
коробочку в виде маленького чемоданчика.
     -- Это два!
     Жестом  фокусника  Семен  открыл ее.  В  углублении  на красном бархате
покоился пистолет, точно такой же, как тот, что  лежал в кармане у  Асмодея.
Правда,  стрелял он  не  пробивающими  кости и плоть  кусочками  металла,  а
облачком газа, не способного причинить материальный вред и лишь оказывающего
шокирующее воздействие.
     Семен положил рядом кобуру и две прозрачные коробочки с патронами.
     -- Умеешь обращаться?
     -- Откуда? -- Асмодей покачал головой.
     --  Показываю! Видишь  патроны с желтым  пыжом?  Это  газовые. На  трех
метрах  выводят противника из строя. А вот эти,  зеленые -- шумовые. Грохот,
огонь -- и все. Чисто психологический эффект. А заряжаем по-хитрому...
     Семен  вставил в обойму пять блестящих  латунных цилиндриков  с  желтой
маркировкой, потом два с зеленой. Вогнал магазин в рукоятку, дослал патрон в
ствол, включил предохранитель.
     --  Готово!  Надо  только  сдвинуть флажок и нажать спуск.  Первые  два
выстрела -- холостые, если они не подействуют, третий выбросит газ... Ясно?
     Асмодей кивнул.
     --  Отлично!  --  Семен  вложил пистолет в кобуру  и,  словно  сбрую на
лошадь, надел ее на Клячкина.
     Тот пытался воспротивиться, однако прапорщик был настойчив:
     --  Чтобы привыкнуть  к  оружию, надо носить  его постоянно.  Привыкай!
Потом покажу, как быстро вынимать. Да, вот еще что забыл.
     Семен вручил Асмодею картонку разрешения на газовое оружие.
     -- А фотографию где взяли? -- удивился Клячкин.
     -- С  паспорта пришлось переснять,  -- пояснил Григорьев и добавил:  --
Фирма веников не вяжет!
     -- Это три! -- Валентин Сергеевич ткнул пальцем в разрешение.
     Клячкин удовлетворенно сунул документ в карман.
     Боевой и газовый  "вальтеры"  практически неотличимы, если его случайно
прихватят с оружием, то разрешение снимет все вопросы.
     -- И, наконец, четыре!
     Межуев выложил учетную карточку информационного центра на судимое лицо.
Судимым  лицом являлся  Виктор Васильевич Клячкин,  который  тут  же изорвал
карточку в клочья и спустил в унитаз.
     -- Все просьбы выполнены. -- Валентин Сергеевич широко  развел  руками.
--  А  сверх того  Семен набрал  всяких вкусностей,  Ирочка  скучает  и ждет
звонка... Друзьям надо создавать радости в жизни!
     Чекист доверительно тронул агента за колено.
     -- Девочка осталась тобой довольна. Во всех отношениях!
     Вторую  часть фразы Валентин  Сергеевич выделил. Асмодей дал Ирине  сто
пятьдесят тысяч, и Межуева интересовал  источник благосостояния подопечного,
но тот либо  не заметил намека, либо не собирался удовлетворять  любопытства
курирующего офицера.
     -- Ужин готов! -- крикнул из кухни Семен.
     В отличие от Седого у Клыка имелся постоянный резерв проверенных людей,
из  которых он мог формировать  личную гвардию.  В  зоне каждый  на виду,  о
каждом все известно: как живет, чем дышит, о чем думает. И почти каждый день
освобождается или уходит в побег братуха, которому можно доверять.
     Новые люди были остро необходимы: Рваный уже не  докладывал каждый день
о  делах, не спрашивал указаний, как-то раз даже позволил себе не явиться по
вызову.  Гвоздодер  сказался больным,  но  недавно  провел  несколько  "дел"
самостоятельно.
     Вчера Рваный пришел  как ни в  чем не  бывало  и назначил  "стрелку" на
выезде из Москвы: дескать, человек какой-то про общак рассказать хочет.
     А чего самому Рваному не рассказал? И почему  Рваный  в глаза  смотреть
остерегается? Не понравилось  пахану  это,  только пожевал губами, лезвие  с
одной щеки за другую перегоняя, смолчал, но выводы сделал.
     Новые люди крайне нужны. Как раз эта троица и подвернулась.
     Мечик  откинулся по  звонку.  Карандаш вернулся после  ссылки.  Челюсть
выписался из психиатрички. Как положено, обратились к братве,  на блатхате и
встретились, хотя знали друг друга давно: сводила судьба в зонах, крытых, на
пересылках.  Близко не сходились,  но,  схлестнувшись  по случайности, стали
вместе гужеваться: водку пить, калики глотать да о делах думать.
     На первое  дело сам положенец послал. Клык -- фигура в зонах известная.
Он всех  троих прощупал: один псих, второй с  душком непонятным, а Мечик  --
жулик правильный и серьезный, его потом и приблизить можно.
     С  ним Клык и переговорил с глазу на глаз. Так что один Мечик знал,  за
чем идут, а Карандаша и Челюсть использовал "втемную", для подмоги.
     Парадная дверь запиралась на  цифровой замок,  потому обошли со  двора,
там и ломать не пришлось -- настежь открыто. Поднялись аккуратно по лестнице
на шестой этаж: Карандаш вверх на стрем. Челюсть -- вниз, а Мечик ухо к щели
приложил и замер.
     Через пять минут махнул  рукой, и  все трое  двинулись  дальше,  аж  до
тринадцатого этажа.
     -- Ждать надо, -- тяжело отдуваясь, сказал Мечик,  когда остановились у
чердачной  двери и  Челюсть  возился в  замке. --  Люди там. Пусть уйдут или
спать лягут.
     Они походили по чердаку, выискивая  подходящее  место, и устроились  на
выступе  вентиляционного канала. В десяти сантиметрах от ягодиц  Мечика, под
кирпичной  кладкой,  лежали  пятьсот  миллионов  рублей  --  около  половины
разыскиваемой общиной суммы.
     Референты  Седого Гена  и  Иван удобно устроились  в  машине и,  слушая
музыку,  наблюдали  за нужными окнами.  Гена изрядно  волновался.  Металлист
продиктовал  ему  номера купюр,  а  бухгалтер подтвердил,  что это  те самые
деньги. Теперь следовало их отнять.
     Отнимать большие деньги  всегда непросто.  А этот парень из  деловых  и
кличка удачливая -- Фарт, к  тому же оттянул срок, а это многому учит...  Но
главное, вооружился, сука, до зубов: пушка, граната!
     Нет,  добром  не отдаст.  Придется кровь  лить...  У  Гены  под  мышкой
тринадцатизарядный  "браунинг",  он  его  для  форса  иногда носил  да  чтоб
припугнуть  кого. Но вот так: войти  в квартиру и мочить... Он совершенно не
представлял,  что сможет это сделать. К тому же тот не пустит просто так или
первый мочить начнет...
     -- Ну, что делать будем? -- в который раз за вечер спросил Гена.
     Иван пошевелился, сиденье скрипнуло  под  тяжелым  телом.  У него  тоже
имелся ствол, но не было навыков и желания пускать его в ход.
     -- Откуда я знаю! -- раздраженно отозвался он. -- Надо позвонить шефу и
сказать: "Нашли, деньги у него, следим, присылай бригаду".
     -- Так мы и есть бригада...
     -- При чем здесь мы? Есть специальные люди для таких дел!
     Внезапно Гена понял, что если  бы у шефа имелась замена Опанасу, то они
бы не сидели здесь и не вели этого дурацкого разговора. И, может быть, Седой
специально подталкивает  их  на скользкий,  кровавый  путь, чтобы  из них  и
сделать замену! Решение логичное, потому что их он хорошо знает...
     --  Ладно, посмотрим,  -- холодно сказал Гена. Они всегда были с Иваном
на равных, но  сейчас в  отношениях что-то  менялось, и  он чувствовал,  что
занимает лидирующее положение.
     -- Мы здесь для того, чтобы сделать дело! Значит, будем делать! Посадим
его в машину и привезем к Седому вместе с бабками! А если дернется, деваться
некуда -- стреляй! Понял?
     -- Понял, -- неожиданно послушно ответил Иван.
     Гене это очень понравилось.
     Асмодей, удобно  развалившись,  полулежал в глубоком  кресле.  Плечевая
кобура  с пистолетом придавали  ему  вид секретного агента  из голливудского
боевика. Впрочем, он таковым и являлся.
     Валентин Сергеевич,  тоже  в  вольной позе,  сидел  в кресле  напротив.
Теперь, когда агент был ублажен и вкусно накормлен, можно переходить к делу.
     --  Как  печень, не беспокоит? --  участливо  поинтересовался  Валентин
Сергеевич.
     -- Да нет. Иногда чуть-чуть, когда выпьешь. Чего вы вдруг вспомнили?
     -- Не знаю, наверное, по ассоциации.  С соседом  тебе тогда повезло. Не
храпел, не пердел, не занудничал.
     -- Да, Боб -- отличный парень! Я бы с удовольствием повидался с ним при
случае...
     -- Надеюсь, случай скоро представится!
     Асмодей выпрямился.
     -- Ах, вот оно что...
     -- Центральное  разведывательное  управление США  проводит  операцию на
нашей территории, -- совершенно другим тоном, строго и внушительно заговорил
майор.  Веселый  и добродушный  Валентин Сергеевич исчез.  Курирующий офицер
контрразведки был сдержан и официален.
     --  По  имеющимся данным,  ему понадобится  агент  из числа  российских
граждан. С учетом предыдущих контактов и  некоторых  других факторов можно с
высокой   степенью   вероятности  ожидать,  что  он  выйдет  на  вас.  Мы  в
максимальной  степени  упростили  эту  задачу:  адрес  и телефон  гражданина
Клячкина можно легко узнать  в справочном бюро. Никакая  специальная легенда
не  нужна:  у  вас  настоящая  и  очень  убедительная биография.  Особенно в
последние годы...
     -- Уж это точно! -- грустно усмехнулся Асмодей.
     -- Неясно, где вы были и что делали после освобождения...
     Асмодей молчал.
     -- Я бы не стал  этого выяснять, но, когда ведешь игру  с иноразведкой,
все  детали должны быть  отработаны до  мелочей.  Это  очень важно.  Эмоции,
личные желания и сантименты в расчет не принимаются.
     Контрразведчик вздохнул.
     -- Итак, где вы находились после выхода из колонии?
     -- Где, где... --  Асмодей  снова усмехнулся.  Он  знал,  что рано  или
поздно этот  вопрос  зададут: у сотрудника  спецслужбы, даже  негласного, не
должно быть "белых  пятен" в биографии. И он заготовил  несколько  более или
менее удовлетворительных  ответов,  к достоинству которых  относилась полная
непроверяемость.  Хотите -- верьте, хотите  --  нет. Но если в дело замешано
ЦРУ, полная  непроверяемость  не годится,  потому что  это  обычный  признак
разведлегенды. Надо отвечать правду.
     -- Бомжевал. Вокзалы, ночлежки, чердаки.
     Межуев несколько секунд  помолчал. Это все об®ясняло, но одна деталь не
вписывалась...
     -- Однако "Две  совы" явно не бесплатная столовка. И наряд  на  вас  не
бродяжий. И Ирочке вы заплатили настолько щедро... т
     -- Я нашел деньги. Совершенно случайно. И довольно крупную  сумму... Но
это известно только мне и вам. ЦРУ подобные подробности не интересуют.
     Улыбка  Межуева  разрядила возникшее напряжение. Теперь  это  снова был
рубаха-парень, заглянувший в гости к старому приятелю.
     --   Мне   приятно,   что   мы   продолжим   интересное,   плодотворное
сотрудничество.   Они   могут  обратиться   за  адресом   в  горсправку.  Мы
контролируем все запросы по твоей фамилии,  поэтому  предупредим заранее. То
же с телефоном.  Но  не исключено -- они найдут неофициальные каналы. К тому
же ты дал Смиту свой номер.
     -- Разве?
     --  Да.  Вы  говорили  о  лекарствах,  он  пообещал  содействие,  и  ты
продиктовал телефон. Потом перешли к женам и тещам...
     -- Ну и память!
     Майор покачал головой.
     --  За  последние  дни я  прослушал  все  кассеты аудиоконтроля  вашего
"люкса". Тридцать часов непрерывных разговоров. Безумно интересно!
     -- Однако!
     -- Что делать. Операция началась. И мы, и вы должны находиться в полной
боевой готовности. Телефон может зазвонить в любой момент.
     Как  часто  бывает  в кинофильмах  и  редко в  жизни,  тут  же раздался
телефонный звонок.
     Межуев и Асмодей оцепенели. Звонок повторился. Из кухни  выбежал Семен.
Он  смотрел  на  аппарат  так, будто это была  бомба  с  часовым механизмом,
отстукивающим последние секунды.  И взгляд майора... Асмодей очень отчетливо
понял, что слова о  боевой готовности для контрразведчиков вовсе не красивое
преувеличение.
     -- Поднимите трубку, -- напряженно сказал Межуев.
     Гладкая пластмасса скользила, и Асмодей крепче сжал влажную ладонь.
     -- Позовите Веронику, -- сказала трубка страстным густым голосом.
     -- Вы ошиблись номером...
     Задвигались соляные статуи Семена и Валентина Сергеевича, Асмодей вытер
платком вспотевший лоб и ладони.
     Телефон зазвонил опять.
     -- Я же сказал, что вы ошиблись! Здесь нет никакой Вероники!
     --  Здравствуйте.  Мне не  нужна Вероника. Мне нужен  Виктор Васильевич
Клячкин.
     Можно отлично выучить язык и говорить без  акцента, но  построение фраз
все равно выдаст иностранца.
     -- Я слушаю...
     Контрразведчики вновь напряженно застыли.
     -- Здравствуйте, Виктор! Как себя чувствует ваша печень?
     Через девять  лет человек  не должен  быстро узнавать  кратковременного
знакомца.
     -- Печень как печень, не жалуюсь. А кто это говорит?
     -- Помните больницу? Мы лежали в одной палате...
     -- А-а-а! -- обозначил Асмодей радостное узнавание. -- Это вы, Роберт?
     --  Да, это я.  Рад,  что вы меня  помните.  Прошло много  лет. Как  вы
живете?
     -- По-разному. Сейчас неплохо. Когда вы приехали в Москву?
     --  Пару  дней назад.  Я  аккредитован  на  конгрессе  политологов.  Вы
что-нибудь про него слышали?
     -- Боюсь, что нет. Мне осточертела политика.
     -- Да,  у вас ее было слишком много... Виктор, я хочу с вами увидеться,
поговорить. У меня есть отличное лекарство, специально для вас.
     --  Очень  любезно,  Роберт.  Очень  любезно  с  вашей  стороны.  Я   с
удовольствием встречусь с вами! Как долго вы пробудете в Москве?
     -- Несколько дней. Но лучше не откладывать. Завтра вы свободны?
     -- Сейчас подумаю...
     Клячкин выдержал паузу.
     -- Да, со второй половины дня.
     --  Тогда в  три  часа. У южного  входа в  гостиницу "Россия".  Вас это
устраивает?
     -- Да, конечно.
     -- Тогда до завтра.
     Асмодей медленно опустил трубку на рычаг.
     Межуев показал ему большой палец.
     --  Здорово!  Полная  естественность.   Пауза   узнавания,  раздумья  о
завтрашнем дне... Молодец!
     Асмодей осел  на  ближайший стул.  Короткий телефонный разговор вымотал
его полностью.
     -- Подробно  запишите,  что  он  сказал, --  попросил  майор. -- Мы  не
подключались к линии --  это легко контролируется  из  посольства.  Лучше не
рисковать.
     Несколько раз контрразведчик прошелся  по  комнате. Внутри все дрожало,
как после мгновенной тяжелой нагрузки. Оперативный расчет оправдался: Роберт
Смит  "клюнул". Но это только  первый шаг. Одно неточное  слово или неловкое
движение Асмодея -- и он  уйдет. Значит, операция "Пески" окажется ненужной,
а в  нее уже  вбуханы десятки  тысяч долларов! И  "Расшифровка"  попадет под
угрозу провала! А от нее зависит судьба Системы органов госбезопасности!
     Владевшее майором возбуждение требовало каких-то действий. Подумав,  он
набрал номер дежурного.
     --  Межуев. Для меня  есть сообщения?  Так. Кто  передал?  Читайте.  Во
сколько  поступило?  Почему  не  доложили  немедленно?!  Напрасно!  Получите
взыскание!
     Бросив быстрый взгляд  на  прилежно  пишущего  Асмодея, Межуев  перенес
телефон на  кухню,  встретив  вопросительный  взгляд варящего  кофе  Семена,
приложил  палец  к  губам и кивнул  в  сторону гостиной.  Под  мягкий  треск
телефонного диска прапорщик аккуратно закрыл дверь.
     --  Картотека?  "Симферополь".  -- Межуев  помнил  ежедневно  сменяемые
пароли  наизусть.  --  Майор Межуев. Посмотрите  контроль  по Клячкину.  Да,
будьте добры.
     -- Вот так.  -- Контрразведчик кивнул с видом человека,  убедившегося в
том, что сбылись его наихудшие предположения.
     -- Диктуйте...
     Он пощелкал пальцами, и  Семен  поспешно положил  на  круглый обеденный
стол блокнот и авторучку.
     --  Ну что?  -- спросил прапорщик,  когда  Валентин  Сергеевич перестал
писать и задумчиво откинулся на узком полукруглом диванчике.
     -- Оружие при тебе? -- вместо ответа спросил майор.
     -- Обижаете. -- Все знали, что Григорьев любил пистолет и никогда с ним
не расставался.
     -- Остаешься здесь до  утра, -- приказал Межуев, и поскольку Семен ждал
об®яснений,  дал  их:  --  Нашего друга  ищут преступники.  Причем серьезные
преступники. И кто-то еще. Может, тоже бандиты, но другие. За последний  час
две группы получили этот адрес. Наверняка они где-то поблизости.
     -- Сколько их? -- Прапорщик деловито облизнул губы.
     -- Трое и двое. Это только те, кого видела дежурная в адресном.
     -- Пусть привезут автомат и бронежилет. И пришлют двоих обшарить дом.
     Майор немного подумал.
     -- Лучше задействовать милицию. Сейчас доложу Дронову.
     Семен взглянул на часы.
     -- Половина первого ночи.
     -- Ничего, стерпит.
     Межуев был прав. Как и другие  сотрудники Системы,  подполковник Дронов
ожидал от успешного  проведения "Расшифровки" многого не только  для органов
государственной безопасности, но  и  для себя лично. И ничего плохого в этом
не  было, потому что только личная  заинтересованность движет реальным живым
человеком, хотя в былом, вымышленном штатными пропагандистами и  агитаторами
мире   идеальные   картонные   человечки   руководствовались   исключительно
директивными указаниями,  идеологическими  предписаниями  и коммунистической
сознательностью. Жизнь показала, что это ровным счетом ничего не стоит.
     Дронов  ожидал от успеха  операции вполне конкретных и реальных  вещей:
звания полковника и  должности заместителя  начальника одиннадцатого