Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Остросюжетные книги
      Виктор Доценко. Любовь Бешеного -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  -
о пола, "Оно" мутно взглянуло на сокамерников и удивленно спросило: -- Что это со мной? -- Со скамейки упал! -- хмыкнул Савелий. -- Сам? Видно, он не совсем еще пришел в себя, а память пока ничего не подсказывала. -- Конечно же, сам! -- Савелий даже не пытался скрыть иронии. -- Нет, я не мог сам упасть! -- уверенно заявил здоровяк, морща лоб. На тупом лице отражался напряженный мыслительный процесс. Постепенно память возвратилась, "Оно" потрясло своей больной кистью и вдруг жалобно протянуло. -- Это ты меня стукнул! Зачем? Мне же больно! -- Но и другим тоже больно! Думаешь, ему больно не было? -- Савелий кивнул в сторону испуганного Кэлвина с его синяком. -- Больно... -- как-то бессмысленно повторила туша, потом в глазах промелькнуло нечто человеческое, и "Оно" дебильно, совсем по-детски, произнесло: -- Да, и правда, ему тоже... -- Теперь будешь знать! -- Глядя на его страдальческий вид, Савелий даже почувствовал жалость. Надо же -- такой амбал, а мозгов меньше чем у ребенка! -- Тебя как зовут? -- Томми! -- промямлил тот. -- Чего сидишь на полу: иди к нам! -- сказал Савелий и повернулся к Кэлвину: -- Теперь нет возражений? -- Нет-нет, пожалуйста! -- сразу сказал тот и сдвинулся вплотную к Савелию, все еще не в силах поверить, что все закончилось столь мирно. -- За что тебя взяли копы? -- спросил Савелий, когда тот, с трудом подняв свою тушу, плюхнулся на самый край скамейки. -- Не знаю... -- Томми неожиданно вздохнул и добавил: -- Меня часто сюда привозят: два дня подержат, потом отпускают. -- А сколько тебе лет, Томми? -- Девятнадцать... кажется, -- не очень уверенно ответил он, потом добавил: -- Мама точно знает... -- Он снова вздохнул: -- Но ее нет... Ее летом полицейские забрали... Я все время их спрашиваю, где моя мама, а они говорят, что я скоро ее снова увижу! А потом так смеются и так плохо говорят, что я обижаюсь... Слушая этого взрослого несчастного ребенка, Савелий вдруг пожалел, что так грубо с ним обошелся. Интересно, за что его забирают? -- А что ты делаешь, когда обижаешься? -- Делаю так, как всегда делала мама: за ухо таскаю и говорю, что нехорошо так смеяться над горем и так плохо выражаться! -- Он говорил таким назидательным тоном, что Савелий едва не рассмеялся, представив на миг, как эта груда сала и мяса хватает за ухо полицейского, треплет его да еще выговаривает, как нашкодившему ребенку. -- Ничего, Томми, мама скоро выйдет, и у тебя снова все будет хорошо, только ты больше не разговаривай так с полицейскими, хорошо? -- Хорошо! -- кивнул тот, затем сцепил руки на животе, и его лицо приняло свое излюбленное выражение: бессмысленно-тупо упер в пустоту свои гляделки. Савелий с улыбкой подмигнул Кэлвину -- мол, ну что, говорил я тебе -- все будет в порядке? Тут из коридора донеслись шаги. К их "клетке" водошел дежурный офицер и ткнул пальцем в сторону Савелия: -- Следуй за мной, господин Никто, по имени Кларк! -- Видимо, он услышал, как Савелий представлялся Кэлвину. Савелия ввели в маленькую комнатку со столом и двумя стульями. Едва ли не половину стены напротив стола занимало зеркало. Посадив Говоркова на стул, офицер защелкнул на его правой руке наручник, прикрепленный в крышке стола, и тут же вышел. Савелий спокойно осмотрелся и на мгновение задержал свой взгляд на зеркале: ему вдруг показалось, что за зеркалом кто-то есть, но он сделал вид, что рассматривает свои ногти. Савелию не показалось: за зеркалом действительно находились люди. Там был Комиссар и те самые полицейские, которые вывели Савелия из бара. -- Что ж, остается только засадить этого мерзавца! -- не отрывая ненавидящих глаз от Савелия, процедил Комиссар. "С каким удовольствием, -- подумал он, -- я сам разорвал бы тебя на кусочки..." -- Неужели у него с собой не было никаких документов? -- спросил он. -- Ни клочка, Комиссар! -- виновато пожал плечами Рауль. -- А данные свои называть отказывается! -- Да какая разница, как его зовут? -- хмыкнул второй. -- Напишем что угодно, судьи разберутся... -- Нет, я хочу, чтобы ни один из щелкоперов-защитников не смог ухватиться за какое-нибудь наше упущение! -- возразил Комиссар. -- Пускай все идет официально, обычным путем... Кстати, -- права ему зачитали? -- А как же! -- ухмыльнулся Рауль. -- Все честь по чести! Отправьте к нему меня, а? -- Иди! -- кивнул Комиссар. -- А потом пойдешь ты. Попробуйте метод "кнута и пряника"! Савелий, развалившись на стуле, мурлыкал себе под нос какую-то популярную мелодию битлов. -- Ты что, у себя дома? -- рявкнул подошедший к нему сержант. -- Сядь как положено! -- Как скажете! -- Савелий выпрямился. -- Сэр! -- вновь рявкнул тот. -- Сэр! -- повторил Савелий. -- Как скажете, сэр! -- Как скажете, сэр! -- снова повторил Савелий. -- Вот и хорошо! -- удовлетворенно хмыкнул тот. -- Итак, начнем. -- Он сел, вытащил из кармана диктофон. -- Не возражаешь против записи? -- Не возражаю, -- вздохнув, Савелий пожал плечами. -- Сэр! Не возражаю, сэр! -- взвизгнул тот, ударив кулаком по столу. -- Не возражаю, сэр! -- Послушно и очень спокойно Савелий повторял все, что от него требовал коп. Тот включил диктофон: -- Допрос начат в восемь часов двадцать девять минут вечера. Допрос ведет сержант Рауль Стрингфельд. Ваша фамилия, задержанный? -- Не помню! -- Хватит дурочку ломать! Как фамилия? -- Не помню? -- Это не ответ! -- крикнул тот и, привстав, ударил Савелия по лицу. Было не так больно, как обидно. Говорков только спросил: -- За что... сэр? -- За ложь! -- Я не лгу, сэр! -- Повторяю вопрос! Как твоя фамилия? -- Правду говорю: не знаю, сэр! -- Савелий состроил страдальческую физиономию. -- Я ж могу еще сильнее вмазать! Говори, мать твою! -- завопил сержант в ярости. -- Да хоть убейте меня, сэр! -- Савелий даже всхлипнул для верности. -- Ладно, даю тебе последний шанс: я выйду на минуту, а ты тут подумай! Когда вернусь, постарайся вспомнить свою фамилию. Или я тебе так вмажу, что три дня откачивать будут! -- Сержант действительно встал, выключил диктофон, сунул его к себе в карман и вышел. Сразу же к Савелию вошел второй сержант -- тот, который держал его под прицелом во время задержания. -- Привет, приятель! -- радостно приветствовал он. -- Привет, давно не виделись! -- с мрачной обидой отозвался Савелий. -- Проблемы? -- участливо поинтересовался тот. -- Твой сумасшедший напарник требует от меня то, что я не в силах сделать! -- Савелий сразу понял, что эти двое разыгрывают двух разных полицейских: один злой, другой добрый. Ничего не оставалось, как принять игру... -- И что же он от тебя требует? -- вытаращив глаза, спросил тот. -- Требует назвать свою фамилию! -- А разве это трудно? Может быть, ты секретный сотрудник? Или твоя фамилия является государственной тайной? -- В интонации сержанта сквозила ирония. -- Господи! -- воскликнул Савелий. -- Да Я просто не помню ее! Как вы не можете меня понять?! -- Как это не помнишь? -- удивился тот. -- Если бы я знал... -- вздохнул Савелий. -- Помню только, что сегодня утром очнулся в каком-то подвале. Кругом кромешная тьма, мне даже показалось, что я проснулся в аду... Часа два ходил по каким-то комнатам, лестницам, пока не наткнулся на выход! Как я там очутился? Кто я? Где живу? Ничего не помню. -- Даже имени не помнишь? А как же Кларк? Ты же так назвался в камере, не правда ли? -- Я и сам не знаю, почему назвал это имя... -- Савелий скривился и пожал плечами. -- Видишь, имя вспомнил, теперь вспомни и фамилию, -- ласково проговорил сержант. -- А то сам же говорил, что мой напарник сумасшедший: придет и станет руки распускать. Он у нас такой, имей в виду. Зачем тебе это все? -- Не надо! -- искренне кивнул Савелий. -- Ну и? -- Рембрандт? -- решил Савелий хотя бы поиздеваться над своими мучителями. -- Вот видишь: можно же все решить по-хорошему! -- ласково улыбнулся тот, но потом наморщил лоб: видно, в его мозгах что-то промелькнуло. -- Странно: мне кажется, я уже где-то эту фамилию слышал... Рембрандт... Рембрандт... -- задумчиво проговорил он и вдруг воскликнул: -- Слушай, а не тебя ли я арестовал за драку в прошлом году? -- Я ведь тебе уже сказал, сержант: ничего не помню! -- решительно заявил Савелий. -- Ну, хорошо-хорошо! -- тут же замахал руками сержант, боясь испортить то, чего, по его мнению, ему удалось достичь, и вытащил из стола бланк. -- Итак, запишем: Фамилия, имя: КЛАРК РЕМБРАНДТ... ГДЕ ЖИВЕТ, НЕ ЗНАЕТ... Где работаешь? -- Не помню! -- НИГДЕ НЕ РАБОТАЕТ... Вы поняли, в чем вас обвиняют? -- Да! -- Так и запишем: ВИНУ СВОЮ ПРИЗНАЕТ... Вам нужен адвокат? -- А что это даст? -- Скорее всего, ничего, -- усмехнулся сержант. -- Тогда не нужен... -- ОТ АДВОКАТА ЗАДЕРЖАННЫЙ ОТКАЗАЛСЯ... Отлично!.. Откуда у вас героин? -- Не знаю! -- НА ВОПРОС: "ОТКУДА У НЕГО ГЕРОИН?" -- ОТВЕЧАТЬ ОТКАЗАЛСЯ, -- спокойно проговорил сержант и внес в протокол эти слова. -- Очень хорошо! Распишитесь здесь... -- А что это? -- Протокол допроса! -- А как я могу расписаться, если я не помню своей фамилии! -- Как хочешь! НА ПРОСЬБУ РАСПИСАТЬСЯ ЗАДЕРЖАННЫЙ ОТВЕТИЛ ОТКАЗОМ, -- невозмутимо заметил сержант, расписался сам и вновь посмотрел на Савелия уже с нескрываемым недоверием. -- Сейчас вас отведут к судье, который и решит, что с вами делать. -- А что, может и суд назначить? -- А ты как думал? Может быть, ты хотел, чтобы за наркотики тебе денежный приз дали? -- ехидно спросил сержант. -- А могут меня под залог выпустить? -- не обращая внимания на колкости сержанта, спросил Савелий. -- О, извините, ваша светлость! Мы и не знали, что смели себе позволить задержать богатого человека! -- Коп ощерился и с серьезной миной добавил: -- Сомнительно, что твоих трех долларов хватит для освобождения под залог! -- А какова может быть сумма залога? -- Это судья будет решать, но уверен, что отсчет нужно начинать с десяти тысяч баксов, не менее. Тем более что ты не поставил свою подпись под протоколом: этого судьи нашего участка очень не любят! Ладно, бывай! -- Он встал и быстро направился к выходу. "Да, Савелий, если этот сержант не врет, то ты здорово влип!" -- промелькнуло в голове у Савелия. Он никак не мог взять в толк, кому понадобилось подставлять его, да еще с подброшенными наркотиками. Конечно, ни о какой проверке здесь и речи быть не могло. Может быть, его просто с кем-то перепутали? Если это так -- он сам себе навредил, не рассказав правды. Но если это все-таки проверка? Нет, рисковать он не имеет права ни в коем случае! Будь что будет! Савелий криво улыбнулся: теперь у него будет возможность сравнить российскую тюрьму с американской. Слабоватое, однако, утешение... -- Что ж, благодарю за службу: классно ты его раскрутил, Лео! -- Комиссар покровительственно похлопал сержанта по плечу. -- Теперь, если он судье заявит, что не помнит своего имени, а дежурит сегодня судья Хардворд, который любое неосторожное слово считает неуважением к суду, -- усмехнулся и хитро прищурился Уайт, -- эта путаница ему дорого обойдется! И я буду очень удивлен, если судья не отправит его за решетку уже только за одно это! Отличная работа, парни? Далее я уж сам продумаю, как с ним поступить. Ну что так долго за ним не идут? -- Так за ним уже приходили: я и должен его отвести! -- виновато бросил Рауль. -- Так веди! Не хватало, чтобы Хардворд и тебя зацепил в придачу. Полюбезнее с ним! -- Слушаюсь, Комиссар! Когда Савелия ввели в комнату дежурного судьи, тот допрашивал человека, задержанного за неправильную парковку. Быстро пробежав глазами протокол, судья Хардворд убедился, что в остальном его клиент перед законом чист, и вынес постановление: штраф -- двести пятьдесят долларов. -- Следующий! -- Сержант Стрингфельд, ваша честь! -- пробасил сержант, протягивая судье протокол допроса и две об®яснительные. -- Почему только сейчас подаете документы? -- строго спросил Хардворд. -- Извините, ваша честь: не хотел отрывать вас от работы, -- льстиво и чуть виновато ответил коп. У судьи Хардворда было хорошее настроение. Он было хотел наказать этого нерасторопного верзилу, но тот смотрел так преданно... И судья милостиво процедил: -- В следующий раз не принесете документы до начала заседания -- не приму. Будете дожидаться следующего дня! -- Да, ваша честь! -- В чем обвиняется... этот, как его? -- Кларк Рембрандт, ваша честь! -- А почему не Кларк Пикассо? -- с усмешкой с®язвил Хардворд, но тут же стер улыбку с лица. -- Здесь нет документов о личности задержанного. -- Простите, ваша честь, но в протоколе указано: он отказывается говорить, где... -- Это мне и без вас ясно: читать я умею! -- оборвал судья. -- Как это он ни разу не задерживался? -- Ни разу, ваша честь! -- пожал плечами сержант. -- Очень интересно! -- Судья Хардворд повернулся к Савелию: -- Задержанный, почему вы отказались подписать протокол допроса? -- Так я не знаю, кто я. Как я могу подписываться? -- пояснил Савелий. -- Вы хотите сказать, что ваша фамилия не Рембрандт? -- Не знаю, сэр! -- с глуповатой улыбкой ответил Савелий. -- Не сэр, а господин судья или ваша честь. Так обращаются ко мне, судье Хардворду! -- Хорошо, господин судья! -- Савелий безропотно кивнул и повторил еще раз: -- Я не знаю, господин судья! -- Почему вы отказались от адвоката? -- Настроение у судьи падало. Этот парень явно водил его за нос. -- А зачем он мне, если я ни в чем не виноват, господин судья? -- Савелий снова чуть улыбнулся в знак искренности, но именно эта улыбка и вывела Хардворда из себя. -- Вы еще скажете, что вы святой! -- Он повысил голос. -- Он не виноват! У него обнаруживают несколько граммов кокаина, а он не виноват! -- Я не знаю, откуда он у меня: мне он не принадлежит, госполин судья! -- спокойно возразил Савелий. -- Отлично! -- хмыкнул тот. -- Ну хоть бы один задержанный с поличным признался, что найденный у него наркотик принадлежит ему! Хоть бы один! Вдруг Савелия осенило. Он задрал рукав: -- Да вы взгляните, господин судья! Если бы я был наркоманом, то имел бы проколотые вены, не так ли?! -- Так вы, значит, не наркоман? А я-то думал, что вы наркоман и поэтому не помните своей фамилии! Даже пожалеть вас захотелось! -- Хардворд явно издевался. -- Выходит, вы не наркоман, а продавец! Значит, вы не хотите назвать свою фамилию... -- Он не спрашивал, а утверждал, причем уже громовым голосом. -- Не не хочу, а... -- начал Савелий, но Хардворд перебил: -- Слова я вам не давал! Вы проявили самое настоящее неуважение к суду, а поэтому я приговариваю вас к содержанию в тюрьме Райкерс-Айленд до того времени, пока вы не вспомните свою фамилию! После чего вы будете привлечены к суду по статье четыреста девяносто седьмой Уголовного кодекса Соединенных Штатов Америки. Во время ваших воспоминаний вы будете числиться, коль скоро вам так захотелось, под фамилией Рембрандт! Заседание окончено! -- Хардворд встал и направился в свой кабинет. -- Пошли, Рембрандт! -- усмехнулся довольный сержант. Савелия ввели в другую камеру, ничем не отличающуюся от первой, но в ней, правда, никого не было. Он сел на скамейку и устало прикрыл глаза. Как ни странно, он был доволен решением судьи: по крайней мере, его не осудили и пока есть время продумать дальнейшие действия. Он вдруг вспомнил глаза сержанта, когда судья зачитывал свое решение. Этот сержант словно бы имел какую-то личную заинтересованность в том, чтобы Савелия отправили в тюрьму. Бред какой-то! Да он впервые его видит. Неужели это все подстроено? И его никто и не собирается судить, а просто на время изолировали? Но зачем? Кому он мешает? Что должно произойти за то время, пока он будет изолирован? Он ничего не понимал. Не могли копы знать, что у него не окажется документов, что он захочет назваться чужим именем. Нет, тут явно что-то не так... Савелий задумался... Эту ночь Розочка спала беспокойно. Ее преследовали кошмары. Из университета она вернулась около пяти вечера. Еще вспоминая интересную лекцию профессора, она, переодевшись в купальник и накинув на плечи махровый халат, спустилась в бассейн. На улице было довольно прохладно: температура опустилась до минус четырех. А в крытом бассейне было тепло, и вода напоминала парное молоко. Сбросив халат на плетеный лежак, Розочка собрала волосы в пучок и нырнула. Ей очень нравилось плавать одной: во-первых, именно здесь, у этого самого бассейна, ее впервые (хотя и во сне -- ну и что?) поцеловал Савелий. Во-вторых, в одиночестве и комфорте приятно было о нем думать. Она продолжала жить воспоминаниями о той единственной встрече в день экзамена. Стоило ей вспомнить о прикосновениях Савелия, как сразу же по всему телу пробегала дрожь, и ее всю охватывало прекрасное и незнакомое волнение. Какой же он милый! Звонит и молча слушает ее трепотню. Как это трогательно! Значит, тоже волнуется за нее, переживает. Интересно, как он оказался в Нью-Йорке? Если бы Савелий приехал сюда только из-за нее, он бы просто пришел. Значит, есть что-то такое, ради чего ему пришлось сменить не только свои данные, но и внешность. Господи, а что, если ему грозит опасность? Что, если с ним что-нибудь случится? Господи, не допусти! Как ей тогда жить? Эти мысли так взволновали ее, что плавать расхотелось. Она вылезла из воды и вдруг почувствовала, что вся дрожит, как от холода. Часы показывали половину восьмого -- в это время она обычно ужинала, но сейчас голода не ощущалось. С ума сойти -- ее Савелию может грозить опасность! Розочка даже перекрестилась -- чур меня! -- не хватало еще беду накликать! -- Розочка! -- услышала она голос тетки, спускавшейся к ней. -- Кричу тебя, кричу, а ты не отзываешься! Даже напугалась! Что с тобой, моя девочка: ты вся побледнела! -- Зинаида Александровна подошла ближе и взяла ее за руку. -- Господи, да ты вся дрожишь! -- Она обняла Розочку за плечи. -- Замерзла, что ли? -- Нет, Зинуля, мне не холодно! -- машинально ответила Розочка, думая о своем. -- Что-то случилось? В университете? Может, с подружкой поссорилась? -- не унималась Зинаида Александровна. -- Ни с кем я не ссорилась, и в университете все в полном порядке! -- ответила Розочка. Но в глазах ее светилось беспокойство, тетка покачала головой. -- Кажется, мы с тобой договорились всегда и всем делиться друг с другом, -- заметила она и обиженно поджала губы. -- А я, Зинуля, ничего от тебя и не скрываю! -- Розочка попыталась улыбнуться и тоже обняла ее. -- Я и сама не знаю, что со мной. Пришла в таком отличном настроении... -- Да и я почувствовала это... -- Потом поплавала, и вдруг мне показалось, что ему грозит какое-то несчастье! -- Господи, снова ты о нем! -- облегченно вздохнула Зинаида Александровна, потом, словно про себя, пробормотала: -- И чего он так мучает

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору