прибрежной тины бравые рыбаки выловили несколько
старых  кастрюль, какие-то  лохмотья, пару  дохлых собак  и  целую коллекцию
битых горшков.
     Когда взошло  солнце, все шестеро  были  измучены,  обозлены,  голодны,
мокры и грязны как черти. А в лодке хоть бы один пескарь!
     Смущенные и  раздосадованные,  они не  решались смотреть  друг другу  в
глаза.
     - В гробу я видел такую ловлю! - ворчал Иаков Старший.
     -  Да, этот чертов папаша Зеведей свое дело  знает,  -  подлил масла  в
огонь
     Филипп. - Не то что мы!
     - Что касается рыбы, в этом он дока, - согласился маленький Иоанн.
     - Теперь не в  нем дело! - отрезал Симон-Камень. - А вот что скажет наш
учитель, когда  узнает, что мы  канителились  целую  ночь и наловили  на уху
только дохлых собак!
     И  пока они обменивались горестными  замечаниями,  Иисус  действительно
появился на берегу в нескольких шагах от горе рыбаков.
     - Попались! - буркнул Андрей. - Теперь держитесь. Иисус приблизился.
     - Смотри-ка! - сказал он. - Вам что, снова захотелось рыбки половить?
     -  Да не то чтобы рыбки, - смущенно ответил Симон-Камень. - Просто ночь
была  хорошая,  вот  мы  и  решили  покататься  на лодке. Ну,  заодно и сети
забросили... Нет, об улове мы  и не думали,  а просто так, для смеха! Погода
для рыбной ловли неподходящая.
     -  Вижу, вижу,  -  насмешливо  проговорил Иисус. - Вместо рыбы попались
одни  старые тряпки и битые горшки. Но  может быть, вы ошиблись, забрасывали
сети не там, где надо? Пробовали вы тянуть сеть за лодкой на середине озера?
     - Еще бы!.. Именно опять же для смеха, шутки ради.
     - И там  не повезло? Странно, очень  странно. Я готов спорить, что рыба
сегодня только и ждет, чтобы попасться в сети!
     Иаков Старший приставил ладонь козырьком ко лбу, чтобы  больше походить
на своего отца Зеведея, и тоном знатока ответил:
     - Прошу прощения, учитель, но ты ошибаешься. Погода неблагоприятная. До
заката рыбакам в море нечего делать.
     - Ах так? -  вскричал Иисус. - Я ошибаюсь? Посмотрим. Я вам сейчас всем
покажу!..  Послушай-ка,  Петр,  не  согласишься  ли ты продолжить прогулку и
взять меня с собой?
     Апостолы переглянулись. Они едва не валились с ног от усталости, однако
никому не хотелось, чтобы учитель принял их за слюнтяев.
     - Плывем! - согласились они хором. -  Все по местам! Через полчаса  они
были уже далеко от берега. Дул свежий ветер, морща поверхность озера.
     - А ну, друзья! - скомандовал миропомазанный. - Забрасывайте сеть!
     На  ловцов  дохлых  собак  было  жалко  смотреть.   Тем  не  менее  они
повиновались с видом людей, делающих заранее бесполезное дело.
     Каково же было их изумление, когда в сетях оказалось полно рыбы!
     -  Ну,  что? - спросил Иисус. - Что  теперь скажете? По-вашему,  погода
неподходящая, а по-моему, в самый раз. Сказываю вам: сегодня, сколько раз ни
забросите сеть, пустой она не вернется.
     Апостолы  не могли опомниться. Ссыпав рыбу в лодку,  они снова закинули
свои снасти, и снова сеть оказалась полна:
     рыба билась в каждой ячейке, веревки едва не лопались.
     Мимо проплывала  другая лодка:  какие-то  рыбаки возвращались с пустыми
руками. Апостолы крикнули  их на  подмогу,  и через четверть  часа обе лодки
были полны до краев.
     Для  апостолов-рыбаков это  было  настоящим  откровением. Они бросились
перед Христом на колени, и Симон-Камень от имени всех сказал:
     - Учитель,  ты  воистину  господь  всемогущий! Удались  от  нас, ибо мы
всего-навсего простые рыбаки.
     Странное  заявление,  не правда  ли?  Казалось бы, ученики  должны были
радоваться, что среди  них  оказался  некий  индивидуум,  способный  творить
чудеса. А вот поди ж ты, вместо этого они пришли в ужас.
     Для того чтобы их понять, надо знать одно старое поверье: древние евреи
считали, что  человек, узревший бога, не жилец на  этом свете. Поэтому Петр,
сыновья Зеведеевы  и все прочие перетрусили  не на шутку: умирать  никому не
хотелось.
     Иисусу пришлось их успокаивать.
     - Ничего не бойтесь! - сказал он.
     Затем, намекая на неудачную ночную ловлю, добавил:
     - Раз  вы  без моей  помощи  не можете  поймать и  карася, придется вам
переменить профессию: отныне  сделаю вас ловцами человеков. Басня о чудесной
рыбной ловле имеется лишь в  одном евангелии  из четырех - у Луки  (глава 5,
стихи 1-11). А, право, жаль. Такое чудо могло бы заинтересовать и  остальных
евангелистов!
     После этого они вернулись в селение.
     Но кто был буквально сражен их чудесным уловом, так это папаша Зеведей.
     -  Ну, знаете,  это уж слишком!  -  возопил он. - Такой улов и  в такую
погоду? Тысяча чертей с чертенятами! Поистине это чудо из чудес!
     В тот  день Иисус имел полную возможность просветить своих учеников, не
дожидаясь духова дня, то бишь второго дня после своей смерти,  дабы небесный
свет озарил их души.
     В самом деле, апостолы узнали в Вифсаиде, что станут ловцами человеков,
но все комментаторы евангелия сходятся на том, что ни Петр, ни  его товарищи
не поняли истинного смысла этих вещих слов.
     Лишь  святой Амвросий, живший в первых веках нашей эры, сумел об®яснить
этот отрывок из Евангелия от Луки.
     "Иисус, - утверждает сей отец церкви, - совершил  чудо с рыбной ловлей,
дабы  показать  апостолам,  сколь великую  власть  над  душами человеческими
передает  он  в их  руки.  Это чудо образно воплощало их миссию.  Отныне  им
надлежало  покинуть  Геннисаретское  озеро  ради  моря  людского  и  жить  в
постоянных  трудах  и заботах среди волн  страстей  человеческих. Их  мирная
жизнь должна была смениться на  бурную и страшную, однако  за это их ожидала
неоценимая  награда:  свой  жалкий  промысел  они  оставляли  ради  служения
небесам, свои  грубые  снасти меняли на  сети евангелия, которые не  убивают
добычу, а наоборот, сохраняют, оберегают и выносят к свету тех, кто пребывал
в бездне тьмы" (Святой Амвросий, Lucam, книга а 4).
     Так вот  в чем заключается ремесло ловцов человеков! Таким образом, ваш
приходской священник, друзья  читатели,  тоже  ловец человеков. Его орудие -
сети  евангелия.  И  когда  он проповедует  какую-нибудь  несусветную  чушь,
путаясь   в   кухонной   латыни  или  семинарской   церковнославянщине,  он,
оказывается,  извлекает вас  из бездны тьмы и  поднимает к  свету. Вы  - его
рыба.
     К сожалению, святой Амвросий, говоря о блестящем будущем, которое Иисус
обещал апостолам, попал пальцем в небо:  все они кончили весьма плачевно. Из
шести  учеников,  присутствовавших  во   время  чудесного  лова,  пять  были
приговорены судом к смерти и казнены, как обыкновенные проходимцы, а шестой,
Иоанн, умер сумасшедшим.
     Как бы там ни  было,  если наши шесть молодцов и не поняли толком,  что
подразумевал их  учитель  под  новой  профессией  ловцов человеков,  они, по
крайней  мере, успокоились и вновь прониклись к  нему доверием. Никто больше
не просил Иисуса уйти подальше. Наоборот, они сами окончательно оставили все
и вся, чтобы последовать за ним.
     Вместе со своими учениками миропомазанный "ходил по всей Галилее, уча в
синагогах  их, и проповедуя евангелие царствия,  и исцеляя всякую  болезнь и
всякую немощь в людях" (Матфей, глава 4, стих 23).
     Приведем еще один случай волшебного исцеления.
     Однажды  Иисус пришел в город, название которого, к сожалению, осталось
неизвестным. Здесь подошел  к нему  человек,  простерся ниц и начал умолять,
чтобы Христос его вылечил.
     Этот  несчастный  страдал невыразимо:  его тело пожирала одна из  самых
страшных болезней - проказа.
     Проказа,  поражающая  кожу  больного,  придает  ей вид  грубой слоновой
шкуры,  поэтому  медики называют такую разновидность  слоновьей  проказой. В
Европе  она встречается довольно редко, зато в Египте, на Арабском Востоке и
вообще в Азии это - явление обычное. Причины, вызывающие проказу, до сих пор
неясны,  поэтому не удивительно,  что  в древности  евреи считали  ее  карой
небесной за самые тяжкие тайные грехи и преступления.
     У  больного слоновьей проказой кожа утолщается, грубеет, трескается,  в
подкожной клетчатке  скапливается  беловатая  жидкость,  или  слизь, которая
постепенно загустевает, образуя плотную, похожую на воск массу.  Иногда кожа
прокаженных достигает толщины в полсантиметра. Болезнь поражает все тело, но
чаще нижние конечности, особенно  голени  и  стопы.  В  таких  случаях  ноги
покрываются омерзительными язвами, дряблеют и опухают. Больных трясет, как в
лихорадке, у них появляется жар, их  мучит неутолимая жажда, и в то же время
они почти не  могут есть и с трудом проглатывают лишь минимальное количество
пищи,   необходимое  для  поддержания  жизни.  Такие   приступы  повторяются
ежемесячно,  если  не  чаще, и  с  каждым  разом тело больного  отекает  все
сильнее; под конец  опухшие члены достигают поистине чудовищных размеров. Из
всего  этого  нетрудно  понять, почему  прокаженные  всегда внушали  ужас  и
отвращение.
     Фанатизм  неотделим от жестокости,  и евреи не  являлись в этом  смысле
исключением. Прокаженных  изгоняли из  общества,  им запрещалось  входить  в
Иерусалим,  они были обречены скитаться среди  полей, а когда им нужна  была
пища, они просили милостыню, окликая издалека городских стражников.
     Кроме  того,  они были обязаны ходить  в  лохмотьях, как плакальщики на
похоронах, наголо брить головы, прикрывать рот особой повязкой и под страхом
немедленной  смерти  предупреждать  о  себе всех  прохожих зловещим  криком:
"Нечистый! Нечистый! Я нечистый!"
     Некоторых прокаженных жрецы пытались лечить:  то были  богачи, внезапно
пораженные страшным  недугом. В Библии, в книге Левит,  подробно описывается
такая процедура очищения.
     Жрец вместе с прокаженным уходили подальше от города, захватив  с собой
двух воробьев -  "пташек  живых  чистых". Одного  воробья жрец закалывал  "в
сосуде глиняном,  над водою живою". Затем, омыв живого воробья и  палочку из
кедрового дерева в  крови жертвы, жрец семь  раз окроплял  прокаженного этой
кровью, после чего сразу выпускал живого воробья на волю. Теперь прокаженный
должен был выстирать свои лохмотья,  чисто вымыться и сбрить все  волосы  на
теле. Семь  дней он проводил в затворе, а на  восьмой, еще  раз вымывшись  и
обрившись, приносил в жертву "двух агнцев однолетних непорочных, и одну овцу
однолетнюю непорочную, и три десятины муки пшеничной,  смешанной с  елеем, и
меру елея", а также значительную  сумму денег - жрецу за труды. Получив свой
гонорар,  жрец  произносил  таинственные заклинания,  мазал овечьей  кровью,
перемешанной с  мукой и елеем, правое  ухо  больного и  пальцы на его правой
руке  и  ноге.  Затем, вылив  ему  на голову  остаток  елея,  жрец  об®являл
прокаженного очистившимся (Левит, глава 14).
     Разумеется, прокаженный оставался прокаженным, однако этот обряд снимал
с  него  предписанные  законом жестокие  ограничения  и давал  право жить  и
лечиться, как он хотел. В хороших условиях он мог действительно выздороветь,
потому  что слоновья проказа в  принципе излечима,  и  тогда  суеверные люди
приписывали эту заслугу сверх®естественному могуществу жрецов.
     Наш  прокаженный, о котором в  Евангелии от Марка упоминается  сразу же
после чудесного лова, как  видно, не имел средств на  обряд очищения. Вполне
понятно, что, узнав о приходе Иисуса, он бросился к нему со всех ног, громко
крича:
     - Господи! Если захочешь, можешь меня очистить!
     Тогда  Иисус,  смилостившись  над  ним, простер руку,  коснулся  живого
мертвеца и сказал:
     - Хочу, очистись!
     И  страшная  болезнь, для  излечения  которой требовались  годы  и годы
самого тщательного ухода, в тот же миг прошла без следа.
     Так на  личном счету ходячего Слова появилось еще одно  чудо, и  весьма
достойное.
     Апостолы  были  восхищены. К  тому  же  бывший  прокаженный  явно стоил
потраченного  на него времени: он тут же  бросился перед  Иисусом на колени,
всячески  выражая  вполне  понятную радость.  Однако сын  голубя прервал его
благодарственные излияния.
     - Друг мой, - сказал он, - если хочешь  доставить мне  удовольствие, не
рассказывай обо  всем этом  ни одной живой душе.  Я  ведь  по натуре человек
скромный,  застенчивый.  Достаточно  будет,  если  ты пойдешь  и  покажешься
первосвященникам,   чтобы  они,   если   понадобится,   могли   тебе  выдать
свидетельство о выздоровлении.
     Чудесно исцеленный понял намек  правильно.  Вместо того  чтобы  держать
язык за зубами, он  пошел  звонить о своем  выздоровлении на всех углах, так
что вскоре Иисусу  не стало покоя: куда  бы он ни шел,  всевозможные больные
осаждали его на каждом шагу (Марк, глава 1, стихи 40-45).
     И  слава  о  нем  распространилась  по всей  Сирии.  К  нему  приходили
отовсюду.   Апостолы  сами  представляли  Иисусу  всех  немощных,  одержимых
различными   болезнями   и  припадками,   и  бесноватых,   и  лунатиков,   и
расслабленных, и он исцелял всех  подряд, не  прибегая ни к каким лекарствам
(Матфей, глава 4, стих 24).
     Иисусу всенародное признание  начало  уже  надоедать,  и он удалился от
больших  городов.  К  тому же он не  хотел  привлекать  внимание  не в  меру
подозрительного Ирода.
     Поступив таким образом, сын  голубя  проявил должную  осмотрительность.
Когда через  несколько дней  после  исцеления  прокаженного  он  вернулся  в
Капернаум, его там ожидали фарисеи и книжники, собравшиеся не только со всей
Галилеи, но также и из Иудеи  и даже из самого Иерусалима. Подумать  только,
до чего же эти люди были упрямы! Ведь Христос совершил столько чудес и таких
чудес,  что  любой другой на их месте  давно  бы уверовал  в  божественность
великого исцелителя.  А  они  вместо этого  дотошно изучали истории болезней
исцеленных, закрывая глаза на самое главное - неземное происхождение Иисуса.
Большего ослепления невозможно  и вообразить!  Зато  жители Капернаума  вели
себя   куда  умнее.  Ходячее  Слово  творило  чудо  за  чудом.  Поэтому  все
капернаумцы дружно решили его признать  если не богом, то, во всяком случае,
отменным колдуном.
     И вот, когда  разнесся слух, что Иисус сдержал свое  обещание  и  снова
пришел в Капернаум, к дому, где он остановился, ринулись целые толпы. Внутри
и снаружи собралось такое  множество народа, что уже никто не мог  ни войти,
ни выйти.
     -  Боже,  какое  счастье  видеть  тебя  в добром  здравии! -  наперебой
восклицали посетители.
     - Поверьте, я так же рад, что все вы живы-здоровы! - отзывался Иисус.
     -  Если у нас в городе не осталось больных, то это лишь благодаря тебе,
учитель.
     -  Я всегда к вашим услугам, друзья. Но может быть, все-таки  у вас еще
остался какой-нибудь бесноватый, лунатик или, на худой конец, прокаженный?
     - Нет, господи, ни одного.
     - Жаль, то есть тем лучше! Про другие города этого не скажешь.
     - Черт побери, нельзя же быть в пятидесяти городах одновременно!
     Блаженны лишь те, кто сподобился видеть твои чудеса!
     Иисус ухмыльнулся при мысли о наивности этих людей, воображающих, будто
его всемогущество имеет пределы. Еще бы! Ведь если бы он пожелал, ему ничего
бы не стоило  появиться одновременно не то что в пятидесяти городах, а сразу
во  всех населенных пунктах земли  и  исцелить все болезни в мире! И если он
этого не сделал, то, очевидно, лишь потому, что не  хотел чрезмерно баловать
своих современников.
     В  то время, когда Иисус предавался  подобным размышлениям,  крыша дома
внезапно раскрылась.
     Восточные дома обычно имеют плоскую кровлю с раздвижной частью.
     Именно  эту подвижную часть и сняли капернаумцы, взобравшиеся на крышу.
В отверстие просунулись руки, и вот четверо мужчин  осторожно  спустили вниз
паралитика на его постели: это был последний больной Капернаума.
     Те, кто  его  нес,  отчаялись пробиться к двери  сквозь  многочисленную
толпу; легче  было  взобраться наверх и  проникнуть в дом  не совсем обычным
путем. Иисус был польщен этим новым  проявлением  веры в него. Он протянул к
расслабленному руку и сказал:
     - Верь  мне, дружище, ты  болен  из-за своих  грехов.  Так  вот, отныне
прощаются тебе грехи твои!
     Здесь Новый  завет доводит  до нашего сведения, что в  толпу обращенных
затесалось  несколько  осведомителей  синедриона.  Услышав  последние  слова
ходячего Слова, шпики начали перешептываться между собой.
     - Ей-богу,  нахальства у этого  парня хоть отбавляй! Мало того, что  он
излечивает больных, теперь он еще отпускает им грехи! А по какому праву? Кто
может прощать грехи, кроме бога?
     Однако  Иисус,  "тотчас  узнав   духом  своим"  помыслы  осведомителей,
повернулся к ним и сказал следующее:
     -  Эй вы, для  чего  так помышляете в сердцах ваших? Вас шокировали мои
слова? В  таком  случае,  будьте  добры,  посоветуйте, что легче  -  сказать
расслабленному:  "Прощаются  тебе  грехи  твои"  или  "Встань  и  сматывайся
отсюда"? Молчите? Так вот, чтобы вы знали, что я имею право прощать грехи, я
говорю  этому  паралитику: "Встань, возьми постель твою и иди  в дом  твой!"
Расслабленный тотчас встал, свернул свою подстилку и вышел.
     Буря  аплодисментов  прокатилась  по всему  дому.  А  шпики  удалились,
пристыженно бормоча сквозь зубы:
     - Вот дьявольщина! Такого мы еще не видели! (Марк, глава 2, стихи 1-2).
Евангелие не  сообщает,  что фарисеи  сразу  же собрались на совет  и начали
думать, как бы им засадить Иисуса в крепость Махер, где уже отбывал срок его
кузен Креститель. Однако  нетрудно предположить, что именно с этого дня  они
твердо решили избавиться от не в меру беспокойного врачевателя.

     Глава 29.
        ПЕРВАЯ ПРЕМИЯ ЗА ПОДЛОСТЬ.
     После сего Иисус вышел, и увидел мытаря, именем Левия, сидящего у сбора
пошлин, и говорит ему: следуй за мною.
     И он, оставив все, встал и последовал за ним.
     И  сделал  для него Левий в доме  своем  большое  угощение; и  там было
множество мытарей и других, которые возлежали с ними.
     Лука, глава 5, стихи 27-29.
     Обычный эскорт ходячего Слова состоял всего из шести учеников. Вскоре к
ним присоединился седьмой.
     В те времена, когда, по уверениям евангелия, происходили фантастические
приключения,  составляющие  пресловутую  жизнь  Иисуса,  Иудея,  как  я  уже
говорил, была под властью римлян. Победители учреждали  во  всех завоеванных
ими  странах  должности  сборщиков дани,  которую  должны  были  выплачивать
побежденные.
     В стране Иакова таких сборщиков называли мытарями.
     Вначале это слово обозначало римских всадников, бравших на откуп налоги
той или иной провинции.
     Какой-нибудь римский богач приходил к императору и говорил ему:
     - Послушай, не  согласишься ли  ты  дать  мне на полный откуп  налоги с
такой-то  провинции? Какой  бы ни  был год, хороший  или  плохой,  ты будешь
получать по  миллиону, а кроме  того, избавишься от  всяких административных
хлопот. Дело  стоящее!  Я  тебе ежегодно  плачу миллион,  беру на  себя  все
расходы по управлению, а ты мне подписываешь мандат на право собирать налоги
и подати от имени Римской империи.
     Как правило, цезарь заключал сделку.
     Нетрудно  представить, что  каждый такой откупщик  выжимал из населения
провинции все соки, стремясь получить как можно больший доход.
     В тех  случаях, когда речь  шла о  более значительных провинциях,  дело
ставилось на широкую ногу, и в нем участвовали целые финансовые об®единения.
Эти   об®единения,   или   компании,  держали   в   Риме  своих  официальных
представителей,  а  на  местах  по  всей   откупленной  провинции  -  мелких
сборщиков,  следивших за  ввозом и  вывозом  облагаемых  налогом  товаров  и
определявших  - более  или менее  справедливо -  их стоимость.  Именно таких
сборщиков, своего рода фискалов римского  цезаризма, евангелисты  и называют
мытарями. Обычно на эту должность назначали уроженцев завоеванной провинции.
Зная  язык,  обычаи  и