. Для того, чтобы  ничего
не забыть, она находится в полутрансе, и если ее вывести из этого состояния,
пропадет все, что она не успела надиктовать.
     -  Я  грокнул,  -  согласился  Джубал,  - хотя  Беки  Веси  в  качестве
марсианского  адепта потрясает  меня.  Впрочем,  она была  одним  из  лучших
менталистов в шоу-бизнесе. Она выдавала номера, которые  заставляли  публику
визжать от восторга. Стинки, если ты покидаешь  это место в поисках тишины и
покоя  на время  работы, почему  бы тебе не вспомнить  о доме? В новом крыле
полно пустых комнат.
     - Возможно, так мы и сделаем. Но подождем.
     - Милый,  - искренне сказала Мириам,  - это пришлось бы мне  по душе...
если Майк выставит нас из Гнезда.
     - Ты хочешь сказать, если мы грокнем покинуть Гнездо.
     - Это одно и то же.
     - Ты говоришь верно, любимая. Но когда мы  наконец  поедим? Я испытываю
прямо-таки немарсианское нетерпение. В Гнезде обслуживали лучше.
     - Не  хочешь ли ты, чтобы Патти  работала над  твоим дурацким словарем,
заботилась,  чтобы  всем было удобно, выполняла  поручения Майка,  да  еще и
подавала на стол, едва ты проголодаешься, любовь моя? Джубал, Стинки никогда
не заслужит сана. Он раб желудка.
     - Я тоже.
     - И вы, девушки, могли бы помочь Патти, - прибавил Махмуд.
     - Что за грубый намек! Ты же знаешь,  мы  и так делаем все, что она нам
дозволяет.  И к тому же Тони вряд ли допустит  кого-нибудь  на свою кухню. -
Она  поднялась.  -  Джубал, идемте взглянем, что там готовится.  Тони  будет
польщен, если вы посетите его кухню.
     Джубал  отправился  за  ней. Тони  сперва вз®ярился,  но  увидев,  кого
привела  с  собой Мириам, просиял  и  с чрезвычайной гордостью показал  свое
рабочее  место,  перемежая   об®яснения   проклятиями  в  адрес,   подонков,
разрушивших его кухню в Гнезде.  Тем  временем черпак  продолжал  совершенно
самостоятельно   опускаться  в  горшок  с  соусом  и  поливать  спагетти  на
сковородке.
     Вскоре обед был готов. Джубал отказался  сесть во главе длинного стола,
найдя  себе место  поскромнее.  Патти  села справа  от  центрального  места,
которое осталось свободным... Но Джубал то и дело подавлял ощущение, что там
сидит Человек с Марса, и все его видят, кроме него самого.
     Напротив него сидел д-р Нельсон.
     Джубал  подумал,  что  был  бы  удивлен,  если  бы  Нельсона  здесь  не
оказалось. Он кивнул ему.
     - Привет, Свен.
     - Привет, док. Разделим воду.
     - Пусть никогда не мучает тебя жажда. Кто ты здесь? Домашний врач?
     Нельсон помотал головой:
     - Студент.
     - Ага. Чему-нибудь научился?
     - Я узнал, что можно обойтись без медицины.
     - Я ответил бы то же, спроси ты меня. Видел Вана?
     - Он будет либо поздно  вечером, либо завтра  рано  утром. Его  корабль
только-только приземлился.
     - Он всегда приходит сюда?
     - Он вечный студент. У него нет возможности задерживаться тут надолго.
     -  Было бы здорово  встретиться. Я не видел его  год или около того.  -
Джубал заговорил с  соседом  справа, а Нельсон -  с Доркас, сидящей рядом  с
ним. Джубал ощущал  за столом все то же трепетное ожидание.  Оно значительно
усилилось,  хотя никаких  внешних признаков  не было заметно. Тихий семейный
обед  в спокойной обстановке. По кругу была  пущена вода. Когда стакан дошел
до  Джубала, тот  отпил  глоток и  передал его  девушке  слева  от себя  - с
округлившимися  глазами  и слишком  испуганной,  чтобы  поддерживать  с  ним
светскую болтовню - и сказал:
     - Предлагаю тебе воду.
     -  Благодарю за воду, - с трудом  выдавила она. - О...  Джубал. - И это
было все, что он услышал от нее за весь обед. Когда стакан обошел весь  стол
и был поставлен напротив свободного стула, в нем оставалось на мизинец воды.
Он поднялся сам  собой в воздух,  наклонился, и вода из него исчезла. Стакан
опустился на стол.  Джубал  подумал,  что  он, видимо,  принимает  участие в
Делении  Воды  во Внутреннем Храме... и, возможно, в  свою честь.  Хотя  это
нисколько  не  напоминало  вакхического  разгула,  который,  как  он  думал,
обязательно должен сопутствовать  приему  нового брата.  Было ли  это  из-за
новой для  них обстановки? Или же он просто  услыхал  в неопределенной молве
то, что хотел услыхать?
     Или же они свернули все из-за того, что он отличается от них?
     Это казалось похожим  на правду... и огорчало его. Он  уверял себя, что
это к лучшему: не придется об®яснять свой отказ от того, чего  он сторонился
даже в молодости, а уж теперь и подавно не собирался менять свои вкусы.
     И все же... черт бы побрал!
     Пусть никто  и не заикается о коньках. Бабушка слишком стара и слаба, и
это просто невежливо. Хильда, ты принесешь лото, и мы все поиграем.  Бабушка
любит лото. Мы покатаемся на коньках в другой раз. Хорошо, дети?
     Это  была обидная мысль. Джубал предпочел бы коньки. Пусть  даже  ценой
сломанного  бедра.  Он  выбросил эту мысль из головы и  заговорил  с соседом
справа. Его звали, насколько он помнил, Сэмом.
     - Эта  неудача только  кажущаяся, -  заверил его Сэм.  - Птенцы вот-вот
вылупятся,  и мы  растечемся  по  стране.  Конечно,  у  нас  и  дальше будут
трудности, ибо  ни одно  общество не позволит безнаказанно бросать вызов его
основам. А мы бросаем вызов  всему, от  святости  собственности до  святости
семьи,
     - Собственности тоже?
     -  Собственности  в  современном ее виде.  До сих пор Майк противостоял
лишь нескольким  мошенникам.  Но  что  произойдет,  когда  появятся  тысячи,
десятки  тысяч,  сотни  тысяч людей,  которых  не  смогут  задержать  запоры
банковских подвалов,  и только самодисциплина  будет удерживать  их от того,
чтобы брать все, что захочется? Конечно, эта дисциплина гораздо сильнее, чем
любой  внешний запрет,  но  ни один банкир  не грокнет  этого, пока  сам  не
пройдет тернистый путь учения... и тогда он уже не сможет быть банкиром. Что
станется с рынком, если  люди будут знать, вверх или вниз пойдут те или иные
акции?
     - А вы знаете?
     Сэм покачал головой.
     - Не интересуюсь. Но Сол  - вон тот здоровенный еврей,  мой  двоюродный
брат - грокает все  эти  вещи вместе с Элли. Майк велит им быть осторожными,
чтобы  не вызывать слишком уж  большой  паники, и  они  пользуются  десятком
фиктивных  счетов...  Но   каждый  обученный  человек  может  извлечь  любое
количество денег из чего угодно: из земли, акций, скачек, азартных игр и так
далее, если его соперники - люди неразбуженные. Нет,  деньги и собственность
не пропадут, Майкл говорит, что они нужны, но эти концепции будут поставлены
с ног на голову, и люди либо должны будут выучить новые правила,  преодолеть
тот тяжелый  путь, который мы уже прошли, либо остаться  далеко позади.  Что
произойдет  с "Лунными Предприятиями", если главным средством доставки всего
чего угодно станет телепортация?
     - Мне продавать? Или покупать?
     - Спросите Сола. Он может воскресить любую корпорацию, а может привести
ее к краху. Или  может  не трогать ее пару  веков. Но возьмите  любую другую
профессию.  Как может учительница дать что-то детям,  которые  знают  больше
нее?  Что станется  с  врачами, если все  будут здоровы?  Что произойдет  со
швейной промышленностью, если одежда  перестанет быть необходимой, а женщины
перестанут  уделять столько  внимания  тряпкам  (хотя  вряд  ли когда-нибудь
полностью потеряют к  ним интерес), и никто тебе и слова не скажет, если  ты
пройдешься по улице нагишом? Что будет с сельским хозяйством,  если  человек
сможет приказать сорнякам не расти, а урожай  убрать без помощи  "Интенейшнл
Харвестер"?   Возьмите  любое  занятие   -   наше  учение  меняет   его   до
неузнаваемости. Вот одно только изменение, которое сотрясет как семью  (в ее
теперешней  форме),  так  и собственность. Джубал, вы знаете,  сколько в год
тратится на всевозможные противозачаточные средства?
     -  Немного   представляю,   Сэм.   Почти   миллиард  только  на  путные
контрацептивы... и  более половины - на абсолютно бесполезные  патентованные
средства.
     - Ах да, вы же врач.
     - В прошлом.
     -  Что  станется  с этой отраслью... и  визгливыми  моралистами,  когда
женщина  будет одеваться  исключительно по  доброй  воле,  когда  она  будет
иммунна  к болезням...  и  изменится  настолько,  что  будет  желать половой
близости с искренностью,  не  снившейся  даже Клеопатре? Но  любой  мужчина,
попытавшийся изнасиловать ее, моментально  умрет,  если она грокнет это,  не
успев  даже понять, что происходит. Когда  женщина  освободится от комплекса
вины  и  страха...   но  будет  неуязвимой?  Я  гроша  ломаного  не  дам  за
фармацевтическую  промышленность. А что  ожидает другие виды промышленности,
законы, институты, убеждения, предрассудки и прочую чепуху?
     - Я не грокаю в полноте, - признался Джубал. - Это затрагивает предмет,
представляющий для меня весьма слабый интерес.
     - Один только институт не будет разрушен. Семья.
     - Вот как?
     - Именно так. Вместо этого семейные отношения будут очищены, укреплены,
они станут терпимыми. Точнее, это будут восхитительные отношения. Видите вон
ту особу с длинными черными волосами?
     - Да. Я уже имел возможность оценить их красоту.
     - Она знает, что красива, и подросла на полтора фута  с тех пор, как мы
начали посещать  церковь.  Это моя жена.  Чуть  больше  года тому  назад  мы
грызлись между собой, как две  остервенелые собаки. Она ревновала...  Я  был
невнимателен. Она мне надоела. Да мы оба  друг другу надоели, и  только дети
удерживали нас от развода. Они и ее одержимость. Я знал, что она не позволит
мне уйти без  скандала,  и что  мне  не хватит духа вторично жениться я моем
возрасте. Поэтому я прихватывал на стороне, когда бывал случай. У профессора
много  соблазнов, хотя  частенько  это выходит  боком. Рут тихо бесилась.  А
иногда - не тихо. А потом мы пришли в церковь. - Он счастливо улыбнулся. - И
я влюбился в собственную жену. Сейчас она у меня на первом месте.
     Сэм говорил, сидя вполоборота к Джубалу, слова его терялись в шуме. Его
жена сидела далеко от него. Вдруг она подняла голову и отчетливо сказала:
     - Это преувеличение, Джубал. Я у него месте на шестом.
     Муж обернулся к ней.
     -  Убирайся  из моего мозга, красотка! У нас мужской разговор. Удели-ка
лучше внимание Ларри. - Он бросил в нее хлебным катышком.
     Она остановила его на полпути и метнула назад.
     - Я уделю Ларри  все внимание, которого  он  заслуживает... но позднее.
Джубал,  этот грубиян не дал  мне закончить. Шестое место  - это  прекрасно!
Потому  что до  нашего прихода к Майклу моего имени в его  списке  вовсе  не
значилось. За  двадцать  лет совместной жизни я  ни  разу не поднималась  до
шестого места.
     - Дело в том, -  спокойно сказал Сэм, - что мы теперь истинные супруги,
и супружество это куда сильнее, чем могло быть в прежние времена. Мы  пришли
к этому через обучение, где  кульминацией  было взаимное сближение с другими
такими  же  обученными. Семейная  жизнь  каждого  из  нас  ограничена  нашей
маленькой  группой.  Обычно супругами  бывают  официально зарегистрированные
пары. Иногда - нет. И если нет,  то смена партнеров происходит без сердечной
боли и  приводит к более теплым отношениям  "разошедшихся" супругов,  как  в
постели, так  и вне ее.  Никаких потерь, обоюдный выигрыш. Черт возьми, пары
образуют  не  только  мужчины с  женщинами. Возьмем Доун и Джил. Они грокают
друг друга почище акробатической команды.
     - Хм... Я-то думал о них как о женах Майка.
     - Они в равной степени жены каждого из нас. И Майк не более принадлежит
им, нежели прочим. Майк делит  себя со всеми и  обычно бывает слишком занят,
чтобы  уделять  кому-нибудь особое внимание. -  Сэм помолчал. -  Если  уж  и
говорить о ком-то как о жене Майка, так это Патти. Хотя она всегда настолько
занята, что их отношения скорее духовные,  нежели физические, Патти с Майком
слишком активны, когда приходится уминать матрац.
     Патти  сидела  еще  дальше,  чем  Рут.  Однако  она  подняла  голову  и
возразила:
     - Сэм, милый, я не чувствую себя слишком активной.
     - Слыхали? - горестно  вопросил Сэм. - Единственный минус этой церкви в
том, что все всегда все слышат!
     Этим  он  вызвал на  себя беглый огонь со стороны  своих  братьев иного
пола.  Однако  он  показал,  что  умеет  защищаться,  и умело отражал  атаку
(пальцем  при этом  не пошевелив),  пока  полная тарелка макарон, брошенная,
насколько понял Джубал, Доркас, не угодила ему прямо в лицо.
     Какое-то  время Сэм  сидел, словно  пораженный  в самое  сердце.  Потом
макароны с его лица исчезли сами по  себе. Исчезли также и  брызги с рубашки
Джубала.
     - Не давай ей больше, Тони. Она теряет пищу. Пускай поголодает.
     -  На кухне полно всякой еды, - возразил Тони. - Знаешь, Сэм, ты хорошо
смотришься в макаронах. Подливка удалась, правда?
     Перед Доркас появилась новая тарелка, полная макарон.
     - Очень хорошая подливка, - кивнул Сэм. - Я проглотил то, что  попало в
рот. Это из чего? Или лучше не спрашивать?
     - Вырезка из полисмена, - ответил Тони.
     Никто  не  засмеялся.  Джубал даже  подумал, шуткой  ли была эта шутка.
Потом  он  припомнил, что его братья часто улыбаются,  но  редко смеются.  И
кроме  того,  полисмен  был  бы  неплохой  пищей.  Но подливка не могла быть
приготовлена  из "длинной свиньи"*, иначе имела бы привкус  свинины.  Эта же
имела отчетливый вкус говядины.

     *  Длинная  свинья   -  название   людей,   предназначенных  в  пищу  у
полинезийских каннибалов.

     Он сменил тему.
     - Что мне больше всего нравится в этой религии...
     - Религии? - перебил его Сэм.
     - Ну, можно назвать это церковью.
     - Да,  -  согласился Сэм,  - наше  учение  соответствует всем  функциям
церкви, и его  квазитеология подходит под  некоторые существующие религии. Я
втянулся, потому что был законченным атеистом... а теперь я верховный жрец и
толком не знаю, во что я верю.
     - Насколько я понял, вы говорили, что были иудаистом?
     - Из потомственных раввинов. Поэтому и стал атеистом. А Сол и  моя жена
Рут - иудаисты. Поговорите с Солом и вы увидите, что одно другому не помеха.
Рут,  стоило  ей  перешагнуть  через  барьер,  стала прогрессировать гораздо
быстрее меня. Она стала жрицей задолго до того,  как я стал жрецом. Но в ней
больше духовности. Она думает гонадами*. Что до меня,  то я проделал  весьма
тяжкий путь.
     * Гонады - половые железы.
     - Учение, - повторил  Джубал. - Вот, что мне нравится. Вера, на которой
меня  взрастили,  ни  от кого не требует никаких знаний.  Только исповедуйся
вовремя -  и будешь  спасен. Считай,  что  ты  уже  в  безопасности в  руках
Христовых.  Человек  может быть  тупицей,  не  умеющим считать до десяти,  и
вместе с  тем ему позволительно  считаться одним из  избранников Божьих, ему
гарантировано вечное блаженство. И все потому лишь, что он был "обращен". Он
может не  понимать  Библию и даже не знать  о  существовании иных книг. Ваша
церковь не принимает такого "обращения", насколько а грокаю...
     - Вы грокаете верно.
     - Человек может начать с одного только желания учиться и, если захочет,
пройдет долгий и трудный путь. Я грокаю, это полезно.
     - Более  чем  полезно, - согласился Сэм. - Необходимо. Многие концепции
нельзя  понять   без  знания   языка.   И  учение,  которое  дает  множество
разнообразнейших  знаний  -  от  умения  жить без  драк  до умения доставить
удовольствие  жене целиком вытекает из концептуальной логики... из понимания
того, кто ты есть, почему  ты здесь и как ты  устроен  - и  соответствующего
поведения.  Счастье  -  это возможность  поступать  так,  как  предназначено
природой...  Но  английские слова  тавтологичны и  пусты.  Марсианские же  -
законченный набор рабочих инструкций. Я говорил, что у меня был рак, когда я
пришел сюда?
     - Вот как? Нет.
     - Я и сам не знал. Это Майк грокнул. И  послал меня на рентген, чтобы я
убедился. А  потом мы  стали работать. "Веролечение". "Чудо". В клинике  это
назвали  бы "спонтанной ремиссией". А для  себя я это понял  так: "мне стало
лучше".
     Джубал кивнул.
     -  Обычная   профессиональная   болтовня.   Иногда  рак   рассасывается
неизвестно почему.
     -  Почему рассосался  этот,  мне известно. К тому  времени я уже  начал
контролировать свое тело. С помощью Майка я починил "поломку".
     Теперь  я делаю  такие  вещи без  посторонней помощи. Хотите, остановлю
сердце?
     -  Спасибо, я  уже  видел, как это  делает Майк. Мой уважаемый коллега,
Хрипун Нельсон,  не был  бы здесь,  если бы то,  о чем вы говорили,  было бы
просто веротерапией. Это волевой контроль. Я грокаю.
     - Простите. Мы все знаем эту вашу способность.
     - Хм... Я не могу  сказать, что Майк обманщик, потому что  он  не умеет
лгать. Парень просто слегка предвзято ко мне относится.
     Сэм покачал головой.
     - Я говорил с вами довольно-таки долго. Хотел проверить сам, что бы там
Майк ни  говорил. Вы грокаете.  Я представить  себе  не  могу, на что бы  вы
оказались способны, возьмись вы выучить язык.
     - Ни на что. Я старый человек, и способности мои невелики.
     -  Я  все-таки останусь при  своем  мнении. Другим Первопризванным  для
того,  чтобы  достигнуть реального  прогресса пришлось учить язык.  Даже  те
трое, что постоянно  жили с  вами, обучались,  когда появились  у  нас - под
гипнозом. Все, кроме вас... но вам это и не требуется. Разве что вы захотите
смахивать с  лица макароны, не пользуясь полотенцем. А  это,  как  я грокаю,
вряд ли вас заинтересует.
     - Предпочитаю смотреть на это со стороны.
     За  столом почти никого не осталось. Люди уходили, когда кому хотелось,
безо всяких церемоний. Рядом с Сэмом остановилась Рут.
     -  Вы собираетесь  сидеть здесь всю  ночь?  Или  вас вынести  вместе  с
грязной посудой?
     -  Чувствуете, кто  в семье  главный? Идемте, Джубал. -  Сэм на секунду
задержался, чтобы поцеловать жену.
     Они вернулись в комнату со стереобаком.
     - Есть что-нибудь новенькое? - поинтересовался Сэм.
     -  Прокурор   округа,  -  отозвался  кто-то,  -  распространяется,  что
сегодняшние бедствия - наших  рук дело... Но не  признается,  что  не знает,
каким образом нам это удалось.
     - Бедняга. Он сломал свою деревянную ногу, да  и зубки болят, -  сказал
Сэм. - Как  я говорил, мы ожидали, что встретим подобные трудности. Будет  и
хуже, пока  мы не  сформируем благоприятное общественное мнение. Но Майк  не
спешит. Мы закрываем Церковь Всех Планет. Она уже закрыта. Мы перебираемся в
другое  место  и открываем Конгрегацию Единой Веры -  и нас снова  вышибают.
Тогда мы открываем где-нибудь Храм Великой Пирамиды, а в  нашу паству  валом
валят полные и  полнеющие женщины  и  некоторые из  них перестают  быть  как
толстыми,  так и глупыми. А если Медицинская Ассоциация, местный бар, газеты
и  политики начинают наступать  нам на пятки - что ж,  мы открываем Братство
Баптистов еще  в  каком-нибудь городке. И каждый раз наши  ряды  пополняются
обученными людьми, которым нельзя причинить зло. Когда Майк начал около двух
лет назад,  он  ни в чем не был уверен,  и ему  помогала лишь одна неопытная
жрица.  Теперь у  нас  крепкое  Гнездо...  и  умелые пилигримы,  которых  мы
задействуем позднее. Однажды мы  станем  слишком сильными, чтобы заводить на
нас дело.
     - Что ж,  - согласился Джубал. - Иисус наделал немало шума всего лишь с
дюжиной апостолов.
     Сэм расплылся в счастливой улыбке.
     - Еврейский парень. Спасибо, что вы упомянули о Нем. Это лучший человек
моего народа,  и все мы знаем это, хотя большинство из нас не говорят о Нем.
Это был еврейский парень, который делал добро,  и я  горжусь им. Пожалуйста,
заметьте, что  Иисус не  стремился  сделать  все  за одну среду.  Он  создал
организацию с перспективой роста.  Майк тоже терпелив.  Терпение - это такая
значительная