, создал он Сильмариллы..."

     ...В  то  время новая мысль пришла Феанору, старшему  сыну
Финве.  Помнил  он  прочтенное  в книгах Эльфов Тьмы:  один  из
учеников Черного  Валы  создал камни, хранившие частицу пламени
Арды." Но если такое по силам даже ничтожному слуге раба Валар,
-- думал  Феанор,--  так  неужто  я,  мудрейший, искуснейший из
Нолдор, ученик великого Ауле, не сумею превзойти его."

     Он постарался вспомнить все, что рассказывали книги Эльфов
Тьмы о  создании этих камней. Он  дополнил то, что  не понимал,
тем, что знал. Он был мудр, искусен и талантлив; гордыня была в
сердце  старшего  сына  Финве,  потому  только  самого  Ауле  и
признавал  он  учителем   своим,  и  никто  из  Нолдор  не  мог
похвалиться тем, что учил его.

     Так в тайне ото всех начал Феанор труды свои. И работал он
быстрее, и с большей  страстью,  чем когда-либо. И для создания
камней своих взял  он частицу той не-Тьмы, что источали Деревья
Валинора, и заключил ее в кристаллы.

     Так  созданы   были   три  эльфийских  камня,  гордость  и
проклятие Нолдор; и Сильмариллы было имя им.

     С изумлением и восхищением смотрел  народ  земли  Аман  на
творение рук Феанора. И Варда  благословила  их;  и так сказала
она:

     -- Отныне не смеет коснуться их ни тот,  чьи руки нечисты,
ни тот,  чье сердце таит злобу,  ни смертный человек;  но будут
они жечь смертную плоть, что коснется их.

     И было предсказано  что  и стихии  Арды  -- земля, море  и
воздух, -- связаны с судьбой этих камней.

     И прикипело сердце Феанора к творению  рук  его;  все  же,
смирив гордыню  свою,  склонился  он  перед тронами Властителей
Мира, и Варде в дар  поднес  Сильмариллы.  Но Звездная Королева
милостиво позволила роду Финве владеть ими.

     -- Ибо, -- сказала она, -- род Финве суть род избранных, и
над потомками его простирают Валар милость свою. Великое деяние
совершил в прежние времена Финве, Король Нолдор; и велика будет
награда его , и сынов  его.  Да станут ныне Камни Света  знаком
избранного рода!

     И, низко поклонившись Варде, принял Феанор Сильмариллы из

     рук ее. С тех пор стал Феанор считать себя властителем

     Нолдор, мудрейшим, избранником. Гордо  и  надменно смотрел
он на прочих  Нолдор, и, хотя  мудрость, талант и  красота  его
привлекали,  не было  любви  к нему в  сердцах  Эльфов; не  все
хотели подчиняться ему.

     Равно  в  чести были  среди  Элдар  Феанор  и  Фингольфин,
старшие сыновья  Финве;  потому  не желал Фингольфин признавать
главенства  Феанора.  И показалось Феанору, что брат его  хочет
занять его место  как  на  троне в Форменосе, так  и  в  сердце
Финве, отца их.


     Тогда снова  в тайне начал работу  Феанор; но на  этот раз
начал  он  ковать  мечи.  Так  же  поступили  и  прочие  Нолдор
знатнейших родов, хотя до поры никто не носил оружия открыто --
лишь украшенные гербами щиты.

     От прочих Элдар слышал Феанор рассказы о Средиземьи. И так
подумал он: "Кому и быть королем Темных Земель, как не  мне?" И
с подозрением стал он  относиться  к Валар, что хотели удержать
Элдар в Валиноре. Слишком хотел он, чтобы его  считали высшим и
мудрейшим прочие  Нолдор,  потому  возненавидел  он Мелькора --
Черный Вала знал много больше его.

     ...Он ворвался  в  зал красно-золотым вихрем. Черный Вала,
об®яснявший что-то  Эльфам,  замолчал, пристально глядя на сына
Финве.

     -- Что  вы слушаете его!  -- прорычал Феанор, -- Что может
он сказать  вам такого, что  неведомо прочим Валар? Он только и
умеет,  что  красиво  говорить;  но  яд   его  речей  незаметно
проникает в ваши мысли -- души ваши отравлены Врагом!

     Он  повернулся   к   Мелькору.   Лицо  Черного  Валы  было
спокойным, скорбным и усталым, и  это  окончательно  вывело  из
себя сына Финве:

     -- Как ты смеешь смотреть мне в лицо, раб! На колени перед
королем Нолдор!

     Во внезапно  наступившей  тишине  раздался ровный холодный
голос Мелькора:

     -- Недолго тебе быть  королем  Нолдор, сын Финве, и кровью
оплачен венец на челе твоем. Да, железо сковывает  руки мои, но
я свободнее, чем ты: страх  перед  Валар,  боязнь преступить их
запрет  и  покинуть  пределы  их  земель  делает рабом тебя.  Я
никогда  не  был врагом  Нолдор;  если  вы  осмелитесь  избрать
свободу,  я  помогу вам уйти из  Валинора;  и я, Вала, дам  вам
защиту и помощь...

     -- Не слушайте его! Он лжет!

     -- А тебе,  Нолдо из рода  Финве, я говорю:  берегись!  --
молвил Мелькор, и затаенная угроза была в его голосе.

     Они стояли теперь друг напротив друга: Феанор в блистающих
золотом алых  одеждах,  с тяжелым золотым драгоценным ожерельем
на груди --  и Мелькор в  простых черных одеждах,  спокойный  и
опасный как узкий черный клинок. Нолдор расступились и смотрели
на   них   растерянно,   как   испуганные   дети.   Пристальный
пронизывающий взгляд Мелькора  впился в глаза сына Финве, и тот
невольно дернулся,  словно  хотел  схватиться за несуществующий
меч. Мелькор не  шевельнулся и через минуту Феанор вынужден был
опустить глаза. Во взгляде Мелькора скользнула тень насмешки:

     -- Берегись, Нолдо, -- медленно и тяжело повторил он.

     "Так  ложью,  и злыми наветами, и дурными советами  разжег
Мелькор в сердцах Нолдор мятежное пламя..."

     Феанор был  оскорблен  словами  Черного  Валы;  теперь  он
открыто призывал к мятежу против Валар и возвращению во внешний
мир;  великим  вождем Нолдор провозгласил он себя, говоря,  что
освободит от рабства тех, кто последует за ним.

     В ту пору Фингольфин пришел к отцу их, Финве, и просил его
усмирить  гордыню  Феанора;  ибо,  говорил  он,   не  по  праву
об®являет тот  себя королем Нолдор, и  не может говорить  он от
имени всего народа. Но пока говорил он, Феанор  вошел в чертоги
Финве;  и был  он  вооружен, и тяжелым  мечом  был опоясан  он.
Гневные слова говорил  он Фингольфину, обвиняя брата в том, что
тот хочет посеять вражду между Феанором и отцом его. Фингольфин
промолчал  и  хотел  уйти,  но Феанор догнал его  и,  приставив
острие меча к его груди, сказал:

     -- Видишь, брат мой по отцу  -- э т о острее твоего языка!
Попробуй хоть раз еще оспорить  мое  первенство  и встать между
мной и отцом моим --  и,  быть  может,  э т о избавит Нолдор от
того, кто хочет стать королем рабов!

     По-прежнему  не  говоря ни  слова,  тая  свой  гнев,  ушел
Фингольфин; но Валар узнали о деяниях и словах Феанора и был он
призван в  Маханаксар,  дабы  держать  ответ  перед Великими. И
смутился  Феанор,  и  что  бы  отвести  кару  от  себя, обвинил
Мелькора в том, что тот внушил Нолдор мятежные  мысли. И пришли
в Совет Великих  так  же и те из  Элдар,  кто устрашился бездны
премудрости, открытой им Мелькором; и говорили  они против него
и обвиняли его перед лицом Манве.

     И,  разгневавшись,  Король  Мира повелел Тулкасу  схватить
мятежника и снова привести его на суд Великих.

     "Только бы успеть..." -- Лихорадочно думал Намо.

     -- Мелькор!..

     Эхо метнулось, ударяясь о стены темного  зала. Он появился
мгновенно, черный крылатый Вала. Намо, задыхаясь, проговорил:

     -- Мелькор, я торопился... предупредить тебя... они...

     --  Я  знаю, --  Тихо  ответил Черный  Вала,  -- Я  ухожу.
Благодарю тебя, Брат мой.

     Что-то дрогнуло в душе Владыки  Судеб,  когда  он  услышал
этот голос, печальный и искренний, комок подкатил к горлу.

     ...Как он  умел  смеяться  -- свободно, открыто; казалось,
весь мир радуется вместе с ним...

     Какая улыбка  была  у  него  --  светлая, как-то по-детски
доверчивая, теплая,  гасящая  боль,  --  удивительная улыбка; и
звездные глаза его лучились мягким светом...

     Намо отдал бы  все, чтобы снова увидеть Мелькора таким; но
со времени казни Черных Эльфов Вала не улыбался никогда: только
кривая усмешка изредка искажала его  бледное  лицо,  а в глазах
всегда  стояла  боль.  И  Намо  мучительно  захотелось  сказать
Черному что-нибудь ласковое, доброе, чтобы  хоть  на  миг  боль
оставила  его.  Он искал слова --  и  не находил их. Он  только
повторил:

     -- Мелькор...

     Намо опустил глаза, и только теперь увидел в руках Черного
Валы меч.  Странный меч: клинок  его сиял, как черная звезда, и
тонкая  цепочка  иссиня-белых  искр  бежала  по  ребру  клинка.
Перекладину рукояти  завершало  подобие  черных  крыльев, и Око
Тьмы -- камень-звезда, очертаниями похожий  на  глаз  -- сиял в
ней. Венчал рукоять серп черной луны.

     -- Что это, Мелькор? Зачем? -- растерянно спросил Намо.

     -- Хранитель Арды не может остаться  безоружным, Намо. Это
Меч-Отмщение; ты был  прав  -- я не могу  простить.  Я не смогу
забыть, брат мой.

     Мелькор помолчал немного и прибавил:

     -- Когда-нибудь и ты сделаешь меч.

     -- Мои руки не для того чтобы создавать т  а  к  о  е,  --
сказал Владыка Судеб  --  и в ту же  минуту  испугался, что его
слова задели Черного Валу.

     -- И мои не для того, чтобы разрушать и убивать, -- тяжело
промолвил Мелькор.

     Оба  замолчали.   Потом   Намо   спросил  несмело,  словно
извиняясь за невольную резкость:

     -- Скажи, этот знак... что он означает?

     --  Всевиденье   Тьмы,  --  коротко  ответил  Мелькор.  Он
коснулся руки Намо ледяными пальцами и повторил: -- Я ухожу. До
встречи, брат мой. И -- внезапно, резко -- Намо понял,  что так
мучило его. "Раскаленное в  боли  железо короны -- как терновый
венец..." -- всплыли из небытия слова, и он вскрикнул:

     -- Нет, не нужно! Пусть лучше не будет этой встречи!

     --  Ты  и сам знаешь, брат  мой  -- так будет, --  ответил
Мелькор, и бледное подобие измученной улыбки  скользнуло по его
губам. И Намо не выдержал. Он сжал узкие руки Мелькора  в своих
сильных ладонях и  зашептал  -- порывисто и горячо: "Мелькор...
Брат мой... Мелькор..."

     "Так, невидимый,  наконец  пришел  он  в  сумрачную  землю
Аватар. Эта узкая полоса земли лежит к югу от Залива  Элдамар у
подножия  восточных  склонов Пелори;  бесконечные, безрадостные
побережья тянутся на  юг  -- неизведанные, лишенные света. Там,
под отвесной горной  стеной,  у глубокого холодного моря, лежит
густой мрак -- темнее, чем где-либо  в мире; и там, в Аватар, в
тайне, скрыто от всех обитала Унголиант. Не знали Элдар, откуда
пришла она; но некоторые говорят,  что  в  далекие века явилась
она из тьмы,  что  окружает Арду  --  когда впервые с  завистью
взглянул  Мелькор  на Королевство Манве; и что изначально  была
она из тех,  кого  обманом заставил он служить  ему.  Но она не
оправдала ожиданий своего Хозяина, возжелав быть госпожой своих
вожделений, овладевая  всем,  чем  могла,  чтобы  насытить свою
пустоту. И она  бежала  на Юг,  спасаясь  от Валар и  охотников
Ороме, ибо гнев их обращен был против Севера, о южных же землях
забыли они. Туда и пробралась она  --  к  свету  Благословенной
Земли; ибо она жаждала света и ненавидела его..."

     ...Серое  безликое  Ничто,  не имеющее образа;  порождение
Пустоты и само -- пустота, окруженная не-Светом...

     Мелькор содрогнулся от отвращения, но стиснул зубы: только
Это могло стать орудием его замысла.

     Он стоял  перед  порождением  Пустоты:  Черный Властелин в
одеяниях Тьмы. Перед Лишенным обличья в  истинном обличьи своем
стоял   он,   и   холодная   ярость   была    в   глазах   его,
беспощадно-ярких, как звезды, и  несокрушимая  всевластная воля
была в душе его, и решимость,  и боль -- в сердце его. И сказал
он:

     -- Следуй за мной.

     Мелькор шел,  не  оборачиваясь,  зная,  что, покорная воле
его, скованная страхом перед  ним,  как побитый пес за хозяином
следует  Тварь.  Он чувствовал  ее  присутствие  за  спиной  --
мертвящее дыхание Пустоты.

     На вершине  Хьярментир,  что  на  крайнем  юге Валинора, в
земле  Аватар  --  в земле Теней  --  стоял  он,  глядя вниз на
Благословенные земли Бессмертных. Он смотрел на  расстилавшиеся
внизу леса  Ороме, на поля  и пастбища Йаванны; и казалось ему:
раскаленными стали  железные наручники на запястьях его. Память
и боль вели его; память и боль давали силу ему.

     И он посмотрел на север, и вдали увидел  он сияющие долины
и величественные  блистающие серебром дворцы Валимара. И увидел
-- Деревья.

     Мелькор хорошо знал, как создавались они. Уничтожив Столпы
Света, он тогда вынудил Валар покинуть Средиземье. И была ночь,
но они не увидели звезд; и  был день, но они не увидели солнца,
ибо волей Единого глаза их были удержаны, и до времени  дано им
было лишь  смотреть, не видя.  И была тьма; и страхом наполнила
она  сердца их,  ибо не  знали  они ни  сути, ни  смысла ее.  И
прокляли они  Властелина Тьмы, и в  страхе и смятении  бежали в
землю Аман, что  на севере. Земле  этой дали они  имя  Валинор,
Обитель Могуществ  Арды.  И  на  холме  Короллаирэ, что зовется
также Эзеллохар, собрались  они.  Мрачными и угрюмыми были лица
Валар. И взошла на холм  Йаванна,  и воззвала она к Единому.  В
тот  час  отдали ей Валар силы  свои,  и призыв ее был  услышан
Единым. И силой Единого и  Валар  созданы  два Дерева Валинора.
Серебряное дерево  звалось  Телперион,  Золотое  -- Лаурелин. И
Тьма отступила перед не-Тьмой Деревьев, которая не была Светом;
Ибо где нет  места  Тьме,  не существует и Свет.  Не  Арда,  но
Пустота  дала  жизнь  Деревьям;  и были они связью  Валинора  с
Единым,  связью   между   Пустотой,   созданной  Единым,  и  ее
порождением. И могли отныне Валар черпать силы из Пустоты, дабы
вершить в мире волю  Единого.  И возликовали Валар, но Феантури
молчали, и плакала Ниенна. И  все  силы  свои творению Деревьев
отдала Вала Йаванна,  и  с той поры не  дано  было ей сотворить
более ничего, кроме бледного подобия прежних творений ее.

     Ведомо это было это Мелькору; и  увидел  он,  что  пустота
вошла мир, и что это -- сила, могущая выйти из-под власти Валар
и уничтожить мир,  обратив  его  в ничто. И в  душе  своей  так
сказал он: "Я  пришел  в Арду, как Хранитель  и  Защитник ее, и
сердце  мое отдано Арде.  И  ныне  если  я не  избавлю  мир  от
Пустоты, к т о сделает это?"

     Он был могущественнейшим из Айнур, и велика была сила его.
И теперь видел он, что час его настал.

     Было время великого празднества в Валиноре, и по повелению
Короля  Мира  Манве  в  чертогах  его   на  вершине  Таникветил
собрались Валар, Майяр  и Эльфы. И пришел также Феанор, старший
сын Финве; но Сильмариллы, творение рук  своих,  оставил  он  в
Форменосе. И отец его, Финве, и Нолдор, жившие  в Форменосе, не
явились на празднество.

     В этот час спустился Мелькор с вершины Хьярментир и взошел
на Короллаире. И  Тварь,  следовавшая за ним, не-Светом окутала
Деревья. Она выпила жизнь их и иссушила их; и стали они темными
ломкими  скелетами.  Так  погибли  Деревья  Валинора,   великое
творение Йаванны  Кементари.  Так  разрушена  была  связь между
Единым и Валар: более не могли Могущества Арды  черпать силы из
Пустоты, созданной Эру. Но силу Деревьев вобрала в себя Тварь.


     И  Мелькор   покинул   Короллаире;   но  Тварь,  окутанная
не-Светом, следовала за ним.

     ...И наступила ночь. И Валар  собрались  в  Маханаксар,  и
долго  сидели  они   в  молчании.  И  Вала  Йаванна  взошла  на
Короллаире, и коснулась Деревьев; но они были черны и мертвы, и
под ее руками ветви их ломались и падали на землю.

     "Тогда  многие   возвысили  голоса  свои  и  возрыдали;  и
казалось  плачущим,  что до  дна  осушили  они  чашу  горестей,
уготованную для них Мелькором; но это было не так..."

     И сказала Йаванна, что сумела бы  воскресить Деревья, будь
у  нее  хоть  капля  благословенного света их. И  Манве  просил
Феанора отдать  Йаванне  Сильмариллы;  и  Тулкас  приказал сыну
Финве уступить мольбам Йаванны. Но  ответил  на  то Феанор, что
слишком дороги ему Сильмариллы  и  никогда не сможет он создать
подобное им.

     -- Ибо, -- говорил он, --  если разобью я их, то разобью и
сердце свое и погибну -- первый из Эльфов в земле Аман.

     -- Не первый, -- глухо молвил Намо; но немногие поняли

     его слова. Тяжело задумался Феанор; но не желал он

     уступить воле Валар. И воскликнул он:

     -- По своей воле я не сделаю этого. Но если Валар принудят
меня силой, тогда я скажу, что воистину Мелькор -- родня им!

     -- Ты сказал, -- ответил Намо.

     И плакала Ниенна.

     В тот час явились посланнике  из  Форменоса;  и новые злые
вести принесли они.

     "И поведали они, как слепая Темнота  пришла  на  Север,  и
была в ней сила, что не имеет имени, и темнота исходила от нее.
Но Мелькор также был там, и пришел он в дом Феанора, и у дверей
его  убил  он  Финве,  короля  Нолдор,и  пролил первую кровь  в
Благословенной  Земле;  ибо только Финве не бежал перед  ужасом
Темноты.  И  рассказали  они,  что  Мелькор  разрушил  крепость
Форменос, и забрал все драгоценности Нолдор, что хранились там,
и Сильмариллы исчезли..."

     Он действительно  не  бежал  от  Мелькора,  Финве,  король
Нолдор. Он был  отважен,  он  верил в свои силы:  ведь  был  он
учеником  Ауле  и  Майяр  учили его сражаться. А,  кроме  того,
достойно   ли   его,  родоначальника   избранного,  славнейшего
эльфийского рода, бежать от того, кого  мысленно всегда называл
рабом Могучих Арды?

     Но когда  предстал  перед ним Мелькор, Финве почувствовал,
как  медленный  ползучий страх  заполняет  его  душу.  Не  раб,
сломленный и покорный, но Властелин стоял перед ним.

     Лицо Мелькора казалось высеченным из камня:

     -- Вот мы и встретились, Финве, избранник Валар. Голос

     Черного Валы был ровным и  спокойным,  но  холодный  огонь
ненависти горел в его светлых глазах.

     -- Вот мы и встретились, Мелькор, раб Валар!

     ...Говорят, слова открывают раны. И это правда. Не впервые
-- и  не в последний раз -- Мелькора  назвали рабом. Это всегда
было первым, что приходило в  голову  его  врагам, когда видели
они железные наручники на руках его.  И  всегда  это  причиняло
боль.

     Голос Валы звучал по-прежнему холодно:

     Может, я и был рабом, но палачом и убийцей своих собратьев
-- никогда. Возьми меч и сражайся: я не убиваю безоружных.

     Они вступили в бой. Финве еще надеялся, что тяжелое железо
и незаживающие  ожоги  помешают  Мелькору,  но  слишком  быстро
понял, что  этого не будет. Вала бился умело  и уверенно, и, не
сумев нанести  ему ни одной раны,  Финве уже был  несколько раз
ранен черным мечом. И  леденящий  Ужас сжал сердце Эльфа: пусть
возьмет все, все! но  пусть  оставит жизнь!.. Вала прочитал его
мысли:

     -- Я возьму  только Сильмариллы, цену крови. Но твою жизнь
-- прежде. Ты умрешь.

     Финве содрогнулся.  Страх  парализовал его тело, его мозг,
его душу...

     Следующая рана,  нанесенная Мелькором, пришлась в живот, и
Финве, выронив  меч,  рухнул под ноги Бессмертному. Нестерпимой
была боль, и против воли Эльф взмолился, захлебываясь кровью:

     -- Пощади... добей...

     "Нет, он  не  знает  жалости...  Убийца...  Огонь... какая
боль!.."

     Мелькор наклонился к искаженному страданием лицу Эльфа:

     -- А и х ты -- помнишь? Я тоже умолял пощадить. И ты видел
это. И как они умирали -- тоже, -- глухо сказал он. И прибавил:
-- И не было им пощады.

     "Он мстит... Эти Черные Эльфы... да,  да..." Должно забыть
о милосердии..."  Ниенна милостивая!.. он оставит меня умирать,
и будет стоять и смотреть... смотреть... как и я тогда..."

     Эльф сдавленно  застонал.  Ледяной  взгляд  Валы  впился в
полные отчаянья и боли глаза Финве:

     -- Ты  прав. Непозволительно так мучиться живому существу,
--  с  горькой усмешкой сказал Мелькор. И  быстро  нанес  Эльфу
последний удар -- в сердце. Но Финве еще успел увидеть в глазах
Валы  --  жалость.   И  это  было  страшнее,  чем  ненависть  и
проклятия.

     ...Так погиб  Финве, избранник Валар, король Нолдор. Никто