ужил и почему так быстро вырос. И почему поручали  ему
столь серьезные задания. В том числе и за рубежом.
   Потому  что  ведь  именно Кагыр однажды уже пытался увести  Цири.  Почти
четыре года назад, во время резни в Цинтре. Тогда впервые дало о себе знать
управляющее  судьбами  этой девочки Предназначение. Совершенно  случайно  я
беседовал об этом с Геральтом.
   Было  это  на третий день после того, как мы пересекли Яругу, за  десять
дней до Эквинокция, во время похода через зареченские леса.
   Разговор был хоть и очень краткий, но полный неприятных и тревожных нот.
А  на  лице  и  в  глазах ведьмака уже тогда читалась  жестокость,  которая
проявилась  позже, в самый Эквинокций, после того как к нам  присоединилась
светловолосая Ангулема.

        x x x

   Ведьмак  не  глядел  на Лютика. Не глядел вперед.  Он  глядел  на  гриву
Плотвы.
   -  Калантэ,  -  начал  он,  - перед самой смертью  заставила  нескольких
рыцарей  поклясться, что они не позволят Цири попасть в руки нильфгаардцев.
Во  время  панического бегства рыцарей убили, и Цири  осталась  одна  среди
трупов и пожаров, в ловушке закоулков горящего города. Она не спаслась  бы,
это  ясно.  Но ее отыскал Кагыр. Отыскал и вырвал из пасти огня  и  смерти.
Уберег. Героически. Благородно!
   Лютик  немного  сдержал Пегаса. Они ехали последними,  Регис,  Мильва  и
Кагыр  опередили  всех примерно на четверть стае, но поэт не  хотел,  чтобы
хоть  словечко из разговора дошло до ушей спутников. - Проблема  в  том,  -
продолжал  ведьмак, - что наш Кагыр проявил благородство, выполняя  приказ.
Он  был так же благороден, как баклан: не заглотал рыбу, потому что ему  на
горло  надели колечко. Он должен был принести рыбу в клюве своему  хозяину.
Это  не  получилось, вот хозяин и разгневался на баклана! Теперь  баклан  в
немилости! Не потому ли ищет дружбы и общества рыб? Как думаешь. Лютик?
   Трубадур  наклонился  в седле, спасаясь от низко  нависшей  ветви  липы.
Листья на ветке совсем пожелтели.
   - Тем не менее он спас ей жизнь, ты сам сказал. Благодаря ему Цири вышла
из Цинтры целой и невредимой. - И кричит по ночам, видя его во сне. - И все
же  он  ее спас! Перестань копаться в воспоминаниях, Геральт. Очень  многое
изменилось,  да  и  меняется каждый день, воспоминания не принесут  ничего,
кроме  огорчений, которые тебе явно идут не на пользу. Он спас  Цири.  Факт
был, есть и останется фактом.
   Геральт наконец оторвал взгляд от гривы, поднял голову. Лютик глянул ему
в лицо и быстро отвел глаза.
   - Факт останется фактом, - повторил ведьмак злым, металлическим голосом.
-  О  да!  Он  этот факт вывалил мне в лицо на Танедде, и от  злости  голос
застрял  у  него в горле, потому что он смотрел на клинок моего меча.  Этот
факт и этот крик не дали мне убить его. Ну что ж, так было и так уж видать,
останется. А жаль. Потому что следовало уже тогда, на Танедде, начать цепь.
Длинную цепь смертей: цепь мести, о которой еще и через столетие ходили  бы
сказания.  Такие, которых боялись бы слушать в потемках. Ты понимаешь  это.
Лютик? - Не очень. - Ну и черт с тобой.

        x x x

   Неприятный  это  был  разговор  и  неприятная  у  ведьмака  тогда   была
физиономия.  Ох, не нравилось мне, когда его охватывало такое настроение  и
он начинал с такого конца.
   Впрочем,  должен признать, что образное сравнение с бакланом  свою  роль
сыграло  - я начал беспокоиться. Рыба в клюве, которую несут туда,  где  ее
оглушат,  выпотрошат  и  зажарят! Воистину  миленькая  аналогия,  радостные
перспективы...
   Однако  рассудок возражал против этого. В конце концов, если  продолжать
придерживаться  рыбьих  метафор, то кем были  мы?  Плотвичками,  маленькими
костлявыми  плотвичками. Вряд ли взамен за столь мизерную  добычу  "баклан"
Кагыр мог рассчитывать на императорскую милость. К тому же он явно и сам не
был  такой уж щукой, какой, хотел казаться. Плотвой - да, как все мы. А кто
вообще  обращает  внимание на плотвичек в те времена,  когда  война  словно
железная борона перепахивает землю и человеческие судьбы.
   Готов  дать  голову на отсечение, что в Нильфгаарде о Кагыре  вообще  не
помнят.

        x x x

   Ваттье  де Ридо, шеф нильфгаардской армейской разведки, опустив  голову,
выслушивал императорскую нотацию.
   -  Итак,  -  ехидно  тянул  Эмгыр  вар Эмрейс,  -  организация,  которая
заглатывает  в  три раза больше государственных средств,  чем  образование,
культура  и  искусство,  вместе  взятые, не в  состоянии  отыскать  одного-
единственного человека. Человек запросто исчезает, скрывается, хотя я трачу
баснословные деньги на учреждение, от которого ничто не должно бы укрыться!
Один  виновный в предательстве человек смеется в глаза учреждению, которому
я дал достаточно привилегий, нрав и средств, чтобы оно не давало спать даже
невинному. О, можешь мне поверить, Ваттье, когда в следующий раз на  Совете
станут  нудить о необходимости урезать фонды на секретные службы, я  охотно
их послушаю. Можешь поверить!
   -  Ваше императорское величество, - откашлялся Ваттье де Ридо, - примет,
я не сомневаюсь, соответствующее решение, предварительно взвесив все "за" и
"против".  Как  неудачи, так и успехи имперской разведки. Ваше  величество,
можете быть увечны, что предатель Кагыр аэп Кеаллах не избежит возмездия. Я
предпринял действия...
   -  Я  плачу  вам  не за предпринимание действий, а за их  результаты.  А
результаты мизерны! Что с делом Вильгефорца? Где, черт побери, Цирилла? Что
ты там бормочешь? Громче!
   - Я думаю, ваше величество должны взять в жены девицу, которую мы держим
в Дари Роване. Нам необходим этот брак, лояльность суверенного лена Цинтра,
успокоение Островов Скеллиге и мятежников из Аттре, Стрепта, Маг Турга и со
Стоков.  Необходима всеобщая амнистия, мир на тылах и на линиях обеспечения
и снабжения... Необходим нейтралитет Эстерада Тиссена из Ковира.
   -  Я  знаю об этом... Но девица, что сидит в Дари Роване, - не настоящая
Цирилла. Я не могу вступить с ней в брак.
   - Ваше императорское величество, соблаговолите простить, но разве так уж
важно,  более  ли  она  настоящая, чем настоящая, или  менее?  Политическая
ситуация  требует торжественного бракосочетания. Срочно.  Молодая  будет  в
вуали.   А  когда  мы  наконец  отыщем  настоящую  Цириллу,  мы  избранницу
попросту... заменим. - Да ты не спятил ли, Ваттье?
   -  Ненастоящую нам показали мимолетно. Настоящую в Цинтре никто не видел
четыре года, к тому же утверждают, она больше времени поводила на Скеллиге,
чем в самой Цинтре. Гарантирую, что никто не обнаружит подмену...
   - Нет!
   - Ваше императорское...
   -  Нет, Ваттье! Найди мне настоящую Цириллу! Оторвите наконец свои  зады
от  кресел,  шевелите ягодицами и мозгами. Найдите Кагыра.  И  Вильгефорца.
Прежде  всего Вильгефорца. Потому что Цири у него. Я в этом уверен. -  Ваше
императорское величество... - Ну, говори, Ваттье! Я слушаю!
   -  В свое время я подозревал, что так называемая "проблема Вильгефорца"-
обычная  провокация.  Что  чародей или убит,  или  находится  в  неволе,  а
показушная  и  громогласная охота служит Дийкстре для того, чтобы  очернить
нас и оправдать кровавые репрессии.
   - Я тоже так полагал.
   - И однако... В Редании это не придали публичной гласности, но я знаю от
своих  агентов,  что  Дийкстра отыскал одно убежище Вильгефорца,  а  в  нем
доказательства  тому,  что  чародей проводил  дьявольские  эксперименты  на
людях.  Точнее,  на человеческих плодах и... беременных женщинах.  Поэтому,
если  Вильгефорц поймал Цири, боюсь, дальнейшие поиски... -  Замолчи,  черт
побери!
   -  С  другой  стороны,  - быстро проговорил Ваттье  де  Ридо,  глядя  на
изменившееся  от  дикой ярости лицо императора, - все это  может  оказаться
демонстрацией, имеющей целью опорочить чародея. Это похоже на  Дийкстру.  -
Изволь  отыскать Вильгефорца и отобрать у него Цири! Дьявольщина! Работать,
а  не отвлекаться и плести кружева предположений. Вот что надо делать!  Где
Филин? По-прежнему в Гесо? Ведь он вроде бы "перевернул там каждый камень и
заглянул в каждую щель". "Девушки там нет и не было". "Астролог ошибся  или
лжет". Все это цитаты из его донесений. Тогда что он там до сих пор делает?
   -  Коронер  Скеллен, осмелюсь заметить, осуществляет не вполне  понятные
действия... Свое подразделение - то, которое ваше величество приказали  ему
организовать, - он набирает в Мехте, в форте Рокаин, где заложил базу. Этот
отряд, позволю себе добавить, весьма подозрительная банда. Странно уже  то,
что  под  конец  августа  господин  Скеллен  подыскал  известного  наемного
убийцу... - Что?
   - Нашел наемного убийцу, которому приказал уничтожить буйствующую в Гесо
разбойничью шайку. Дело само по себе, конечно, похвальное, но разве в  этом
задача императорского коронера?
   -  А в тебе, случаем, не говорит ли зависть, Ваттье? И не она ль придает
твоим  донесениям  красочности  и  пыла?  -  Я  лишь  отмечаю  факты,  ваше
величество.  -  Факты. - Император резко поднялся. - Именно  факты  я  хочу
видеть. Слышать о них мне уже наскучило.

        x x x

   День  был действительно тяжелый. Ваттье де Ридо утомился. Правда,  чтобы
вконец  не захлебнуться в незавершенных документах, у него был запланирован
еще  часок или два работы с бумагами. Однако при одной только мысли об этом
Ваттье   начинало   подташнивать.   "Нет,   -   подумал   он,   -   никаких
самопожертвований,  никаких  самопринуждений.  А  пойду  я  к   Кантарелле,
сладенькой Кантарелле, с которой так славно отдыхается".
   Долго  раздумывать  он не стал, а поднялся, взял плащ  и  вышел,  полным
отвращения  жестом остановив секретаря, пытавшегося сунуть ему  на  подпись
сафьяновую папку со срочными документами. Завтра! Завтра тоже будет день!
   Он  покинул  дворец  через  черный ход, со стороны  садов,  и  пошел  по
кипарисовой  аллейке.  Прошел  мимо  искусственного  бассейна,  в   котором
дотягивал  свой  сто тридцать второй год карп, выпущенный  еще  императором
Торресом, о чем свидетельствовала золотая памятная медаль, прикрепленная  к
жаберной крышке огромной рыбины. - Добрый вечер, виконт.
   Ваттае коротким движением предплечья высвободил укрытый в рукаве стилет.
Рукоятка сама скользнула в ладонь.
   -  Ты  здорово  рискуешь, Риенс, - сказал он холодно -  Очень  рискуешь,
демонстрируя в Нильфгаарде свою обожженную физиономию. Даже если ты - всего
лишь магическая телепроекция.
   -  Ты  заметил?  А  Вильгефорц гарантировал, что  если  ты  до  меня  не
дотронешься, то не догадаешься, что это иллюзия.
   Ваттье  спрятал стилет. Он вовсе не догадался, что это была иллюзия,  но
теперь уже знал.
   -  Ты слишком труслив, Риенс, - сказал он, - чтобы появиться здесь своей
собственной реальной персоной. Ты же знаешь, чем это тебе грозит.
   -  Император все еще зол на меня? И на моего мэтра Вильгефорца?  -  Твоя
наглость обезоруживает.
   -  К  черту,  Ваттье.  Уверяю, мы по-прежнему  на  вашей  стороне,  я  и
Вильгефорц.  Признаю,  мы  обманули вас,  подсунув  фальшивую  Цириллу,  но
сделали это из лучших побуждений, из самых лучших, пусть меня утопят,  если
я  лгу.  Вильгефорц предполагал, что ежели настоящая пропала, так пусть  уж
лучше будет фальшивая, чем никакой. Мы считали, что вам все равно... - Твоя
наглость перестает разоружать, а начинает оскорблять. Я не намерен  тратить
время на болтовню с оскорбляющим меня миражем. Когда я наконец поймаю  тебя
в  истинном  виде,  тогда побеседуем, к тому же долго, клянусь.  А  пока...
Apage <Сгинь (лат.).>, Риенс.
   -  Не узнаю тебя, Ваттье. Раньше, явись к тебе даже сам дьявол, ты б  не
упустил случая проверить, нельзя ли тут чего-нибудь выгадать.
   Ваттье не удостоил иллюзию взгляда, а вместо этого приелся рассматривать
замшелого карпа, лениво перемешивающего водоросли в бассейне.
   -  Выгадать? - повторил он наконец, брезгливо выпячивая губы. - У  тебя?
Да  что ты можешь дать? Настоящую Цириллу? Своего патрона Вильгефорца? Или,
может, Кагыра аэп Кеаллаха?
   -  Стоп! - Иллюзия Риенса подняла иллюзорную руку. - Ты сказал. - Что  я
сказал?
   -  Ты  сказал  "Кагыр".  Мы доставим вам голову Кагыра.  Я  и  мой  мэтр
Вильгефорц...
   - Смилуйся, Риенс, - прыснул Ваттье. - Измени-ка очередность.
   -  Как хочешь: Вильгефорц при моей помощи выдаст вам голову Кагыра, сына
Кеаллаха.  Мы знаем, где он находится, можем вытащить его как  рака  из-под
колоды в любой момент.
   -  Эва, какие у вас, оказывается, возможности-то. Ну надо же! Уж такие у
вас хорошие агенты в армии королевы Мэвы?
   - Испытываешь? - скривился Риенс. - Или и впрямь не знаешь? Скорее всего
-  второе.  Кагыр,  дорогой  мой  виконт, находится...  Мы  знаем,  где  он
находится,  знаем, куда направляется, знаем, в какой компании.  Тебе  нужна
его голова? Ты ее получишь.
   -  Голову,  - ухмыльнулся Ваттье, - которая не может рассказать,  что  в
действительности произошло на Танедде.
   -  Пожалуй,  так  оно будет лучше, - цинично проговорил Риенс.  -  Зачем
давать  Кагыру возможность говорить? В нашу задачу входит загладить,  а  не
усугубить  неприязнь между Вильгефорцем и императором. Мы провернем  дельце
так,  что  все  будет  выглядеть  твоей, и исключительно  твоей,  заслугой.
Доставка в течение ближайших трех недель.
   Древний  карпище в бассейне баламутил воду грудными плавниками. "Бестия,
-  подумал  Ваттье, - должна быть чертовски мудрой. Только на что  ему  эта
мудрость? Все время одна и та же тина, одни и те же кувшинки". - Твоя цена,
Риенс?
   - Мелочишка. Где находится и что надумал Стефан Скеллен?

        x x x

   -  Я  сказал  ему,  что он хотел знать. - Ваттье де Ридо  раскинулся  на
подушках,  играя золотым локоном Картии ван Кантен. - Видишь ли, сладенькая
моя,  к  некоторым  вопросам  следует  подходить  умно.  А  умно  -  значит
конформистски.  Если поступать иначе, не получишь ничего. Только  протухшую
воду и вонючий ил в бассейне. И что с того, что бассейн сооружен из мрамора
и от него до дворца три шага? Разве я не прав, сладенькая моя?
   Картия  ван Кантон, ласково именуемая Кантареллой, не ответила. А Ваттье
вовсе и не ожидал ответа. В свои восемнадцать лет девушка, мягко выражаясь,
на   гения   не  тянула.  Ее  интересы  -  во  всяком  случае,  сейчас,   -
ограничивались любовными играми и - во всяком случае, сейчас, - с Ваттье. В
вопросах секса Кантарелла обладала прирожденным талантом, в котором сошлись
пыл  и  техничность с артистизмом. Однако гораздо важнее было не это. Вовсе
не это.
   Кантарелла  говорила мало и редко, но изумительно и охотно слушала.  При
Кантарелле можно было выговориться, расслабиться и восстановить психическую
кондицию.
   - На моей службе человека ждут сплошные нарекания, -  с горечью в голосе
сказал  Ваттье. - Потому что, видишь ли, я не отыскал какую-то там Цириллу!
А  того,  что  благодаря  моим людям армия одерживает  победу  за  победой,
недостаточно?  А того, что наш генеральный штаб в курсе малейшего  движения
врага,  этого  что,  тоже мало? А того, что крепость, которую  пришлось  бы
штурмовать  неделями, императорским войскам открыли мои агенты, тоже  мало?
Так  ведь  нет, никто за это не похвалит. Важна только какая-то задрипанная
Цирилла!
   Гневно  сопя, Ваттье де Ридо принял из рук Кантареллы фужер, наполненный
знаменитым эст-эст из Туссента, вином Урожая того года, который помнил  еще
времена, когда император Эмгыр вар Эмрейс был маленьким, не имевшим прав на
престол  и  чудовищно  обиженным пареньком, а  Ваттье  де  Ридо  -  юным  и
малозначительным офицером разведки.
   Это был прекрасный год. Для вин.
   Ваттье  потягивал  вино,  играл  изумительными  грудками  Кантареллы   и
рассказывал. Кантарелла изумительно слушала и молчала.
   -  Стефан Скеллен, сладенькая моя, - мурлыкал шеф имперской разведки,  -
это  комбинатор и заговорщик. Но я буду знать, что он комбинирует,  еще  до
того, как туда доберется Риенс... У меня там уже есть человек. Очень близко
к Скеллену... Очень близко.
   Кантарелла  развязала  пояс, перехватывающий халат Ваттье,  наклонилась,
Ваттье  почувствовал  ее  дыхание и задохнулся в  предвкушении  блаженства.
"Талант, - подумал он. - Гений". А потом мягкое и горячее прикосновение губ
изгнало у него из головы всяческие мысли.
   Картия  ван  Кантен  медленно, ловко и талантливо доставляла  блаженство
Ваттье  де  Ридо,  шефу имперской разведки. Однако это был не  единственный
талант Картии. Но о другом таланте Картии Ваттье де Ридо понятия не имел.
   Он  не  знал, что вопреки видимости Картия ван Кантен обладала идеальной
памятью и живым, подвижным как ртуть интеллектом.
   Все,  о  чем  повествовал  ей Ваттье, каждое  сообщение,  каждое  слово,
которое  он  при ней обронил, Картия назавтра же пересказывала  Ассирэ  вар
Анагыд.

        x x x

   Да,  даю  голову на отсечение, что в Нильфгаарде наверняка  уже  давным-
давно  все  забыли  о  Кагыре, не исключая и невесты, ежели  у  него  такая
имелась.
   Но  об  этом  потом, а теперь отступим назад к дню и месту  форсирования
нами  Я  руги.  Итак,  ехали  мы  довольно быстро  на  восток,  намереваясь
добраться  до  района Черного Леса, который на Старшей Речи именуется  Каэд
Дху.  Потому что именно там проживали друиды, способные  выколдовать  место
пребывания Цири, а может быть, и извлечь указание на это место из  странных
сновидений,  тревоживших Геральта. Ехали мы через  леса  Верхнего  Заречья,
которые  еще  называют  Левобережьем,  по  дикой  и  практически  безлюдной
местности,  расположенной  между Яругой и  лежащим  у  подножия  гор  Амелл
районом, называемым Стоками, с востока ограниченным долиной Доль Ангра, а с
запада  болотистым приозерьем, название которого как-то выветрилось у  меня
из памяти.
   На  территорию эту никто никогда не зарился, а посему никогда и не  было
толком  известно, кому она в натуре принадлежит и кому подчиняется. Кое-что
на этот счет могли бы, думается, сказать аборигены Темерии, Соддена, Цинтры
и  Ривии,  рассматривавшие с переменным успехом Левобережье как  лен  своей
короны и временами пытавшиеся этаким же успехом доказать свою правоту огнем
и мечом. А потом из-за гор Амелл накатились армии Нильфгаарда, и больше уже
никто  и  ничего  сказать  не  мог,  в том  числе  и  относительно  лена  и
собственности  на  землю.  Все расположенное к югу  от  Яруги  принадлежало
Империи.  К тому времени, когда я пишу эти слова, Империя захватила  уже  и
многие  земли  к северу от Яруги. Ввиду отсутствия точной информации  я  не
могу сказать, сколь многие и сколь далеко на север распространяющиеся.
   Возвращаюсь к Заречью. Позволь, любезный читатель, слегка отклониться от
темы  в  пользу  реминисценции, касающихся исторических процессов:  история
данной территории сплошь и рядом творилась и формировалась как бы случайно,
как  побочный  продукт  конфликтующих внешних  сил.  Историю  любой  страны
избыточно  часто творят пришлые обитатели. Поэтому пришлые-то  бывают,  как
правило,   причиной,  последствия  же  их  творчества  всегда  и  неизменно
обрушиваются на головы аборигенов. Правило это распространяется на  Заречье
целиком и полностью.
   У  Заречья  было свое население, коренные заречане, которых  постоянные,
тянущиеся  годами раздоры и войны прекратили в голодранцев  и  принудили  к
миграции.  Деревни  и села погорели, развалины дворов  и  превратившиеся  в
пустыри  поля  поглотила пуща. Торговля захирела, торговые  обозы  обходили
запушенные  дороги и тракты стороной. Немногочисленные оставшиеся  заречане
превратились  в  одичавших невежд. От росомах и медведей они  отличались  в
основном  тем,  что  носили  штаны.  По крайней  мере  некоторые.  То  есть
некоторые  носили,  а  некоторые отличались. Это был в  массе  своей  народ
неотзывчивый, простецкий и грубый. И начисто лишенный чувства юмора.

        x x x

   Темноволосая  дочь  бортника  откинула  на  спину  мешающую  ей  косу  и
продолжала яро