Он
не  станет  оглядываться до тех пор, пока он не  будт  готов
рискнуть всем и вернуться.

     Между тем, времени оставалось немного, а у него еще были
дела.

         * ГЛАВА 2: ГОРШОЧЕК С МЕДОМ * 

        1

     Детта залегла в темной расщелине, окруженной скалами, точно
толпою  согбенных старцев, которые вдруг обратились в камень
как раз в тот момент, когда решили поведать друг другу какую-
то жуткую тайну. Она наблюдала за тем, как Эдди бродит вверх-
вниз  по  склонам  холмов, усеянных каменными  обломками,  и
кричит до хрипоты. Прежний пушок у него на щеках превратился
в  бородку,  и  издали  его вполне  можно  было  принять  за
взрослого мужика, но когда он раза три-четыре проходил  мимо
нее  (один  раз он подошел так близко, что она  при  желании
могла  бы  схватить его за ногу), было видно, что  он  всего
лишь мальчишка, и к тому же усталый до чертиков.

     Одетта его пожалела бы; Детта не чувствовала ничего --- в ней
была   только   тихая,   сжатая   как   пружина   готовность
прирожденного хищника.

     Когда  она  карабкалась сюда, у нее под  руками  что-то
потрескивало, подобно палой осенней листве, а когда глаза ее
попривыкли  к  сумраку, она увидела, что это  не  листья,  а
косточки мелких зверьков. Когда-то --- давным-давно, судя по
тому,  как  пожелтели эти кости --- здесь, наверное,  обитал
какой-то  хищник, вроде ласки или хорька.  Должно  быть,  он
выходил  охотиться  по  ночам, к  Отстойнику,  где  кусты  и
деревья  росли  погуще, вынюхивая свою  жертву.  Убивал  ее,
пожирал,  а остатки тащил сюда, в свое логово, чтобы  доесть
назавтра  в ожидании ночи, когда снова можно будет выйти  на
охоту.

     Теперь здесь зачел хищник покрупнее, и поначалу Детта думала,
что  она  займется  примерно тем же, чем  занимался  прежний
здешний  обитатель: дождется, когда Эдди уснет, а  он  почти
наверняка  уснет,  убьет его, а тело притащит  сюда.  Потом,
когда  она  завладеет и вторым револьвером, она доползет  до
двери   ---  ждать  возвращения  Воистину  Гнусного  Мужика.
Сначала она рещила рассправиться с его телом сразу же  после
того,  как она оприходует Эдди, но потом рассудился, что  от
этого  проку  не будет. Если Воистину Гнусный Мужик  лишится
тела,  в которое можно вернуться, то Детта просто не  сможет
выбраться отсюда в свой родной мир.

     Сможет она, интересно, заставить Гнусного Мужика взять ее
обратно?

     Может, нет.

     А может, и да.

     Если он будет знать, что Эдди пока еще жив, ей, может быть,
и удастся его заставить.

     Размышления эти вылились в одну еще более заманчивую идею.



        2



     Она  была  хитрой  донельзя. Но при этом,  хотя  она  и
рассмеялась бы в лицо всякому, кто осмелился бы предположить
такое,   ей   была   свойственна  и  глубоко   укоренившаяся
неуверенность в себе.

     Из-за этого последнего своего свойства, она подозревала
первое в каждом, кто, как ей думалось, мог сравниться с  ней
по  уму.  И стрелок как раз попадал в их число. Она услышала
выстрел   и,  поглядев  туда,  увидела,  как  от  дула   его
револьвера поднимается тоненькая стуйка дыма. Перед тем, как
пройти  через дверь6 он перезарядил револьвер и  бросил  его
Эдди.

     Она  понимала, для чего он это сделал: все равно какой-
нибудь из отсыревших патронов да выстрелит, так что Эдди  не
останется  без  защиты. Она понимала и то, что  в  этом  его
великодушном  жесте  было послание и  для  нее  (потому  что
Воистину  Гнусный Мужик, конечно же, знал, что она наблюдает
за  ними;  даже  если б она вдруг спала,  пока  они  с  Эдди
трепались,  выстрел должен был ее разбудить): Лучше  держись
от него подальше. У него боевое оружие в полной готовности.

     Но бесы на то и бесы, что бывают весьма хитроумными.

     Даже если это маленькое представление было разыграно для
нее  одной, не исключено и то, что что-то было еще на уме  у
Гнусного Мужика, о чем, как и было задумано, ни она, ни Эдди
даже  и  не  догадывались? Вряд ли Гнусный  Мужик  не  сумел
допетрить до такой простой вещи: Если она увидит,  что  этот
стреляет нормально, она, уж наверное, догадается, что и тот,
который оставил ей Эдди, тоже должен стрелять.

     Но  допустим, он не сомневался в том, что  Эдди  уснет?
Неужели он не сумел догадаться, что она только этого и ждет,
чтобы  тихонько  стащить револьвер и  спокойно  вернуться  в
своей  убежище  наверху? Нет, просто не  может  быть,  чтобы
Гнусный Мужик всего этого не предусмотрел. Для беложопого он
слишком  смекалистый.  Во всяком случае,  достаточно  хитрая
бестия,  чтобы  сообразить, что Детта намерена  оприходовать
этого белого мальчика по полной программе.

     Так что, может быть, Гнусный Мужик нарочно зарядил этот
револьвер плохими патронами. Один раз он ее уже облапошил --
- почему бы еще раз не облапошить? На этот раз она тщательно
проверила барабаны, чтобы там снова не было пустых гильз,  и
да,  с виду они не отличались ничем от хороших патронов,  но
это  еще  не  значило, что они таовые на самом  деле.  Может
быть, он сделал так, что они все равно не выстрелят. В конце
концов,  он большой дока в оружии. Он вполне мог чего-нибудь
там нахимичить. Ну конечно, он снова решил обвести ее вокруг
пальца!   Чтобы   Эдди   накрыл  ее   по-настоящему   боевым
револьвером. А как бы он ни устал, дважды он своей ошибки не
повторит. На самом деле, он не повторит своей прежней ошибки
именно потому, что устал.

     Хитрый ход, беложопый, подумала Детта, лежа в своем сумрачном
логовище,  в  этой  тесноватом, но почему-то  уютном  темном
уголке,   пол   которого  устлан  ковтор  из  размягчившихся
истлевающих косточек мелких зверюшек. Хитрый ход, но  теперь
я на это дерьмо не поддамся.

     В конце концов, ей теперь незачем было стрелять в Эдди;
ей нужно было лишь ждать.



        3



     Она боялась только одного: что стрелок вернется до того,
как  Эдди  отрубится, --- но он что-то пока не  показывался.
Обмякшее  тело у порога двери не шевелилось. Может  быть,  у
него там возникли проблемы с тем, чтобы достать лекарство...
уж он-то умеет искать приключения на свою задницу, насколько
она  успела его изучить. Такие как он сами ищут себе геморои
и  находят их так же легко, как сука в течку всегда  находит
себе кобеля.

     Эдди уже два часа искал женщину по имени "Одетта" (как же
она  ненавидела это имя!), носился вверх-вниз  по  холмам  и
орал благим матом, пока окончательно не сорвал себе голос.

     И  вот  она наконец дождалась: Эдди вернулся  на  узкий
клинышек берега и уселся рядом с коляской, глядя по сторонам
с  этаким  безутешным видом. Он потрогал колесо  коляски,  и
прикосновение  это  было похоже на  ласку.  Потом  рука  его
бузвольно упала, и он тяжело вздохнул.

     От  этого  зрелища у Детты вдруг заболело  горло;  боль
пронзила  голову, точно летняя молния, и ей показалось,  что
она слышит голос, он зовет ее... зовет и требует.

     Нет,  не  надо, мысленно проговорила она,  не  имея  ни
малейшего представления о том, к кому обращается.  Не  надо,
не  в этот раз, не сейчас. Не сейчас, быть может, больше уже
никогда.  Молния боли снова пронзила голову, и  Детта  сжала
кулаки.  Лицо ее тоже сжалось как будто в кулак, скривившись
гримасою  сосредоточенности --- выражение  примечательное  и
поражающее  странной  смесью  уродства  и  почти   блаженной
решимости.

     Заряд боли больше не повторился. Не слышно было и голоса,
который иной раз пробивался сквозь эту боль.

     Она ждала.

     Эдди подпер подбородок руками, чтобы голова не клонилась на
грудь,   но   вскоре  стал  опять  клевать   носом,   кулаки
соскользнули со щек. Детта ждала, сверкая черными глазами.

     Голова Эдди дернулась. Он заставил себя встать на ноги,
подошел к морю и брызнул водою себе в лицо.

     Вот  и славненько, беленький мальчик. Жалко только, что
здесь  нет таблеток таких, чтоб не спать, а то ты бы  принял
парочку, да?

     На этот раз Эдди уселся сначала в коляску, но, очевидно,
решил,  что  так ему будет слишком удобно. Он долго  смотрел
сквозь  дверной  проем (чего ты там углядел, белый  мальчик?
Детта  дала  бы тебе двадцать баксов, чтобы только  узнать),
потом  выбрался  из  коляски и снова плюхнулся  задницей  на
песок.

     Снова подпер подбородок руками.

     А вскоре его голова опять опустилась на грудь.

     На этот раз он уже не противился. Его подпородок уперся в
грудь,  и  даже  сквозь шум прибоя Детта различила,  как  он
храпит.  Очень  скоро  Эдди повалился  на  бок  и  свернулся
калачиком.

     С  несказанным  удивлением, отвращением и  испугом  она
вдруг  поняла, что ей жалко этого белого мальчика. Он  похож
на  упрямого малыша, который старается высидеть в Новый  год
до полуночи, но в конце концов засыпает, так и не дождавшись
волшебного часа. Но потом она вспамнила, как они  с  Гнусным
Мужиком  пытались впихнуть ей отравленное мясо  и  при  этом
дразнили ее своим, хорошим, в самый последний момент  отводя
эти куски от ее рта... до тех пор, по крайней мере, пока  не
испугались, что она может умереть с голоду.

     Но если они боялись, что ты умрешь, то скажи, пожалуйста,
зачем бы им надо было травить тебя?

     Вопрос, возникший в ее сознании, напугал Детту так  же,
как  напугала ее эта странная жалость к белому парню. Обычно
она  не  задавалась никакими вопросами. И даже  более  того:
голос в ее сознании вовсе не походил на ее собственный.  Это
был голос кого-то другого.

     Они  и  не  собирались  травить  меня  до  смерти  этим
отравленным мясом. просто хотели, чтоб я заболела.  А  потом
сидели бы да смеялись, как я тут блюю и воплю.

     Она выждала еще минут двадцать, а потом поползла вниз, к
пляжу,  подтягиваясь на руках, извиваясь змеей и не  отрывая
от  Эдди глаз. Она предпочла бы выждать еще час, а то и  все
полтора  --- было бы понадежней, если бы этот белый  мудофил
уснул  покрепче.  Но сейчас эту роскошь ---  ждать  ---  она
позволить   себе  не  могла.  воистину  Гнусный  Мужик   мог
вернуться в любую минуту.

     Когда она подползла ближе к Эдди (он по-прежнему храпел, как
циркулярная  пила  на  лесопильной  раме),  Детта  подобрала
подходящий  камень: достаточно плоский  с  одной  стороны  и
достаточно заостренный с другой.

     Обхватив плоскую сторону ладонью, он змеей подползла к тому
месту,  где  он  лежал,  ав глазах ее  теплился  огонек,  не
предвещающий ничего хорошего.



        4



     План Детты был прост и жесток: острым концом камня колотить
Эдди по голове, пока тот не откинет коньки, потом забрать  у
него револьвер и дождаться возвращения Роланда.

     Когда тело Роланда опять "оживет", она предложит ему на
выбор:  либо вернуть ее в ее мир, либо получить пулю в  лоб.
Все равно планам твоим абзац, скажет еще она. Дружок-то твой
помер,  уж  не знаю, чего ты там себе удумал, но  теперь  ни
черта у тебя не выдет.

     Если же револьвер, который Гнусный Мужик отдал Эдди, не
сработает,  а такое вполне возможно --- Детта  в  жизни  так
никого  не  боялась и не ненавидела, как Роланда, способного
на  любой, пусть даже самый что ни на есть мерзкий трюк, ---
она все равно его оприходует. Может, камнем, а может, голыми
руками. Он весь больной6 у него не хватает двух пальцев. Она
с ним справится.

     Но когда она подползла совсем близко к Эдди, Детта снова
забеспокоилась. В сознании ее опять прозвучал вопрос,  и  ей
опять показалось, что задал его чужой голос.

     А  вдруг  он  узнает?  А вдруг он узнает,  что  ты  тут
сотворила, в ту же секунду, когда ты прикончишь Эдди?

     Ничего он не узнает. Он сейчас слишком занят поисками своего
лекарства. Как я понимаю, ему сейчас не до чего.

     Чужой голос ей не ответил, но сомнение все же закралось. Она
слышала  их разговоры. Они думали, что она спит,  а  она  не
спала  и все слышала. Воистину Гнусному Мужику нужно кое-что
сделать. Она так и не врубилась, что именно. Поняла  только,
что  все  это  связано с какой-то башней. Наверное,  Гнусный
Мужик  полагала, что в башне этой полно золота и бриллиантов
или чего-нибудь в этом роде. Он говорил, что чтобы добраться
туда,  ему  нужны трое: она, Эдди и кто-то еще. Так,  должно
быть, и есть. Иначе зачем здесь торчать этим дверям?

     Если все это --- волшебство, он наверняка узнает, если она
убьет  Эдди. Если убийством Эдди она перекроет  ему  путь  к
этой  его  башне,  тем самым она уничтожет то  единственное,
ради  чего живет этот белый мудофил. А когда он узнает,  что
ему  больше незачем жить, этот мудак может сделать уже  все,
что угодно, потому что тогда ему будет на все наплевать.

     Детта невольно поежилась, представив себе, что будет, если
воистину Гнусный Мужик верется в таком настроении.

     Но если нельзя кончать Эдди, то что же делать? Она могла
бы забрать револьвер, пока Эдди спит, но когда Гнусный Мужик
вернется, удасться ли ей потом справиться с ними двумя?

     Она просто не знала.

     Взгляд ее скользнул по коляске. Она собиралась уже перевести
взгляд, как вдруг снова уставилась на коляску. На ее кожаной
спинке  был глубокий карман. Оттуда торчала веревка, которой
они привязывали ее к креслу.

     Взглянув на веревку, она поняла, что нужно делать.

     Она  резко изменила курс и поползла к неподвижному телу
стрелка. Она возьмет все, что нужно, из рюкзака, который  он
называет "сумкой", потом быстренько выудит веревку... но тут
она на мгновение застыла у двери.

     Как и Эдди, она воспринимала все, что видела через дверь,
с  точки  зрения  кинозрителя... только  теперешняя  картина
больше  напоминала какой-нибудь сериал-детектив  по  телику.
Дело  происходило  в аптеке. Аптекарь застыл  за  стойкой  с
этаким  идиотским испуганным видом, и Детта его  не  винила:
дуло  револьвера было направлено прямо ему в лицо.  Аптекарь
что-то  говорил, но голос его шел издалеко и  звучал  глухо,
как  будто через какую-нибудь отражательную перегородку. Она
не  могла  разобрать слова. Не видела, кто держал револьвер,
но  ей  и  незачем  было видеть. Она и так знала,  кто  этот
налетчик.

     Воистину Гнусный Мужик.

     Может быть, там он совсем на себя не похож. Там он может
выглдеть  как  низкорослый пузатый мешок  с  дерьмом.  Может
быть, там он вообще чернокожий. Но внутри все равно ---  он.
Быстренько  ж он раздобыл себе еще ствол! Зуб  даю,  в  этом
деле он мастер. А ты, давай шевелись, Детта Уолкер.

     Она  открыла сумку Роланда, и ее обдало ностальгическим
запахом   табака   ---   слабым  запахом   от   давным-давно
израсходованных запасов. Сумка стрелка мало  чем  отличалась
от  дамской  в  том  смысле,  что  набита  она  была  всякою
дребеденью, никчемушной на первый взгляд... но при ближайшем
рассмотрении   становилось  ясно,  что  это  ---   имущество
опытного   путешественника,   готового   почти    к    любой
непредвиденной случайности.

     Она  поняла, что Гнусный Мужик давно уже странствует  в
поисках  своей  Башни.  А  если  так,  то  количесвто   даже
оставшейся  у  него  после  стольких  дорог  всякой  всячины
достойно было изумления.

     Шевелись, Детта Уолкер.

     Она  взяла все, что нужно, и поползла, извиваясь змеей,
обратно  к  коляске.  Опершись  о  локоть,  приподнялась   и
вытащила  из кармашка веребку, как рыбак тянет леску.  Время
от времени она поглядывала на Эдди, чтобы убедиться, что тот
по-прежнему спит.

     Он даже не пошевелился, пока Детта не накинула ему на шею
петлю и не затянула ее.



        5



     Когда его потянули, он поначалу подумал, что все еще спит, и
ему  снится кошмар, как будто его заживо похоронили или  его
кто-то душит.

     Потом он почувствовал боль от петли, врезающейся в горло, и,
подавившись,  еще ощутил теплую струйку слюны, стекающей  по
подбородку.  Это  не  сон.  Эдди  схватился  за  веревку   и
попытался подняться.

     Но  она рванула со всей силы, а руки у нее сильные  ---
будь здоров, и он хлопнулся наземь. Лицо его уже багровело.

     --- Давай дергайся! --- прошипела сзади Детта. --- Я не
стану  тебя кончать, если ты рыпаться прекратишь,  а  будешь
дергаться, придушу.

     Эдди убрал руки и попытался лежать смирно. Удавка, которую
Одетта  набросила  ему  на шею, немного  ослабла  ---  ровно
настолько, чтобы Эдди смог сделать слабый, обжигающий  горло
вдох. Что еще можно сказать? Это все-таки чуть получше,  чем
не дышать вообще.

     Когда паническое сердцебиение чуть поутихло, он попытался
оглянуться. Петля немедленно затянулась.

     ---  Не трепыхайся. Лежи себе, беложопый, гляди на море
и наслаждайся видом. Нечего пялиться по сторонам.

     Он  повернулся  обратно к морю, и удавка опять  ослабла
ровно  настолько, чтобы он мог дышать, если  эти  обжигающие
жалкие  вдохи вообще можно назвать дыханием. Левой рукой  он
тайком  потянулся к ремню (Детта увидела это и ухмыльнулась,
хотя  он  видеть ее не мог). Ничего там нет.  Револьвер  она
забрала.

     Пока ты, Эдди, дрых, она подползла к тебе. Это, само собою,
был  голос  стрелка.  Сейчас, конечно, уже  бесполезно  тебе
говорить,  что  я  тебя предупреждал, но все  же...  Я  тебя
предупреждал. Вот до чего довела вся романтика --- петля  на
шее  и  сумасшедшая  тетка с двумя револьверами  у  тебя  за
спиной.

     Но если б она собиралась меня убить, она бы давно уже это
сделала. Она бы кончала меня, пока я спал.

     А  ты  как  думаешь,  Эдди, что она собирается  делать?
Вручить тебе бесплатный билет на двоих в Диснейленд?

     --- Послушай, --- выдавил он. --- Одетта...

     Не успел он даже договорит, как петля затянулась снова.

     --- Не смей так меня называть. Если еще раз ты так меня
обзовешь,  так  ты  больше  вообще  никогда  никого  уже  не
обзовешь в своей жизни. Меня зовут Детта Уолкер, и  если  ты
хочешь еще маленечко подышать, белое ты дерьмо, то лучше это
тебе запомнить!

     Эдди  хрипел и пытался ослабить петлю. Подобно зловещим
цветам,  черные  пятна  пустоты  раскрылись  у  него   перед
глазами.

     Наконец давящая петля на горле немного ослабла.

     --- Усек, беложопый?

     --- Да, --- хрипло выдавил он.

     --- Тогда скажи. Как мое имя?

     --- Детта.

     ---  Назови  полное  имя! --- В  ее  голосе  прозвучали
опасные истерические нотки, и Эдди обрадывался про себя, что
он не видит ее.

     --- Детта Уолкер.

     --- Хорошо. --- Петля ослабла еще немного. --- А теперь
слушай меня, белый коржик, и слушай внимательно, если хочешь
дожить  до заката. И не пытайся меня нагребать, я же видела,
как  ты за стволом своим шарил, который я с тебя сняла, пока
ты  дрых. Детту лучше не выводить из себя. Детта все  видит.
Ты  еще  только подумал, а я уже наперед все знаю,  усек?  И
даже  не думай со мной выделываться в расчете на то,  что  у
меня нету ног. Я много чему научилась, когда их лишилась,  и
теперь  я  у  меня два револьвера. Были ваши, белые  мудаки,
стали наши. И они еще кое на что годятся. Что скажешь?

     ---  Да,  ---  прохрипел Эдди. ---  Я  и  не  собирался
выделываться.

     --- Вот и славненько. --- Детта хихикнула. --- Пока  ты
храпел,  мне  пришлось  здорово  потрудиться.  Но  зато  все
провернула  как надо. сделаый, лапочка, для меня одну  вещь:
протяни  свои  белые  ручки назад и  попробуй  нащупать  еще
петлю,  точно  такую же, как у тебя на шее. Их  тут  у  меня
всего  три. Пока ты дрых, я подзанялась плетением. Лежебока!
---  Она  снова  хихикнула. --- Когда нащупаешь  эту  петлю,
сложи   свои   белые  ручки  и  сунь  их  туда.   Потом   ты
почувствуешь,  как  я  затягиваю  тот  узел,  и  еще  можешь
подумать:  "Самое время сейчас повернуться к этой черномазой
суке.  Сейчас, когда она занята этой петлей и не смотрит  за
той".  Подумать  ты  можешь, конечно, но...  ---  тут  Детта
понизила  голос, отчего ее речь, и без того как у чернокожих
на   карикат