к его командиру и попро-буйте организовать сдачу, пока не пало
еще много добрых парней. Я ничуть не забочусь о спасении вра-га, но  глубоко
сожалею  о  возможных  потерях,  кото-рые  могут  понести  американцы.  Люди
заслужили вознаграждение за изумительное сражение, которое они выдержали.
     -- Согласен, -- поддержал генерал Ли.
     -- И я, -- откликнулся Грант. -- Я также хотел
     бы  хорошенько  потолковать   с  их   командиром.  Со   времени  начала
наступления я еще не видел живым ни одного из них чином старше лейтенанта.

     Просматривая газеты, Линкольн горестно пока-чивал головой.
     ------ Наша страна погружена  во мрак, Николай.  Посреди радости  побед
вдруг столь печальная весть. Нью-Йоркский полк перебит почти  до  последнего
че-ловека. Очевидно, потому, что они были ирландца-ми. Может ли такое быть?
     --  Не  только  может,  но  и  весьма  вероятно,  госпо-дин  президент.
Определенно ирландцы  в Нью-Йорке считают, что именно так и случилось,  а уж
им  ли не знать. Почти все они были рождены на старой  роди-не. Если и  есть
что-то хорошее в этой резне -- то, что она положит конец  стихийным мятежам.
Ирландцы   не  только  прекратили  восставать,  но   вдобавок  в   ог-ромных
количествах идут добровольцами. Это креп-кие и рассерженные люди...
     -- Ему это  удалось! --  крикнул Хей,  распахивая  двери  и  размахивая
листком бумаги.  -- Шерман ист-ребил  захватчиков  и  захватил многие тысячи
плен-ных! Сражение завершилось. Вторжению положен конец.
     --   Воистину  замечательные  новости,  --  Линкольн  выпустил  газеты,
позволив им  упасть на пол, и про-тянул  руку  за телеграммой. -- Это весьма
важная  и  своевременная  новость.  Пошлите  ее  Джеффу Дэвису тотчас же. Он
испытает такую же безмерную радость, как и мы. Он отчаянно нуждается в любой
поддержке.

     Телеграмма, полученная Джефферсоном Дэви-сом,  не только наполнила  его
безмерным  счастьем  и  облегчением,  но  и  открыла  перед  ним грандиозные
возможности.
     -- Более удачного момента  для ее прихода  быть не могло, -- заявил он,
хлопнув  ладонью по листу бумаги. Его экипаж  стоял у дверей, чтобы  отвезти
президента на заседание Кабинета, созванное им в зале Совета  в Ричмонде. Он
собирался  детально про-работать  свою речь,  подготовленную  для  Конгресса
Конфедерации,   и  соглашение,   каковое   собирался   предложить   вниманию
конгрессменов. Сделать это будет нелегко. Но теперь, поведав об этой великой
победе, будет гораздо легче  привлечь их на свою сто-рону. Сражение в долине
Гудзона  завершилось, пос-ледние захватчики  сдались.  И  к  поражению врага
южные  войска  приложили  не  меньше  сил, чем север-ные.  Билокси  отомщен.
Следует напомнить им  об этом и уповать  на то,  что удастся провести  новое
предло-жение  на волне  успеха. Вот-вот  начнутся новые и более  решительные
политические  баталии.  Ему  по-требуется  вся  поддержка,  которую  удастся
получить у Кабинета министров,  если  вести баталии тем  спосо-бом,  который
желателен ему и Линкольну.
     Один раб помог надеть ему пальто, второй рас-пахнул дверь и подал руку,
чтобы президент  мог  под-няться  в  экипаж.  Рабы,  подумал он, когда кучер
щелкнул кнутом, и лошади весело затрусили вперед.
     Реши вопрос о рабстве, и Союз спасен.
     Но сделать это не так-то просто.
     Изрядная часть  Кабинета  уже  собралась,  когда он  прибыл.  Тучный  и
коренастый  госсекретарь  Иуда П.  Бенджамин беседовал с  военным  министром
Джеймсом А. Седоном. Седон --  высокий, поджарый, одетый в черное,  в черной
шапочке,  видом куда боль-ше напоминал иудея,  чем  Бенджамин,  хотя  и  был
виргинским аристократом.  Дэвис  взглядом попросил у  них  поддержки: именно
Седон  некогда  выступал за вооружение  негров,  отваживаясь задумываться  о
не-мыслимом.  Он достаточно разумный  человек,  чтобы  мыслить позитивно  и,
может быть, даже преодолеть враждебные предрассудки.
     Седон должен помочь ему, но вот  насчет Кристо-фера  Дж. Меннингера  из
Южной  Каролины Дэвис отнюдь не был так уверен. Министр финансов отли-чается
скверным  характером.  Как и  министр военно-го  флота  Стивен Мэллори,  сын
коннектикутских янки, помогавший матери держать постоялый двор для моряков в
Кей-Вест.  Дело это,  несомненно, не-легкое, но  Мэллори  скор  на  кулачную
расправу.
     Дверь  отворилась,  и  вошел  министр почт  Джон  Г.  Реган  в компании
министра юстиции Томаса Брэгга.
     --  Я вижу, все члены Кабинета  собрались, --  на-чал Джефферсон Дэвис,
усаживаясь в конце  длинно-го  стола. Вытащил  сложенный  конспект  речи  из
кар-мана фрака,  хотел  положить на стол, но раздумал. Он  и  так знает речь
наизусть и желает видеть реак-цию министров на свои предложения. Открыв ящик
стола, он положил речь рядом с револьвером, кото-рый всегда держал там.
     -- Джентльмены, нет ли у кого из  вас неотлож-ных вопросов, которые  мы
должны разрешить до того, как перейдем к повестке дня?
     --  Казна нуждается в  деньгах,  -- сказал  Меннингер, и все вполголоса
рассмеялись. Казне всегда не хватает средств.
     --  У  кого-нибудь  еще  есть  вопросы?  --  поинтере-совался Дэвис. Но
остальные  члены Кабинета  пока-чали головами.  -- Хорошо, тогда  перейдем к
предла-гаемому  биллю.  Север  дал  нам  однозначные завере-ния, которые  мы
должны весьма серьезно обсудить, прежде чем подумать о  заверениях,  каковые
дадим  в  ответ.  Надо  положить  конец  всем  аболиционистским  нападкам  и
пропаганде. Это необходимо.
     -- Не просто необходимо, а жизненно необходи-мо,  -- уточнил Брэгг.  --
Особенно когда будем пы-таться убедить плантаторов продать рабов.
     -- Согласен...
     Дэвис осекся  -- ведущая в коридор дверь  распах-нулась с  такой силой,
что грохнула  о  стену. В комнату  ураганом ворвался Лерой П.  Уокер, бывший
воен-ный  министр.  Исключив  этого долговязого  уроженца Алабамы из  своего
Кабинета, Дэвис нажил неприми-римого врага.
     -- Это частная встреча, и вас не приглашали, -- произнес Дэвис.
     --Конечно,  частная, потому  как вы  с  другими  предателями  пытаетесь
запродать Юг с потрохами, как старую негритянку.
     -- А откуда вам известно, чем мы тут заняты?  --  осведомился  Дэвис, в
холодном гневе поджав губы.
     -- Я знаю,  потому что по  крайней  мере  один  из ваших не предатель и
сказал мне, что вы затеваете.
     --  Уокер, вы более не член данного собрания, и  ваше присутствие здесь
нежелательно! -- крикнул Мэллори, вставая из-за стола и шагая вперед.
     --  Может, и не член, да только  вы сперва выслу-шаете, что я скажу.  А
теперь  не подходить!  --  Уокер  стремительно шагнул  в сторону, прижавшись
спиной к стене. -- А теперь слушайте, что я скажу, и слу-шайте хорошенько.
     Он  выхватил  из  внутреннего  кармана  сюртука  длинный  кавалерийский
пистолет, направив его на собравшихся.
     --  Оставьте  это,  Лерой,  --  медленно, спокойно,  с ярким виргинским
акцентом проговорил Седдон. -- Это зал Совета  Конфедерации, а  не салун для
белых подонков.
     -- Заткнитесь и слушайте меня...
     -- Нет! -- крикнул Мэллори, бросаясь вперед и хватая его за руки.
     Завязалась  схватка,  они   боролись  с  проклятиями,   затем  пистолет
приглушенно грохнул.
     -- Попал в меня... -- слабым голосом выдохнул Мэллори и рухнул на пол.
     Джефферсон Дэвис выдвинул ящик стола и вы-хватил  свой  пистолет. Уокер
заметил движение, обернулся, выстрелил -- в тот самый момент, когда
     Дэвис нажал на спусковой крючок собственного ре-вольвера.
     После выстрелов воцарилось  ошеломленное мол-чание;  пороховой дым плыл
по залу. Мертвый Уокер лежал на полу с пулевым отверстием прямо посреди
     лба.
     Министры  бросились  к Дэвису,  уложили  его на  пол.  Глаза  его  были
закрыты,  фрак  напитался  кро-вью.  Реган  открыл громадный складной нож  и
вспо-рол его рубашку и фрак. Пуля вошла в грудь  чуть ниже ключицы, и в ране
пузырилась кровь.
     --Воспользуйтесь вот этим,  --  Седон  извлек из кармана  фрака большой
белый платок, и Реган при-жал его к ране.
     --  Кто-нибудь,  позовите врача! Дэвис вздохнул и открыл глаза, оглядел
сгрудив-шихся вокруг людей.
     -- Уокер?.. -- слабым голосом спросил он.
     -- Мертв, -- сообщил Иуда Бенджамин, прекло-няя  колени рядом с ним. --
Меннингер отправился за доктором.
     Джефферсон   Дэвис   оглядел  встревоженных  ми-нистров.  Им   придется
продолжать  самим, закончить работу, которую начал он. Все они хорошие люди,
соратники и друзья. Некоторые не блещут умом, не-которые чересчур фанатичны.
На кого же можно  по-ложиться? Его взгляд  остановился на  полной  фигуре  и
озабоченном  лице  Иуды П.  Бенджамина. У  него  са-мая  светлая  голова  из
собравшихся.  Миротворец. Кто  же  другой сможет  восстановить  мир во  всей
стране?
     -- Позаботьтесь  обо всем, Иуда, -- проговорил Дэвис, пытаясь сесть. --
Вы  один  способны  уладить  разногласия,  и   вы  здесь  самый  мозговитый.
Поста-райтесь, чтоб эта война закончилась и был  заключен мир. -- Он чуточку
возвысил голос.  -- Все вы меня слышали? Вы со  мной  согласны?  --  Один за
другим они молча кивали, по мере того как он  озирал круг. -- Значит, вопрос
решен. Я верю в Иуду Бенджамина, и вы тоже должны... --  Веки его смежились,
и он упал на пол.
     -- Он... мертв? -- спросил кто-то полушепотом. Бенджамин склонил голову
ко рту Дэвиса.
     -- Еще дышит. Да где же доктор?!

     Два дня  спустя Иуда П. Бенджамин поднялся на кафедру, чтобы обратиться
с  речью к собравшемуся  Конгрессу  Конфедерации.  Изучив речь  Джефферсо-на
Дэвиса, он поправил ее, где мог,  и позаботился, чтобы все предложения  были
изложены  с  максиму-мом  подробностей.  Теперь  он  должен зачитать  речь с
величайшей искренностью. Конгрессмены должны проникнуться ее идеями.
     -- Веем вам известно, что случилось на том роко-вом совещании Кабинета.
Двое убитых.  Джефферсон  Дэвис  ранен,  быть  может,  даже  смертельно. Его
пос-ледние сознательные слова были обращены ко мне. Он просил меня  говорить
от  его имени, что я  сейчас и  делаю. Он  просил меня зачитать  эту речь  и
сделать все, что в моих силах, дабы убедить всех вас, что это  самый мудрый,
самый  здравый путь, по  которому нам следует идти. Как известно  всем здесь
собравшимся, Конгресс Соединенных  Штатов согласился  об®еди-нить эту страну
на  условиях, которые удовлетворят всех  и не отпугнут никого. Все вы читали
этот  билль  и  раздумывали  над  его  значимостью. Если  мы  здесь, в  этом
многоуважаемом собрании, признаем его досто-инства, то по сути провозгласим,
что война между шта-тами закончена. Брат более не будет убивать брата.
     И посреди всей этой пагубной борьбы хочется с прискорбием отметить, что
настоящие  трудности воз-никают скорее  из эгоистических страстей  отдельных
личностей, нежели из реальной необходимости. В по-граничных штатах рабство и
без  того  угасает от есте-ственных причин. Если  бы  только  необузданная и
слишком часто беспринципная аболиционистская
     предвыборная  агитация на  эту  тему на севере прекра-тилась, рабство в
пограничных  штатах исчезло  бы за  пяти лет.  Президент  Соединенных Штатов
уверил
     меня в этом.
     Обычно причинами войны стремятся представить некие великие  идеи. Вовсе
нет.  Люди  вступают в вой-ну по множеству причин,  ряда из которых  даже не
осознают. Тут  и фанатизм  --  с обеих сторон, и недо-понимание, и искажение
действительности, и даже политика.
     Посему  я  прошу  вас  последовать  предложению  Конгресса  Соединенных
Штатов. Я прошу  вас загля-нуть в собственные сердца и найти в них согласие.
Принятое вами решение скажется на тысячах живу-щих ныне, на миллионах еще не
родившихся.   Ваше  решение  практически  положит  конец   этому  Конгрес-су
Конфедерации, но при том оно обеспечит возрож-дение раненой страны. Мы будем
сидеть  бок  о  бок с нашими братьями с Севера и спасем Соединенные Штаты от
величайшей угрозы. Не забывайте, что в час  нашей беды они  пришли к  нам на
помощь.  Их не  просили об этом, они вызвались добровольно.  И с их помощью,
ценой жизни  их солдат был подписан кровный  пакт,  что  Билокси должен быть
отомщен. И это свершилось. Давайте охватим  умом  этот факт, за-помним его и
не станем цепляться за войну, отложен-ную в силу перемирия. Давайте заглянем
в  собственные души и найдем  достойный путь  продлить  перемирие и оставить
войну  в  прошлом. Прежде всего я  прошу  вас всех  проголосовать  и принять
предложение, вы-двинутое Конгрессом Соединенных Штатов.
     Он договорил.  Поначалу аудитория  с  виду никак не  отреагировала.  По
рядам  пронесся  ропот  приглу-шенных  голосов  -- конгрессмены обменивались
мне-ниями, а затем один голос перекрыл остальные:
     -- Иуда Бенджамин,  ты чертов Иуда, как другой еврей, предавший  нашего
Спасителя, продаешь  свою  родину,  своих  друзей  и  семью, свою страну  за
черто-вы посулы янки! --  Лоуренс М. Кейтт, изрыгающий пламя конгрессмен  из
Южной  Каролины,  рабовла-делец, очень богатый  и очень уверенный  в правоте
своего дела.
     -- Я не продаю  ничего, конгрессмен  Кейтт, но я возмущен вашим тоном и
отвергаю ваши расистские оскорбления. Если бы мы не сражались с британски-ми
захватчиками, я  бы бросил вам вызов, чтобы от-стоять  свою честь. Но мы все
видели, как  пагубно  смешивать  стрельбу с политикой.  То, что я  не бросаю
вызов в  ответ на  ваши  грязные  инсинуации, означает,  что  я  должен быть
сильным и не поддаваться  на про-вокации -- как и  все вы тоже. Мы должны на
время  забыть  о личных амбициях  --  ради  того,  чтобы  воссо-единить нашу
страну.
     Это разозлило Кейтта еще больше.
     -- А я возмущен вашим тоном  и вашими аргумен-тами. Мои рабы -- это моя
собственность,  и  никто не отберет их у  меня. Что же до моей чести, сэр, я
ценю  ее ничуть не  меньше, чем вы. Я с радостью встречусь с  вами у барьера
сейчас или в любое другое время.
     -- Вы угрожаете мне, мистер Кейтт?
     -- Скорее обещаю,  чем угрожаю. -- Но высокоме-рие его тона опровергало
его слова. Он вытащил пис-толет из кармана фрака. Бенджамин указал на него.
     -- Вы еще и принесли пистолет в Конгресс, чтобы подкрепить свои угрозы?
Вы сделали это после того, что случилось с Джефферсоном Дэвисом?
     -- Джентльмен не ходит безоружным...
     --  Сержант!  --  крикнул  Бенджамин.  --  Арестуй-те этого человека за
угрожающее поведение.
     Он заранее  предусмотрел это, и отделение солдат стояло  наготове.  Все
ветераны боев, все  вернувшиеся  домой на поправку после ранений. Все  полны
мрач-ной  решимости  положить конец  войне.  Кейтт яростно  завопил и поднял
пистолет, но был быстро разору-жен и выдворен из зала.
     Конгрессмены криками принялись выражать свое негодовании и несогласие с
подобными действиями, но Бенджамин не позволил раздору воцариться в зале.
     -- Остановитесь, подумайте о погибших. Неуже-ли вы действительно хотите
снова  развязать войну, которую с такой  честью завершили? Неужели мы должны
снова  взяться за  ружья, которые мирно от-ложили в Сторону, и снова убивать
друг  друга?  Не-ужели  нас ничему  не  научила смерть наших близ-ких? Право
решения принадлежит  вам,  и грядущие поколения  никогда не  забудут,  какое
решение было принято здесь сегодня.
     Он завоевывал  сердца сенаторов одного за дру-гим. Уже ближе к полуночи
было   проведено  оконча-тельное   голосование,  и  условия  Конгресса  были
при-няты.
     Решение прошло минимальным большинством.
     В один-единственный голос Но его было доста-точно.
     Война и раскол наконец-то закончились.
     
НЕРАВНАЯ ВОЙНА
 Фрегат  "Спидфаст" был не первым британским кораблем, вступившим
в  бой  с  "Мстителем"  во время  короткого  и сокрушительного  сражения  на
Потома-ке.  Два  других корабля  уже  полностью  испытали на  себе мощь  его
залпов.  Фрегат спасло  лишь то  обстоя-тельство,  что  пушки  американского
броненосца в это время перезаряжались и к выстрелу готова была толь-ко одна.
Единственный четырехсотфунтовый снаряд пронесся через "Спидфаст". "Мститель"
ринулся на  остатки  флотилии, бросив  фрегат с убитым  экипа-жем, разбитыми
орудиями,  со штурвалом, напрочь снесенным вместе  с рулевым. Капитан Гаффни
был опытным и решительным офицером. Пока  корабль беспомощно  дрейфовал вниз
по  течению, оставшиеся в живых члены экипажа, повинуясь приказам капи-тана,
отпилили сломанные  мачты и соорудили вре-менные обходные тяги руля. Румпель
вышел неуклю-жий,  но  зато делал свое  дело. Капитан на мостике  выкрикивал
приказы, их  передавали в  трюм, и  мат-росы под  палубой тянули за веревки,
поворачивая  руль.  Маневры  шли медленно  и с  затруднениями,  но  все-таки
удавались. Бой,  разыгрывающийся выше  по течению,  остался далеко  позади к
тому времени, когда "Спидфаст"  снова поднял  пары,  и капитан взял его  под
контроль. Как  бы ни хотелось  вернуться в  бой,  Гаффни понимал, что  снова
вступать   в  эту   одностороннюю  битву  было  бы  чистым   самоубийст-вом.
"Спидфасту" оставалось  только  одно: повер-нуть  нос по  течению, следом за
сумевшими ускольз-нуть  транспортами,  и неуклюже ковылять обратно в море, в
порт приписки при Кингстоне, Ямайка.
     Следственная комиссия  полностью  сняла  с капи-тана Гаффни обвинения в
недостойном поведении за уход с театра военных действий. Несмотря на это, он
чувствовал  себя  униженным исходом  поединка. Те-перь  отремонтированный  и
укомплектованный  "Спидфаст" снова  вышел  в море.  И миссия  его, по мнению
Гаффни, выглядела крайне просто.
     Месть.
     Постучав, лейтенант Уэдж, командир  приписан-ного к судну подразделения
морской пехоты, вошел в капитанскую каюту.
     --  Мы нанесем  ответный удар, --  сообщил капи-тан Гаффни.  В душе его
пылал  гнев. Гнев на врага,  повредившего его корабль  и убившего его людей.
Ка-питан прекрасно осознавал, что Британию постиг грандиозный военный  крах,
но чувства свои держал в узде.  Он охотно  вступит в сражение и сделает все,
на что способен сам, его люди и его корабль. А об ином и речи быть не может.
Но сейчас, в этой миссии, он с
     громадным удовольствием свершит личную месть стране,  которая  пыталась
уничтожить лично его.
     -- Вот  наши приказы, -- Гаффни поднял единственный лист бумаги. -- Они
весьма лаконичны и  деловиты, и я  уверен, что все  последуют  им с огромным
удовольствием.  --  И  зачитал:  --  "Вам приказано  сле-довать с величайшей
спешностью  к  побережью  Со-единенных  Штатов.  Там  вам надлежит  провести
ка-рательную акцию по уничтожению и опустошению городов и округов побережья,
каковые  сочтете  до-ступными". -- Он положил лист  на стол перед со-бой. --
Вам ясно, лейтенант?
     --  Ясно,  сэр. И  личный  состав  подчинится  прика-зам  с  величайшим
наслаждением!
     Волосы Уэдж были всклокочены, лицо побагро-вело то ли от выпивки, то ли
от гнева или от того и другого сразу. Его слишком часто обходили в звани-ях,
и он так и не дослужился до более высокого чина. Подчиненные ненавидели его,
но отлично  сражались под его командованием, поскольку врага ненавидели даже
больше. Он всегда был отличным бойцом, а эта битва как раз для него.
     -- У вас есть какие-нибудь участки на примете, капитан?
     -- Да. Вот.  -- Они склонились над  картой.  --  На  побережье Северной
Каролины небольшой городок  под  названием Миртл-Бич. Я однажды заходил туда
за водой. Там имеются рыбачьи суда и железнодо-рожная станция в конце линии,
уходящей в глубь су-ши. Строения, насколько я припоминаю, по  большей  части
деревянные.
     -- Они будут отлично гореть. Когда атакуем?
     -- Сейчас  мы идем со скоростью шести  узлов, и земля должна показаться
на рассвете. Переходим к действиям, как только цель будет опознана.
     Почтмейстер  Миртл-Бич  только-только  подымал флаг,  когда со  стороны
гавани донесся грохот, кото-рый невозможно спутать  ни с  чем. Пушки. К тому
времени, когда он торопливо добежал до угла,