Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Русскоязычная фантастика
      Сергей Лукьяненко. Звезды - холодные игрушки -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  -
зило общественные отношения, позор Большой Ошибки побудил Хамецци разработать теорию Регрессорства и Прогрессорства. Началось преобразование материков, осушение болот и выравнивание гор, выправление береговой линии, поворот рек в засушливые районы... Я снова пролистал. Героические полеты в космос, первые удачи и катастрофы... Создание Спутника Родины, той маленькой орбитальной платформы, на которой строились межпланетные корабли. Экспедиции к Внутренней и Внешней планетам, где, по данным астрономов, могла быть жизнь. А вот и собственно регрессорство... "Любой разум, осознавший себя и распространяющийся в пространстве, неизбежно приходит к пониманию ценностей истинной Дружбы, если воспользоваться устаревшим, поэтическим термином -- братства. Но как долог может быть путь к пониманию подлинных ценностей! Вехи сколь страшных преступлений могут усеять дорогу! Человечество поняло это очень быстро -- трагедия Большой Ошибки научила нас Дружбе. Но две разумные расы, сосуществующие на одной планете -- это, скорее, исключение. Подобно тому, как рождение близнецов -- редкость в физиологии разумных рас, так и две цивилизации нечасто развиваются в одном мире. Еще на этапах предразума выделяется доминирующая эволюционная ветвь, занимает экологическую нишу, отведенную природой для разумных существ, а развитие других жизненных форм тормозится. В чем же выход? Позволить нашим _будущим-друзьям_ по Вселенной идти путем проб и ошибок? Или, все же, помочь им подняться к вершинам цивилизации, к миру и Дружбе? Разумеется, второе! Основное препятствие состоит в том, что любой разум крайне негативно относится к вмешательству извне. Инстинкты самосохранения присущи цивилизации не в меньшей мере, чем отдельному индивидууму. Встречая расу, только осознавшую себя, неразвитую технически, мы можем оказывать на нее положительное воздействие, приобщать к идеям Дружбы. Это -- работа прогрессоров. Труд тяжелый, долгий, но достаточно отработанный и поддающийся прогнозированию. Не каждый прогрессор может стать Наставником, но каждый Наставник способен быть прогрессором... Но если раса уже развита технологически, но неразвита духовно? Если наша помощь будет сочтена вмешательством и агрессией? Для этого и существует концепция Регрессорства, которая выполняет первый и самый тяжелый этап на пути к Дружбе. Регрессия цивилизаций сводит их технический и, прежде всего, военный потенциал к нулю, по возможности сохраняя культурные и нравственные достижения _будущих-друзей_. Общество, стоящее на ступени развития, аналогичной Каменной или Костяной эрам у людей, принимает помощь и идею Дружбы радостно и с благодарностью. Основными, известными всем, постулатами Регрессорства являются: Первое: Принцип Благих Намерений. Второе: Принцип Меньшего Зла. Третье: Принцип обратимости правды, из которого следует аксиома Отсутствия Лжи. Четвертое: Принцип Моральной Гибкости. В дальнейшем мы рассмотрим шесть дополнительных постулатов Регрессорства, включающих в себя такие, на первый взгляд не бесспорные, как Ответственность Культуры и Свобода Второстепенного. Но начнем мы именно с основных постулатов..." Я отложил книгу. Что-то не по себе стало! Не в том беда, что понятные и бесспорные истины вызывают неприязнь. Самое странное, что неприязнь эта -- какая-то личная, словно бы оскорбляющая меня самого! Трудно мне будет. Очень трудно. Я встал и пошел в санитарный блок. Он оказался неожиданно большим, с сияющей белизной треугольной ванной, раковиной, полной дезинфицирующего геля и, разумеется, унитазом. На стене, покрытой темной, слегка зеркальной пленкой, была наклеена яркая картинка: маленький мальчик, тщательно моющий руки, и надпись: "Надо, надо умываться, по утрам и вечерам!" Гигиена -- это очень важно. Понимаю. Я вспомнил свой дурацкий порыв, заставивший меня взять Тага за руку. Кажется, это не принято! Откуда же у меня возникла мысль о допустимости такого жеста? Надо выспаться. Надо отдохнуть, и завтра мир покажется мне понятнее и привычнее. Так будет происходить с каждым днем, я усвою мораль и нормы Родины, я стану своим, вновь займусь Регрессорством, Родина отыщет Алари и сведет их агрессивный потенциал к нулю. Когда-нибудь они станут нашими Друзьями. Интересно, а те, похожие на нас, существа -- они тоже нуждаются в работе регрессоров? Или их хватит ума принять помощь добровольно? Я вымыл руки, потом, поколебавшись, решил начать правильную жизнь с первого же вечера, и стал разбираться в механизмах душа. Через несколько минут, дважды окатив себя водой, вначале ледяной, а потом кипятком, я справился и с этим. Разделся, как будто в этом еще оставалась необходимость, забрался в ванну и тщательно вымылся. А вот аккуратно складывать мокрую одежду было глупо. Я раскидал ее на полках, так, чтобы просохла к утру, забрался под одеяло и уснул. Устал я так сильно, что даже крошечные размеры подушки мне не помешали. Мне снился сон, типичнейший _сон-который-нуждается-в-обсуждении-с-Наставником_. Нехороший сон. В меня влезла какая-то амебоподобная, жидкая тварь, растеклась по телу, пустила щупальца в сердце и печень, затуманила своим ядом мозг... Я валялся на неровной металлической плите, вокруг стояли кошмарные существа, а среди них человек, старик -- мой Наставник, хоть он и не был похож на Пера... А я терпел, терпел все, что со мной творили, потому что так было надо, и умом я понимал -- вся моя жизнь, моя боль -- это лишь пыль на ветру судьбы, мелочь, не заслуживающая внимания... -- Ник! Никки... Тварь ползала во мне, она собиралась изучить каждую клеточку тела, каждый нерв и каждый мускул, это не всегда было больно, но всегда -- противно... -- Никки! Я застонал и проснулся. Катти сидела рядом на кровати, тревожно вглядывалась в мое лицо. -- Ты плакал, -- сказала она. -- Плакал во сне, Никки... Я сглотнул, в горле было сухо, сердце безумно стучало в груди. -- Никки... -- Ты... что ты здесь делаешь? Конечно же, ничего умнее я придумать не смог! Катти вздрогнула как от удара. Начала вставать. -- Подожди, -- я непроизвольно схватил ее за руку. -- Прости. Спасибо, мне было плохо. Ты помогла. Я только удивился, как ты вошла. -- Твой замок меня знает, -- она с легким удивлением посмотрела на мою ладонь. -- Никки, мы же были... друзьями... Радостного утра тебе, Ник! Она была очень симпатичная. Только эта стрижка под щетинку... ну не нравилась она мне, и все тут! Зато очень добрые глаза, красивое лицо, полуобнаженное тело. Теперь она была в короткой юбке, а лента, которую женщины носят вместо рубашек, была совсем узенькой и полупрозрачной. Нет, я и впрямь ее любил. И готов был любить прямо сейчас и здесь. ...Что-то заклинило у меня в голове, в тщетных попытках понять собственные желания я попал в какой-то логический тупик. Да что же такое, слов не хватает! Впервые моя "резервная память" отказалась пояснить, чего же, собственно говоря, мне хочется! -- Катти... -- беспомощно прошептал я. -- Я... я люблю тебя. Она мгновенно расслабилась, и даже улыбнулась. -- Я тоже тебя люблю, Никки. Все хорошо. Ты уже поправляешься. Осторожно забрав руку из ладони, Катти коснулась моего лба. Я сразу вспомнил ту, чужую женщину, и ее робкую ласку... -- Температура нормальная, -- сказала Катти. Да лучше бы она молчала! -- Вставай, лежебока! -- весело продолжила Катти. -- Тебе разрешено валяться в постели, но не злоупотребляй! Она встала, и сдернула с меня одеяло. Так быстро, что я не успел его удержать. Ну не было у меня вчера сил искать чистое белье! -- Мойся и одевайся, -- совершенно спокойно сказала Катти. -- Ты вчера не положил одежду в блок очистки, я сама прибрала. Вставай! Я сел на кровати, это оказалось неожиданно неудобно, словно у нее подпилили ножки, и она оказалась ниже, чем я привык. Задумчиво глянул на Катти. Ее не смущала моя нагота, как ту, чужую женщину. Значит, это нормально? А что тогда неправильно? Почему я никак не решусь подняться? -- Прими холодный душ, -- посоветовала Катти. -- У тебя гормональный всплеск. Это ничего, это бывает после стрессов. Во мне что-то сломалось. Уже без всякого стеснения я поднялся и пошел в ванную. Там, согласно рекомендации врача, пустил холодную воду и встал под нее. С крошечных дырочек в потолке лил настоящий дождь, я крутился под ним, поднимал руки, ловя холодные капли. Потом прислонился лбом к скользкой стене и замер. -- Я принесла твою одежду, -- доброжелательно сказала Катти, входя. В ванной дверь не запиралась, или же я не смог найти механизм замка. -- Ты себя нормально чувствуешь? Таг сказал, что вы приняли две фляги вина, у него легкое отравление... -- Абсолютно нормально, -- сказал я, не поворачиваясь. -- У тебя более сильная степень биозащиты, -- предположила Катти. -- Твой организм легко устранил токсины. -- Катти, у меня какие-то психические нарушения, -- сказал я. -- Мне... я... Она терпеливо ждала, пока я подыщу слова. -- Я чувствую дискомфорт, находясь рядом с тобой в обнаженном виде! -- наконец-то сформулировал я. -- Это проявляется только со мной? -- деловым тоном спросила Катти. -- Ну... наверное. Вчера, на обследовании, я тоже ощущал дискомфорт, когда ты смотрела на меня. -- Не беспокойся. Известное явление. Психическая регрессия. Порой возникает у детей в период созревания, иногда при сильных стрессах. Есть специальный термин -- стеснительность. Обычно стеснительность направлена на противоположный пол. -- И что теперь? -- глупо спросил я. -- Пройдет. Надо изменить возникший у тебя ложный образ поведения. Хочешь, сходим в баню? У нас еще есть время. -- Тебе решать, -- согласился я. -- Тогда одевайся, зайдем к Тагу. Может это и регресс, но я расслабился, лишь когда Катти вышла. Таг и впрямь чувствовал себя неважно. -- Алкогольсодержащие средства надо запретить, -- бормотал он, бродя по комнате. Порядок у него был такой же, как у меня, зато вещей побольше. В основном -- за счет фотографий чудовищных монстров на стенах и каких-то неаппетитных субстанции в широких плоских сосудах. -- Это отрава. Я подам предложение в Мировой Совет от имени всего института... -- Подожди денек, вдруг передумаешь, -- засмеялась Катти. Она сидела в кресле, веселая и беззаботная. Может быть и впрямь уверилась, что со мной все будет в порядке? Или старается развеселить меня? -- Подожду! Но не передумаю! -- энергично заявил Таг. -- Когда Никки отчитываться? -- Наставник договорился о встрече с Советом в шесть часов дня. Уйма времени. Я хочу сводить Никки в баню. -- А чего так? -- удивился Таг. -- Токсины вывести, -- Катти подмигнула мне, и я был рад этой деликатности. -- Пойдешь? -- Пойду, -- решил Таг. -- Надо попросить машину... -- Я на колесах. Наставник прикрепил ко мне машину на пять суток, пока будет длиться первичная реабилитация Ника. -- Ага, ты теперь главная в этом процессе... Ган ничего не нашел? -- Абсолютно. Доклад корабля был полным и правильным. Он сидел до утра, ушел домой только в половину третьего утра. Дадим ему отоспаться? -- Дадим, -- согласился Таг. Он перебрал стопку одежды, и накинул поверх рубашки курточку, сплетенную из разноцветным шнуров. -- Красиво? -- Очень, -- одобрила Катти. Машина была или та же, что вчера, или неотличимая от нее. Маршрут задала Катти, потом развернула переднее сиденье к нам, и мы принялись болтать. Ни о чем, в общем-то. Про расу _будущих-друзей_, которую я нашел в космосе, и про то, как здорово и увлекательно будет заняться ими всерьез, помочь стать Друзьями. Тага, впрочем, это не сильно волновало. Вот раса, сходная с нами внешним обликом -- это да! -- Ведь еще никогда такого не было! -- азартно жестикулирую говорил он. -- Ну, вот когда Маленьких делали Друзьями, до чего доходило? Создали копир-костюмы, и в них детей отправляли к Маленьким! Искусственно тормозили рост, чтобы подготовить взрослых регрессоров... дети-то постоянно проваливались... Как долго это аукалось, Катти? -- Семнадцать поколений низкорослых, -- вздохнула она. -- Да и теперь... изредка... говорят... -- А с этими -- только работай! Готовь сотрудников, засылай на планеты _будущих-друзей_, и работай! Завидую регрессорам! Вот честное слово -- завидую! -- Они достаточно развиты, чтобы распознать чужаков. Мы можем быть идеально похожи внешне, но различия в психике скажутся. Так что легкой работы не будет. -- Да мало ли методов? Вот, -- Таг указал рукой на меня, -- амнезия! Прекрасный способ, чтобы оправдать любые странности регрессора! Наступила тишина. И сам Таг осекся, и мне нечего было сказать, и Катти отвела взгляд. -- Это хорошая гипотеза, -- сказал я. -- Никки! -- Таг даже соскочил со своего кресла, стукнувшись головой о потолок, но машину мотнуло на повороте, и он упал обратно. -- Откуда ты знаешь, что я -- Никки? Может быть _его_ допросили, вызнали все, что можно, и под видом Никки заслали меня? Чужого регрессора! А? Мне сейчас так плохо было, что я никого не щадил. -- Ник! Я посмотрел в глаза Катти. -- Это невозможно по трем причинам. -- Тогда докажи мне, что я -- это я. Потому что сам я в это не всегда верю! -- Твое тело -- тело Никки. Мы же сверили генную карту! Оба анализа оказались правильными, отвечающими твоему генотипу! -- Тело могли скопировать, -- предположил я. -- Второй довод против! Мы провели полную ментоскопию твоего мозга. Да, ты ничего не помнишь о прошлом! Но словарный запас -- это именно твой запас! Ты знаешь то, что должен знать! И чужой памяти в тебе -- нет! Зачем засылать регрессора, который не знает своего задания? Это же бессмысленно! А мы обшарили весь мозг, все его уголки. Чисто! -- А третий довод? -- спросил я. Прямо-таки с мстительным желанием навредить себе самому! -- Мы. Твои друзья, твой Наставник. Неужели мы можем не почувствовать подмену? Я закрыл глаза. Спасибо, Катти. Спасибо за эти слова. Может быть они -- и есть самый главный довод. То, что меня успокоит. -- _Не-дружественный_ регрессор должен быть такой копией Никки... морально-этической копией... что это просто невозможно. -- Спасибо, Катти... -- прошептал я. -- Абсолютно бесспорные доводы, -- сказал Таг. -- Вот мне, специалисту по иным расам, веришь? -- Верю. -- Конечно, если брать все как абстрактную гипотезу... -- Таг сладко зажмурился. -- Нет, я мог бы попробовать найти возражения. Обойти все доводы. Тишина вернулась. -- Сделай это, Таг, -- попросил я. -- Попытайся понять, могу ли я быть чужим регрессором. Если найдешь такую возможность -- подумай, как проверить. В этом случае меня надо немедленно изолировать от общества и разрабатывать меры противодействия. -- А вот эти твои слова, Ник, -- сказала Катти, -- последнее доказательство. Может быть, ему Мировой Совет не поверит. Но я -- поверю. Ты наш Никки. Умник-Никки, Никки-Непоседа, Никки-Перестраховщик. Не бойся ничего! -- Не верь, не бойся, не проси, -- сказал я. -- Спасибо вам. Когда я совсем приду в себя, то мы еще посмеемся вместе. А пока не получается. Баня была не одним зданием, а целым комплексом -- круглые павильоны, из-за непомерной высоты казавшиеся скорее башнями, сросшиеся боками трехгранные пирамиды, в центре -- исполинское кубическое сооружение из снежно-белого камня. Пространство между зданиями так густо заросло зеленью, что казалось бы давно заброшенным, если бы не тропинки, ведущие в глубь комплекса. Мы оставили машину у дороги, и пошли по одной из тропинок, ныряя под эстакады и галереи, связывающие здания друг с другом затейливой сетью. Один раз навстречу прошла маленькая компания -- трое мужчин и две женщины. Они смеялись, болтали о чем-то, и дружелюбно поздоровались с нами. Сквозь ворота с тепловой завесой мы прошли в обширный сумрачный зал. На пороге я на миг остановился. Да, ложный образ поведения придется менять. Здесь было, наверное, с сотню людей. Мужчин и женщин, обнаженных, раздевающихся и полуодетых. Кто-то пришел, кто-то уходил. Вдоль стен тянулись ряды невысоких шкафчиков, в которые посетители аккуратно складывали одежду. В сводчатом потолке спиралью тянулись маленькие окна, сквозь которые пробивался неяркий, словно фильтрованный, свет Матушки. -- Идем, -- поторопил меня Таг. Мы подошли к свободным шкафчикам. Катти и Таг начали раздеваться сразу, я секунду помедлил. _Это нормально_, -- шепнул я себе наконец, и тоже стал раздеваться. Вокруг было такое обилие нагих тел, что мой разум в панике отрекся от чувства, которое Катти назвала стеснительностью. -- В ураганный или в морской? -- спросил Таг у Катти. Девушка уже разделась, прикрыла свой шкафчик -- я отметил, что замков на дверцах не было, и на мгновение задумалась над вопросом. -- В морской, вначале. Никки надо заново привыкнуть. Я, не споря, пошел за ними. Ни ураган, ни море у меня с баней не ассоциировались. Вместе с десятком других обнаженных посетителей мы пошли по узкому проходу. И от каменного пола, и от каменных стен шло тепло, временами в стенах попадались амбразуры, из которых нас обдавал горячий воздух. Освещение здесь уже было искусственное, матовые панели на высоком потолке. Все шли молча, серьезно, словно готовясь к какому-то важному ритуалу, и шлепанье босых ног по полу сливалось в странный ритм, дикарский аккомпанемент к грядущему действу. Пол под ногами, оставаясь горячим, стал мокрым. Откуда-то теперь сочилась вода, и не застаиваясь стекала вперед, видимо в коридоре был легкий, неощутимый глазом, наклон. Завороженный участием в процессии я все же украдкой поглядывал вокруг. Мужчин и женщин шло примерно поровну, большинство -- молодые, наши ровесники. Очень много симпатичных девушек. Толпа явственно делилась на отдельные группки пришедших вместе, но даже в пределах одной компании никто не касался друг друга. Какой-то парень, поскользнувшись, неловко и больно упал на колено, хотя я мог поклясться, что он сумел бы удержаться, взявшись за плечо идущего рядом друга. Повеяло горячим воздух. Запахом соли и йода, словно впереди и впрямь было море. Раскаленное, почти кипящее. Воды под ногами стало больше, и я теперь ступал осторожнее. Коридор кончился внезапно, распахнувшись в помещение, напомнившее мне корабль Алари. Та же имитация пещеры и каменная облицовка. Только свет идет из окон. Пол был засыпан крупным белым песком, попадались какие-то ракушки и, даже, мелкие обломки кораллов. Песок был раскидан множеством мелких холмиков, барханов, на вершине которых сидели, стояли, лежали люди. Откуда-то дул горячий ветер, но жара стояла такая, что он приносил облегчение. Я мысленно оценил температуру как двукратную к температуре здорового тела. -- Никки! Вслед за Катти и Тагом я поднялся на маленький песчаный барханчик. Опустился, скрестив под собой ноги. Мы сидели лицами друг к другу, одна из многочисленных групп. Обжигающие порывы ветра лизали тело. -- Как ты? -- спросила Катти. Я пытался не смотреть на нее. Нет, не помогла до конца эта врачебная процедура. Меня смущает собственная нагот

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору