о дело?
   -- Я  все-таки  только  инструмент  для  тебя!   --   крикнул  я.  --
Инструмент!


         * Часть третья. ГЕОМЕТРЫ.


        Глава 1.

   Это -- потолок.
   Он сверху, значит -- потолок.
   Неровный, коричнево-серый, непривычный... чужой.
   Я повернул голову.
   Крохотный отсек.  Все неровное,  мятое,  гофрированное.  Пол,  стены,
потолок.  Кажется, и кровать, на которой я лежу, бугристая. Освещение --
мутные стеклянистые булыжники, в беспорядке разбросанные по стенам, свет
из них идет оранжевый, неприятный.
   Где я?
   А самое важное -- кто я?
   В голове -- пустота. В теле -- вялость. Надо встать...
   Что-то  не пускало меня.  Приподняв голову я  увидел широкую ленту из
плотной  ткани,   перехватывающую  мое  тело  выше  колен  и  по  грудь,
притягивающую к  кровати.  Кстати,  кровать действительно неровная,  это
скорее невысокий помост, вырастающий из пола.
   Как я сюда попал?
   И кто я?
   Ничего не помню...
   Мне стало страшно.  Я  видел отсек,  в котором лежал,  и все,  на что
падал  взгляд,  обретало имена.  Стены,  пол,  потолок,  кровать,  свет,
лента... Не так уж и много. Несколько понятий, они перекатывались в моем
пустом черепе, словно... словно? Что-то в чем-то... но я не помню, что и
где.
   Крошечный мирок,  его  можно  было  бы  измерить  шагами,  ухитрись я
выбраться.  Шесть на  шесть шагов,  пожалуй.  Я  уперся ногами,  пытаясь
выбраться  из-под  ленты.  Но  та  мгновенно напряглась,  прижимая  меня
плотнее.  Я молча сопротивлялся,  и мне даже удалось чуть-чуть выползти,
но  потом  лента  сжалась так  крепко,  что  перехватило дыхание.  Жадно
втягивая воздух я замер. Лента, помедлив, расслабилась.
   Вот так. Тюрьма.
   Что такое --  тюрьма?  Место для изоляции от окружающего мира. Значит
он есть, этот мир. Значит он не ограничен серыми стенами.
   Уже  успех.  Что-то  выползает,  выкарабкивается  из  памяти.  Робко,
неуверенно, но все-таки. Стены, пол, потолок, кровать, оранжевый свет --
это тюрьма.  Еще есть я.  Руки, ноги, пустая голова... Еще есть движения
-- встать, выползти, пойти. Еще есть числа. Раз, два, три, четыре, пять,
шесть...
   И все это можно сказать. Вслух. Громко.
   -- Кто я?  --  спросил я потолок. Пересохшие губы двигались с трудом,
звук был еле слышен,  но  эта попытка обогатило меня на  множество новых
понятий. Губы, язык, горло, дыхание, воздух, звук.
   Мне бы  только выбраться отсюда!  Увидеть что-то еще!  И  я  вспомню,
обязательно вспомню все. Кто я, и как сюда попал.
   Шорох --  я повернул голову.  В стене открывался люк.  Люк -- это то,
через что входят.  Небольшой,  мне бы пришлось нагнуться, чтобы пройти в
него.
   Из люка в камеру вошло существо.  Четвероногое,  безрукое,  с длинной
острой мордой,  покрытое густой черной шерстью,  с хвостом.  На горле --
колышущийся   комок,   похожий   на   болезненный  нарост.   Облик   был
отталкивающий,  и  почему-то  тревожный.  Что-то  очень  неприятное было
связано с этим существом... Нет, с существами. Их было много, я знаю. Не
помню, но знаю...
   Неужели и я...
   Вскинув голову я уставился на собственное тело. Нет, насколько я могу
судить, оно совсем другое. И двигаюсь я, обычно, не на четвереньках.
   -- Самочувствие? -- спросило существо.
   Его голос был как музыка. Просто из-за того, что не был тишиной.
   -- Напряжение и растерянность, -- сказал я. -- Кто ты?
   -- Алари. Это не личное имя, а название расы.
   Речь его,  кажется,  шла не изо рта,  а из нароста на шее.  Наверное,
что-то вроде голосового мешка-резонатора.
   -- Почему я лишен возможности двигаться?
   -- Ты агрессивен, -- ответил Алари. -- Ты нанес большие разрушения.
   Разрушения?
   Огонь... да, я помню огонь. Во тьме, там, где не было и не может быть
огня,  вспыхивает пламя.  Обломки,  несущиеся ко  мне,  я  уворачиваюсь,
лечу...
   Значит, я умею летать?
   ...лечу сквозь тьму и холод, но слишком много сил ушло на разрушение,
на пламя, пожирающее металл, что-то тащит меня обратно...
   -- Кто я?
   Алари защелкал челюстями.
   -- Не притворяйся! Ты знаешь, кто ты! Этот вопрос должны задавать мы!
   -- А вы не знаете, кто я? -- глупо уточнил я.
   Существо на шаг отступило. Задрало морду к потолку.
   -- Неприятность... -- прошептало оно.
   -- Освободите меня,  --  попросил я.  --  Пожалуйста.  Я  буду крайне
признателен. Я не буду причинять разрушений.
   -- Нет. Ты опасен.
   -- Я буду так лежать?
   -- Да.
   -- Долго?
   -- Очень.
   Во мне проснулся страх.
   Я не хочу!
   Мне  ничего не  вспомнить,  мне  не  вернуть себя,  пока я  валяюсь в
крошечной камере, привязанный к кровати, беспомощный и неподвижный.
   Я снова забился, и вновь лента напряглась, сковывая движения.
   -- Мне хочется пить... -- попросил я, когда обрел возможность дышать.
   -- Это разрешено.
   Существо скрылось в люке.  Я ждал,  люк оставался открытым,  но в нем
ничего не  было  видно,  лишь  короткий полутемный туннель.  Потом Алари
вернулся.
   Оказывается,  он мог ходить и  на двух лапах.  А в передних был зажат
маленький металлический сосуд.
   -- Это жидкая пища. Она утолит голод и жажду.
   Я  жадно  сделал  глоток из  поднесенного к  губам  сосуда.  Вкус  --
отвратительный.   Солоновато-сладкий,   жидкость  темная  и  густая,   с
какими-то комками...
   Но мне нужны силы. Чтобы выбраться -- нужны силы.
   -- Спасибо, -- сказал я, допив.
   -- Ты будешь лежать неподвижно и думать,  --  сказал Алари.  -- Когда
тебе потребуется удалить продукты метаболизма, ты скажешь об этом. Когда
ты решишь рассказать, кто ты, ты скажешь об этом.
   -- Я не знаю,  кто я, -- в отчаянье признался я. -- Если мне придется
так лежать, то я ничего не вспомню.
   -- Тебе придется ждать,  --  сказал Алари.  --  Мы предпринимаем свои
меры. Мы пригласили экспертов. Они установят, кто ты такой.
   Эксперты --  это хорошо. Эксперты всегда справляются. Они безупречны,
ведь это их долг, я знаю. Но я должен полагаться на себя.
   Это -- мой долг!
   Как неуютно, когда невозможно выполнить свой долг!
   -- Если тебя раздражает свет, сообщи об этом, -- сказал Алари.
   -- Он... оранжевый...
   -- А какой свет ты предпочитаешь?
   -- Белый. Желтый.
   -- Хорошо.
   Существо  вышло.   Действительно,   вскоре   освещение  сменилось  на
бледно-желтое.
   Думать!
   Кто  я,  и  что  делаю в  тюрьме?  Кто  такие Алари?  Почему они  так
неприятны мне? Что я должен сделать? В чем мой долг?
   Пустота.  Голова словно выпотрошена,  ни мыслей,  ни воспоминаний. Не
думается --  надо оперировать понятиями,  чтобы строить догадки. А их --
слишком мало.  Стены,  пол, потолок... раз, два, три... Алари, эксперты,
я...
   Кто я?
   Время тянулось бесконечно.  Один  раз  я  воспользовался предложением
черного существа и  попросил у  безучастных стен  помощи.  Очень  быстро
пришел Алари --  но другой.  Более светлая шерсть,  иной оттенок голоса,
чуть  больше размеры.  В  передних лапах у  него  было  судно из  белого
металла. Как в больнице.
   Больница -- это место, где лечат...
   Я  снова  остался в  одиночестве.  Ослабленная чуть-чуть  лента опять
прижала меня к кровати.
   Надо  зацепиться хоть  за  что-то.  Любой  обрывок воспоминаний может
помочь.
   Разрушение?
   Тьма, огонь, полет...
   Плен.
   Я пытался вырваться --  меня захватили в плен. Странная шипящая речь,
свора крошечных существ... Алари...
   Вот откуда тюрьма.
   Схватка --  я  качусь по  полу,  облепленный рычащими,  царапающимися
существами. Когти впиваются в кожу...
   Подняв голову я  осмотрел свою кожу там,  где  она  не  была прикрыта
лентой.  Ага.  Раны. Почти поджившие царапины, и более глубокие раны, но
затянутые едва видимой пленкой. Меня лечили?
   Я в плену. Вокруг не-друзья. Я сражался с ними, но проиграл. Потом со
мной что-то сделали --  и я лишился памяти.  Это плохо,  очень плохо.  Я
знаю, что где-то есть мои друзья. Мой мир.
   Мой долг -- вернуться.
   Прошло много времени.  Меня дважды кормили,  один раз обтерли влажной
губкой,  сворачивая  сторожевую ленту  по  частям.  Оказывается,  я  был
абсолютно наг, и почти все тело покрывали раны.
   Ничего.
   Я впитывал каждое новое понятие,  каждое услышанное слово.  Цеплял их
друг к другу,  искал корни и связи.  Вода --  ее бывает много?  Да.  Это
море.  Пища --  она всегда такая?  Нет,  она разная и  приятная на вкус.
Существа-Алари --  таковы ли  те,  к  кому  я  должен вернуться?  Нет...
кажется нет.
   Должны быть такие как я...
   Я уснул,  и спал,  наверное,  долго. Во всяком случае, когда раздался
звук  открывающегося  люка,   я  проснулся  сразу,   и  чувствовал  себя
отдохнувшим и посвежевшим.
   Вошел тот, первый, Алари. И не один.
   За ним, согнувшись, шли по туннелю еще какие-то существа.
   Похожие на меня!
   Люди!
   Алари что-то им сказал,  но я не понял ни слова.  Чужая речь.  Но мне
сейчас хватало того, что я увидел своих собратьев.
   Первым был рослый мужчина. Ему было лет двадцать пять, наверное. Лицо
суровое,  волевое.  Следующим  --  плотный  седой  старик.  Последней --
молодая женщина, с собранными хвостиком волосами.
   Сколько нового!
   Возраст и  пол.  Мы  живем  и  стареем.  Меняемся с  возрастом.  Есть
мужчины, и есть женщины.
   Словно  камни  --  падающие на  дно  пропасти,  перекрывающие зияющий
провал. Но сколько их надо, таких камней?
   Неважно.  Сейчас  я  наслаждался самим  фактом существования подобных
себе. Сколько нового я смогу теперь вспомнить!
   Мужчины и женщины,  старики, взрослые и дети... У меня не всплывало в
памяти лиц, не возникало фраз и чувств. Но теперь я знал, что они были.
   Алари  продолжал  говорить  с   пришедшими.   Они  коротко  отвечали,
разглядывая меня.  А я улыбался им,  наслаждаясь этой встречей.  Все они
были мне симпатичны.  И старик -- возникало невольное чувство уважения к
нему.  И  мужчина --  он явно был опытным,  повидавшим всякое человеком,
хорошим  другом,   профессионалом  в  работе.  И  женщина  --  она  была
прекрасна,   как  только  может  быть  прекрасна  единственная  в   мире
женщина...
   -- Ты понимаешь их речь? -- неожиданно спросил меня Алари.
   -- Нет, -- я сглотнул комок в горле. -- Они знают, кто я?
   Мохнатое существо не снизошло до ответа.
   Зато женщина подошла,  и  провела рукой по моему лбу.  Я потянулся за
этой снисходительной лаской,  всем телом,  и  проклятая лента немедленно
сдавила меня.
   Кажется,  люди  это  заметили.  Они  все  разом  заговорили с  Алари.
Протестующе, возбужденно. Тот угрюмо огрызался. Но, видимо, их напор был
слишком  энергичен --  маленькое черное  существо  издало  пару  шипящих
звуков,  и лента соскользнула с моего тела. Исчезла, втянулась куда-то в
основание кровати. Свободен!
   Я  спустил  ноги  на  пол,   с  наслаждением  ощутив  опору.   Слегка
закружилась голова, но я не собирался терять эту чудесную возможность --
сделать хоть пару шагов.
   -- Не отходить от кровати! -- приказал Алари. Ладно, подчинимся...
   Я  прошелся вдоль  своего  лежбища.  Оно  и  впрямь  было  бугристое,
неровное. Потом сел на кровать.
   Люди как-то  странно на меня смотрели.  Особенно женщина.  Неожиданно
она отвела глаза.
   Что я сделал не так?
   Мужчина снял с себя куртку,  молча протянул мне. И я вдруг догадался,
что ходить голым неприлично. Проклятье!
   Я торопливо набросил куртку на колени.
   -- Не шевелиться!  --  велел Алари.  Подошел ко мне, схватил куртку и
быстро обшарил передними лапами карманы.  Там ничего не оказалось, но он
еще  проверил подкладку,  швы,  и  лишь потом вернул одежду.  Я  прикрыл
наготу и сказал:
   -- Верните мои вещи.
   -- Нет.
   -- Я отказываюсь общаться и отвечать на ваши вопросы.
   После  короткой паузы,  Алари  что-то  спросил у  людей.  Видимо,  те
посоветовали ему не противиться.
   Второй Алари появился очень быстро.  Он принес мне шорты из блестящей
серебристой ткани. Женщина снова отвернулась, я быстро натянул их, хотел
было  вернуть  куртку  мужчине,  но  тот  покачал головой.  Видимо,  это
означало,  что  можно  оставить ее.  Я  надел куртку,  застегнул на  все
пуговицы, так же, как ее бывший хозяин. Спросил у Алари:
   -- А где моя остальная одежда?
   -- Какая одежда?
   На  меня  как  будто  озарение  нашло.   Глядя  на  людей,   я  начал
перечислять:
   -- Обувь,  носки,  брюки,  рубашка,  свитер,  майка,  трусы,  юбка  и
нагрудная повязка.
   У Алари задергался кончик остренького носа.
   -- Ты надеваешь все это сразу?
   -- Не знаю,  --  я задумался.  --  Нет.  Нагрудная лента -- это часть
женского туалета.
   -- У тебя было только это,  --  Алари протянул лапу к шортам.  --  Ты
удовлетворен? Готов к сотрудничеству?
   -- Да, -- решил я.
   -- Ты обвиняешься в преступлении. Ты уничтожил наши корабли.
   Корабли!
   Звезды и планеты!
   Космос.
   Я летал, действительно летал. Но не сам, а в корабле.
   -- Не помню, -- признался я. -- Не помню.
   -- Как называется твоя планета?
   Я  даже зажмурился,  пытаясь вспомнить.  Я очень хотел найти в памяти
это слово. Не для Алари, для себя...
   -- Не знаю.
   -- Эти существа, -- Алари кивнул на людей, -- твои соплеменники?
   -- Может быть...
   -- Их планета называется Земля. Это тебе что-то говорит?
   -- Земля -- это мягкий слой почвы.
   -- Ответь на вопрос.
   _Земля_, -- повторил я мысленно. _Земля_.
   -- Нет.
   -- Сейчас --  период отдыха.  Но мы еще вернемся и продолжим общение,
-- сказал Алари.  --  В  мое отсутствие ты можешь передвигаться по всему
помещению.
   Какая щедрость!
   -- А как называется эта планета? Где мы находимся?
   -- Это корабль, -- помолчав сказал Алари. -- Все. Я должен думать.
   Он что-то сказал людям на незнакомом языке, и те, с явным сожалением,
бросая на меня сочувственные взгляды, стали выходить.
   Значит, они здесь немногое решают.
   И  для  них Алари --  не-друг.  Это очень печально.  Не-друзья должны
становиться друзьями.

   Я  был уверен,  что за мной наблюдают.  Поэтому осматривать помещение
пришлось очень долго --  прохаживаясь взад-вперед,  останавливаясь чтобы
растереть  ноги,   приседая.   Пусть  думают,   что   я   восстанавливаю
подвижность. Это, кстати, тоже полезно.
   Я на корабле --  большом корабле,  очевидно.  Мой корабль был меньше.
Возможно, он находится где-то рядом.
   Шансов, конечно, мало. Но я должен их использовать.
   Что у меня есть, кроме собственного тела?
   Шорты и куртка.  Шорты мне ничем не помогут, разве что нарвать из них
полоски,  свить веревку,  и удавиться.  Куртка...  Плотная темно-голубая
ткань,  мягкая  подкладка,  какие-то  эмблемы с  незнакомыми символами и
знаками чужого языка.  Застегивается на пуговицы,  а  еще есть крошечные
кусочки металла,  тянущиеся под  пуговицами,  по  полам.  Тоже застежка?
Очень похоже,  вот только как ее застегнуть...  Видимо,  это форма. Тоже
бесполезна...  стоп. Я покрутил в пальцах кончик шнурка, пропущенного по
низу куртки.  Слева и  справа шнурок выходил из  маленьких металлических
колечек. Ага, это чтобы затянуть ее на поясе. А ведь полезно!
   Я  продолжил бродить по  камере,  разминая пальцами узелок на  шнуре.
Потом развязал его, и стал осторожно вытягивать с другой стороны куртки.
Это заняло минут десять --  куртка начинала топорщиться,  приходилось ее
оправлять,  стараясь делать все  как  можно  неприметнее для  возможного
наблюдателя.  Наконец мои усилия увенчались успехом. Шнурок выскользнул,
и в кулаке,  куда я его прятал,  оказался почти метровый отрезок прочной
веревочки.
   Очень славная удавка.
   Я не сомневался,  что могу справиться с Алари голыми руками.  Судя по
следам на  моем  теле,  я  уже  выдерживал такой бой,  и  нанес мохнатым
немалый урон. Не зря же они так перестраховываются.
   Теперь остается люк.
   Самому мне его не открыть.  Значит,  придется просить об услуге самих
Алари.  Тот, первый, с черной шерстью, сказал что-то о "периоде отдыха".
Возможно по этому поводу охрана уменьшена?  Может быть меня контролирует
только одно существо?
   Вступив на  зыбкую почву  предположений я  сразу утратил уверенность.
Если я  и  впрямь кажусь им настолько опасен,  то охранников должно быть
несколько.  Но ведь был еще и бой в космосе? "Разрушения". Часть существ
может заниматься ремонтом корабля...  А  сколько всего их  может быть на
корабле? Двое, шестеро, десять, сто?
   Моя решимость таяла с каждой секундой. И я перестал колебаться.
   -- Мне надо удалить отходы! -- сказал я в потолок. -- Горшок тащите!
   К  моим потребностям они  относятся довольно внимательно.  В  прошлые
разы серый Алари появлялся быстро, я успевал досчитать лишь до двадцати.
   Десять... двенадцать... восемнадцать... двадцать...
   Они оказались чрезмерно пунктуальны.
   Люк открылся,  и  Алари с ночным горшком в руках вступил в камеру.  В
следующее мгновение я  повалил его на пол,  и  захлестнул удавку на шее.
Судно с грохотом упало на пол.
   -- Кто контролирует камеру?  --  крикнул я,  на миг затягивая шнурок.
Одну  ногу  я  держал в  проеме люка,  на  всякий случай,  чтобы ему  не
вздумалось закрыться.
   -- Я...  -- нормальным, совсем не придушенным голосом, ответил Алари.
Может  слабо прижал?  Рывок --  существо,  придавленное коленом к  полу,
захрипело, и так же громко произнесло: -- Нет...
   Видимо,  этот гадкий нарост на шее,  откуда выходят звуки, не зависит
от дыхания.
   Немного ослабив нажим я спросил:
   -- Кто еще?
   Молчание. Ничего, это тоже ответ. И мне он нравится.
   -- Где мой корабль?
   -- Ты не уйдешь,  --  сказал Алари,  подергиваясь.  -- Отпусти меня и
вернись на место. Я принес тебе емкость...
   Я невольно засмеялся. Мне сейчас не до того, _не-друг_.
   -- Отвечай!
   -- Нет...
   Ровный  голос  Алари  контрастировал с  его  судорожными  рывками.  Я
отчаянно размышлял.  Второго случая мне не  представится,  это уж точно.
Этот Алари ничего не скажет. Значит, придется идти наугад...
   Неожиданно раздался чмокающий звук.  Нарост на  шее  Алари  дернулся,
развалился на две половины, и обтекая шнурок упал на пол. Изнанка у него
была   розово-белая,   как   обескровленное  мясо.   Куски  задергались,
потянулись друг к другу.
   Да это же какое-то биологическое устройство!  Переводчик, транслятор!
Или, того хуже -- существо-симбионт!
   Я  схватил  металлическое судно  и  несколько раз  ударил  по  комьям
протоплазмы,  размазывая их  по  полу.  Существо продемонстрировало свою
способность делиться, но у любой жизненной формы есть предел возможного.
А ну-ка, попробуй собраться из кашицы, намазанной на пол!
   Розовая жижа  подрагивала,  медленно меняла  цвет,  почти  сливаясь с
полом, но собраться воедино больше не пыталось.
   Я повернулся к Алари -- и вовремя. Воспользовавшись тем, что я держал
удавку одной рукой,  и давление ослабло,  он ударил меня передней лапой.
Острые когти пропороли куртку, плечо обожгла боль. Страшно подумать, что
стало бы с рукой, оставайся я голым!
   Перехватив шнурок я стал затягивать удавку.  Алари что-то произнес --
это звучало как шелест. Мы утратили возможность коммуникации.
   Значит, Алари утратил и возможность стать моим другом.
   Я затянул шнур изо всех сил. Прошептал:
   -- Дерни за веревочку...
   Вот так решаются проблемы.
   Тело Алари обмякло.
   Освободив удавку, я взял ее в левую руку, ногой пихнул тело. Существо
казалось мертвым  или  умирающим,  как  и  его  отвратительный симбионт.
Жалости к Алари у меня не было,  впрочем,  как и ненависти.  Те,  кто не
хочет _продвижения-к-миру_,  порой,  погибают.  Но может быть,  он еще и
придет в себя, мой незадачливый хвостатый тюремщик.
   В правую руку я взял судно. Металл, из которого оно было сделано, был
легким, но прочным. Лучше чем ничего.
   С веревочкой в одной руке, и ночным горшком в другой, я и вырвался из
тюрьмы.

   Туннель оказался длинной в  десять шагов.  Удобнее было  преодолевать
его на  четвереньках,  но  я  сразу утратил бы боеспособност