Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Русскоязычная фантастика
      Сергей Лукьяненко. Почти весна -
Страницы: - 1  - 2  - 3  -
Сергей Лукьяненко. Почти весна --------------------------------------------------------------- Данное художественное произведение распространяется в электронной форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой основе при условии сохранения целостности и неизменности текста, включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое использование настоящего текста без ведома и прямого согласия владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ. --------------------------------------------------------------- (C) Сергей Лукьяненко, 1997 --------------------------------------------------------------- За толстым холодным стеклом умирала зима. Влажные бесформенные снежинки падали на черную землю клумб, на мокро отблескивающий в свете фонарей асфальт, на торопливые фигурки прохожих. Вдали, за частоколом сосен, белыми гребнями рябило море. На Балтике штормило третий день. Краем глаза я видел мужчину, сидящего метрах в пяти. Уж слишком старательно он пытался не смотреть на меня... Когда-то я не любил таких, как он, -- нерешительных и настойчивых одновременно. Их появление означало неизбежные просьбы и не менее неизбежный отказ. Но сейчас предстоящий разговор не вызывал никаких эмоций. У мужчины могла быть тысяча причин искать встречи со мной. А у меня -- лишь одна причина находиться в зале ожидания регионального генетического центра. Зал был большим -- горькая предусмотрительность строителей. Но обилие модных скульптур из цветного стекла, тропических растений, тянущихся от пола до прозрачного потолка, огромных аквариумов с яркими рыбками делало его почти уютным. Тихая музыка глушила голоса, неяркий свет смазывал лица. Здесь не принято говорить громко, здесь не принято узнавать знакомых. Тут не плачут от горя и не смеются от радости. Здесь просто ждут. -- Ваш талон, пожалуйста. -- Девушка в зеленой форме подошла к моему креслу. Я протянул ей маленький белый прямоугольник. Никаких имен, лишь десятизначный номер и фотография. -- Ваш результат. -- В мою ладонь лег запечатанный конверт с тем же номером, что на талоне. -- Удачи вам. Я кивнул. Слова девушки -- формальность, заученная формула вежливости. Но как она мне нужна сейчас, удача... Хотя бы чуть-чуть удачи. Маленький зеленый штампик на листе гербовой бумаги в конверте. -- Спасибо, -- вполголоса сказал я. -- Спасибо... И надорвал плотный конверт -- осторожно, по самому краю, как делали до меня миллионы, сотни миллионов людей. Лист был слишком большим для тех нескольких строчек, которые отпечатал на нем сегодня утром диагностический компьютер. Да и немудрено -- в толще бумаги запрессовывались пленочные микросхемы, которые надежнее всех печатей и водяных знаков предотвращали подделку. Михаил Кобрин, 18 лет. Соматически здоров. Экспериментальная мутация на эмбриональной стадии типа ОЛ-63 с положительными результатами. Генотип--81% чистых, 19% слабонегативных. Желтый штамп. Екатерина Новикова, 16 лет. Соматически здорова. Генотип--67 % чистых, 32 % слабонегативных, 1% средненегативный. Желтый штамп. Взаимная генетическая совместимость: Совпадение рецессивных негативных генов по типу ЦМ-713. Абсолютные противопоказания. Возможность оперативной терапии -- 0 %. Красный штамп. Он стоял ниже -- этот самый красный штамп с надписью: "Запрет. Генетический контроль". Я сжимал в руках свой приговор, словно собирался разорвать его или скомкать и кинуть кому-нибудь в лицо. Например, мужчине, который подходил ко мне с напряженной, сочувственной полуулыбкой... -- Красный штамп, Миша? Я не кинул в него заключением генетиков. Я беспомощно кивнул. И тут же, проклиная себя за эту беспомощность и желание разреветься, сказал: -- А вам-то какое дело? Кто вы такой? -- Тот, кто может помочь. -- Он присел на корточки передо мной, сгорбившимся в мягком низком кресле. -- Зови меня Эдгар. -- Мне нельзя помочь, -- сказал я с прорывающейся яростью. -- Я люблю девушку, с которой генетически несовместим. У нас никогда не будет детей. -- И тебя это не устраивает? -- Шел бы ты подальше... -- процедил я. Прозвучало довольно жалко, и Эдгара это предложение не смутило. -- Я действительно могу помочь. Напряжение в голосе исчезло. Спокойный тон. Холеное, гладко выбритое лицо. Светлые волосы коротко подстрижены по последней моде. Строгий серый костюм того делового стиля, что не менялся, наверное, с двадцатого века. Узкий галстук в тон рубашке. Против воли я почувствовал, что начинаю ему верить. Конечно, его дружелюбие не бескорыстно... Но красный штамп заставляет цепляться за любую соломинку. -- Что вы можете сделать? Здесь написано, что операция невозможна. Эдгар пожал плечами. И предложил: -- Может быть, поедем ко мне домой? Это недалеко, а у меня машина. Ты не против? Я кивнул. Конечно же не против. Он жил в небольшом коттедже на берегу моря. К дому вела узкая бетонная дорога, сооруженная явно для одного. Что ж, высокий статус Эдгара ощущался с первого взгляда. В то же время рядом с домом не оказалось ни ангара, ни взлетной площадки для флаера. Похоже, Эдгар был из нелюдимых домоседов... Однако сейчас я видел перед собой гостеприимного хозяина. Он поинтересовался, что я предпочитаю: чай, кофе или пунш. Усадил в удобное, явно любимое кресло возле камина, извинился и исчез на кухне. Через несколько минут вернулся с подносом, где кроме дымящегося кофе стояли миниатюрные бутылочки с коньяком и бальзамом. Осторожно отмеряя ложечку бальзама, я заметил, как Эдгар плеснул в свой кофе коньяку. Гораздо больше, чем необходимо для приятного вкуса. Волнуется? Пускай. Я ведь тоже на взводе, хотя и понимаю, что надежд на Эдгара мало. Мне может помочь лишь чудо. Эдгар тем временем взял с журнального столика деревянный ящичек. Открыл, извлек короткую толстую сигару. Потянулся за массивной зажигалкой из такого же красноватого дерева... -- Не стоит, -- негромко попросил я. -- Иначе мне прийдется уйти. Эдгар торопливо отложил сигару. С улыбкой произнес: -- Извини, Миша. Чуть было не забыл, что ты "нюхач". Лучший в мире, если верить газетам. -- Единственный в мире. "Нюхачи" -- просто люди с тренированным обонянием. Они похожи на меня не больше, чем вентилятор на турбореактивный двигатель. -- Образно, но непонятно. До сих пор ты никак не проявлял своих способностей. Я даже решил, что ошибся и везу к себе вовсе не Михаила Кобрина. Вот как. А утверждаешь, что забыл про мои способности. Нет, ты прекрасно о них помнишь, Эдгар. И сейчас размышляешь, смогу ли я сделать что-то, без чего тебе не жить... Нарочито не обращая внимания на Эдгара, я вытер о салфетку и без того чистые пальцы. Примерился и быстрыми движениями извлек из ноздрей рыхлые, волокнистые комочки газовых фильтров. Бросил их в камин -- синтетическое волокно фильтров теряет способность аккумулировать запахи примерно за полдня. И вдохнул -- медленно, глубоко. В глазах на мгновение потемнело. Потом зрение вернулось, предметы стали еще более четкими. А в воздухе повисла разноцветная, мерцающая, шелестящая паутина запахов... -- Уже год, как ты живешь здесь один,-- тихо сказал я.-- Три раза за это время к тебе приходили женщины. Всегда разные. А раньше ты жил с женой и двумя сыновьями. Они ушли от тебя -- так, Эдгар? После этого ты стал пить, очень много пить. Коньяк, водка, виски, вино... Ты куришь -- табак, а изредка и травку... С самого утра ты не курил ни того, ни другого, и сейчас тебе довольно неуютно... Что тебе рассказать еще? -- Хватит, Миша. Вполне хватит. -- Эдгар ловко, не глядя, залил остатки кофе в чашечке коньяком. Залпом выпил. -- Ты прав, почти во всем прав. Странное выражение было у него на лице. Что-то из сказанного причинило ему настоящую, неподдельную боль. А что-то, наоборот, вселило надежду... -- Только в одном ошибка. Моя семья погибла, Миша. Отказало автоуправление флаера. Говорят, такое случается раз в год. Это оказался их год. Он не врал. Очень легко определить, когда человек врет, а когда говорит правду. Меняется запах пота, так резко и неожиданно, словно передо мной внезапно оказывается совсем другой человек. -- Извини, -- смущенно произнес я. -- Я должен был понять сам. Все вещи остались в доме, и одежда, и косметика, и игрушки... -- Ты и это чувствуешь? -- Да. Эдгар не мигая смотрел мне в глаза. Потом вполголоса произнес: -- Я очень рад, что нашел тебя, Миша. Мы поможем друг другу. Ты вернешь мне сына. А я подарю тебе полноценную семью. Такую, где будет не только твоя любимая девушка, но и ваш ребенок. У меня закружилась голова. Запахи, тысячи, миллионы запахов чужого дома навалились на меня с чудовищной силой. Рецепторы, занимающие девять этмоидальных раковин в моей искореженной мутацией носоглотке, жадно впитывали информацию. Запахи людей, погибших год назад. Запахи пищи, с®еденной прошлой осенью. Запахи давным-давно выпитых вин... Я даже не мог переспросить Эдгара, не мог узнать, чего он хочет от меня, не мог встать, не мог шевельнуться. В клубящейся какофонии запахов, звуков и цветов почти терялся слабый, далекий голос Эдгара... -- Ты когда-нибудь задумывался, почему мы все так стремимся иметь детей? Парни твоего возраста влюблялись и мечтали о свадьбе во все времена. Но никто из них не собирался немедленно заводить ребенка. А многие ухитрялись прожить всю жизнь, не имея детей и не чувствуя себя ущербными. Новая нитка в дрожащем цветном узоре. Булькающий звук наливаемого коньяка. Сложный рисунок запаха... -- Мы -- раса уродов, Миша. Раса генетических уродов. Мы исковеркали себя авариями атомных реакторов и химических заводов. Мы проводили мутации, которые должны были сделать нас лучше... Лучше, чем мы могли быть. Ты ведь тоже результат этих экспериментов, Миша. И прекрасно знаешь им цену... иначе не ходил бы с фильтрами в носу, стараясь забыть о даре, которым тебя наделили. Мы здоровы телесно, но в наших телах спят генетические бомбы, проклятие будущих поколений. Дети-дебилы, без ног и пальцев, без ушей и волос. Дети, которые не должны родиться. Вот откуда наши генетические центры, наши проверки на взаимную совместимость. Лишь одна пара из восьми получает право иметь детей друг от друга. Для других -- генетические доноры, приемные дети... А то и полная стерилизация. То, что всегда было нормой, стало исключением. Предметом гордости. Показателем собственной полноценности. -- Не читай мне лекций, Эдгар, -- прошептал я. -- Да, я хочу быть полноценным. И хочу жить с девушкой, которую люблю. Неужели я виноват, что ее предки обитали рядом с хранилищами радиоактивных отходов и чадящими фабриками? -- Конечно нет, Миша. Мы расплачиваемся за чужие грехи. А ведь это несправедливо. -- Прошлое не изменишь, -- с невольной горечью сказал я. -- И что толку в том, справедливо оно или нет. -- Как знать, Миша. Я прикрыл глаза сосредоточиваясь. Задержал на мгновенье дыхание, разгоняя цветной туман перед глазами. И посмотрел в лицо Эдгара -- посмотрел человеческим взглядом, а не сверхзрением "нюхача". -- Что ты хочешь мне предложить, Эдгар? Он колебался. Все еще колебался, разглядывая меня сквозь заполненное алкогольными парами сознание. -- Вначале ответь, Миша... Ты согласен нарушить закон, чтобы помочь мне и себе? -- Да. -- Ты уверен? -- Да. -- Скажи... ты смог бы отличить запах моего родственника... например сына, от запахов других людей? Найти его среди тысячи чужих, незнакомых? -- Я проделал это десять минут назад. Эдгар кивнул соглашаясь. И заговорил, быстро, словно боясь передумать: -- Моя семья погибла, Миша. А еще за два года до этого я попал под облучение. Детей у меня больше не будет. А ведь мой генотип был близок к эталонному. Здоровые предки, никаких мутаций и наследственных болезней. Я даже был генетическим донором три с половиной года... В двух десятках семей растут мои дети, понимаешь? -- Ты хочешь, чтобы я нашел их? Это не просто незаконно, это невозможно. Я не могу обнюхать миллионы людей. -- Речь не идет о миллионах. Мне стали известны, абсолютно случайно, дата и город, где родился мой сын. У тебя будет список из тысячи семей, которые нужно проверить. Найди его, найди моего сына! Остальное я беру на себя. Я кивнул. Тысяча семей, тысяча мальчишек, не подозревающих, что они приемные дети. Работы на полгода, на год. Я могу совершить эту подлость, могу сравнить их запах с запахом Эдгара. Выделить десяток ароматических групп, составляющих неповторимую индивидуальную карту человека по имени Эдгар. И найти мальчишку, у которого окажется половина из них. -- А как ты собираешься помочь мне? Эдгар подобрался как перед прыжком в холодную воду. -- Я работаю в Темпоральном Институте. Руководителем экспериментальной группы. Я понял. И почувствовал, как по коже прошелся холодок. Я сделаю для Эдгара подлую, незаконную вещь. А он совершит подлость для меня. Кабина спортивного флаера не отличается комфортом. Одно-единственное кресло, не слишком мягкое и не способное превратиться в кровать. Зато это очень быстрая, маленькая и незаметная машина. Как раз то, что нужно. Потягивая через соломинку лимонад -- не слишком холодный, мне всегда приходилось беречься от простуды, -- я проглядывал отпечатанный на бумаге список. Эдгар не хотел доверять его компьютерам -- и был прав. В городке, куда я прилечу на рассвете, живут три семьи, внесенные в список "подозреваемых". Сейчас ночь, и они мирно спят, не зная о том, как хрупок их покой. Наше время отвыкло от преступлений. Звезды смотрели на меня сквозь колпак кабины -- крошечные холодные огоньки. Когда-то мне нравилось повторять слова Канта -- про звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас. Сейчас я был бы рад забыть это сравнение. Человек не способен изменить собственное прошлое. Эдгар, имеющий и власть, и доверие в Темпоральном Институте, не мог отправиться на год назад, в прошлое, и спасти семью от страшной, нелепой смерти. Ведь этим он неизбежно изменял свое настоящее, то самое, в котором его семья погибла. Он убивал бы самого себя, знающего о трагедии и пытающегося ее предотвратить. Замкнутый круг, временная петля, осознанная людьми еще тогда, когда машина времени казалась фантастикой. Наверное, он провел не одну бессонную ночь, читал серьезные научные труды и дешевые фантастические романы в поисках выхода... И напивался до потери памяти, понимая, что выхода нет. И тогда он решился построить свою семью заново. Найти сына -- а в качестве платы тому, кто способен был это сделать, предложить власть над временем. Видимо, это стало его навязчивой идеей -- изменить прошлое, переиграть жизнь, пусть даже не себе самому. Иначе он нашел бы другой путь склонить меня к преступлению. Или искал бы сына по-другому... Что-то здесь было не так. Слишком сложную, слишком рискованную комбинацию разработал Эдгар. Мое преступление казалось невинной шуткой по сравнению с тем, что должен совершить он. Ну что ж. Эдгар мог вести двойную игру. Но если он принимал меня за ошалевшего от любви юнца, то жестоко ошибался. Шестнадцать лет, прожитых в мире, где я был лишним, научили меня диктовать свои правила. И Эдгару еще предстоит это понять. Откинувшись на спинку кресла, я посмотрел вверх. И прошептал, подмигнув холодным огонькам в темном небе: -- Вы не вызываете моего восхищения. Так же, как и я сам. Это была сто четырнадцатая семья из списка. И вторая из трех, обосновавшихся в маленьком городке на берегу Енисея. Даже удивительно, как занесло в крошечный, ничем и никогда не примечательный городок сразу трех женщин, ставших десять лет назад матерями в рижских больницах... Я обосновался в сквере напротив дома -- стандартной двадцатиэтажки, причудливо раскрашенной снаружи и невыразимо обыденной внутри. Скверик был зажат между выездами из подземных гаражей и маленькой посадочной площадкой для флаеров. Площадка заросла травой и казалась порядком заброшенной. Раз в неделю на ней садились такси, раз в месяц -- машина "скорой помощи" или коммунальной службы. Раза два в год, возможно, прилетал на собственном флаере преуспевающий родственник кого-нибудь из жильцов... Ну а все остальное время заросший травой кружок принадлежал окрестным пацанам и дворовым кошкам. Странно, здесь не было ничего, что могло бы вызывать зависть. И все же я завидовал. Усевшись на старой деревянной скамейке, разглядывая пыльные газоны и канареечно-яркие стены здания, я безумно завидовал живущим здесь мальчишкам. У них было то, чего я оказался навсегда лишенным. У них был двор. Двор, полный чудес, начиная с подвала и крыши размалеванного бетонного монстра и кончая этой самой площадкой, где редко-редко, распугивая недовольных котов, садились чужие сверкающие машины. В моем детстве этого не было. Был уютный, ни на что не похожий коттедж в лесу. Были два флаера -- один большой, семейный, а другой маленький, юркий, похожий на божью коровку цвета стали. Был ангар за домом, где стояли флаеры и любила ночевать ничейная собака по кличке Рекс. И друзья, жившие поблизости в таких же красивых и дорогих коттеджах... А вот двора, Двора с большой буквы, живущего по своим законам и правилам, не было. Наверное, я думал об этом потому, что собирался сейчас отнять у какого-то мальчишки его дом. Его Дом и его Двор -- то, чего он, возможно, и не ценит сейчас. А еще -- его семью, которую он должен любить. Если, конечно, это не такой балбес, как я, добившийся в одиннадцать лет права на самостоятельность и навсегда ушедший из родного дома... Блеснула на солнце, поворачиваясь, стеклянная дверь одного из под®ездов. Придерживая за руль легкий спортивный велосипед, во двор вышел мальчишка. Лет десяти, темноволосый,- в вылинявших джинсиках и оранжевой майке. "Подозреваемый"? Вполне возможно... Привстав со скамейки, я энергично махнул ему рукой. Не кричать же через весь двор, вызывая любопытство многочисленных соседей. Секунду мальчишка колебался, внимательно рассматривая меня. А затем направился к скамейке, прислонив велосипед к стене и всем своим видом показывая, что делает мне огромное одолжение. -- Привет, -- как можно небрежнее бросил я. -- Ты случайно не знаешь Марию Денисенко? Она живет в вашем доме. В глазах мальчишки мелькнула настороженность. -- Знаю, -- негромко ответил он. -- Это моя мама. Я обрадованно улыбнулся. Вполне искренне, кстати. Уже через полчаса я смогу начать проверку третьей семьи, а к вечеру, даст Бог, вообще покину этот город. -- Мне сказали, что она хороший преподаватель химии,-- начал я заранее приготовленную легенду. -- Собираюсь поступать в университет, вот и решил позаниматься с кем-нибудь перед экзаменами... Мальчишка помотал головой -- облегченно и в то же время разочарованно. -- Не-а... Мама преподает физику, а не химию. Вам неправильно сказали. Я ругнулся. Выс

Страницы: 1  - 2  - 3  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору