-- Леонид...  ну все ведь так просто! Я понимаю, ты регулярно бываешь
в  виртуальном мире,  в этом самом Диптауне...  ты свыкся с его сленгом,
культурой,  мифами...  Но  попробуй  отрешиться  и  представить ситуацию
здраво, с точки зрения нормального, здравомыслящего человека!
   -- Трудно,  но  попробую...  --  Я  налил себе  еще  водки.  С  кухни
доносился какой-то шум, я быстро выпил и поставил рюмку на место. Андрей
деликатно сделал вид, что ничего не заметил.
   А может быть, и впрямь не заметил...
   -- Вначале я пошел по ложному пути, -- самокритично сказал Недосилов.
-- Я  решил,  что несколько догадливых молодых людей нарисовали на своих
виртуальных одеждах  специальные кнопки  --  кнопки  выхода.  Когда  они
нажимали их  в  виртуальности,  то  в  реальном мире отдавали компьютеру
команду на выход.
   -- Не пойдет,  --  сказал я.  -- Понимаешь, ты можешь нарисовать себе
тысячу  кнопок.   На  всех  частях  тела.   Но  сознание  под  действием
дип-программы не  поверит  в  их  реальность.  Это  ведь  очень  сладкая
иллюзия, глубина. Слаще героина. Ты будешь жать на кнопку "выход", но не
наберешь никакой команды наяву. И знаешь почему? Сделать это -- признать
нереальность  глубины.  Крыса,  которой  вживили  в  центр  удовольствия
электроды,  не  станет  перекусывать провода.  Она  предпочтет давить на
педаль и умереть от истощения. Люди ничем не лучше крыс.
   -- Согласен-согласен!  --  Андрей  поднял руки.  --  Леонид,  я  ведь
консультировался с  великолепными специалистами по виртуальному миру.  С
теми, кто бывает там по несколько часов каждый день!
   Я  проглотил смешок.  Конечно,  когда тебе хвастаются,  что знакомы с
людьми,  способными выпить  стакан водки,  хочется сказать,  что  можешь
осилить пару бутылок. Но... как-то стыдно.
   Сколько лет я прожил, выходя из глубины на несколько часов в день?
   -- Ошибочный результат не менее ценен,  чем верный,  -- наставительно
произнес Недосилов.  --  Я стал исследовать вопрос глубже. Если не может
дать ответа фактор технический, то все дело в факторе человеческом...
   -- Ну да,  --  оживился я.  --  Естественно.  Феномен дайверов и  был
именно   человеческим.   Они   чувствовали  грань   между   фантазией  и
реальностью...
   Недосилов печально покачал головой:
   -- Вот сейчас ты излагаешь миф.  Слепо доверяешься легенде. А почему,
знаешь? Ты веришь в миф о героях-одиночках!
   -- Не понимаю, -- честно признался я.
   -- Дайверы работали в паре, -- со смешком сказал Андрей.
   -- Иногда -- да, -- сказал я. Вспомнил Ромку, поморщился, потянулся к
бутылке. -- Но в общем-то, они страшные индивидуалисты, и...
   -- Миф!  --  торжествующе произнес Недосилов.  --  Миф!  Дайверы, так
называемые  дайверы,   делали  ставку  именно  на  человеческую  тягу  к
индивидуализму.  Но  сами они  всегда работали в  паре.  Один пребывал в
виртуальном пространстве.  --  Он сделал паузу.  --  А  вот второй сидел
рядом,  наблюдал за  происходящим на мониторе и  в  случае необходимости
отдавал команду на выход!
   -- Но... -- Я замолчал, пытаясь представить себе подобную схему.
   -- Понимаешь?   --   Недосилов,  казалось,  хотел  покровительственно
похлопать меня по плечу. Но его дистанция комфортности была даже больше,
чем у японцев, он и руку всегда жал торопливо и вполсилы. -- Весь секрет
дайверов -- работа в паре!
   -- Андрей,  ты понимаешь,  их работа была не из той... -- Я замолчал.
Не тот аргумент.  Ну как ему об®яснить,  черт возьми... -- Андрей, ну ты
ведь был в глубине?
   -- Нет,  конечно,  --  с ноткой удивления отозвался Недосилов.  --  Я
исследователь, Леонид. Ученый, а не подопытный.
   Проглотив "подопытного", я продолжил:
   -- Ну  тогда поверь мне,  работа по  описанному тобой методу не  даст
абсолютно ничего. Картинка на экране компьютера имеет мало общего с тем,
что ты  видишь и  ощущаешь,  находясь там.  Никакой самый внимательный и
умный партнер не  способен понять,  когда тебе на  самом деле необходимо
выйти из глубины.
   -- Тебе лишь так кажется,  Леонид.  -- Андрей мягко улыбнулся. -- А я
говорил со специалистами.  Они убеждены, что все происходило именно так.
Более того! Эксперименты подтвердили, что схема действует!
   -- В  отдельных случаях --  возможно.  --  Я не пытался спорить с его
правдой.  Моя  правда была диаметрально противоположна его,  но  это еще
ничего не значило. -- Но не во всех, уверяю тебя! Да и нельзя сравнивать
нынешнюю глубину и ту, что была раньше! Два года назад большинство людей
находились в Диптауне по телефонному соединению,  через модемы. Скорость
передачи  данных  была  очень  низкой,  проработка мира  на  дисплее  --
минимальной.   Зачем  были  нужны  все  эти  компании,  "Дип-проводник",
например, как ты думаешь?
   -- Для удобства виртуального перемещения, -- спокойно ответил Андрей.
   -- Да  нет же!  Просто,  пока ты  ехал в  такси по виртуальному миру,
машина торопливо загружала данные о той точке,  куда ты должен приехать.
Сейчас это  тоже  происходит,  но  куда быстрее.  А  раньше по  Диптауну
путешествовали неспешно,  и  чем  хуже у  тебя была машина и  телефонная
линия, тем дольше приходилось ехать из одной точки в другую...
   -- Очень интересно,  --  кивнул Недосилов.  --  Я учту, спасибо. Но в
целом ты не прав.
   -- Почему?
   -- Да  потому,  что ты находишься в  плену мифа,  Леонид!  Ты слишком
романтичен,  пусть  тебя  не  обидят  мои  слова.  Это  даже  хорошо  --
романтика!  Конечно,  дайверы существовали.  Как миф.  Как элемент среды
обитания.  Как символ.  А  в какой-то мере даже физически --  как хорошо
сработавшиеся группы хакеров.  Но не более того.  Разберем,  к  примеру,
самые  известные легенды  о  дайверах.  Те,  что  были  сложены в  конце
начального периода освоения виртуальности,  в  золотую эру  виртуального
мифотворчества.  Легенда о  мосте из конского волоса и  волшебном яблоке
"Аль-Кабара", легенда о Неудачнике, легенда о "Лабиринте Смерти"...
   -- Легенды? -- тупо спросил я.
   -- Мальчики!
   Мы посмотрели на Вику.
   -- Не ссорьтесь,  а?  --  Вика поставила перед нами тарелки. -- Лучше
поешьте перед следующей рюмкой. А ты, Леня, налей мне водки.
   -- Ты ведь хотела пить ликер, -- буркнул я.
   -- Я передумала.
   Мы посмотрели друг другу в глаза.
   Она все слышала. Или почти все. И понимает, что я сейчас испытываю.
   Это -- мы понимаем.
   Несмотря ни на что.
   -- Спасибо,   Вика,   --  сказал  я.  --  Не  хочется  пить  водку  в
одиночестве.
   Мы даже успели выпить, перед тем как в дверь раздался звонок.

   Где-то  часов в  одиннадцать я  стоял на балконе с  Васей и  Володей,
молодыми аспирантами Недосилова.  В  руке  у  меня была полная рюмка,  в
голове -- шум, в душе -- пустота.
   -- Итак,  что мы имеем в результате?  --  доносился из гостиной голос
Недосилова.   --  Как  мы  убедились,  неквалифицированные  программисты
развлекательного центра  "Лабиринт  Смерти"  допустили падение  сервера.
Признавать ошибку  --  значит  получить  взыскание.  И  тогда  рождается
версия, что всему виной был дайвер. Если разобрать остальные мифы, то мы
обнаружим,    что    в    основе    каждого   лежит    некомпетентность,
непрофессионализм,  самомнение.  В  средние  века  проще  было  признать
причиной эпидемии злое колдовство ведьм,  чем потоки фекалий, струящиеся
по  улицам городов.  В  наши  дни  козлом отпущения стали несуществующие
дайверы...
   Я  глубоко затянулся сигаретой,  которую стрельнул у  Володи.  Курю я
редко, но сейчас хотелось.
   Ребята  рядом  жадно  внимали голосу шефа.  Правильно делаете,  скоро
станете  кандидатами наук.  Ниспровергнете все  мифы,  выправите кривду,
подведете прочный базис под шаткую надстройку.
   -- А почему именно дайверы,  а не хакеры? -- спросила Вика. Она уже с
полчаса сидела с  рюмкой перед Недосиловым,  слушая вдохновенный рассказ
коллеги.
   Интересно, Андрей не понимает, что его самого сейчас изучают?
   -- Хакерами мнят себя все, или почти все программисты, -- моментально
об®яснил  Недосилов.   --   Признать  вину  хакеров  --  все  равно  что
расписаться в  собственной некомпетентности.  Другое  дело  --  дайверы.
Сверхсила,  люди  с  особыми способностями.  Им  проиграть не  стыдно...
Виктория, ты ведь и сама занималась изучением дайверов?
   -- Мне это наскучило, Андрей.
   -- Зря, зря... Крайне любопытно.
   -- Но их ведь нет, Андрей.
   Ирония в голосе была так глубоко, что я с трудом ее заметил.
   -- Реальность  предмета  исследований не  важна,  Вика!  Исследование
самоценно само по себе!
   Я  посмотрел на  глубокомысленное лицо  Василия.  Кивнул ему,  поднял
рюмку:
   -- За важность несуществующего.
   Мы чокнулись.
   -- Нам уже пора.  --  Володя посмотрел на товарища:  --  Скажи Андрею
Петровичу... скоро поезд.
   -- Сам скажи, -- огрызнулся Василий.
   -- Андрей!  --  обернувшись, крикнул я. -- На поезд не опоздаете? Тут
ребята волнуются!
   Наступила неловкая пауза.
   -- Действительно...  --  сквозь тюль  я  видел,  как  Андрей неохотно
отрывается от дивана. -- Виктория, тебе надо приехать в Питер, попробуем
освежить твои старые наработки. Обещаешь?
   -- Попробую. -- Вика встала.
   Собрались они быстро --  и Недосилов, и его аспиранты. Вот что ценю в
людях -- это умение быстро прощаться.
   -- Леонид,  рад  буду  вас  видеть!  --  Андрей даже  руку мне  пожал
необычайно крепко,  видимо, и впрямь ему понравился вечер. Еще бы, после
блистательного выступления на конгрессе --  повторное выступление, перед
когда-то  известной,  а  ныне  погрязшей в  быту коллегой и  ее  наивным
мужем...
   -- Взаимно, -- ответил я.
   Дверь за ними я запирал очень тщательно. Видимо, перебрал.
   -- Леня...
   Я  посмотрел на  Вику.  Она  стояла,  прислонившись к  стене,  как-то
обмякнув и словно даже постарев.
   -- Меня нет,  --  ответил я.  --  Вика,  нам же доказали?  Меня нет и
никогда  не  было.   Я  --  легенда.  Миф.  Несколько  абзацев  в  чужой
диссертации.
   Она молчала.
   -- Я не шел в Аль-Кабар.  Я не вытаскивал Неудачника из Лабиринта.  Я
не  прятался в  публичном доме,  ведь его хозяйка тоже не существовала в
природе.  Я лишь воплощение чужой некомпетентности.  Человек, никогда не
входивший в глубину, доказал это.
   -- Леонид, пойми, он очень талантливый ученый...
   -- Вижу.
   -- Он просто очень увлекается.  Если принял какой-то тезис за истину,
то  никогда от  него  не  отступит.  Найдет опровержение всему,  что  не
укладывается в теорию и доказательства самым сомнительным фактам.
   -- Прекрасный ученый...
   -- В одном он прав.  -- Вика посмотрела мне в глаза. -- Дайверов нет.
Теперь нет. И это надо признать.
   Я мог бы сказать,  что давным-давно это понял и признал. Но предпочел
промолчать.
   -- Давай уберем завтра? -- тихо сказала Вика.
   -- Давай.
   -- Пойдем спать?
   -- Не хочу... правда, не хочу.
   -- Сова...  --  негромко,  с  легкой-легкой насмешливостью произнесла
Вика. И на миг мне захотелось наплевать на все.
   Лечь спать.  А завтра,  рано утром,  начать обзванивать знакомых -- в
поисках нормальной работы.
   -- Я не сова,  -- сказал я. -- Не сова и не жаворонок. Таких зверей и
не сыскать, как я сплю.
   -- Спокойной ночи, Леонид. -- Вика повернулась и пошла в ванную.
   -- Спокойной ночи, -- пробормотал я. Два года назад сама мысль, что я
могу  сесть  за  машину,  когда Вика  ложится спать,  показалась бы  мне
чудовищной.
   Как все меняется.
   Когда  дверь ванной закрылась и  зашумела вода,  я  торопливо пошел в
гостиную.  Меня слегка вело -- все-таки я выпил слишком много. На ходу я
стянул рубашку и джинсы, бросил на диван. Ухватил со стола кусочек сыра,
запил глотком апельсинового сока.
   Комбинезон оказался влажным,  давно  пора  хорошенько просушить...  Я
подключился к компьютеру, посмотрел, как оживает экран.
   Меня нет. Никого из нас больше нет. Так?
   Бешенство, холодное и яркое, начало закипать в душе.
   Под  ногами  --  желтый  песок.  Жарко,  очень  жарко,  порывы  ветра
заставляют щуриться. Впереди -- пропасть метров в сто шириной, за ней --
восточный город. Минареты, купола, все в оранжево-желто-зеленых тонах.
   Ничего этого не было? Точно?
   Крутой  обрыв,  схваченный цепким покровом низкого кустарника.  Очень
сильный ветер,  я щурюсь. Небо затянуто тучами. Река не то чтобы горная,
но порожистая и быстрая.  Вдали вьется стая каких-то крупных птиц --  не
знаю, каких именно, они никогда не подлетают близко.
   Да не было этого! Не было!
   Голубое пламя сверкает в  траве,  не  сжигая и  не  отбрасывая теней.
Звезда упала в ложбину между двумя холмами. Чуть дальше -- нагромождение
скал, совершенно неуместное здесь, словно вырванное из другого мира.
   Это   все   придумано.   Неопытными  пользователями  и   бесталанными
программистами,  уронившими свой сервер.  Новая мифология. А были и есть
лишь  пыльные  экраны  мониторов,   перегретые  от   натуги  компьютеры,
остекленевшие глаза  и  застывшие лица  людей,  воткнувшие штекер своего
виртуального комбинезона в дип-порт машины...
   Пальцы коснулись клавиатуры.  Я  почувствовал,  что  до  боли закусил
губу.  Сейчас Вика выйдет из душа и обнаружит меня на привычном месте --
за компьютером,  со скребущими по клавишам пальцами,  со скрытыми шлемом
глазами --  глазами,  привыкшими смотреть в никуда, в поток безразличных
импульсов,  струящихся по  сети.  Она  посмотрит на  меня,  может  быть,
подойдет и  поправит спутавшийся кабель,  может  быть,  прикроет плотнее
балконную дверь, чтобы не слишком дуло.
   И уйдет, чтобы заснуть в одиночестве. Ее ноутбук, стоящий на тумбочке
у постели, зря будет ждать хозяйку.
   deep
   -- Таких зверей и  не сыскать...  --  сказал я  кому-то.  Может быть,
Недосилову,  который,  ерзая в  такси,  все об®ясняет что-то,  водителю,
своим внимательным аспирантам, холодной ночи вокруг...
   Ввод.
   Радуга, свернувшаяся кольцом, закусившая свой хвост.
   Глубина.

        100

   Захлопываю за собой дверь номера, оказываюсь в коридоре. Как всегда в
глубине  опьянение  отступает.  Остается  лишь  порывистость движений  и
стремление что-то делать.
   Меня нет?
   Посмотрим.
   Иду к номеру 2017. Оглядываюсь -- коридор пуст. Прекрасно, хоть и нет
ничего странного в человеке, вышедшем из одного номера и направившемся в
другой.
   Набираю код, дверь распахивается.
   То,  что несколько часов назад не давалось,  происходит само собой. Я
переступаю порог, захлопываю за собой дверь.
   Тишина.
   Не  такая,   как  в  обычном,   обжитом  гостиничном  номере.  Тишина
кладбищенского склепа, заброшенного ангара, сырого оврага. Может быть, я
придумал ее сам, эту тишину, но теперь она стала реальностью.
   Стараясь  не  смотреть  на  картину,  висящую  на  стене,  подхожу  к
гардеробу.  Здесь нет никакого замка --  если уж вскроют наружную дверь,
то эта никого не удержит.
   Надеюсь, там, в настоящем мире, Вика не смотрит на монитор...
   Открываю дверцы -- они тихо, печально скрипят. Говорю:
   -- Привет...
   Смятые,  будто  резиновые  куклы,  из  которых  выпустили  воздух,  в
пахнущем пылью и нафталином нутре шкафа висят человеческие тела.
   Протягиваю руку, касаюсь ладони одного из обитателей шкафа. Худощавый
высокий мужчина,  смуглый,  глаза оттенка выцветшего неба, две кобуры на
поясе.
   -- Здравствуй, Стрелок...
   Он молчит. Он ничто без меня.
   Они все -- ничто без меня.
   Бородач в странных одеждах...
   -- Здравствуй, Элениум...
   Пожилой, очень благообразный джентльмен...
   -- Здравствуй, Дон...
   Рыжеволосая, пышнотелая девушка...
   -- Здравствуй, Луиза...
   Неприметный мужчина средних лет...
   -- Здравствуй, Скользящий...
   Дряхлый старичок...
   -- Здравствуй, Протей...
   Молодой, симпатичный парень...
   -- Здравствуй, Ромео...
   Патроны  в  барабане.  Смятые  карнавальные  маски.  Старые  ружья  в
арсенале.
   Или -- хуже?
   Экспонаты музея?
   Протягиваю руку,  снимаю с  вешалки старичка.  Заглядываю в  глаза --
пустые, блеклые, подернутые белесой мутью...
   И  подхватываю падающее тело  --  никчемное тело мотоциклиста,  очень
удобное для поездок по Диптауну. Даже не вешаю в гардероб -- отпихиваю в
угол, к кровати.
   Подхожу к зеркалу,  разглядываю свое обличье.  Касаюсь лица ладонями,
разглаживаю морщины,  оттягиваю  вверх  уголки  губ,  распрямляю  нос...
Тянусь вверх, расправляю плечи...
   Я  уже не старик.  Человек средних лет,  человек как человек,  даже с
умными мудрыми глазами.
   И все-таки это не то, что мне нужно.
   Ощущение такое, будто я из®еден молью и припорошен пылью. Два года...
они не прошли бесследно.
   Можно  влезть  в  сексапильную  матершинницу  Луизу.  Можно  натянуть
жесткую шкуру Стрелка.  Можно даже втиснуться в Скользящего, как бы я ни
ненавидел этот облик.
   Все не то.
   Они  слишком долго меня ждали,  преданные как собаки,  бессловесные и
готовые услужить. Они устали -- старые маски дайвера Леонида.
   Но мне нужна от них одна-единственная служба. Короткая, последняя...
   Лезу в карман ветхого пиджака.  Достаю пейджер.  Надо же... работает.
На  нем  сотня  записок,  но  самая свежая датирована весной этого года.
Сбрасываю, не читая.
   В  отличие  от  реального мира,  в  глубине  пэйджер --  двустороннее
средство связи.  Вывожу на  экранчик лист контактов.  Длинный-предлинный
лист...
   Огонек рядом с  именем "МАНЬЯК" тлеет фиолетовым.  Маньяк в сети,  но
очень-очень занят.
   Чем черт не шутит...
   Включаю передачу.
   -- Шурка, привет...
   Представляться не надо -- он и так увидит, от кого пришло сообщение.
   -- "Три  поросенка",  этой  ночью...  Буду  ждать  тебя  восемь часов
начиная с момента сообщения. Постарайся прийти.
   Несколько секунд  смотрю  на  экранчик --  словно ожидаю немедленного
ответа. Потом прячу пэйджер в карман.
   Пожалуй, это все, что мне нужно от прошлого.
   -- Стрелок,  ты  уж  извини,  --  говорю я,  доставая из  его  кобуры
револьвер. -- И вы все... извините...
   Я отхожу на несколько шагов, прежде чем открыть огонь.
   Шесть  тел  в  шкафу --  шесть зарядов в  револьвере.  Я  гляжу,  как
вспыхивает,  исчезая, тело проказницы Луизы, рассыпается пеплом романтик
Ромео,  сгнивает непредсказуемый Скользящий, превращается в пар вежливый
Дон,  облачком искр разлетается мудрый Элениум.  Стрелок -- последний. Я
закусываю губу, прежде чем нажать на спуск.
   Тело Стрелка дергается, как гальванизированное. И продолжает висеть.
   Ну конечно же...  от собственного оружия он защищен.  Надо было взять
стилет  у  Скользящего или  щепотку отравы  у  Элениума.  Но  теперь уже
поздно.
   А Протей,  в чьем теле я нахожусь, убивает голыми руками. Со Стрелком
этого я не смогу сделать.
   Даже  с  собственным  прошлым  трудно  расправляться без  посторонней
помощи.
   Я   колеблюсь  секунду,   потом  снимаю  тело  Стрелка,   подхватываю
никчемного мотоциклиста,  тащу  их  по  коридору в  свой нынешний номер.
Когда отпираю дверь,  на мгновение замечаю движение у лестницы. Замираю,
вглядываясь в полумрак коридора.
   Наверное, показалось.
   Закидываю оба тела на  кровать.  Мотоциклист и  Стрелок лежат лицом к
лицу, ревниво вглядываясь друг в друга.
   Все?
   Да нет, пожалуй.
   Выхожу,   запирая  дверь.  Делаю  несколько  шагов,  замираю,  быстро
оглядываюсь. Коридор пуст.
   Показалось.
   Возвращаюсь в номер 2017.  Снимаю со стены картину... замираю на миг,
глядя в нарисованный пейзаж.
   В нем нет ничего особенного. Просто горы -- неестественно высокие, но
почему-то  не  вызывающие ощущения нереальности.  На склоне,  у  обрыва,
маленькая горная хижина.  В высоком небе --  редкие белые облака.  Вот и
все.
   С картиной в руках я выхожу в коридор.
   И в меня стреляют -- в упор.
   Звук выстрела глухой,  не похожий на оглушительный грохот полицейских
винчестеров,  и  уже  это  радует.  А  вот  вспышка ослепляет.  Я  падаю
навзничь,  чувствуя тупую  боль  в  груди.  Перед глазами пл