Быстрее!  --  крикнул  я,  подсаживая   Лэна  в  окно.
Выпрыгнул  вслед  за  ним,  шлепнувшись в грязь. Лэн  стоял  на
коленях, его снова рвало.

     -- Сможешь лететь? -- спросил я.

     -- Попробую, -- вяло пообещал Лэн.

     Башня шаталась. Сквозь стены  пробивались  черные огненные
языки. Струйки огня взбегали по камням,  окутывая вершину башни
снопом искр.

     -- Летим! -- крикнул я. -- Летим, Младший!

     Лэн  попробовал  встать -- и снова упал.  Времени  уже  не
было. Я схватил его за плечи, приподнял...

     -- Держись за меня!

     --  С   грузом  не  взлетишь...  --  заплетающимся  языком
произнес Лэн. Но все же обхватил меня, замер.

     Расправив Крыло,  я  тяжело  оторвался  от земли. Полетел,
медленно набирая  высоту. Хороший поток восходящего воздуха шел
вверх от башни, но нырять в него мне не хотелось. Мы летели над
болотами, удаляясь от башни.

     -- Лэн, попробуй лететь сам, -- прошептал я. -- Лэн!

     -- Да, сейчас, -- тихо ответил  Лэн.  Но  никаких  попыток
лететь самостоятельно не сделал.

     Башня  за  нами  с  грохотом  обрушилась.  Я  почувствовал
ударивший в спину жар, обернулся. Над пылающими руинами кружили
трое  Летящих.  Остальные,  похоже,  выбраться  не  успели.  Но
уцелевшая троица гнаться за нами и не думала.

     -- Потерпи,  Лэн, -- сказал я.  -- Держись. Нам  только до
скал добраться...

     -- Держусь, -- согласился Лэн.

     ...Котенок  нашел  нас  минут  через  двадцать,  когда  мы
укрылись в скалах. Спрашивать его, как он убежал  от Летящих, я
не стал. Какая, в конце концов, разница. Есть дела и поважнее.

     Лэн  лежал  на  камнях,  прижимая  ноги  к  животу  и тихо
постанывая.   Котенок   хмуро   посмотрел   на   него,   потом,
вопросительно -- на меня.

     -- Его  заставили  глотнуть  Черного  огня.  -- Беспомощно
сказал я. -- Он вначале держался, его вырвало  несколько раз. Я
думал, все уже в порядке. А потом... потом он расклеился.

     -- Немного выпил?

     -- Чуть-чуть...

     Лэн глухо закашлялся, и я  взял  его за руку. Что тут  еще
сделаешь...

     -- В нем  сейчас  сгорают человеческие чувства, -- грустно
сказала  Солнечный  котенок.  --  Быть  может,  Лэн  победит  и
останется прежним. Быть может, умрет,  если  не  хватит сил, но
останется воля. Или...

     -- Что "или"?

     --  Или  Летящим станет. По характеру. Нет,  вру.  У  него
останется  человеческое  сердце  и  человеческий  взгляд.   Его
придется заново учить дружбе и доброте. Это иногда получается.

     Я нагнулся над Лэном. Прошептал:

     -- Младший...

     Взгляд Лэна был  мутным  и беспомощным. Наверное, ему было
очень больно.

     -- Данька, убей меня. Я не хочу становиться... Летящим.

     --  Глупости,  --  твердо,  как только мог, сказал  я.  --
Дерись, Лэн! Ты сможешь!

     -- Нет, Данька... Вначале был  жар,  это  очень больно, но
ничего... А теперь внутри холод. Все замерзает... Данька...

     -- Котенок, что делать?

     --  Верить,  --  мгновенно  ответил Котенок. --  Верить  и
любить его.  Даже если Черный  огонь победит. У нас нет ничего,
кроме веры и  любви. Но это  очень много, когда  вокруг  только
ненависть и отчаянье.

     Солнечный котенок осторожно подошел к Лэну, прижался к его
груди, свернулся клубочком и замурлыкал. Поколебавшись секунду,
я лег рядом и обнял Лэна со спины.

     Холод.  Холод  отовсюду. От  камней  под  нами,  от  неба,
затянутого серой пеленой, от  дрожащего  в ознобе Лэна. Холод и
тьма.

     У нас нет  ничего,  кроме любви и веры.  Но,  может, и это
немало?

     --  Лэн,  держись, -- прошептал я, не  ожидая  ответа.  --
Держись и дерись. Мы любим тебя. Ты победишь.

     Холод и тьма отовсюду. Я всегда буду с  ними драться, даже
когда вернусь домой. Всегда.

     Даже  сквозь  закрытые веки я видел, как  мерцает  в  Лэне
Черный огонь.  Но и в Черном огне есть  искры добра, которые не
погасишь.

     Я не помню, сколько мы так  лежали,  согревая  Лэна  своим
теплом. Я заснул, как это ни странно. А проснулся от  того, что
Лэн шевельнулся и встал.

     Мы с Котенком переглянулись. Потом посмотрели на Лэна. Тот
озирался, потом стал разглядывать свои руки,  словно впервые их
видел. Сердце у меня сжалось.

     -- Как ты, Лэн? -- спросил я, с ужасом ожидая ответа.

     Лэн вдруг поморщился, под прозрачным щитком очков блеснули
слезы.

     -- Данька, я теперь Летящий? Да? Все, да?

     --  Дурак!  -- заорал я, мгновенно переходя  от  страха  к
радости. -- Ты победил! Летящий такого вопроса не задал бы!

     -- И  уж точно  не плакал бы, -- добавил  Котенок. -- Ты и
вправду победил, Лэн.

     Лэн  бессильно  опустился на  камни  рядом  с  нами.  Тихо
сказал:

     -- Это вы победили. Вы меня спасли.

     -- Глупости, ты  боролся  как герой! -- возбужденно сказал
я. -- Есть хочешь?

     -- Ужасно, -- смущенно признался Лэн. Я достал из карманов
два свертка из блестящей фольги, гордо спросил:

     -- Любишь шоколад?

     -- А что это?

     -- Так  я и думал,  что гады-торговцы вам его не привозят,
-- без всякой злобы сказал я. -- Попробуй, это здорово.

     -- Торговец  расщедрился  на  прощание,  --  пояснил  Лэну
Котенок. -- Дал из своих запасов.

     --  Фиг  бы  он  дал,  -- возразил  я.  --  Это  дочка его
противная, Реата, заставила.

     -- Еще бы, -- развертывая фольгу, запетушился Лэн. -- Я ее
от Летящих спас! За такое всю жизнь надо быть благодарным...

     Он смущенно посмотрел на меня и тихо добавил:

     -- Данька, я даже не знаю, что тебе сказать...

     --  Ну  и  не  надо говорить, -- согласился  я,  откусывая
шоколад. Он был не такой, как наш: не плитка, а, скорее, еловая
шишка, очень горький и твердый. Но все равно вкусный.

     -- Котенок, а ты будешь? -- робко предложил Лэн.

     -- Котята не едят шоколад даже в Данькином  мире, -- гордо
отказался Солнечный котенок.

     -- Они бы, может, и ели,  да кто ж им даст, -- возразил я,
отламывая кусочек от своей порции. -- Попробуй.

     Лэн  тоже  поделился с Котенком, и мы  принялись  за  свой
скромный  завтрак.  Я с  удивлением  понял,  что  двести  грамм
шоколада  --  это, наверное, максимум, который можно с®есть  за
один присест.

     -- А что теперь будем делать? -- поинтересовался Лэн, доев
свой кусок и бесцеремонно отстегивая с моего пояса  фляжку. И я
в очередной раз  облегченно вздохнул, уверившись, что с ним все
в порядке.

     -- Как что? Двинемся  в  город, -- мусоля лапкой мордочку,
заявил котенок.

     -- В наш? -- с облегчением,  но  и  разочарованно  спросил
Лэн.

     -- Нет,  в город торговцев, -- сказал я.  -- Мы еще ничего
не выяснили. Может, караван по пути догоним.

     -- Думаю, это будет  трудновато,  -- заявил Котенок. -- Но
попробуем.

     К счастью, Солнечный котенок ошибся. Он забрался за пазуху
к Лэну, и  мы взлетели. Караванная  тропа была как  на  ладони,
ветер оказался попутным, и часа через три мы  увидели под собой
медленно бредущих  животных.  Караван  так  спешил удалиться от
башни, что о  маскировке не заботились. При нашем появлении все
остановились, а охранники подняли арбалеты.

     -- Это мы! -- крикнул я, снижаясь.

     -- Кто с  тобой?  -- словно  не  слыша моих слов,  спросил
торговец.

     --  Лэн!  --  не понимая, в  чем  дело,  ответил  я. -- Мы
садимся!

     Торговец  промолчал,  и  мы  приземлились  возле  него.  Я
заметил, что дочка торговца прячется за его спину.

     -- Это же мы! -- снова повторил я, складывая Крыло.  -- Вы
чего?

     -- Лэн -- Летящий, -- не совсем уверенно заявил торговец.

     -- Никакой я не Летящий! -- возмутился Лэн. -- Данька меня
спас!

     Вокруг  нас   медленно  сошлось  кольцо  охранников.  И  я
сообразил, что если они решат выстрелить из своих арбалетов, то
увернуться не удастся.

     --  Как  ты  мог  его   спасти?   --   обращаясь  ко  мне,
поинтересовался торговец.  --  Мальчика утащили в башню. Оттуда
еще никто не убегал.

     -- Он и  не убегал, -- сообразив, что переспорить торговца
не получится, сказал я. -- Мне пришлось разрушить башню.

     Кто-то  засмеялся.  Но торговец  молча  разглядывал  меня,
потом достал  из кармана черные  очки, надел их. Я вспомнил, из
чего делают стекла тьмы, и мне стало противно.

     -- Ты  не врешь, --  сказал наконец торговец, и я отметил,
что он сказал именно "не врешь", а не "говоришь правду". -- Как
ни странно...

     Он долго смотрел  на Лэна, потом,  сняв очки --  вновь  на
меня. Задумчиво, словно колебался, сказать что-то или не стоит.

     -- Уберите оружие, -- приказал он наконец. -- Они -- люди.

     Охранники   повиновались   не   сразу.  И  еще   постояли,
разглядывая нас, как диковинку, но не подходя. Потом между ними
протиснулся мужчина из нашего города, взял  Лэна за подбородок,
посмотрел в глаза. Удивленно сказал:

     -- А ведь правда, Лэн... Тебе повезло, парень.

     -- Я знаю, -- серьезно ответил Лэн.

     Охранники зашумели,  подходя  к  нам. Казалось, что каждый
имел цель  потрогать  нас,  пихнуть  или  сказать  какую-нибудь
глупость. Прервал этот митинг торговец.

     -- Так, если  двоим мальчишкам повезло, это еще не значит,
что у нас не будет неприятностей в дороге. Охрана!

     Люди стали быстро расходиться по своим местам.

     --  Я  хочу  поговорить  с  тобой,  --  обратился  ко  мне
торговец. -- Отойдем.

     Мы отошли  в  сторону.  Мимо тащились буйволы, навьюченные
товаром Летящих.

     -- Ты  действительно разрушил башню? -- спросил, помолчав,
торговец.

     -- Да.

     -- Хотел бы я знать, как  ты стал таким, какой ты есть, --
задумчиво продолжил торговец. Я отвернулся.

     -- Это было не слишком приятно.

     --  Верю. Данька,  ты  уверен, что с  твоим  другом все  в
порядке?

     -- Конечно. -- Я посмотрел на торговца. Тот был без очков,
но пробовать Настоящий взгляд мне не хотелось. -- А в чем дело?

     -- В  нем тьма, мальчик. Я вижу ее  сквозь очки Летящих. В
нем тьма, она сжалась, затаилась, но она жива.

     -- Его... пытались сделать Летящим... -- с трудом произнес
я.

     -- Они почти успели. Ты можешь поручиться за своего друга?

     -- Да, -- не раздумывая ответил я.

     С минуту торговец молчал. Караван уже медленно удалялся по
тропе.

     -- Хорошо. Вы продолжаете работать на меня. До города.

     Я кивнул и спросил:

     -- Приказания будут?

     -- Воздушный дозор, разведка дороги. Как и раньше.

     Расправив Крыло, я приготовился  взлететь.  Пусть торговец
идет пешком, я все-таки Крылатый...

     -- Данька, постой...

     Я обернулся.

     -- Меня зовут Габор. Запомнишь?

     -- Конечно, Габор, -- ответил я. -- Запомню.

     И взмыл в темное небо.

        4. Город у моря

     До города торговцев мы добрались через  неделю. Без всяких
приключений,   даже   вспомнить   нечего.   Единственное,   что
изменилось -- это  отношение к нам  взрослых. Нас не  то  чтобы
боялись  или  невзлюбили,  но  при  нашем  появлении  разговоры
стихали, лица у всех делались кислыми и скучными.

     Тяжело выделяться из толпы и при  этом  продолжать  с  ней
общаться.

     Только Габор со своей семьей относился  к нам по-прежнему.
Даже подчеркнуто по-прежнему,  словно  ничего и не произошло. О
тьме, которая затаилась в Лэне, он больше не говорил. А  я, как
ни старался, разглядеть ее не мог. Не те способности, наверное.
Спросить  совета  у котенка я не  рискнул.  Мало ли что он  мог
посоветовать...

     Поздно вечером,  хотя  время  никакой  роли  не играло, мы
перевалили через горы и увидели город.  Караван остановился без
всяких приказов, и Габор даже не стал этим возмущаться.

     Посмотреть действительно было на что.

     Город был освещен.  В городе Крылатых никто и не додумался
поставить на улицах фонари, а окна закрывали так плотно, словно
боялись воздушного налета.

     Торговцы не боялись никого. Или делали вид, что не боятся.
Из  окон  лились  на  улицу  потоки  света,  на  перекрестках и
площадях стояли фонари -- чаши, в которых горело белое пламя.

     Город  оказался  не таким уж и большим, занимал  побережье
вдоль  моря и  холмы  вокруг. Сразу было  видно,  что он  вырос
вокруг  порта.  Там  стояло  десятка  два  кораблей,  еще  один
медленно выходил из гавани.

     Ко мне тихонько подошел  Лэн,  болтавший о чем-то с дочкой
торговца. С кислым видом спросил:

     --  Чего  они  так  восхищаются? Город как  город,  только
фонарей на улицах натыкали... Глазам от них больно.

     -- А ты очки сними, -- посоветовал я.  И почувствовал, как
во мне тоже что-то меняется. Словно я переключился с Настоящего
зрения на обычное.

     На меня упала тьма. Но сквозь нее пылали фонари на улицах,
и  падал  теплый  свет  из  окон,  и перемигивались огоньки  на
парусниках, а море отражало весь  этот  свет,  превращало его в
мягкое разноцветное мерцание, дрожащее на волнах.

     -- Ух ты... -- прошептал Лэн. -- Ух ты...

     И я  подумал, что он  ведь никогда не видел звездного неба
или ярко  освещенных  улиц.  Тьма  заставляла  его носить очки,
бороться с собой. А ведь темнота тоже бывает  красивой -- когда
в ней прячется свет.

     -- Почему у нас не так? -- прошептал Лэн. -- Почему?

     У  него  из-за  пазухи  высунулся  Котенок.  Наставительно
мяукнул:

     -- Потому что вы боитесь тьмы.

     -- Но это ведь правильно! Ты сам -- из света!

     -- И свету нужна темнота, -- непонятно ответил Котенок. --
Глупые  мальчишки,  когда   же  вы  поймете,  с  чем  вам  надо
бороться...

     И он снова нырнул Лэну за пазуху.

     -- Не царапайся, -- обиженно сказал Лэн. -- Данька, как ты
думаешь, мы уже пришли?

     "А это мысль", -- подумал я. И поискал глазами Габора. Тот
как  раз  давал разгон  охранникам,  и  те,  бросив  любоваться
городом, пихали меланхоличных буйволов.

     -- Габор...  --  начал  я.  Торговец  ухмыльнулся,  махнул
рукой:

     -- Ладно. Нечего вам плестись  всю  ночь.  Забирайте  свои
пожитки и проваливайте.

     На  мгновение  мне  показалось,  что  торговец  собирается
полезть в  карман и дать мне еще пару  монет. И, честно говоря,
на этот раз я бы не обиделся.

     Но Габор все-таки обошелся без лишних сантиментов.

     -- Летите, -- повторил он.

     И  я  не стал с ним  прощаться.  Махнул рукой его жене  --
все-таки  мы  с  ней  вместе  дрались,  подошел к краю  откоса,
расправил Крыло. Лэн стоял рядом, приплясывая от нетерпения.

     -- Давай?

     -- Давай, -- согласился я. -- Кто быстрее...

     И темнота,  в  которой  светились  огни  города торговцев,
мягко обняла нас. Я  не  стал пользоваться Настоящим зрением --
это  убило  бы ночь, которая впервые показалась мне  настоящей,
доброй, как  дома. И конечно же,  проиграл Лэну. Он  кружил над
центром города, когда я только-только подлетал  к окраине. Подо
мной проплывали двух-трехэтажные дома, приземистые и крепкие, в
них явно  не только жили, но и хранили  товары. Люди, идущие по
улицам, задирали головы, провожая меня взглядом.

     -- Курица!  -- в полном  восторге вопил мне Лэн. -- Сонное
Крыло! Я тебя обогнал!

     Но настроения мне это не портило.

     --  Давай  сядем  на  площадь, -- предложил Лэн,  когда  я
приблизился. -- Там какие-то лавки... Я есть хочу ужасно!

     --  Давай  лучше  в порту, --  попросил  я.  И  Лэн тут же
согласился. Наверное,  ему  тоже  было  интересно посмотреть на
корабли, вряд ли он раньше их видел. Я-то хоть по фильмам знал,
что такое парусники.

     И мы, расправив Крылья, стали планировать к морю.

        xxx

     Набережная  была  вымощена  булыжником. Наверное, по  нему
много ходили, потому что камни стали ровными и скользкими. Лэн,
приземляясь, подвернул  ногу  и  стал  ругаясь  ее растирать. Я
сложил Крыло и огляделся.

     С одной  стороны  угрюмо  громоздились  какие-то склады, с
другой -- покачивались на мутной воде корабли. Но разглядеть их
времени не было -- к нам быстрым шагом шли трое мужчин.

     Одеты  они  были  забавно:  в  длинные,  почти  до  колен,
шерстяные  свитера,  из-под   которых  выглядывали  канареечные
брюки.  Но  поверх  свитеров  на  кожаных  перевязях  болтались
короткие мечи, и я насторожился.

     -- Лэн, -- тихонько позвал я. -- Осторожно.

     Лэн  сразу  прекратил  сокрушаться  по  поводу   неудачной
посадки. Мы  стали  плечом  к  плечу,  поджидая  приближающуюся
троицу.

     Похожи они были скорее на взрослых из города  Лэна, чем на
торговцев. И оружие  у них  было такое  же,  и на  лицах --  то
странное, привычное равнодушие, что так удивило меня когда-то.

     -- Крылатые, -- чуть насмешливо  сказал  один.  --  Точно,
Крылатые. Вы что здесь делаете, ребятишки?

     --  А  вы  кто   такие?   --  хмуро  спросил  Лэн.  Особой
почтительностью к  старшим  по  возрасту  Крылатые  никогда  не
отличались.

     -- Мы на  службе города, -- с готовностью сообщил мужчина.
Он  был  немногим  старше  Шоки или Ивона, сам,  наверное,  еще
недавно был Крылатым. -- А вас как занесло в город торговцев?

     -- Сами пришли, -- с вызовом ответил Лэн. -- Нельзя?

     -- Можно, -- кивнул наш  собеседник.  --  Только учтите --
здесь вам не  ваши  города, где  все  дается даром. Здесь  надо
платить. За жилье, за еду, за все, что будет нужно.

     -- У нас есть деньги,  --  гордо сказал Лэн. И я  заметил,
как  оживилась  троица.  Молчавший  до сих пор  мужчина,  самый
старший из них, лет сорока, требовательно сказал:

     -- За право находиться в городе торговцев -- налог. По две
монеты с каждого.

     Лэн растерянно  посмотрел  на  меня.  Пожал  плечами, явно
собираясь  согласиться.  А я смотрел на него  --  на  взрослых,
"служащих городу".  Неужели  четыре  монеты  --  такие  большие
деньги? Или им все равно,  с  кого содрать мзду -- со  взрослых
или с нас?

     --  А если  не  заплатим -- будете  за  нами гоняться?  --
поинтересовался  я.  И растопырил руки, так, чтобы ткань  Крыла
расправилась.

     В лицах  взрослых  что-то  изменилось.  Тот, что помладше,
присел на корточки и смягчившимся голосом сказал:

     -- Да нет, парень, не будем. Вы из какого города?

     -- Шихар, -- ответил Лэн. -- Это к югу, возле реки Далал.

     Вот, оказывается, как называется город Лэна...

     -- Знаю. Был однажды там. Знаете старого Герта?

     Я невольно улыбнулся.

     -- Знаем!

     -- Когда вернетесь, передайте  ему  привет от Вока. Вок --
это я.

     Мы дружно кивнули.

     -- Так что вы здесь ищете, ребята?

     -- Интересно, -- невинным голосом сказал  Лэн. -- Нанялись
охранниками к  торговцу,  дошли  до  города.  Поглядим, как тут
живут, и с ближайшим караваном двинем обратно.

     Вока этот ответ  вполне  удовлетворил. Он похлопал Лэна по
плечу, встал и официальным голосом произнес:

     -- Даю  вам  разрешение  находиться  в  городе  торговцев.
Соблюдайте порядок, подчиняйтесь приказам стражи, не забывайте,
что за все надо платить. Будут проблемы -- разыщ#ите меня.

     Спутники  Вока   в   разговор  не  вмешивались.  Но  когда
двинулись по набережной дальше, вполголоса заспорили с ним.

     -- Зд#орово,  -- тихо сказал  Лэн. -- Я уж думал, придется
платить или удирать.

     --  Он  слишком  скучает  по  крыльям,  --  ответил  я. --
Понимает, что уже  никогда не полетит, но еще прекрасно помнит,
как  летал. Ему  не с  руки  было на  нас наезжать.  А вот  его
напарники -- постарше, они уже все позабывали. Нам повезло, что
он был главным.

     -- А как же иначе? --  удивился Лэн. -- Он еще недавно был
Крылатым, летал  и сражался. Ясно,  что он лучший боец, чем эти
два старикана.

     Да,  все-таки  мы с Лэном думали по-разному. И  удивлялись
разным вещам. Если бы Лэн увидел, чем наши ровесники занимаются
в моем мире,