написать про них.
     Мой собеседник явно оживился.
     -- Вы  оптимист, молодой  человек. Судя  по  вопросам,  вы  практически
ничего о них не знаете.
     --  Взгляд неискушенного порой  зорче, --  ответил я. И поразился своей
фразе -- она возникла из ниоткуда.
     -- О, "Книгу Гор" вы все-таки читали, -- одобрительно  заметил оператор
флаера. -- "Взгляд неискушенного зорче, слова ребенка честнее, простые  пути
-- верны".
     Я заерзал в кресле. Не нравилось мне происходящее, ох как не нравилось.
Кто-то ухитрился впихнуть в мое сознание неведомую раньше информацию. Или же
тот самый эффект  "предзнания", в который я никогда не верил? Считалось, что
при туннельном  гиперпереходе человек мог  увидеть  свое  будущее... Ерунда.
Случайные совпадения.
     --  Где вас  высадить в  Алма-Ате? --  поинтересовался оператор. --  Вы
бывали в этом городе?
     -- Очень  давно, -- честно ответил я. --  Думаю, он порядком изменился.
-- Вы ничего не подскажете?
     --  Авиавокзал? -- неуверенно предложил  оператор. --  Горно-туристский
комплекс? "Хилтон"? Больше ничего и в голову не приходит...
     -- Во сколько мы прилетим в Алма-Ату?
     -- Около полудня местного времени. Уточнить?
     -- Не надо. Можно выяснить адрес руководителя местного роддер-клуба?
     -- Конечно. Решили начать изучение субкультуры изнутри? Похвально...
     Слушая  разговорчивого  оператора,   я   рассеянно   оглядывал   пульт.
Технически флаер  был  оснащен  не хуже  орбитальных истребителей  Тара  или
других хроноколоний. И все же имел живого оператора --  не то дублера машин,
не то просто дополнительного  участника "трудовых процессов".  Если подобная
работа  существует после  массовой  колонизации окрестных  звезд, то  что же
творилось в роддерские времена?
     -- Адрес найден. Выдать на пленке?
     Я кивнул, уже  не слушая оператора. Мне вспомнился разговор с Лансом --
давний,  еще до того, как в экипаж "Терры" вошли Редрак и Данька, в ту пору,
когда мы болтались по галактике, выискивая следы Земли.
     Кажется,  все  началось в Гесмодее, на "бирже".  Так  называли открытый
ресторанчик возле самого космопорта. В нем  можно  было просидеть весь день,
заказав  лишь   пару  дешевых  напитков,   чем  большинство   посетителей  и
пользовалось. Все  они имели  то или иное отношение к космическим  кораблям:
пилоты  и  техники, энергооператоры  и  связники, свежеиспеченные выпускники
училищ  и  скрывающиеся от  полиции бандиты. За  неделю  нанимали  не  более
одного-двух завсегдатаев биржи. Но  оптимизм оставшихся не  уменьшался.  Они
приходили за несколько часов до открытия, отстаивали перед посторонними свои
столики -- нередко с помощью атомарников.
     --  Хорошо,  что я родился  на Таре, -- сказал тогда Ланс. -- Право  на
труд у нас охраняется законом, работой обеспечиваются все.
     Я  усмехнулся.  Монархический  коммунизм  --  так  я  про себя окрестил
общественный строй Тара. Хотя,  честно говоря, ближайшей аналогией Тару  был
Кувейт.
     Именно тогда  я задумался над проблемой места в жизни, которая омрачала
существование большинства людей.  Дело было даже  не  в том, что не  хватало
рабочих мест.  Всегда  имелись работы, с  которыми  не  справлялась техника,
точнее,  справлялась,  но  слишком  дорогой  ценой.  Гораздо   проще  нанять
человека,  который  будет  собирать  в  топких  болотах Рапенга  драгоценные
рап-цветы, чем  строить для  этого  сложный кибернетический  агрегат.  Проще
иметь  живой обслуживающий  персонал, и  уж наверняка  лучше  нанять солдат,
обезопасив себя от  вечной  проблемы  перепрограммирования  боевых  роботов.
Человек, при всех его недостатках, очень выносливый, гибкий и даже преданный
работник.  Абстрактные понятия веры,  любви, патриотизма делают его надежнее
любой машины.
     Но такие  же абстрактные  величины -- гордость, честолюбие, любопытство
-- резко ограничивали сферу  человеческой деятельности.  Сборщик  рап-цветов
мог не устоять перед искушением  попробовать наркотическую пыльцу. Официант,
прислуживающий  за ресторанными  столиками, вовсе не испытывал удовольствия,
обслуживая  полупьяных  бездельников. Захудалый лейтенантик  или  капитан  в
орбитальной   крепости,  набитой  оружием   и  контролирующей  всю  планету,
подвергался постоянному искушению взять власть в свои руки.
     Люди     оказались    в     ловушке     между     двумя    крайностями.
Низкоквалифицированный однообразный  труд устраивал лишь дебилов, а сложная,
связанная с техникой и властью работа сводилась к минимуму и доверялась лишь
абсолютно надежным людям.
     На планетах хроноколоний  основную массу недовольных поглощало сельское
хозяйство.  В производстве  продовольствия  можно было разбогатеть и сделать
невиданную  карьеру. Правительством такой  отток населения только поощрялся.
Земля же в крестьянах попросту не нуждалась.
     Я задремал,  слушая сквозь  сон пояснения  оператора: мы  пролетали над
станцией  связи  Абаза,  над тувинским заводом гипердвигателей, над границей
испытательного полигона... Глянув  вниз с высоты нескольких тысяч  метров, я
увидел желто-бурую  степь с разбросанными по  ней  черными пирамидками.  Над
некоторыми воздух дрожал жарким  маревом, одна пирамидка тускло светилась. Я
не  стал  интересоваться,  что  там  испытывают на  бывшем ядерном полигоне.
Наверняка не меньшую гадость.
     Потом  под  нами  проплыла голубовато-белая  полоска  Балхаша. Оператор
сообщил, что управление берет алма-атинская станция, и попрощался.
     Согнав сон, я  еще раз продумал свои действия. Обосноваться  в гостях у
местного   предводителя    роддеров.   Сменить   одежду   --   в   ближайшем
неавтоматическом магазине, выбирая вещи попроще и подешевле. Найти парк, где
мы когда-то встретились с Терри, и ждать ее там каждый  вечер. Если парк еще
существует.
     Флаер начал заходить на посадку -- довольно резко,  но гравикомпенсатор
избавлял  от  неприятных ощущений.  Я  уставился  сквозь  прозрачный  колпак
кабины, разглядывая лежащий у подножий Алатау город.
     Вот так возвращение на родину...
     Лозунг "Превратим Алма-Ату в город-сад!" мне всегда нравился.  Несмотря
на его утопический оптимизм и приказной тон. Но нельзя же превращать лозунги
в реальность так  буквально! Подо мной раскинулось ярко-зеленое море с целым
архипелагом разноцветных островков-домиков. Над  ожившей утопией в нереально
чистом, лишенном  и  следов  туч небе взлетали,  опускались  и просто парили
яркие точки  флаеров.  Мне стало не по себе. Я любил  прежнюю Алма-Ату  -- и
понял это  лишь сейчас. Конечно, я никогда не считал  венцом  архитектурного
творчества гостиницу "Казахстан", президентский дворец или бани "Арасан". Ну
а хрущевские многоэтажки или элитарные монолитные дома в микрорайоне "Самал"
должны  были развалиться сами  собой. С  этим все вполне  ясно. Но  какая-то
преемственность  в архитектуре  должна существовать? Я не видел даже  следов
той  четкой "шахматной" планировки, которая мне всегда нравилась. Живописный
беспорядок, зелень садов и разноцветные домики.  Выделялись  лишь  несколько
башен,  белоснежный дворец в центре и беспорядочное  нагромождение  огромных
тускло-зеленых шаров на горе Кок-Тюбе,  занявшее  место телевышки...  Да еще
несколько цилиндрических  матово-зеркальных строений  в разных точках города
-- различающихся размерами, но явно созданных по одному проекту. Красиво, но
это уже не мой город! Он исчез бесследно...
     -- Когда город приобрел такой вид? -- спросил я.
     -- Реконструкция  Алма-Аты проводилась  после землетрясения две  тысячи
семидесятого года.
     Голос был безупречно правилен. На этот  раз почему-то я был уверен, что
говорю с автоматом.
     -- Высотные здания не строятся по соображениям безопасности?
     --  Высотные  здания...  -- наступила  пауза. Похоже,  вопрос  оказался
нестандартным. -- Высотные здания строятся. Они абсолютно надежны.
     Я  молча  кивнул.  Действительно,  кто  же  предпочтет  индивидуальному
коттеджу  квартиру в  многоэтажном доме? Все производства наверняка вынесены
далеко  за  пределы  города.  А конторы,  институты, прочая административная
дребедень стали просто ненужными с развитием телекоммуникаций.
     -- Мне  нужен  дом Нурлана Кислицына, бывшего  роддера,  -- сказал я, с
любопытством  ожидая  ответа.  Для  каждого автомата  существует свой предел
достаточности  информации.  Хватит  ли  флаеру  таких скудных данных  -- или
потребуется  точный  адрес? Я  взглянул  на  листок  с  адресом руководителя
роддер-клуба.  Улица  Курмангазы,  дом  567-28.  Надо  же,   название  улицы
сохранилось...
     --  У  вас  назначен  визит?  --  поинтересовался автомат.  Информации,
видимо, хватило.
     -- Нет.
     -- Тогда  посадка будет произведена на ближайшую общественную  стоянку.
Вам необходимо, выйдя из флаера, пройти через подземный переход с указателем
"Улица Курмангазы", повернуть направо и...
     -- Выдай информацию на пленке, -- приказал я.

        6. Очень благоустроенная планета
     Больше  всего  меня поразило  то,  что улицы  не  были  асфальтированы.
Разумеется, никаких движущихся тротуаров, многократно воспетых фантастами, я
тоже не обнаружил.
     Улица, прямая  и широкая,  с  матовыми шарами  светильников  на  тонких
металлических столбиках, была покрыта травой. Мягкой зеленой травой, ровной,
как корты Уимблдона. Я наклонился, пытаясь вырвать  травинку. Какое там! Она
оказалась  упругой  и  прочной,  словно резина.  Но,  бесспорно,  настоящей.
Вглядевшись, я увидел, что под густым  слоем травы уложена твердая  пористая
масса. Земля, очевидно, была еще глубже.
     Стараясь  придать  себе невозмутимый  вид, я пошел по обочине. Машин не
было, и редкие прохожие брели по улице совершенно свободно. Неужели наземный
транспорт канул в прошлое? Я посмотрел  вверх --  разноцветные капли флаеров
казались слишком малочисленными,  чтобы взять  на себя все перевозки. Может,
им просто некуда спешить, моим потомкам?
     Надо  признать,  что потомки  выглядели  вполне  респектабельно.  После
встречи  с  роддерами  я  ожидал  увидеть  полный  беспредел  в  одежде,  но
большинство  прохожих  одевались  куда  привычнее.  Вот,   например,  идущий
навстречу  парень -- в узких  темно-синих брюках, голубой рубашке... то есть
зеленой... золотисто-коричневой.
     Привычность одежды оказалась кажущейся. Прошедший мимо юноша был одет в
свободный блузон,  меняющий расцветку  каждое  мгновение.  А обогнавшая меня
компания девушек --  в  короткие мини-юбки, сделанные словно бы  даже  не из
материи. Серебристые полотнища, колыхавшиеся вокруг бедер, походили не то на
облако  газа, не то  на камуфляж-поле...  Черт возьми, они  фактически могли
выйти на  улицу голышом --  с  включенным  генератором, создающим  видимость
одежды. Им  что -- энергию девать некуда?  Камуфляж-поле  --  один из  самых
энергоемких процессов, которым мы пользовались на корабле!
     Чушь, эмоции... Пусть  ходят в чем  хотят. Главное --  на меня, в  моем
комбинезоне, тоже не обращают внимания. Я шел по улице, вглядываясь в номера
домов. Сами дома с дороги  были практически не  видны: их заслоняли деревья,
невысокие живые изгороди, а  то и туманная дымка -- вот  она-то, несомненно,
имела камуфляжное происхождение. Мои потомки  ценили уединение. Но к каждому
дому  вели  узенькие  тропинки,  выложенные  камнем или поросшие  "дорожной"
травой, у начала которых стояли ажурные указатели с номерами.
     Пятьсот шестьдесят  семь -- двадцать  восемь... Надпись была  выполнена
римскими  и арабскими цифрами из  довольно-таки небрежно вырезанных латунных
полосок. Цифры еще более небрежно  приколочены к неоструганной дощечке. Либо
Нурлан  Кислицын  любит  эпатировать окружающих... либо подобная небрежность
сейчас в моде.  Я  пожал  плечами и  шагнул  на дорожку, посыпанную  крупным
щебнем.

        x x x

     На кого  может быть  похож  человек,  носящий  казахское имя и  русскую
фамилию?  Исходя  из  опыта  двухвековой  давности,  я  предположил, что  на
татарина.
     Нурлан  Кислицын оказался  негром.  Не  чистокровным, разумеется -- при
желании в его лице можно было найти черты и европейской, и азиатской расы. Я
с  некоторым удивлением вспомнил, что и  виденные мной на улице  люди носили
следы  "великого смешения народов".  Если  такое по всей Земле, то Адольфу и
его  последователям  работы  не  осталось.  Что ж,  приятно  думать,  что  с
национальной проблемой люди покончили... Заимев, впрочем, деление на землян,
колонистов и хроноколонистов.
     Предводитель алма-атинских роддеров  возился  в  цветнике перед  домом.
Занятие  для бывшего бродяги более чем мирное и патриархальное. Цветы,  даже
на  мой  неискушенный   глаз,  были  замечательные.  Похожие  на  астры,  но
совершенно невообразимых расцветок -- от бледно-голубых до черных.
     Я подошел к цветнику, торопливо решая,  кем лучше представиться. Бывшим
роддером? Молодым последователем? Начитавшимся "Книги Гор" бездельником?
     Нурлан  оторвался от  своих цветов,  положил на землю аппаратик, больше
всего напоминающий  фен,  и  внимательно  оглядел меня.  Я  криво улыбнулся.
Кислицыну  можно было  дать лет  пятьдесят, и ротозеем он  не выглядел. Если
каждый роддер -- психолог, как уверял меня Дед, то врать не стоит.
     -- Ветра в лицо, -- негромко сказал Нурлан.
     -- Пока  есть солнце и воздух, всегда  будет  ветер,  --  по внезапному
наитию ответил  я. Это походило  на пароль из  дешевого  детектива --  но  я
привык полагаться на интуицию.
     -- Заходи, -- вежливо сказал Нурлан. -- Надолго?
     --  На пару  дней.  --  Все  оказалось  просто, Вик  был  прав: никаких
доказательств от меня не требовалось.
     Дом Кислицына был самым обыкновенным кирпичным двухэтажным домом -- или
же  казался таким.  Внутри неожиданностей тоже  не обнаружилось,  разве  что
мебель  оказалась массивной, громоздкой, "под старину" -- настоящую старину,
а не  мой двадцатый век.  Редкие  приметы двадцать  второго века --  приборы
непонятного   назначения,   плоские   видеоэкраны,   маленькие  компьютерные
терминалы в каждой комнате -- совершенно терялись среди дерева и камня.
     Мне это понравилось. Так же как и комната для гостей,  куда  отвел меня
Нурлан. Широкое  окно  выходило  в  яблоневый сад,  сквозь  который виднелся
соседский дом,  окутанный туманным маревом камуфляжа.  Из мебели  был только
необходимый  минимум  --  шкаф, кровать, стол и  кресло.  Над  столом  висел
плоский как фанерка видеоэкран, включенный в режиме календаря. Наконец-то  я
узнал дату -- десятое сентября.
     Встроенный  в   письменный  стол   информационный   терминал   оказался
достаточно  прост  в  обращении.  Вскоре  я вывел  на  экран  карты  города:
современную  и двухсотлетней  давности.  На  месте  парка,  где  я  когда-то
"спасал" принцессу, находились детская клиника,  церковь Единых во Христе  и
десятка два коттеджей. В очередной раз обругав себя за глупость, я попытался
встать на место Терри. Скорее всего она будет ждать  меня в церкви. Но с нее
станется  зайти  в  гости в один из домов  или нанести царственный  визит  в
детскую больницу.
     Карту вдруг слизнуло с экрана, и я увидел своего хозяина.
     -- К тебе посетитель, роддер, -- сообщил он. -- Открой дверь комнаты.
     Лицо  Нурлана  исчезло,   а  я  повернулся  к  двери.  Быстро  же  меня
выследили... Что ж, дверь я открою.
     Место я выбрал наиболее удобное -- у окна, так,  чтобы контролировать и
дверь, и  сад  вокруг дома.  В случае необходимости я мог легко  перемахнуть
через подоконник. Жаль  только, что зарядов в пистолете  хватит  на короткую
стычку, а никак не на серьезный бой.
     Разблокированная  дверь начала открываться, и я вскинул пистолет.  Если
это люди -- буду стрелять по ногам. Если андроиды, то располосую...
     В дверях стояла Терри.
     Секунду я смотрел на  нее  сквозь узкую прорезь прицела. Потом  опустил
оружие и услышал:
     -- Сергей, это я.
     Мы  не виделись всего лишь неделю -- но она изменилась. Исчезла бледная
сухость  кожи, Терри  слегка  загорела. Вместо короткой  стрижки, которую  я
делал ей с  грехом  пополам, возникла  изысканная  прическа --  каждый локон
лежал отдельно и чуть-чуть  отличался по цвету. Ну  и  никаких комбинезонов,
разумеется. Шорты из бледно-розовой ткани, довольно легкомысленный купальник
и блестящая как фольга материя, обмотанная вокруг левой руки.
     -- Сережка, это правда я, -- с жалобной ноткой повторила Терри.
     Попыталась улыбнуться.
     -- Как ты меня нашла?
     -- Попросила  справочный центр сообщать мне  о всех прибывающих в город
мужчинах твоего возраста и внешности. Особенно о не имеющих Знака. Сережка!
     --  Что  за лента  у тебя на плече? -- я просто тянул время. Я не знал,
как поступить.
     -- Украшение... Сергей!
     Я  кинул  пистолет  на  пол.  Мне  все  равно не  хватило бы сил  в нее
выстрелить -- будь  она даже биороботом, фантомом, телепатически управляемой
марионеткой. Я подошел -- молча,  уже не стараясь контролировать движения  и
мимику.
     -- Мне было плохо, Терри, -- просто сказал я, беря ее  за руку. -- Если
это обман -- не надо играть дальше. Я сдаюсь.
     -- Сергей... -- она коснулась моего лица, и я закрыл глаза. -- Господи,
что с тобой? Что случилось? Об®ясни.
     Я молчал. Я был  как альпинист, взобравшийся на неприступный горный пик
и обнаруживший  там  отель, ресторан и вертолетную  площадку. Я  не  мог  ни
радоваться окончанию мучений,  ни грустить из-за напрасности подвига. Ладони
Терри стали мягкими и нежными -- они давно  уже не были такими на Сомате. От
нее веяло легкими,  неуловимыми духами. Терри было куда лучше  на Земле, чем
на нашей мертвой планете.
     --  Терри,  --  прошептал я.  -- Принцесса.  Кто  с  нами  играет?  Кто
посмел...
     --  Успокойся,  -- она  гладила мое лицо, ерошила волосы. Редкая минута
наших отношений -- я не люблю быть слабым... К черту!
     -- Сергей,  что  случилось  на  Сомате? Почему ты  не  захотел  вызвать
корабль Сеятелей? Расскажи.
     Я присел на кровать, а Терри с ногами забралась в стоящее рядом кресло.
По-прежнему  не выпуская ее  руку,  я  погладил тонкие нежные пальцы. Ощутил
крошечный  рубчик -- принцесса планеты Тар не  сразу научилась  обращаться с
кухонным ножом. И выругался, осознав, что продолжаю проверять ее.
     --  Соберись, принц! --  в голосе Терри проступил металл. -- Мы  должны
понять, что происходит! Соберись!
     Кивнув, я до  боли  сжал пальцы.  Медленно  посчитал  до  пяти. Глубоко
вдохнул.  Я  спокоен и бесстрастен. Я смотрю на ситуацию со  стороны.  Самый
простой  путь  -- самый верный... Черт!  Этого не было  в стандартном наборе
формул!
     Но заученные движения  уже сделали свое дело. Я  собрался. И  спокойно,
глядя в лицо Терри, рассказал о нашем разрушенном доме, сожженных  деревьях,
подкарауливавших в засаде роботах.
     Терри не задала ни одного вопроса. Лишь побледнела, услышав, что сад --
ее  гордость --  сожжен. Она  очень хотела  продемонстрировать его Эрнадо  и
Лансу, те не верили, что на мертвом песке Сомата вырастут деревья.
     -- Когда ты меня позвала, -- закончил я, -- у меня не было  ни малейших
сомнений:  ты  под  контролем. Я взял меч  наизготовку... глупо,  конечно. И
шлепнулся  в воду, рядом  с берегом  Байкала. Берег оказался  за  спиной,  я
ополоумел  от страха, решил, что упал посреди  Тихого  океана. Утопил меч...
Потом познакомился на берегу с роддерами... Слыхала о них?
     Терри  покачала  головой. Ее знакомство с  земной жизнью не включало  в
себя  изучение хиппи,  роддеров и  прочих  молодежных движений.  Ее  история
оказалась куда короче моей -- и гораздо логичнее.
     Корабль  Сеятелей  опустился  на  Сомат в  тот  же  день, когда  я ушел
"побродить" по горам. Вначале экипаж связался  с Терри и попросил разрешения
на посадку. Затем командир корабля изложил цель визита.
     Если  верить его  словам,