орый, по словам Славы, писал действительно хорошие
стихи. Который трижды ускользал от убийцы-профессионала.

-- Не, не буду,-- Кирилл, театрально-испуганно, отставил кетчуп.-- Хочу,
но не буду. Ярослав Сергеевич, а расскажите, что в "Солнечном Котенке"
дальше было? А то вы на самом интересном месте оборвали!

-- Кирилл, а давай, ты почитаешь стихи. Громко так, с выражением.

Мальчишка надулся.

-- Вот,-- Заров кивнул.-- Не думай, что рассказывать собственные книги
интереснее, чем читать вслух стихи.

-- А ничего дальше и не было,-- ехидно заметил Визитер.-- Вы просто не
придумали. Книги -- не стихи. Стихи сами родятся, а книги сочиняют.
Садятся за машинку и думают -- сегодня я напишу про то, как звездолет
садится на планету, завтра -- как герой встретится с инопланетянином.

Он подумал мгновение, и добавил:

-- Я, конечно, утрирую.

-- Ты еще скажи, что вначале пишут план, как в школьном
сочинении,-- Ярослава охватил легкий азарт. Как всегда, при споре с
читателями, правда -- со взрослыми. Пару раз ему доводилось выступать в
детских библиотеках, но все это было не то. Вставала девочка в выглаженном
платьице, или растрепанный мальчик, и излагали: "Я прочитал...
прочитала вашу книгу, и она мне очень понравилась. Я буквально жила...
жил этой книгой. Мне хотелось оказаться на месте героев. Особенно мне
понравился образ..." Заров, вместе с кем-нибудь из коллег, вежливо
улыбались девочкам-мальчикам, стараясь не замечать, как в сторонке
ведутся легкие потасовки, и перекидывания записочками. Нарядные и
взволнованные женщины-библиотекарши тихонько кивали следующим
активистам, и те начинали свое выступление. Под конец, как правило,
пунцовый от смущения ребенок, безжалостно комкая руками тоненькую
тетрадку, спрашивал, легко ли стать писателем. И Заров врал, что уже с
детства пробовал писать, и это крайне помогло его становлению...

-- Нет, не обязательно,-- решил Визитер.-- Это уже мелочи, на бумаге
делают план, или в голове.

-- Ребята, я вам могу назвать десять человек, которые заранее
придумывают весь сюжет, и десять, которые ничего наперед не знают.
Могу назвать хорошие книги, которые писались на спор, или ради денег,
а могу назвать чушь, которую творили от души и по вдохновению. Все это
ерунда.

-- А...-- Визитер махнул рукой.-- Ладно. Не хотите -- не надо. Кириллу
и впрямь было интересно. Он ведь сам придумывал, что дальше было... не
пихайся!

Заров почувствовал злость.

-- Не хочу? Почему же. Солнечный Котенок погиб. В бою. Лэну надоело
шататься по мирам, он завел лавку, и стал торговать темными очками и
керосиновыми лампами. А Даниил до сих пор бродит, и пытается
вернуться домой. Только у него не получается -- он уже давно забыл, где
его дом. Еще он начал спиваться.

Визитер застыл, хлопая ресницами.

Кирилл молча отложил недоеденный бутерброд. Сказал:

-- Это -- неправда.

-- Правда, малыш. Если я напишу -- это все станет правдой. Навсегда. И
ты можешь плеваться, и порвать книжку, но уже никуда от этого не
денешься. Все это превратится в истину.

Ярослав развел руками, как бы извиняясь. Ему хотелось смеяться.

Детишки решили дать ему бой? На его собственном поле?

В мире, который он когда-то нарисовал двумя красками -- черной и белой,
быстро и небрежно как всегда, торопливо сводя нити повествования в
напряженную и почти счастливую развязку?

-- Так не могло стать,-- терпеливо сказал Кирилл.-- Котенок, Лэн,
Данька -- они не такие были.

-- Но они такими станут,-- Ярослав изо всех сил старался не улыбаться.
Он понимал, что занимается самым откровенным психологическим садизмом,
но сейчас на это было плевать. Кто-то посмел покуситься на _его_
мир -- где лишь он был Богом.-- Я так вижу,-- он не удержался от того,
чтобы вколотить последний, древний и бесспорнейший писательский
аргумент.

-- Вы просто ревнуете,-- сказал Кирилл.

-- Что?

-- Вам обидно,-- Кирилл отвел блеснувшие глаза.-- Обидно, что любят не
вас, а ваши книжки. Что без них вы -- никто. Никому не нужны и не
интересны. Что для читателя важно совсем не то, как вы живете и о чем
мечтаете -- а то, что вы пишите! Вот и отыгрываетесь на них!

Кирилл перевел дыхание и выпалил:

-- И если завтра вы умрете, то пожалеют не человека Зарова, а те
книжки, что он не успел написать!

-- Мальчик,-- Ярослав протянул руку, касаясь его плеча.-- То, что ты
сказал -- очень досадно. Но неужели ты думаешь -- я этого не понимаю?

-- Лучше бы не понимали!

@@ 2

Когда-то давно, работая психологом в торговом представительстве
крупной японской фирме, Скицин привык вставать рано. Поневоле. Просто
там это было священной традицией -- всему персоналу явиться раньше
начальства, и уйти позже. Порой он спал по три-четыре часа в день.

С тех пор, как он занялся частной практикой, Степан мог позволить себе
высыпаться. Но, иногда, словно включалась заложенная двумя годами
работы программа, и он вскакивал до зари, начинал торопливо одеваться,
готовый ехать на другой конец города, боясь не успеть до приезда
господина Казуфуми...

Сегодня он тоже проснулся рано. Полежал, скрестив руки на животе и
размышляя о Зарове.

Какая муха его укусила? Вероятно, обиделся на его психологический
этюд? Скицин крякнул, поворачиваясь на бок. Честно говоря, он
надеялся, что их отношения позволяют подобный уровень взаимной
иронии...

Несколько минут Скицин размышлял о том, добрался ли Заров до Бибирево,
где он пересаживался с ветки на ветку, могли ли возникнуть какие-то
проблемы... с милицией, например. Все-таки незаконное ношение газового
оружия.

Он тщательно спланировал все действия в том случае, если Зарова
арестовали, или если он ввязался в какую-нибудь потасовку и попал в
больницу, или, не приведи Господь... Прекрасно понимая, что подобная
перестраховка и "плановое хозяйство" не то что ненужны, а просто
заменяются одним телефонным звонком, Скицин все же не мог избавиться
от чрезмерной предусмотрительности. Это походило на те маленькие
записочки, что он однажды утром, когда Заров ночевал у него, развесил
по всей квартире. "Перед уходом перекрой газ", "Видик включается
вначале в сеть, потом кнопкой power", "Дверь закрывается тремя
оборотами нижнего ключа, и двумя -- верхнего. Нижний вправо, верхний
влево -- не перепутай!" Ярослав тогда добросовестно сделал приписку на
каждой бумажке "Выполнено!", проставил время и подпись...

Скицин вздохнул. Ничего. Пусть у него каждый день размечен такими
незримыми записочками, разветвляющимися и охватывающими все возможные
варианты. Пусть даже друзья ехидничают. Пусть ни мама, ни сестра не
удосуживаются перекрыть хотя бы газовый вентиль -- он все равно не
отказывался от небольшой перестраховки.

Минут десять он еще подремал, с удовольствием представляя всякие
забавные и красивые сценки, прокручивая их в сознании, удерживая
где-то между сном и фантазией. Потом смачно зевнул, и поднялся.

Компьютер тихонько гудел в углу. За ночь он скачал по модему свежую
электронную почту, пару тысяч писем людей, спорящих друг с другом о
компьютерах, программах, политике, книгах, даже о том, кому и что
приснилось за ночь. Скицину очень нравилось подобное общение. Как
говорится -- "мужчины словно дети, только игрушки у них дороже"...
Степан включил монитор, запустил редактор, стал пролистывать разбитые
на отдельные "конференции" письма. Начал он с любимой конференции,
посвященной фантастике.

Сразу же попалось на глаза письмо Зарова. "Я очень устал".

Скицин хмыкнул. В общем-то, для подобных грустных возгласов есть
конференция под названием "депрессия". Но Зарова простят. Его книжки
многим нравятся. Степан переключился на следующее письмо.

"Я устал".

Вначале он подумал, что Ярослав спьяну продублировал свое душевное
откровение. Потом, когда увидел, что письмо с другого адреса,
сообразил -- Заров решил-таки поехать после него к Озерову...

Еще через минуту он понял, что оба письма написаны с интервалом в три
минуты. А скорее даже одновременно -- наверное, у Озерова неправильно
выставлено на машине время.

Кто-то из других участников конференции тоже заметил этот маленький
факт, и прокомментировал репликой о том, что писатели-фантасты освоили
не то телепортацию, не то клонирование.

Скицин потянулся к телефону. Быстро набрал номер, не отрывая взгляда
от экрана.

-- Простите за ранний звонок, можно пригласить Тимофея...

-- Это я,-- сонно буркнул Озеров.

-- Тима, извини, я о твоем письме в сети...

-- Каком еще письме?

-- "Я устал".

-- Это не я, это Ярик. Или те две бутылки вина, что он выпил.

-- Хочешь сказать, что он у тебя?

-- Нет. Был весь вечер, потом уехал...

-- Тима, Заров вчера у меня был!

-- Тебе хорошие сны снятся,-- согласился Озеров.

-- Бред какой-то...-- прошептал Скицин.

-- Во-во...-- Озеров вздохнул.-- Все? Можно я еще посплю?

-- Да...

-- Добрый ты человек, Степа...-- в трубке забикало.

Скицин бросил трубку на стол, метнулся через комнату, схватил с
серванта блокнот. Так, где же телефон той квартиры, что снял Заров?
Если номер не записан, значит и впрямь приснилось... но какой реальный
сон!

Номер был. Он набрал номер, забарабанил пальцами по корпусу аппарата.
Взяли не сразу, но голос был явно незнакомым. Детский, мальчишеский
голос, радостно выпаливший "алло"... словно ребенок был рад
ускользнуть от какого-то неприятного разговора.

-- Простите... можно пригласить Ярослава?

Подумав, Степан уточнил:

-- Зарова?

Ему очень не хотелось разбудить случайно оказавшегося на другом конце
провода тезку Зарова.

Но мальчик удивления не проявил. Пауза -- и голос писателя.

-- Алло?

-- Ярослав, как добрался? -- словно на автомате спросил Скицин.

-- Степан?

-- Да. Как ты вчера добрался?

-- Нормально.

-- А от Тимофея?

Тишина. Потом тихий смех:

-- Да, глупо получилось...

-- Ярик, я под®еду, надо поговорить...

-- Нет,-- резко, однозначно.

-- Что происходит? Кто у тебя там?

-- Так... один знакомый мальчик.

-- Ярослав, мы должны поговорить.

-- Хорошо,-- Заров внезапно изменил свое решение.-- В одиннадцать.
Встретимся на Театральной.

-- На метро?

-- Нет, на площади.

@@ 3

Во сне Илья вновь увидел Тьму.

Это был быстрый и привычный переход, когда темнота сменилась мраком.
Взгляд -- пронизывающий насквозь, холод -- вскипающий изнутри.

Но теперь он не боялся.

Тьма теперь была в нем, она жила в душе, все оправдывающая и все
позволяющая, часть от части Ильи, родная и близкая, прекрасная и
могучая сила, как жаль -- что доступная лишь немногим...

-- _Доволен_? -- спросила Тьма. Беззлобно, с иронией.

Илья осклабился. Был ли он доволен? Наверное, да. Все было так
непривычно, и так хорошо.

-- _То, что ты выжил -- хорошо_,-- шепнула Тьма.-- _И союз с
Посланницей Добра -- это правильно_.

Карамазов почувствовал растерянность.

Вот уж чего не ожидал -- так это одобрения.

-- _И я ошибаюсь_,-- призналась Тьма.-- _Добро стало свободным, оно
отринуло догмы_...

-- Что мне делать? -- спросил Илья.-- Слишком долго все тянется, город
растревожен!

-- _Работай_,-- шепнула Тьма.-- _На их стороне -- большая сила. Но
они раздроблены. Визирь и писатель решили встретиться, но они
ненавидят друг друга. Используй эту встречу. Начинай работать... без
страхов и сомнений. Как раньше. Побеждай_.

-- А дальше?

-- _Дальше -- свобода_...-- Тьма засмеялась, стягиваясь в комок. Илья
проводил ее взглядом, точнее тем, что заменяет взгляд во сне.

Сила тугой пружиной сжалась в груди.

Карамазов открыл глаза.

Сквозь занавешенные окна робко сочился свет. Илья поморщился,
отвернулся. Посмотрел на Марию, лежащую рядом.

Она была обнажена. Лежала, скинув одеяло, подтянув коленки к животу,
зажав между ними руку...

Илью вновь охватило желание. Словно не было бессонной ночи. Он
осторожно скинул одеяло, придирчиво посмотрел на себя. Может быть и
впрямь -- у него все нормально? И нет причин для страха... и он силен
как мужчина...

Руки Карамазова сжались на бедрах Марии. Та открыла глаза, мгновенно
выныривая из сна. Под ее взглядом Илья утратил недавнюю уверенность.

-- Я...

-- Иди ко мне,-- Мария бесстыдно потянулась, засмеялась.-- Иди, иди,
иди...

В этот раз она словно спешила. Все произошло очень быстро, через
минуту Илья уже лежал рядом, тяжело дыша, комкая в ладони ее руку.

-- Сегодня важный день,-- тихо сказала Мария.-- Три мишени соберутся
вместе, нельзя упустить этот шанс.

-- Я знаю.

Мария молчала, поглаживая его по груди. Потом обронила:

-- Вчера все прошло хорошо. Теперь я несу _его_.

-- Кого? -- не понял Илья.

-- Того, кто даст миру Добро и Свободу. Нашего сына.

Карамазов дернулся, присел на кровати:

-- Чушь!

Женщина улыбнулась.

-- Так и должно было быть. Мы победим, но дальше нас настигло бы
искушение. Убить друг друга. _Он_ -- примирит нас. _Он_ сольет
воедино свободу Тьмы и мою Любовь. Даст людям новую правду.

-- Я не о том! -- Карамазов поискал взглядом одежду. Перегнулся,
поднимая с пола рубашку, накинул на плечи.-- Как ты можешь знать?
Через день?

Его мгновенно настиг испуг, а вдруг, и впрямь, женщины чувствуют это
сразу? И сейчас Мария, почувствовав его незнание, начнет хохотать. Он
слишком мало с ними общался, ему никогда не приходилось задумываться о
подобных вещах...

-- Просто -- я уже люблю _его_,-- Мария погладила себя по впалому,
крепкому животу.-- Он будет лучше меня, и лучше тебя. Он будет
совершенством.

Карамазов пожевал губами, придумывая ответ. Так ничего и не смог
сказать. Он никогда не представлял себя в роли отца -- тем более,
такому сыну. Дети не должны быть умнее и сильнее родителей!

-- Где Анна? -- спросил он, вставая.-- С нами же была...

Мария наморщила лоб, словно вглядываясь внутрь себя.

-- Не знаю. Она вышла из гостиницы. Кажется, просто гуляет по улицам.

-- Дурочка,-- резюмировал Илья. Будь Анна здесь, можно было бы еще
немного поваляться в постели.

-- Не смей ее ругать,-- строго сказала Мария.-- Она -- моя сестра. Я
знаю всю ее жизнь, я жила в ней!

-- Ладно, извини... но нечего ей шастать спозаранку. Москва, знаешь,
слезам не верит.

-- Это и твоя вина, Илья,-- укоризненно заметила Мария.-- Но за Анну
беспокоиться нечего. С ней -- моя любовь.

-- Любовь, знаешь ли, вещь хрупкая! -- Карамазов, уже собравшийся пойти
в душ, остановился.-- Полно всяких скотов. Могут и обидеть.

-- Тех, кого я люблю, очень рискованно обижать,-- в голосе Марии
скользнул ледяной ветерок.-- Я умею прощать и нести Свет. Но и лишать
его я умею!

@@ 4

Заров стоял, крутя в руке телефонную трубку.

Черт.

Как глупо получилось!

Заигрался с "высокими технологиями". Забыл, что за каждой
бирочкой-адресом сети стоят живые люди. Породил новую легенду... ну,
не легенду -- тему для шуток. А Скицин с Озеровым будут долго
общаться, пытаясь выяснить, кто из них шутник... и наконец придут к
единственному выводу.

О том, что писатель Ярослав Заров един в двух лицах.

-- Это звонил тот друг, с которым вы вчера пили? -- спросил Визитер.

-- С ним пил Слава.

-- А...-- Визитер непроизвольно покосился на дверь ванной
комнаты.-- Хорошо они выпили. Он кто по профессии?

-- Психолог.

Визитер лишь покачал головой. Заров невольно улыбнулся. Слава ушел,
сбежал, растворился в безвременьи, на мир опускалась Тьма. Зато
Ярослав снова мог улыбаться. Он перешел грань между правдой и ложью,
между деликатностью и цинизмом, между жалостью и беспощадностью.

С того пика, на который он поднялся, уже не было иной дороги -- кроме
как вниз. Но пока он стоял на ледяном ветру и весь мир был у его ног.
Крошечные люди, муравьиная суета на улицах далеких городов, тишина и
блеклость близкого неба.

Он завоевал право улыбаться.

-- Я прокололся,-- пояснил Заров.-- Вчера вечером я был сразу в двух
местах. И даже ухитрился оставить тому документальные свидетельства.

-- Теперь вас будут искать? -- в разговор вступил Кирилл. Кажется, ему
было немного неудобно после спора, прерванного телефонным звонком.
Неправильный он, все-таки ребенок. Дети не должны комплексовать,
оказавшись умнее взрослых. Они должны только гордиться, что мир
по-прежнему куда-то движется...

-- Мне попытаются помочь,-- Заров не удержался, и добавил: -- Наверное,
чтобы не терять удовольствие от новых книг.

-- Я не хотел вас обидеть,-- Кирилл отвел глаза.

-- Ладно, мальчик. Ерунда это все. Давайте думать, как обеспечим мое
возвращение от Хайретдинова.

-- Это если вы захотите возвращаться,-- негромко заметил Визитер.

@@@

Сегодня Визирь не собирался заниматься политической трескотней. Он еще
поспал после разговора с писателем, как и тот, вероятно. Короткий сон
уже не принес никакой информации, но ее и так было достаточно.

Позавтракали они вместе с Шедченко. Полковник временами морщился,
поворачиваясь -- вероятно, ребра были ушиблены вчерашним выстрелом.
Ничего. Впредь наука. Риск оправдывается лишь в том случае, когда
завершается победой.

-- Попробуем привлечь к себе Зарова,-- небрежно обронил Визирь, когда
они стали пить кофе.-- Я предложил ему встречу, и он, вероятно,
согласится.

Николай отставил чашку. Спросил, резко и чуть ли ни возмущенно:

-- К чему это, Визирь?

-- Успокойся, я не собираюсь менять друзей.

Шедченко, похоже, думал о другом. Вскинул глаза на Хайретдинова, потом
едко заметил:

-- А товарищ Сталин этим не пренебрегал. Но я спрашиваю, зачем нам
писатель?

-- Еще одна голова лишней не будет.

-- Точнее -- две головы?

-- Одна. Посланник Творчества повесился вчера ночью на водопроводной
трубе.

Вот теперь Шедченко растерялся. Отвел взгляд -- словно высказал что-то
мерзкое о человеке, никак к подобному не причастному. Потом буркнул:

-- Совесть заела?

-- Может быть. Знаешь, с рефлексирующей интеллигенцией это частенько
бывает,-- Хайретдинов вздохнул.-- Товарищ Сталин, если уж о нем
заговорили, сам попадался. Начинаешь Берию к ногтю брать -- "Зачем без
приказа?" Оказывается, и впрямь... наплевал на дачу, "эмку", подруг,
премии. Пустил пулю в лоб, или прыгнул в петлю.

Визирь засмеялся было, но тут же оборвал смех, коротко бросил:

-- Извини. Что-то я... Да, кстати, пацана они так и не прибили.

Шедченко не стал уточнять. Он выстроил схему быстро, не зная, впрочем,
что она не имеет ничего общего с истиной. Писатель оказался куда
лучше, чем он полагал. Неспособны были ни Посланник Творчество, ни его
двойник, убить ребенка. И никого они убить не способны.

Потому и повесился Посланник. Понял -- на победу надеяться
бессмысленно.

-- Извини, Рашид. Ты прав,-- Шедченко вновь признал его превосходство.
И Визирь не стал вдаваться в мотивы Посланника Творчества.

-- На столике у окна лежит пара телефонов, принеси любой,-- добродушно
попросил Визирь. Шедченко повиновался, и Хайретдинов, беря трубку,
пояснил: -- Госбезопасность ныне не та. И всю сотовую связь проверять
не в состоянии. Есть у меня номер, который слушают, есть и другие...
Алло? Ярослав Сергеевич?

Николай тоже не старался слушать разговор. Визирь сам сообщит ему все,
что сочтет нужным. И он действительно посмотрел на него после
короткого диалога, отложив выключенный аппарат.

-- Придумал что-то наш литератор,-- весело сказал он.-- Нашел, видимо,
метод обезопаситься!

-- Но ты же не собираешься...-- прохаживаясь вдоль стены начал
Шедченко.

-- Нет, вероятно. Но всякое возможно. Заров просит прислать за ним
машину. Государственную, с депутатскими номерами. В центр, он будет
ждать на Театральном проезде и Неглинной. И просит приехать тебя.

-- Я готов,-- просто ответил Шедченко.

-- Поведешь сам,-- решил Хайретдинов.-- Хоть это и против правил... мне
прийдется поговорить с шофером.

-- Он человек дисциплинированный, ты его легко уговоришь.

-- Конечно,-- Визард посмотрел в потолок, потом вздохнул.-- Кажется, я
понял план Зарова. Он не дурак. Попробуем с ним подружиться, Коля.

@@ 5

Когда у нее появилась эта мысль -- Анна не знала. Не так