людей на даче, если вы не
против.

-- Против. Я доверяю своей охране.

Майор пожал плечами.

-- И все-таки наши люди останутся.

-- Зачем тогда спрашивали о моем согласии? -- Визирь откинулся в
кресле.-- Хорошо, оставляйте. Сегодня я министра беспокоить не буду, а
утром созвонюсь.

Следователь помрачнел. Визирь был уверен, что вопросы с охраной сняты,
но уточнять не стал. Пусть сохранит лицо.

-- Рашид Гулямович, у входа десяток корреспондентов...-- референт
шагнул к нему, едва следователь вышел из кабинета.

-- Скажите, что я принял снотворное, и лег спать. Никаких комментариев.

Референт кивнул, поколебался и добавил:

-- Еще -- один идиот, жаждущий приема.

-- Толик,-- Визирь глянул на часы,-- если бы я узнавал о каждом идиоте
в мире, то мне не хватило бы времени даже... ладно. Иди. Скажи ему
часы приема, и где записаться.

Референт юркнул к двери.

-- Постой... Как зовут идиота?

-- Николай Шедченко,-- референт замер.-- Он просил передать вам имя.

-- Так почему же ты не начал с этого? -- Визирь едва не закричал.
Референт моргнул, полностью сбитый с толка.

-- Его нет в списке тех, о ком надо докладывать.

Визирь молчал, покусывая губы. Обронил:

-- Он в другом списке, Толик... Ладно. Подожди, пока менты уберутся: и
проведи его. Постарайся это сделать незаметно... впрочем, это
невозможно. И пусть охрана обшарит его с ног до головы... мало ли что.
День тяжелый, посетитель поздний. Так?

Референт быстро кивнул.

-- Вот и славно. Иди.

@@@

Репортеры проводили Шедченко взглядами голодных дворовых псов,
наблюдающих через стекло за обедом жирного сиамского кота. Вслед за
оттутюженным, прилизанным мужчиной, этаким киношным помощником
политика, Шедченко пошел к ярко освещенному зданию. Хороша "дачка"...

Он опять подумал, не делает ли самую роковую ошибку.

Парень в камуфляже, замерший у входа, оценивающе оглядел его и
посторонился. Внутри ждали еще двое.

-- Простите, Николай Иванович, но меры безопасности...

-- Пожалуйста. Я понимаю,-- Щедченко развел руками -- и так и оставил
их, отведенными от тела.-- Смотрите.

Его обыскали, быстро и профессионально, с такой тщательностью, что не
оставляла даже тени деликатности. Николай терпеливо ждал.

-- Оружия нет,-- сообщил Шедченко охранникам.

-- Сами видим,-- беззлобно отозвался один из них. Крепкие нервы у
ребят. Старшего их только что шлепнули, а они ничего... держатся.

-- Проводите посетителя,-- помощник достал пачку "Кента", закурил.
Взгляд у него был усталый, не рассчитывал явно парень в двенадцатом
часу болтаться на работе.

Вслед за охранниками Шедченко прошел по коридору. В открытую дверь был
виден кабинет, уютный, выдержанный в каком-то древнем стиле советских
времен. Никаких компьютеров, зеленая лампа на столе, простенький
телефон...

-- Входите, входите,-- негромко позвали из кабинета. Шедченко сделал
шаг -- охранники остались за спиной, и посмотрел на Хайретдинова.
Депутат сидел в кресле, крутя в руках стакан с водой. Посмотрел на
него -- мимолетно, и опустил глаза.

Кажется, он его когда-то видел... Российское телевидение любит
транслировать думские скандалы.

-- Шедченко. Николай Иванович. Полковник,-- отрывисто сказал
Хайретдинов.-- Так?

-- Так,-- он сглотнул комок.-- Именно Шедченко.

-- Не ожидал... признаться. Зовите меня Визирь.

-- Видимо, мы оба остались в одиночестве,-- негромко произнес Шедченко.

-- Н-да? И что же стало с вашим... гостем?

-- Он ошибся. Он переоценил... доброту.

-- Как неожиданно,-- с легким интересом сказал Визирь.-- Спасибо. Я
узнал бы это чуть позже, но порой и час важен.

-- Порой важна даже минута.

-- Вы садитесь, садитесь, Николай. Разговор долгий будет. Так?

Покосившись на охранников, словно приросших к порогу, Шедченко сел.

-- Что же привело вас ко мне?

-- Вы единственный, кого я смог найти,-- честно сказал
Шедченко.-- Остальными овладела тяга к перемене мест.

-- Игра в разгаре, чего ж тут удивляться? Как я понимаю, вы остались в
одиночестве, и в споре больше не участвуете. Так?

-- Не совсем...

Визирь нахмурился, и Шедченко показалось, что охранники напряглись.

-- Я хотел бы узнать вашу... политическую платформу,-- быстро сказал
он.

-- А, так? Бывало, бывало...

-- Простите? -- настало очередь Шедченко удивиться.

-- Ну, в прошлые разы... А! -- Визирь засмеялся.-- Очевидно, вы не
совсем в курсе?

-- В курсе чего?

-- Мне интересно услышать версию вашего недавнего гостя... но это -- если
поладим. Итак, моя платформа...-- Визирь отставил стакан, с хрустом
сцепил пухлые пальцы.-- Лишь сильная власть, сильное государство способно
защитить рядовых граждан. Лишь великая страна способна остановить
кровопролитие на окраинах, прекратить разбазаривание национальных
богатств. Не считайте это коммунистической идеологией -- я не очень-то к
ней склонен. Власть -- вот чего нам не хватает. Сильная Власть... но не
властная Сила -- вы понимаете?

-- Да. Наверное,-- Шедченко тщетно пытался поймать его взгляд.-- А
национальные вопросы?

-- Надеюсь, вы понимаете,-- с иронией сказал Визирь,-- что для меня нет
иного выхода -- кроме интернационализма. Если вас не покоробит эта
аналогия -- как для Иосифа Виссарионовича.

Шедченко покачал головой.

-- Рискованный пример в наши дни. Сталин -- как интернационалист...

-- Что ты знаешь о Вожде, дорогой! -- голос Визиря поднялся... и
неуловимо сменился его акцент. Шедченко даже вздрогнул от карикатурной
узнаваемости. Визирь рассмеялся. Продолжил, прежним тоном: -- Легко
судить сейчас. Но не суди -- и не судим будешь.

-- Насколько я могу верить вашим декларациям?

-- А насколько я могу верить твоему визиту?

-- Вы можете проверить -- к утру. Так ведь?

-- Так. А ты можешь только поверить.

Шедченко кивнул. Да, только поверить. Да, встать на ту сторону, на
которую позволят встать.

Лишь бы девушка, с обжигающим светом в глазах, не осталась последней в
этой игре...

-- Я вынужден верить вам.

@@ 7

Утро вползало в купе... или это поезд вползал в утро. Ярослав лежал на
верхней полке, глядя в решетку потолка. Никакой головной боли...
секс -- отличный антидот от похмельного синдрома.

-- Я вас навсегда запомню,-- пообещала Тоня.-- Особенно тебя...

Слава развел руками, как бы отвергая незаслуженный комплимент.

-- Хочешь вина?

-- Что ты! Меня муж поедом ест за это! -- Тоня хихикнула, признавая всю
нелепость повода.-- И так "орбит" жую, чтобы запах отбить...

-- Специальные таблетки есть,-- заметил Слава.-- "Антиполицай".

-- У тебя с собой?

-- Нет.

-- Жаль.

Она явно не стеснялась вчерашнего. Сидела полуодетая, укладывая волосы
строгой, "учительской" прической. Ярослав подумал, что через полчаса,
при подходе к Саратову, Тоня уже преобразится. Будет спокойной и
серьезной -- верная жена для мужа и занудливая учительница для
школьников. Словно два разных человека. Все мы разные -- ночью и днем.

Может потому он всегда любил сумерки...

-- А в общем, у нас еще есть немного времени,-- задумчиво сказал его
двойник. Тоня аж тонко взвизгнула от наигранного возмущения.

-- Нет-нет-нет! Меня муж встречает, понимаешь? Он ревнивый!

-- Бедненький...-- вздохнул Визитер.

-- Славик, вы, писатели, все такие?

-- Ага,-- серьезным тоном подтвердил двойник.-- Понимаешь, когда
пишешь -- нельзя сексом заниматься. Чтобы не терять творческую энергию.

-- Бедненькие... Ярик, а ты меньше пишешь, да?

-- Я в детстве болел много,-- с некоторым усилием заставил он себя
отозваться.

-- Бедненький мой,-- Тоня привстала, быстро чмокнула его в губы.-- Все
равно, и ты хороший.

-- Спасибо.

-- Не куксись! -- Тоня продолжила одеваться.-- Я теперь везде буду ваши
книжки искать. И мужу почитать дам, вот будет смешно, если ему
понравится...

Ярослав закрыл глаза. Тоня еще долго стрекотала, переключив все
внимание на Славу, и он был благодарен Визитеру за охотность ответов.

Кто из них настоящий, а кто -- копия? Кто более адаптирован, лишен
комплексов и сомнений? Кто настоящий писатель, а кто -- халтурщик от
литературы?

...Она заранее вышла в тамбур, и Ярослав помог ей донести чемодан.
Проводник, покуривающий какие-то невыносимо вонючие сигареты, быстро и
хитро подмигнул ему. Ярослав сделал вид, что не заметил этого.

-- Все-все-все,-- Тоня отобрала чемодан.-- Убегай,-- покосилась на
проводника, но все же поцеловала Ярослава.-- Будь повеселее, Ярик!
Ладно?

-- Я постараюсь.

-- Ну и молодец,-- она качнула головой -- и словно преобразилась. Стала
строгой и собранной. Ярослав даже залюбовался этим мигом, переходом от
веселой девчонки без тени комплексов, к серьезной "мужниной жене".

-- Прощай, Тоня,-- сказал он.-- Удачи тебе.

В коридоре уже дергающегося, тормозящего поезда, он поймал себя на
том, что почти бежит. Моралист сраный... Ярослав дернул дверь купе,
вошел, с твердым намерением высказать Визитеру что-нибудь злое и
обидное.

Тот сидел, обхватив лицо руками, слегка покачиваясь взад-вперед.

-- Что с тобой?

-- Девчонка... дурак я...

-- Стыдно стало?

-- Я не о том,-- полушепотом отозвался Слава.-- Я не о Тоне...

-- Не понял.

-- Анна -- Мария. Посланница Добра,-- Слава захохотал, не отрывая рук
от лица.-- Ох и идиот же я! Кретин! Еще предполагал ее в союзницы...

-- Что случилось?

-- Что? Знаком я ошибся... и не я один. Ярик... если мы сможем
остановить эту девочку, то нас бы стоило при жизни канонизировать.

-- Ты об®яснишь толком? -- Ярослав схватился за полку, когда поезд
дернулся в последний раз и замер.

-- Нет. Пока -- нет... Слушай новый расклад. Убит Посланник Силы.
Посланницей Добра...-- он снова засмеялся.-- Его прототип заключил
альянс с Посланником Власти. В колоде об®явился джокер. Кто-то
седьмой. Я его пока не вижу... так бывает. Он устранил профессора...
прототипа. Посланник Знания ушел... и вступил в альянс с мальчишками.
Возможно, это даст им шанс.

-- Ты же
предпочитал
говорить "Визитеры",-- зачем-то заметил Ярослав.

-- Визитеры? Это я -- Визитер. Шестерка, которую побьет любой.

-- Успокойся, а?

-- Да я спокоен...-- Слава отнял ладони от лица -- глаза были
сухими.-- Выйди, купи водки, а?

-- Пошел на хер! -- Ярослав тряхнул его.-- Хватит! Соберись. Ты тоже
кое-что можешь -- не думай, что я не заметил твои опыты в Актюбинске!

-- Этого мало Ярик... так мало, для нашего мира.

-- Ты что, хочешь сдаться?

-- А ты когда-нибудь сдавался?

-- Нет.

Слава кивнул.

-- Значит, будем идти до конца. Только, если я струшу... не
останавливайся. Пути назад нет, Ярик. Нет. Хреновый расклад выпал... в
этот раз.

@@ 8

Визард не спал. Не стариковское это дело -- спать в поездах.

На вокзале Алпатьево они вышли глубокой ночью. Кирилл быстро
взбодрился от свежого воздуха, а Визитер дремал на ходу. Им повезло -- уже
через полчаса они садились в скорый до Москвы. На этот раз в купе они были
не одни -- какой-то зарывшийся в простыни мужчина подозрительно глянул на
них, стянул с вешалки пиджак, уложил его между собой и стенкой, и уснул.

Мальчишки забрались на верхние полки, Визард лег внизу.

Вот он, его альянс... Первый, и, наверное, последний в этой игре.
Умирающий старик и двое беспомощных детей. Разве этого он хотел?

Знание умирает. Знание служит силе и власти. Знание неспособно
изменить мир.

Разве не убеждался он в этом -- раз за разом? Становясь все сильнее с
каждым своим появлением... и вновь, и вновь не умея воспользоваться
этой силой...

Вот сейчас -- в его власти уничтожить Посланника Развития. Нет, он не
сделает этого, и мораль здесь не при чем. Его удерживает легкая тень
надежды -- что Визитер станет чем-то близким к нему... соединит обе
линии. Конечно, если Знание сможет что-то дать в поединке.

Что...

Поезд громыхал, приближаясь к Москве. Бессмысленная поездка, отчаянная
уловка обреченных, попытка выйти из-под контроля...

Надо уснуть. Надо позволить знанию коснуться его, узнать, что
случилось за этот день. Собрать крохи могущества, которые способно
дать Знание. Его прототип -- он держался до конца, ухитрился заговорить
убийцу, убедить того оставить оружие. Надо быть достойным старика.

Если нет ничего, кроме достоинства, то и оно становится силой.

@@@

Карамазов метался по квартире. Ярости требовался выход. Но никого
рядом не было -- кроме его самого.

Что за клиенты ему попались? Даже пацан ушел -- исхитрившись расквасить
ему нос! Жирная свинья Хайретдинов взял в руки пистолет и пошел на
него... и ведь Илья не убил наглеца. Глупо списывать это на
ополоумевшего охранника -- Карамазов не смог бы выстрелить в мишень.
Перед ним был не просто человек, назначенный _тьмой_ на заклание.
За клиентом тоже стояла сила -- непонятная, и пугающая. Может быть
неравная _тьме_, но превосходящая Илью. Хайретдинов сам был силой, а
Илья -- лишь слугой. В этом-то и беда. И за стариком была своя сила, и
за мальчишкой -- пусть он не ощутил их так явственно, но они были, они
защищали себя, свои человеческие воплощения.

И защитили...

Проклятый стимулятор. Еще утром это казалось такой удачной мыслью -- не
спать, ускользнуть от тьмы, сделать половину работы без ее указаний.
Теперь попытка казалась наивным безумием. Он не справится сам. И не
справится, получая советы.

Ему нужна настоящая сила. Равная той, что стоит за клиентами.

Илья ударил рукой по стене, не почувствовав боли. Постоял, глядя в
рыжие газеты советских времен, аккуратно наклеенные на бетон. Всех,
кто бывал у него в гостях, безумно веселили эти стены -- подошедшие бы
жилищу хронического алкоголика. Никто из них не думал, как важен для
Карамазова его образ -- чудаковатого редактора, работающего в странном
издательстве, бережливого и замкнутого, способного вечерами сидеть под
сиянием голой лампочки и аккуратно править тексты. "Корректор"... что
ж, прозвище не хуже иных. Да, он аккуратен. Он очень кропотлив в
работе. Он ценит свое здоровье. Он романтик и потому одинок...

Какая прекрасная обертка, прикрывающая его основную работу.

Илья тихонько, по-детски, заныл, колотя стену.

Уснуть надо! Уснуть! Услышать _тьму_!

В прихожей задребезжал звонок. Илья вздрогнул, метнулся взглядом по
комнате. "Кедр", вычищенный и перезаряженный...

_когда я успел?_

лежал на столе, поверх какой-то рукописи.

Илья схватил оружие, безумным взглядом окидывая комнату. Распахнул
ящик стола, втиснул туда автомат, при сравнении с которым хваленый
еврейский "Узи" расплавился бы от стыда.

Бросился к двери -- сантиметр броневой стали, приваренные к арматуре
косяки, поперечный засов -- способный выполнить роль дверной цепочки и
открыть дверь узенькой щелью, стодолларовые швейцарские замки, ключ к
которым подобрал бы ни всякий московский "медвежатник". Еще одно
свидетельство его чудаковатости в глазах окружающих -- чудовищная броня
пустой квартиры... устанавливавшие ее рабочие ошалели, увидив, какие
апартаменты закупорит их лучшее творение.

-- Илюшенька...

Карамазов секунду смотрел через перископный глазок

_...гнутый оптический канал, пулеуловитель,-- стреляй, не стреляй -- в
глаз хозяину не попадешь..._

в добродушное, полное лицо Сергея Камчатского.

-- Сейчас...-- прохрипел он, открывая засовы.

Камчатский был корректором в их издательстве -- настоящим, не по
прозвищу. Хорошим корректором, талантливым, способным править хоть
нескончаемый фэнтези-сериал "Дорога клинков", хоть академическое
издание Платона, зачем-то принятое в план главой фирмы.

-- Илюшка, я это... не помешал? А? -- протискиваясь спросил Сергей.

В его разговоре было потрясающее -- для человека такой профессии,
количество слов-паразитов и запинок.

-- Нет. Заходи,-- Илья отступил, чудовищным усилием принимая свой
"рабочий" облик.-- С работы?

-- Да...-- Камчатский сделал легкое движение, обозначающее намек на
снятие обуви. Илья его не остановил. Сергей, кряхтя, присел,
расшнуровывая ботинки. Сказал:

-- А ты чего не появился сегодня? Ждали тебя на планерке, понимаешь...
Шеф спрашивал...

-- Приболел,-- коротко отозвался Илья, отступая.-- То ли грипп, то ли
просто бронхит.

-- Да? Грипп? -- Камчатский заколебался, но отступать, видимо, счел
неудобным.-- Я не надолго. Посоветоваться надо...

-- Давай, давай...

Карамазов вошел в комнату, предоставив приятелю самому выискивать
тапочки среди сваленной в углу обуви. Еще раз пристально осмотрел
комнату.

Гильза!

Он пнул ее, зашвыривая под узкую кровать. И как обронил?

-- Илья, тут такое дело,-- Камчатский топтался в дверях.-- Начал я
работать с Королевым...

-- С кем?

-- Ну, он у нас уже года два валяется...

Илья кивнул, вспоминая.

-- Ох, так много опечаток...

-- Что ж поделать, зато коммерческий роман,-- вяло отозвался Илья.-- И
купили за гроши.

-- Да, да, хорошо, конечно... Но, может, я вначале девочек на него
напущу? Пусть там глянут... так-сяк... запятые выправят, а то у меня в
глазах рябит! -- Камчатский возмущенно развел руками.

-- Кто у нас старший корректор? -- Илья усмехнулся лишь ему понятному
каламбуру.-- Поручи девочкам.

Сергей благодарно кивнул:

-- Ладно, тогда пошел я. Поправляйся.

-- Выпить хочешь? -- резко спросил Илья. Камчатский заколебался.

-- Поздно уже... первый час...

-- Скажешь матушке, что на работе задержали. Сталинский стиль у шефа,
что поделать.

Камчатский крякнул.

-- Не знаю... разве что чуть-чуть.

-- Понял,-- Илья, расшвыривая ногами раскиданные по полу рукописи,

_...Сергей болезненно поморщился..._

прошел к картонной коробке в углу, его персональному "бару".
Алкоголь -- яд. Но сейчас надо немного отравиться... чтобы уснуть.

-- "Абсолют". Черносмородиновый,-- доставая литровую бутылку сообщил
он.

-- Ну, мне неудобно даже... дорогая вещь...-- вяло запротестовал
Сергей.

-- Зонтик в заднице неудобно открывать,-- сообщил Илья.-- Простуду надо
водкой лечить.

Камчатский закивал:

-- Да, конечно. Нос у тебя, смотрю, совсем распух.

-- И не говори,-- зло ответил Илья, поддевая пальцами алюминиевый
колпачок. Сергей, вытаращив глаза, уставился на сослуживца.

-- Э...

Илья отнял руку, сообразив, что вываливается из образа.

-- Да, крепко сделано. Пошли на кухню.

@@ 9

Анна открыла глаза.

Потолок.

Белый.

Хорошо.

Думать не хотелось. Ничего не хотелось. Тело ныло от безумия,
длившегося полночи... полжизни.

Она облизнула запекшиеся губы. Посмотрела на пол -- рядом с кроватью
стояла пустая бутылка из-под шампанского и почти пустая бутылка из-под
фальшивого коньяка.

_Господи... ты испытывал меня? Или это правильно?_

Анна потянулась, поднимая "Слынчев Бряг". Глотнула обжигающую,
пахнущую ванилью и кофе жидкость. Покосилась через плечо -- на Марию.

Спит.

Хорошо.

-- Отче наш...-- прошептала она. Запнулась -- Мария шевельнулась во сне,
тихо застонала. Она тоже устала... устала...-- Святый Боже, Святый
Правый, Святый Бессмертный, помилуй нас...

Теплая ладонь коснулась ее губ.

-- Любовь моя,-- тихо сказала Мария.-- Что тревожит тебя?

_Что? Ничего... уже..._

-- Так необычно. Так странно,-- не оборачиваясь ответила Анна.

-- Все было правильно,-- прошептала Мария.-- Сейчас ты встанешь и
умоешься. Приготовишь завтрак.

-- Да.

-- Мы уедем в Москву завтра утром. А сегодня будем отдыхать,
собираться с силами. Время работает на нас, враги уже начали убивать
сами себя. Пусть они запутаются в своих играх. Забудут, кто из них с
кем, понадеются, что мы отступим, спрячемся в угол... пусть перестанут
воспринимать нас всерьез. Одно плохо, Анна. Мужчина ушедший вчера,
стал служить самому страшному из врагов. А он ненавидит нас, ему
мерзко все, что зовется _добром_.

-- Мы справимся?

-- Да. Как можешь ты сомневаться?

-- Прости...

-- Расслабься,-- помедлив сказала Мария.-- Расслабься.

-- Это надо... да?

-- Да.

@@@

После Саратова в их купе никого не подсаживали. Проводник держал
единожды нарушенное слово.

Ярослав в очередной раз сходил за чаем. Он