Евгений Велтистов. Миллион и один день каникул

---------------------------------------------------------------
   изд. "РИПОЛ КЛАССИК", 1997 г.
   OCъ Палек, 1998 г.
---------------------------------------------------------------

   В наши дни, когда космос заселен людьми и Земля, как голубое
маковое   зерно,   отчетливо  видна  с  далеких  планет,  когда
ежедневно стаи  ракет  уплывают  с  Земли  в  океан  пустоты  и
возвращаются   обратно,   трудно   представить   себе   пропажу
космического корабля. Да еще такого корабля, как "Виктория"!..
   "Виктория", краса звездного флота,  фантастическая  птица  с
гордо  вздернутым  вперед  клювом,  совершала броски в Ближний,
Дальний и Конечный  космос.  Ее  серо-стальные  бока  и  крылья
отполировал  ветер  разноцветных звезд; ее острый шпиль пронзал
пустоту с беззаботной легкостью иглы, скользящей  сквозь  кусок
ткани.  Двигатели  точно  выводят "Викторию" к самой отдаленной
цели, и гигантский лайнер причаливает с осторожностью шлюпки  в
порту  незнакомой  планеты,  возле  космической  станции  или у
порога  одноместного  корабля  астронавта,  затерянного   среди
звезд.
   Сотни  историй  в судовом журнале о ближних и дальних рейсах
"Виктории".
   Но этот рассказ -- о последнем путешествии,  когда  корабль,
попав  случайно  в  беду, оказался достойным своего знаменитого
имени-девиза: "Победа!"
   В космосе  все  на  виду,  словно  в  аквариуме.  Телескопы,
станции,  спутники, корабли изучили звездный мир до мельчайшего
"винтика".  И  ни  один  мастер  небесной  механики   не   мог,
разумеется,  предсказать, что первоклассный пассажирский лайнер
исчезнет  однажды  в  бесконечности  из-за  тайного   обитателя
трюмов, точнее -- из-за обыкновенного грызуна.
   Однако в этой истории немало странного.
   И   что  еще  важно:  "Виктория"  уточнила  движение  Стрелы
времени: люди острее  почувствовали,  куда  нацелен  наконечник
этой Стрелы, увидели разницу между прошлым и будущим Земли.

   ГЛАВА ПЕРВАЯ, в которой начинается Родительский День

   "Виктория"  после  взлета набирала скорость. Перед прыжком в
Дальний космос.
   В большом  полутемном  зале,  накрытом  прозрачным  куполом,
ночная тьма и полмира звезд. Совсем близко золотые яблоки звезд
--  светящиеся плоды на невидимых нитях. Кажется, протяни руку,
оборви нить -- и огненный шар упадет в бездонный колодец, сыпля
искрами, остывая на  лету.  Звезды  --  рядом  и...  далеко.  И
огромной видится из купола туманно-голубая Земля.
   Три  пассажира на прогулочной палубе -- пятиклассники лесной
школы Алька, Карен и Олег -- впервые  поднялись  над  планетой.
Впрочем,  они  уже  не  школьники, а свободные люди, потому что
сегодня первый день каникул.
   Родительский День бывает раз в  году.  Где  бы  ни  работали
родители  школьников  --  на  горных ледниках, на дне океана, в
марсианской пустыне, в звездном патруле, -- к  ним  обязательно
плывут,  едут, летят их дети. И нет такой точки ни на Земле, ни
во всей Вселенной, куда не смогут прибыть в назначенный час сын
или дочь.  А  если  отец  и  мать  находятся  в  самой  далекой
галактике,  в  Конечном  космосе,  куда  не прорвешься за день,
встреча назначается на полпути к Земле.
   В  Конечном  космосе,  на  последней  космической   станции,
работали  родители  Карена  и  Олега.  И  мать Альки. Сейчас их
корабль "Альфа" тоже делал бросок в Дальний космос -- навстречу
детям.
   Отправляясь в путешествие, Алька сказала:
   -- Сосчитаю, сколько в мире звезд.
   Карен усмехнулся:
   -- Это наивно: мир бесконечен. Главное -- посмотреть новое!
   -- А я нарисую то, что никто никогда не  видел,  --  подумал
вслух Олег.
   Но все они, конечно, думали о космосе.
   Дальний космос Карен представляет так: очень скоро войдет он
с товарищами  в зал космической станции, увидит такие знакомые,
целый год снившиеся лица, и мама  бросится  навстречу,  обнимет
его,  а  отец положит руку на плечо и с первого взгляда поймет,
что сын возмужал за долгий год.
   Только к Альке не подойдет  отец  --  он  погиб  в  Конечном
космосе.
   Карен оглянулся на товарищей.
   Олег  рисует  световым карандашом на стекле тигра. И хотя на
небесном своде нет  такого  созвездия,  звезды  точно  легли  в
рисунок: тигр пристально смотрит зеленым и желтым глазами.
   Тигр  совсем  живой,  очень  земной, он, конечно, понравится
родителям.
   А вот Алька не вспоминает ни о чем. Прыгает себе  по  темным
квадратам пола с бликами звезд.
   Будто   у  нее  одной  во  всей  Вселенной  начались  летние
каникулы.
   Вспыхнул свет. Огромная Земля затуманилась за стеклом.  Тигр
подслеповато  прищурился.  На  палубу корабля вошел Пап. Словно
наместник земного солнца в космической ночи: рыжая копна  волос
над  голубым  комбинезоном.  Это  воспитатель пятиклассников на
время их Родительского Дня, а на  самом  деле  штурман  корабля
Павел Андреевич Прозоров, или просто Пап.
   --  Аборигены!  Земляне!  -- весело сказал Пап. -- Вы видите
знакомую картину: Земля, Солнце и прочее... Из этого  "прочего"
делаем  вывод, что Вселенная в основном состоит из звезд. Ясно?
-- спросил он, оглядывая свою команду.
   Ясно. Урок природоведения, -- бесстрастно парировала Алька.
   -- А теперь проверим на практике, --  продолжал  вдохновенно
Пап.
   Ребята   будто   не   слышали  его.  Пап  почувствовал  себя
обыкновенным учителем. Он, звездный штурман, целый день  должен
дрессировать   этих  толстокожих  землян.  Называется  "учебная
практика", а на самом деле -- детский  сад  в  космосе.  Глупая
выдумка  каких-то  профессоров,  которые  наверняка  никогда не
покидали планету.
   Олег, не обращая  на  Папа  внимания,  начертил  над  тигром
старинную  избушку  с  завитком  дыма  из  трубы,  и тигр сразу
превратился в домашнего  котенка,  выглядывающего  из  открытой
двери.
   Пап,   взглянув   на   рисунок,   остро   почувствовал,  как
соскучились ребята  по  дому,  по  своим  близким.  Но  где  их
настоящий  дом?  На  Земле  --  в лесной школе или в космосе --
рядом с родителями?
   -- Предупреждаю, -- строго сказал учитель,  --  скоро  будет
бросок в Дальний космос.
   Ребята оживились. И Алька спросила:
   -- А глаза, Пап, надо закрывать?
   Пап улыбнулся:
   -- Это не игра...
   И вот тут-то на палубу проскользнул какой-то зверь.
   Зверь был черный, он волочил за собой длинный хвост.
   Зверь  бросился  прямо  к  ребятам.  У  него не было другого
выхода: в сантиметре от кончика его хвоста  мягко  подпрыгивала
серая кошка.
   За   кошкой   энергично  шагала  ее  хозяйка  в  комбинезоне
инопланетных охотников.
   Алька так отчаянно пискнула "ах!", что это "ах!" оторвало ее
от пола.
   Мальчишки застыли в стойке, соображая, как  им  схватить  за
хвост нахала.
   Один Пап признал в беглеце корабельную крысу. Ударом ботинка
он швырнул ее через голову кошки.
   -- Держите ее! -- всплеснула руками хозяйка кошки, натыкаясь
на крысу.
   Мягко прогудела сирена.
   Пап  растерялся:  он  узнал женщину в комбинезоне. Перед ним
был словно оживший портрет из учебника  --  всемирно  известный
биолог новых планет.
   Женщина укоризненно вопрошала:
   -- Молодой человек, зачем вы кидаетесь в меня этим зверем?
   -- Извините, Ирина Александровна, -- пробормотал Пап.
   -- Кто это? -- шепотом спросила Алька.
   Олег дернул ее за косичку:
   -- Биологию изучала? Наука о живой природе...
   Биолог ловко отбила ладонью крысу, дернула плечом:
   -- Фу!..
   В  тот  же  миг вторично прогудела сирена, и все, кто был на
палубе, оторвались от пола.
   В корабле наступила невесомость.


   ГЛАВА ВТОРАЯ, в которой корабль делает бросок

   Никто  не  заметил   прощального   салюта   звезд.   Звезды,
окружавшие  "Викторию",  неестественно  удлинились,  распустили
огненные  шлейфы,   потом   постепенно   смазались,   сверкнули
напоследок пучком света, погасли.
   Земля,  Солнце  и  весь  Ближний космос, знакомые с детства,
исчезли.
   Корабль как бы оказался в пустоте...
   Алька снова сказала "ах" и взлетела вверх, раскинув руки.
   Мелькнули  каблуки   знаменитого   биолога.   А   мальчишки,
кувыркнувшись, запели старую как мир песню:
   Не-ве-со-мость, не-ве-со-мость
   Сразу с®ела всю слоновость...
   Невесомость  спасла  корабельную крысу. От удара ладонью она
завертелась волчком и ввинтилась  в  открытую  дверь.  А  Ирина
Александровна взмыла к самому потолку.
   Пап,   извиваясь   натренированным   телом,  плыл  навстречу
ребятам, командовал:
   -- Работайте руками и ногами, снижайтесь!  Если  невесомость
исчезнет,  вы  набьете  шишки.  Только  шишек  не  хватает  для
Родительского Дня...
   Но ребята не собирались снижаться. Они парили над палубой  и
хохотали, словно от легкой щекотки, Даже пальцем не шевельнули,
чтобы снизиться. А Пап плыл к ним очень медленно.
   По  коридору  быстрым шагом спешил длинный и белый как цапля
корабельный  стюард.  Механический  слуга   легко   преодолевал
невесомость  в мягких ботинках на магнитных подошвах. Он спешил
на помощь пассажирам и, пробегая мимо крысы, шлепнул ее.
   Алька, наблюдая за проворным роботом, насмешничала с  высоты
своего положения:
   Всем известно в этом мире --
   Дважды два всегда четыре,
   Дружба верная -- навек,
   Робот, ты не человек!..
   Робот  ловко  взбежал  по  изогнутой стене к куполу потолка,
подал руку Ирине Александровне,  усадил  ее  в  кресло.  Потом,
балансируя  в  воздухе, стараясь не отделить подошв от потолка,
который сейчас служил ему полом, отбуксировал одного за  другим
ребят.  Помог  Папу  доплыть  до  кресла.  И  наконец,  выловив
спокойную серую кошку, протянул ее биологу.
   Все были  чуть  взволнованны.  Кошка  обрела  свою  хозяйку,
шерсть ее стояла дыбом, напоминая о непойманной добыче.
   --  Извините,  --  сказала  Алька  стюарду,  --  я пошутила.
Спасибо за помощь.
   -- Пожалуйста, -- ответил невозмутимо робот.  --  Сейчас  мы
достигнем цели.
   Вместе  с  гудком  сирены  вернулась  привычная тяжесть. Над
головой вспыхнули  новые  звезды.  Корабль  совершил  бросок  в
Дальний космос.
   --  Итак,  --  строго  сказала всемирно известный биолог, --
надо немедленно изловить этого грызуна.
   -- Сейчас он будет  предоставлен  в  ваше  распоряжение,  --
согласился белоснежный стюард.
   Биолог обиделась:
   -- Я имею дело с благородными животными...
   Но  робот  не  слышал  ее. Он бежал по коридору, где в самом
конце мелькнул черный хвост. Кошка выскользнула из рук  хозяйки
в открытую дверь: она надеялась только на свою ловкость.
   --  Возможно,  я  отвыкла от некоторых форм земной жизни, --
продолжала Ирина-Александровна. -- Крылатые  змеи  мне  кажутся
куда более симпатичными...
   --  Конечно,  --  горячо  поддержал Олег, -- крысы с древних
времен были врагом человека.
   -- Сжирают все на свете, -- пояснил Карен.
   -- Очень противные, -- вздохнула Алька.
   --  Я  вижу,  вы  знаете  многое  о  грызунах.   --   Биолог
повернулась  к Папу. -- Представьте, когда я вошла в каюту, эта
разбойница грызла мою рукопись...
   -- Я читал ваши книги, -- смутился Пап.
   -- Но последняя могла быть с®едена.  --  Биолог  встала.  --
Посмотрим,  понравится ли ей моя Мись. -- И Ирина Александровна
ушла, окликая убежавшую серую Мись.
   Пап с удивлением отметил, что он плохой воспитатель:  ребята
незаметно исчезли.


   ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой исследуется Шар Пути

   -- Вот он!
   Карен  широко  открытыми  глазами  смотрел  на  свою ладонь.
Загорелое лицо его чуть побледнело. На ладони лежал  прозрачный
шар с серебристой паутиной внутри.
   -- Шар Пути, -- прошептал Олег, заглядывая в лицо друга.
   Шар,  поворачиваясь в руке Карена, сплетал и расплетал нити.
Рисунок мгновенно менялся. Тысячи путей вели корабли к звездам,
где-то среди этих линий тянулась тонкая нить "Виктории".
   Все,  что  было   завоевано   за   столетия   космонавтикой,
заключалось  в  простом  и  прекрасном шаре. Он был драгоценнее
любого земного алмаза, любой ювелирной находки с других планет,
потому что  таил  в  себе  знания  человечества  о  галактиках,
звездах   и   планетах,  гигантских  туманностях  и  абсолютной
пустоте, законах космического времени и  пространства,  так  не
похожих на земные.
   Когда-то очень давно люди построили первые ракеты, запустили
над Землей спутники и станции, высадили разведчиков на планетах
Солнечной  системы.  С  середины  двадцатого века, после полета
Юрия  Гагарина,  слово  "космонавт"  означало  одну  из   самых
почетных и трудных профессий.
   Но  звезды  еще долго оставались такими же недосягаемыми для
людей, как и тысячелетия назад.  Пока  не  была  открыта  новая
энергия  для  почти  мгновенного преодоления пространства, пока
корабли  не  стали  делать  скачки  к   звездам   в   известной
человечеству Вселенной.
   Серебристые   нити  в  Шаре  Пути  были  точными  маршрутами
кораблей. И если  мозгом  любого  корабля  являлась  сложнейшая
электронная система, отвечавшая за безопасность путешествия, за
удобства,  приятное  самочувствие  и спокойствие пассажиров, то
Шар был сердцем корабля. Капитан и штурман  полностью  доверяли
Шару.
   В  каждом  корабле  имеется  два  Шара  Пути. Один управляет
машиной. Второй хранится у капитана. Вот этот второй  Шар  Пути
"Виктории"  и  лежал  на  ладони  Карена.  Он взял его всего на
несколько минут в пустой капитанской каюте.
   Шар светился за толстым стеклом, на  специальной  подставке.
Карен  знал  ценность  Шара,  знал,  что его нельзя трогать, но
какая-то властная сила влекла мальчика к Шару.  Карен  протянул
руку. Сердце его стучало. Он только посмотрит и вернет...
   --  Где  наш маршрут? -- нарочито спокойно сказал Карен. Уши
его горели. Шар жег ладонь. -- Надо быстро разгадать...
   -- Мы знаем ничтожно мало по сравнению с тем, чего не знаем,
-- вспомнил Олег древнее изречение. -- Как ты решился?
   -- Всего на пять минут. Может, я хочу запустить "Викторию" в
неизвестную галактику. На самую границу Вселенной. Или дальше.
   -- Было бы здорово! -- поддержал Олег. -- И все  же  как  ты
мог...
   -- Тише! -- обрывает Карен и оглядывается на Альку.
   Девочка сидит неподалеку у ручья, что-то рисует на песке.
   --  Все  слышу.  Мне  безразлично.  Куда  вы,  туда  и я, --
откликается  Алька  Фролова.  --  Карен,  найди  мне   в   Шаре
Фроловскую галактику.
   Карен   морщит  нос:  какие  глупости...  На  всякий  случай
спрашивает, не отрывая глаз от Шара:
   -- Есть такая?
   -- Отец говорил. Когда я была маленькая,  он  ее  открыл.  А
название дали потом.
   --   Ладно...   Черти  свои  знаки.  Может,  и  ты  откроешь
что-нибудь...
   -- А ты как думаешь, -- дерзит Алька, -- без ваших хитростей
все открою...
   -- Молчи!
   Карен тихо свистит, ребята ныряют под зеленый навес  низкого
дерева.  Здесь как в беседке. Пап идет по дорожке с равнодушным
видом, а это значит, что он кого-то ищет. Пап проходит  в  двух
шагах  от дерева; ему и в голову не пришло, что его питомцы под
ветками. Воспитатель не скоро вернется -- корабль огромен.
   Сад "Виктории" -- как маленький густой лес.
   Переплетение  ветвей,  крохотная  поляна,  спокойный  ручей,
синее  небо, пятна солнечного света на траве -- все как дома, в
лесной школе, даже еловые шишки, и  шум  листвы  от  внезапного
ветра, и свист невидимых птиц.
   Тот,  кто  хоть  раз  летал на "Виктории", вспоминает прежде
всего не темный колодец космической  ночи,  а  усыпанные  хвоей
дорожки,  похожий на лесного спрута пень и думает: "В следующий
раз обязательно посижу на этом пне". Но странно: притягательная
сила звезд влечет пассажиров из сада в каюты, залы,  на  палубу
--  туда,  где  привычно  ожидание  строгого  гудка сирены, где
человек внутренне готовится ступить в новый мир. Прекрасный лес
"Виктории" обычно безлюден.
   --   Нить   Млечного   Пути...    Туманность    Андромеды...
Крабовидная...
   -- Вспышка... Это взрыв сверхзвезд...
   -- Ясно и маленькому! Карен, Шар пора возвращать!
   -- Не паникуй! Их два на корабле. Этот пока не нужен.
   -- А это что за красная линия?.. Неужели наш путь?
   -- Спокойно. Вопрос -- еще не открытие. Надо сравнить.
   Карен  достает  из  кармана  карту  галактик.  Расстилает на
траве. Три головы склоняются над картой. Шар --  мир  известных
человечеству   звезд  --  переходит  из  рук  в  руки.  В  лесу
по-прежнему земная тишина...


   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, в которой корабль меняет свой курс

   Шар,  который  хранился  у  капитана,  был   необходим   для
возвращения  на  Землю. Капитан отвечал за него головой. Сейчас
капитан "Виктории" сидел в  своей  каюте  без  головы.  Точнее,
голова  знаменитого  во  всех  галактиках  Платона  Вегова, как
обычно, венчала строгий китель с голубыми молниями нашивок, но,
по мнению самого  Вегова,  это  была  не  его  голова.  Голова,
которая  должна была оценить опасность и принять решение, очень
медленно ориентировалась в обстановке.
   По земной привычке капитан взглянул направо  --  на  восток,
определяя,  как  всякий путешественник, свое местонахождение, и
увидел на экране незнакомые звезды. Налево зиял пустой  футляр:
Шар исчез. За три десятилетия звездного плавания "Виктории" это
был  небывалый случай. Такого вообще не случалось ни в космосе,
ни на Земле!
   Полчаса назад капитан услышал шум  в  коридоре  и  вышел  из
каюты.  Промелькнувшая  торпедообразная крыса удивила капитана:
земных крыс он не видел давно. Серую кошку Вегов признал сразу:
   Ирина Александровна часто летала на "Виктории".
   -- Платон, кого ты развел на корабле? -- вместо  приветствия
крикнула биолог своему старому знакомому.
   В  голове  у капитана раздался какой-то странный звон. Вроде
бы пробили невидимые склянки опасности.
   Ни в одной звездной лоции крысы, конечно, не упоминаются. Но
Вегов знал: крысы, проникшие  на  заре  космоплавания  в  трюмы
грузовых  кораблей,  отличаются от своих морских предков. Не по
наглому виду, не по остроте зубов, не по длине хвоста -- совсем
не по внешним признакам.  С  виду  крыса  осталась  крысой.  Но
космическая  крыса  путешествует не по волнам, а среди звезд. И
если учесть  важность  всех  механизмов  корабля,  то  крыса  в
космосе очень опасна.
   Космические   крысы   странствовали  на  грузовых  кораблях,
чувствуя себя привольно в  просторных  трюмах.  В  пассажирских
грызуны   давно  уже  не  встречались.  И  единственная  крыса,
отважившаяся пробраться с "грузовика" в лайнер, вела себя очень
осторожно, пока по природной жадности не начала грызть то,  что
было ей по зубам, и не попала на глаза людям.
   Капитан  направился в штурманскую рубку, чтобы отдать приказ
всем помощникам, механикам, стюардам поймать наглую крысу.
   По пути в штурманскую капитану пришлось посторониться, давая
дорогу  пассажиру  с  необычайно  длинными  усами.   Усы   едва
умещались  в  коридоре,  шелестели  и  вибрировали,  задевая за
стены. Такие усы капитан видел впервые.
   Вернувшись в каюту, он сразу заметил, что Шара нет на месте.
   Вторично пробили незримые склянки:  он,  капитан,  не  запер
каюту, когда отлучался!
   Стук  в  дверь  заставил капитана подойти к пустому футляру,
набросить салфетку. Он крикнул, чтоб вошли.
   Бледный первый помощник держал в руке Шар. Но не  пропавший,
а  другой -- Шар из машины, управлявшей кораблем. Капитан Вегов
моментально узнал этот Шар. Склянки, слышные лишь ему,  звенели
непрерывно: на корабле чрезвычайное происшествие!
   Помощник  положил  Шар  Пути  на  капитанский  стол. Шар был
поврежден: вмятины и царапины нарушали равновесие галактик.
   -- Крыса! -- произнес капитан Вегов.
   Первый помощник утвердительно кивнул.
   -- Дайте мне все расчеты! -- приказал капитан, доставая свою
массивную трубку. -- Хотел бы я знать, куда нас занесло... Надо
обдумать, как доложить  Земле.  Было  бы  нелепо  заслужить  на
старости лет прозвище крысиного капитана...
   Вегов  курил  трубку,  поглядывая то н