То ли  старик  подразумевал,  чтобы  я  не  лезла  с  вопросами  поперек его
воркотни,  то  ли  имел  в  виду,   что  не  нужно  было  затевать  драку  с
представителями Старшей расы. Так ведь, во-первых, это не  мы начали, а сами
хоринги. А, во-вторых, мы же вроде не всех перебили...
     - Идите сюда оба,  ты и анхайр,- велел чародей, и в глазах его вспыхнул
хищный огонек,  как  у деревенского зубодера.-  Посмотрим,  что у вас  после
вчерашнего в душах творится. До следующего пересвета надо там полный порядок
навести.
     - Но... - робко начала я.
     -  Ты хочешь  помнить время зверя,  или как?  -  брюзгливо  осведомился
старикашка Лю.
     Эх, Тьма! Трудно спорить с чародеем.
     Я послушно шагнула вперед.



        Глава восемнадцатая. Меар, день девятый.


     Каждый  новый пересвет выворачивал наизнанку  и меня,  и мое  понятие о
мире.
     Мир рушился. Точнее,  рушилось мое  представление о нем. А мир даже  не
менялся - он оставался прежним, просто я узнавал о нем больше, с каждым днем
все больше. Причем за  последние девять дней я узнал о мире столько, сколько
не узнал за всю предшествующую жизнь.
     Я  точно  знал, что  в конце прошлого  синего  дня  я  умер. Я,  Моран.
Наполовину  человек, наполовину оборотень.  Откуда-то я  знал, что уходил во
Тьму,  и ушел  бы навсегда,  с воспоминанием  о  пробитом хорингской стрелой
горле. Но у меня  на пути встал вулх, и не пустил. Причем, вулх был не один,
с ним  рядом  смутно  вспоминалась женская  фигура,  подернутая  голубоватым
мерцанием. И я, Моран, тоже уходил не один, со мной уходила погибшая карса.
     Нас не пустили. Меня и карсу. Не пустили Тури и вулх.
     Значит, из Тьмы можно вернуться? Вот ни за  что бы не подумал. Впрочем,
мои не  то  воспоминания,  не  то  обрывки бреда,  могут  оказаться  чистыми
домыслами, ибо я мало что помню из последнего красного дня. Куда меньше, чем
из  предпоследнего.   Вулха  я   не  помню   вовсе;  зато  остается  стойкое
впечатление,  что  некоторое  время  я  провел в  теле карсы. И кроме  того,
добытая мной косуля помнится мне неправильно. Кажется, я держал  ее  лапами,
когда убивал. Крепко. Так, что она не могла вырваться.  И еще я иначе видел.
Кажется. Тьма,  происходило это или  не происходило на самом деле?  Сплошные
догадки, джерхова сыть!
     Бред.  Лучше  пусть  это все  будет  бредом. Тем  более,  что  одинокая
Неспящая башня  посреди  степи  со  здоровенным  красным,  словно  морковка,
мужичищем у колоколов  ничем, кроме  бреда  быть не  может. Красный  мужик с
крылышками на одинокой Неспящей башне - каково, а?
     Если  меня лечили после ранения, то скорее  всего посредством веселящих
грибов. Пробовал я их как-то. Очень похоже...  Только тогда  была не косуля.
М-да. Ладно, не буду вспоминать, и так хреново.
     Когда я  открыл глаза, знакомый и  успокаивающий  свет  утреннего Меара
ласкал мое обнаженное  тело.  Пересвет  я  пропустил.  И  с  Тури  снова  не
увиделся... а  жаль. Зато  настырный пенек оказался тут как тут. Вытаращился
на меня своими похожими на две смородины гляделками и нагло осведомился:
     - Ты кто?
     - Джерх в балахоне! - огрызнулся я. - Лучше бы сказал "Доброе утро"...
     - Доброе утро, - послушно поздоровался Корняга.
     "Не кипи, Моран, -  сказал я себе  как мог мягко и вкрадчиво. - Если бы
пень сразу сказал тебе "Доброе утро", ты решил бы, что он издевается. И..."
     Что "и" я  придумывать  не стал, но  точно  знаю,  что Корняге  это  не
понравилось бы.
     -  Я должен немедленно сообщить тебе нечто  важное, - Корняга даже стал
выше росточком и растопырил руки-корешки,  словно глашатай перед об®явлением
казни.
     - Важное? - усомнился я.  - Ты  всего-навсего деревяшка. Что  ты можешь
знать важного, да еще интересного мне?
     Я действительно  считал его  никчемной пустоголовой... гм!  деревяшкой.
Кстати, на самом деле интересно - что у него в голове? Некая чернота в дупле
под глазами у Корняги наблюдалась, и мясо туда летело, как в прорву. Хорошее
деревце, Смутные дни!
     - Госпожа Тури передала кое-что для своего спутника! То есть, для тебя.
И если бы не я...
     - Понял, - оборвал я разглагольствования Корняги. - Что она передала?
     Пень надулся и с невыносимо важным видом начал:
     - На пути к У-Наринне мы непременно должны разбудить пять стихий: воду,
огонь, землю, воздух и железо. Если мы не  пройдем все пять вех,  то  стражи
Каменного леса нас не признают и не пропустят. Я знаю от хоринга, что воздух
Одинец разбудил  еще  в Запретном  городе.  Веху воды мы тоже уже  миновали.
Осталось три стихии: земля, железо и огонь.
     Пень умолк  и  вопросительно уставился  на меня,  словно ожидал, что  я
запущу  в  него  сапогом.  Но  я  не запустил.  Я просто  надел  сапог.  А в
курткоштаны я облачился во время его трепотни.
     - Это все? - на всякий случай уточнил я.
     - Почти.  Еще госпожа велела передать,  что очень вас  любит, и просит,
чтоб со мной обращались получше, кормили вовремя...
     -  Пень, -  сказал я  с  выражением. - Не свисти. Живо у меня... стихию
огня разбудишь, понял?
     Корняга умолк, как таракан под каблуком. Боится, деревяшка! А раз так -
значит, и уважать будет.
     Поверх двумеха  обнаружился холодный окорок, завернутый  в увядший лист
поники - видать, от вчерашней косули.  Очень,  надо  сказать, кстати, потому
что  есть мне  хотелось  просто зверски. Как вулху. Или  даже  сильнее.  И я
приналег  на  мясо,  закусывая пряными  корешками (пробовал  их  не  раз,  а
названия до сих пор не знаю). Пень с  завистью глядел на меня, и я сжалился,
поделился. Все-таки весть передал, хоть и наврать норовил с три короба.
     На этот раз я почувствовал приближение гостя, но виду не подал. Это был
не хоринг. Точно.  И угрозы  от  него  не исходило. Но  в  рукав  я все-таки
сунулся и взялся за  рукоять ножа.  Кстати, я ведь  нож  в хоринге  оставил?
Везет мне. Не хотелось бы потерять гурунарских  знакомцев, которые давно уже
стали едва ли не  частью тела. Да и Тури они нравятся, по-моему. Если дойдем
до У-Наринны, точно подарю ей один. Тот, что похуже.
     - Приятного аппетита.
     Смутные  дни еще  раз! Кого угодно  я  ожидал  увидеть,  но  только  не
Лю-чародея.
     - А! - оживился я. - Это ты. Замечательно.
     "Сейчас я тебе вломлю, - злорадно подумал я. - За все. За хорингов с их
стрелами, за вильтов, за быков, за все веселости, которые сваливались на нас
с Тури последние дни."
     - Скажи-ка, ста...
     - Заткнись, Моран, - неприветливо перебил Лю.
     - Нет  уж,  родимый, -  я не собирался затыкаться. - Я уже мертв, между
прочим, и не один раз, по твоей  милости. Какого джерха ты посылаешь меня на
смерть? Меня и Тури?
     - А ты ожидал, что это  будет пирушка  в парке хадасского  правителя? С
вином и девочками?
     -  Я  должен  придти  в Каменный  лес. Но почему меня по  дороге каждый
встречный норовит спровадить  во Тьму? Ладно, лютики у  Слезы  Великана.  Но
хоринги - как им противостоять?
     - Не драться с ними.
     - Здорово! - окрысился я. - Значит, просто подохнуть под их стрелами?
     Лю терпеливо вздохнул.
     - Если  бы хоринг  стрелял в тебя,  он попал бы в тебя, а не в пень  на
твоем плече.  Согласен? И  еще. Если ты ожидал,  что я  разбужу  твою память
задаром, то ты ошибся. Но теперь уже поздно.
     -  Я знаю, - вырвалось у меня. Он  прав,  сейчас  действительно поздно.
Потому  что после всего случившегося я дойду, добреду, доползу до У-Наринны,
чего бы  это мне  не стоило. Не люблю сворачивать с полпути. Тем более, если
путь  зовет, зовет и манит -  кому, как  не мне, анхайру-бродяге, без дома и
семьи, понимать язык дорог?
     Дорогам несть числа, и мы идем по  ним всю жизнь. Но лишь последние дни
я вдруг  понял, что наконец-то ступил на ту единственную, ради которой стоит
жить. Поэтому  я орал на Лю больше  для того, чтобы успокоить растревоженную
душу и разрядиться. Кажется, Лю это понимал.
     -  Не отвлекаться! -  сердито  сказал Лю. -  Перестань  отвлекаться  на
мелочи! Осталось всего пять дней, Моран! Пять!
     Тут  я  рассмотрел  у него в  ладони тусклые  потрескавшиеся камни. Еще
когда я брал с двумеха  мясо, оставленное Тури, мне показалось, что на самом
верху,  у  горловины,   лежит  моя  шкатулка   с  пещерными  самоцветами.  Я
обыкновенно кладу ее на самое дно. Мало ли...
     Небо! Это были три  самых крупных и  дорогих камня!  Каждый с голубиное
яйцо, они стоили мне кучу денег и нервов,  а  уж времени, времени!  И теперь
они стали  просто  кусками тусклого потрескавшегося  стекла, словно  увядшие
розы свадебного  букета. Из них выпили жизнь, всю до последней капли, вместе
с красотой и колдовским блеском.
     Я едва не задохнулся.
     -  Что  ты... Что ты сделал с  моими  самоцветами?  -  заорал я, словно
подручный мясника  на бойне, когда встревоженный бык  наступает  раздвоенным
копытом на сапог. - Джерхов старикашка! Они что, твои?
     Лю с недоумением поглядел на меня.  Потом на мертвые камни. Хоринги - и
те их у меня не  отобрали, хотя посчитали,  что они  с  какой-то там древней
короны. Вполне может быть, кстати.
     - Ты знаешь, сколько они стоят?
     - Моран,  - резко и  зло перебил меня  Лю. - Они стоят  дешевле твоей и
Тури  памяти.  И  уж точно дешевле  жизней.  Так что слушай, и постарайся не
перебивать.
     Этот пень рассказал  тебе  правду. Удар в большой  колокол  на  башне в
Запретном городе - первая веха, веха воздуха.  Веха чистого  звука. Колодец,
которого  ты можешь и не помнить,  веха  вторая, веха чистой  воды. Эти  две
пройдены, все  в порядке, хвала небесам Гории! Теперь тебе нужно всего  лишь
не  пройти  мимо остальных. Тебе и Тури. Я говорю  это потому, что следующая
веха совсем рядом, в соседнем... хм... В общем, рядом. Скоро  увидишь.  Будь
внимателен. Справедливости  ради я отмечу, что  несмотря на все ваши с  Тури
задвиги, путь вы нашли. И следуете ему... достаточно настойчиво. Пожалуйста,
не разочаруй меня и впредь. Договорились?
     Я пожал плечами.
     - Но за камни, Лю, ты мне заплатишь. Когда мы вернемся из У-Наринны.
     - Глупец,  -  усмехнулся  Лю.  - Когда  мы вернемся из  У-Наринны, тебе
начхать будет на все драгоценности мира.
     Я почему-то думал совсем иначе.

     Лю остался  на месте нашей стоянки. На  прощание он  пожал мне  руку  и
погладил карсу. Даже  Корняге-дармоеду сказал что-то теплое. А уж  о чем  он
шептался с Ветром - и не знаю.
     Степь  поглотила  нас,  словно пустой  еще мешок  первое  яблоко  перед
отправкой на рынок. Ветер обрадовался возможности ничем не сдерживать своего
нерастраченного восторга скорости, я просто хотел забыть странности минувших
дней, хотя бы ненадолго. Корняга в ужасе  цеплялся за  мою одежду и тоненько
подвывал что-то о лесных  чащах, где  приличные  обитатели ходят  степенно и
никуда  особо не  торопятся,  а карса  просто  в очередной раз исчезла. Тоже
растворилась в степи. Как второе яблоко.
     Только  во  всем  мире, кажется,  не нашлось  бы  яблок-путников,  чтоб
наполнить бездонный мешок этой степи.
     До полудня Ветер умчал меня так далеко от Лю, что я даже забеспокоился,
как он будет исправлять наши ошибки, если мы с Тури вновь что-нибудь сделаем
не так. А  потом просто  взял и отогнал посторонние мысли -  мы все  сделаем
именно так, как надлежит. Точка. И хватит об этом.
     Почти сразу мы  выехали  к реке. Степь полого сбегала  к самой воде,  к
песчаному  пляжику, на который раз за  разом накатывали ленивые  волны. Река
была так широка, что я не видел  противоположного берега. Синее пятно  Меара
слепило глаза, дробясь на колеблющейся поверхности тысячами бликов.
     -  А, джерхова  сыть... - сплюнул  я с досады. Ветер как раз отдохнул и
рассчитывал вновь отдаться свободному бегу, но по воде не особо побегаешь. А
переправиться через такую реку без лодки или хотя бы плота нечего и мечтать.
Кроме  того,   улавливалась  в  открывшемся  пейзаже  какая-то  ускользающая
неправильность.
     Задержка.  Жаль, Лю говорил, что  стоит поторопиться, если  мы не хотим
опоздать. А опоздать мы точно не хотим, я абсолютно уверен.
     Я  сидел  на  Ветре,  а  Ветер  замер   на  макушке  пологого  холмика,
возвышающегося  над плоской степью,  что осталась за спиной,  и над  плоской
гладью реки, которая мешала двигаться дальше.
     - Ладно, -  робко подал голос неунывающий Корняга.  Кстати, способность
не унывать мне в нем нравилась. -  Давай хоть привал сделаем. Поедим, а там,
глядишь - и мысли какие появятся. А, Моран?
     -  Все бы тебе жрать...  - сказал я и вдруг спохватился. -  Как ты меня
назвал?
     Корняга смутился.
     - М-моран...
     Я подозрительно склонил голову набок.
     - С чего ты взял, что меня так зовут?
     Раскрыв дупло-рот, пень сполз с плеча и отодвинулся от меня.
     - Чародей тебя так называл...
     - Запомни, деревяшка. Меня зовут Одинец, и никак иначе. Запомнил?
     Корняга с готовностью закивал:
     - Да, да, запомнил. Одинец... Так Тури и передам.
     - Она знает.
     Река плескалась, словно нашептывала  какую-то сокровенную древнюю тайну
жизни.  Да  так оно,  скорее всего,  и  было,  только кто,  кроме  хорингов,
понимает теперь шепот рек? Жаль все-таки, что они ушли из мира. И обидно что
для меня, счастливца, которому довелось за несколько дней дважды встретиться
со Старшими, обе встречи закончились стычками.  Причем в первый раз мне лишь
чудом  удалось  избежать  смерти,  а во второй  я  вернулся  из  уготованной
хорингами  Тьмы  и  вовсе непостижимым  образом,  для которого  даже  "чудо"
слишком поверхностное и легкомысленное слово.
     Соскочив  с  Ветра, я забросил  поводья ему на шею, а  потом  подумал и
совсем снял  уздечку.  Пусть отдохнет. Напьется  -  он  как раз успел остыть
после бега, а дальше бежать оказалось некуда. А я костер, пожалуй, разведу -
холодное мясо  косули  еще  оставалось,  хоть и мало, но  холодным его  есть
совсем не хотелось.
     Как  всегда  из  ниоткуда  возникла  карса.  Шевеля  усами,  она лениво
прошествовала мимо меня  к  воде, лишь отрывисто  скользнув взглядом  желтых
глазищ. Тоже, поди, пить захотела.
     -  Послушай,  пень,  -  начал  было  я, но джерхово  чучело  осмелилось
возразить.
     - Меня зовут Корняга, и я не пень, а корневик! Это не одно...
     - Послушай, пень, - повторил я. - Мне  совершенно кисло, кто  ты  и как
тебя зовут - для меня  ты всего лишь пень. Пользы от тебя - чуть, а жрешь ты
больше медведя, ей-право...
     - Я могу передавать  твои  слова госпоже Тури, а  ее слова  - тебе. Это
важ...
     -  И поэтому, - продолжил я,  - если ты будешь меня доставать и болтать
не по  делу, я отнесусь к тебе и вовсе как к обычному пню, а именно - сожгу.
Поэтому, если не хочешь стать огненной  вехой, -  я ухмыльнулся,  -  пшел за
дровами! И живо мне!
     Корняга испарился, словно  капля, упавшая  в пламя. Мгновенно и с сухим
шорохом, только песок полетел из-под корявых корешков.
     -  Ну,  вот, - проворчал  я знакомым до отвращения тоном. - Может ведь,
когда хочет, бревенчатое отродье...
     Тон я заимствовал частично у Лю, частично у Унди Мышатника, упокой Тьма
его нетрезвую душу. Кстати, сейчас бы пив... Ой, нет, нет, обойдусь водой!
     Я вскочил и торопливо  зашагал  к реке, стараясь изгнать из головы  все
мысли сразу. Охоты вторично угодить в Сунарру у меня совершенно не было.
     Не дойдя нескольких шагов до плещущихся волн, я замер. Потому что снова
уловил: что-то не так.
     Карса стояла у воды, дугой выгнув спину, задрав хвост и безумно выпучив
глазищи. Уши она так прижала к голове,  что казалось - их  нет вообще, и еще
чувствовалось, что она готова гневно зашипеть, но боится. Смотрела карса  на
Ветра.
     Ветер  зашел  в реку по  самое  брюхо, но не  это меня  поразило.  Меня
поразило, что он, словно цапля, погрузил голову в воду. Целиком. И стоит так
уже довольно долго.
     Челюсть у меня  отвисла. Что и говорить.  Карса в два прыжка  оказалась
рядом  со  мной  и на  всякий случай прижалась к ногам.  Я на  всякий случай
попытался ее успокоить.
     - Тише, малышка, тише... Давай не будем шуметь... на всякий случай.
     И  мы стали не  шуметь. Или не стали шуметь. Короче, молча  пялились на
Ветра, который и не думал вытаскивать голову из воды. Наконец я не выдержал.
     - Эй, Ветер! - позвал я тихо.
     Конь  тотчас повернул ко  мне  голову,  наконец-то вытащив ее  из воды.
Челюсти его мерно двигались, а с губ свисали длинные плети водорослей. Ветер
пасся, оказывается.
     Чувствуя себя  донельзя глупо,  я  погладил карсу, чтоб  успокоилась, и
шагнул к коню, совершенно не усматривающему в происходящем ничего странного.
Я, напротив, усматривал. По-моему, не пристало коню погружать голову в воду,
конь не выдра; но раз уж погрузил, то не пристало голове оставаться сухой. А
Ветер оставался сухим, весь, от  ушей до кончика  хвоста.  Ручаться я не мог
только за ноги, еще и сейчас скрытые волнами. Но почему-то мне казалось, что
выйди конь на песок - у него окажутся сухими даже копыта.
     - Смутные дни трижды!  - попытался я себя успокоить.  - Это  я  сошел с
ума, ты, Ветер, или все-таки река?
     Ветер, конечно, не ответил. Зато зашипела карса.
     Я обернулся. Моя спутница брезгливо попробовала лапой набежавшую волну,
и волна ей явно не понравилась. Тогда я плюнул на песок и шагнул к воде.
     Это была не  вода. Никоим  образом не вода. Я  попытался  зачерпнуть ее
ладонью  - с тем  же  успехом  я мог попытаться зачерпнуть  воздуха из  ямы.
Только  здешний  "воздух" выглядел  ну в точности  как обыкновеннейшая вода.
Только он не был мокрым.
     - Два солнца, четыре дырочки! - я даже удивиться не нашел сил. - Где я?
Впрочем, знаю, Лю, знаю... На пути к У-Наринне.  И, кажется, уже  достаточно
близко. Судя по окружающему...
     Тут я понял, что мне кажется странным уже довольно долго. Я не видел ни
одной чайки. И это рядом с широченной, чуть ли не как море, рекой!
     М-да. Моран, мысли в кучу.
     Ветер,  вновь  погрузивший голову в  "воду",  неторопливо забредал  все
глубже и глубже, пока не скрылся в волнах целиком.
     - Э-э! - заволновался и, плюнув на все, разогнался и ухнул в реку.
     Ничего  похожего  на   воду.  Я  просто  упал  на  песчаную,   поросшую
зеленовато-серыми  стеблями  почву.  Ветер  был совсем  рядом;  с превеликим
удовольствием он эти стебли хрупал. И удовольствия совершенно не скрывал.
     Я сел. Поднял голову. Под водой я или нет? Надо разобраться.
     С одной стороны, вроде как да. Неба я больше не вижу. Меар - кое-как, а
вместо  неба, привычно синего, какая-то светлая пелена вверху, причем совсем
рядом. Рукой достать можно. Поверхность этой дряни, которая в "реке"  вместо
воды.
     И вижу я совсем не как под водой,  когда кажется, будто в  глаза  песку
швырнули. Все размытое, ничего не разберешь. Сейчас же я видел хоть и не так
далеко, как там, наверху, но уж точно куда лучше, чем ныряльщик.
     И главное - я еще ни одного человека не знал, который смог бы под водой
дышать. А я дышал  совершенно  свободно, причем даже  не сразу осознал,  что
дышу. Под водой, которая вовсе не вода. И Ветер дышал. Ветру вообще было все
равно, как я погляжу - больше всего его интересовали местные "водоросли".
     С другой стороны, эта  вода-не вода была куда плотнее обычного воздуха,
и  заметно  сдерживала  движения.  Но  опять  же  гораздо слабее,  чем  вода
настоящая. Но  главное - я могу спокойно окунуться в  реку,  и пребывать под
"водой"  сколько угодно долго. Кажется. Не  утону же я в конце-то  концов? А
раз так, то  ни лодка, ни плот мне попросту не нужны. Даже Ветра уговаривать
не  придется, река  его совершенно не пугает.  А вот карсу, спутницу  мою  -
пугает. Как там она, кстати, наверху?
     Я  поднялся  на  ноги,  оставшись  погруженным  чуть выше  пояса.  Тури
беспокойно переминалась с лапы на лапу у самой кромки слабеющих волн. Увидев