Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Русскоязычная фантастика
      Анна Китаева, Владимир Васильев, Александр Лайк. Идущие в ночь -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  -
Анна Китаева, Владимир Васильев, Александр Лайк. Идущие в ночь --------------------------------------------------------------- © Copyright Анна Китаева, Владимир Васильев, Александр Лайк, 1999 Email: boxa@rusf.ru Оргинал этого файла находится на Премия "Интерпресскон-2000" за "Дебют" (Анне Ли) Date: 12 May 2000 --------------------------------------------------------------- Роман о Каменном лесе. Пролог Меар медленно клонился к подернутому полупрозрачной голубоватой дымкой горизонту. Вдалеке виднелись островерхие крыши небольшого городка и потемневшая от недавних дождей стена. Выпуклые, как панцири гигантских черепах, створки ворот были сомкнуты. Путник остановился и утер со лба выступивший пот. Под ногами его темной лентой лежала дорога; тянулась она, рассекая поле пшеницы синего посева, прямо к воротам городка. "Охраны что-то не видно, - озабоченно подумал путник. - Что там у них творится-то?" Путник был стар. Но еще крепок - шагал легко и не горбил спину. Морщины покрывали его лицо, уподобляя кожу коре акации, но глаза выдавали ясность мысли и недюжинную волю. Поклажи у путника не было. Шум толпы донесся до него лишь у самых ворот городка. Голоса и топот, азартные крики и лязг оружия. Прислушавшись, путник зашагал дальше. Ворота оказались незапертыми, левая створка, сплошь покрытая резными оберегами, бесшумно подалась легкому толчку. Пройдя ворота, путник по обычаю низко поклонился. - Мир вашим семьям, люди, и да не взглянет на вас с небес Тьма! Голос его никто не решился бы назвать старческим. Никто не ответил. Только после обязательного приветствия городу путник обернулся и некоторым удивлением разглядел пустую караулку. У полуоткрытой двери стояла, прислоненная к темному дереву стены, ритуальная пика стража. Мощеная булыжником кольцевая площадь отделяла окраинные дома от городской стены. Шум доносился откуда-то из глубины квартала и становился все громче. Вслушавшись, путник неторопливо, как и раньше, направился к мосту через ров, полный зеленоватой воды пополам с тиной; в тине кишмя кишели тритоны. За мостом начиналась уже настоящая улица, на которую глядели закопченными фасадами приземистые, но аккуратные домишки. - Таверна "Веселый фыркан", - еле шевеля губами, прочел старик. Дверь в таверну была заперта на внушительный засов, а засов крепился к массивному кольцу, ввинченному в дверной косяк, тяжелым висячим замком. - Рановато закрылись, - проворчал старик. - Или поздновато открываются... Впрочем, хозяин таверны мог жить по красному циклу и открывать свое заведение только с восходом Четтана, красного солнца. Тогда он - законченный олух и никудышний делец, потому что у умного дельца таверна не закрывалась бы вообще. Ведь в мире и в этом городке полно людей живущих по синему циклу Меара, и не меньше, верно, живущих по красному. Покачав головой, путник свернул на улицу, ведущую к центру, и зашагал в направлении главной площади. Шум и гомон катились ему навстречу. Толпу путник заметил спустя несколько минут. Плотное кольцо разгоряченных людей сомкнулось вокруг нескольких тесно стоящих домов. Двигались люди стремительно и слаженно, сжимая в руках ножи, копья, топоры, а то и просто палки. В толпе виднелись лиловые балахоны Чистых братьев. - Быстрее! Окружайте, не то снова прорвется! - Хомма, наверх! - Тьма, не по ногам же! - Мать, с дороги, затопчут! - Вон он, вон, за забором! Громкий разбойничий свист, от которого заложило уши. Путник уже понял, что происходит, и это его явно не радовало. Прищурившись, он вгляделся. Одинокая юркая фигурка перемахнула через невысокую плетеную ограду, метнулась вдоль ряда приземистых сарайчиков и свернула за угол, исчезнув на миг из поля зрения. Всего на миг, потому что почти сразу она показалась вновь: за углом, очевидно, поджидали охваченные охотничьим азартом загонщики. Затравлено озираясь, фигурка вернулась к сараям и едва не наткнулась на такую же источающую ненависть шеренгу. Ненависть толпы путник ощутил даже на расстоянии. Фигурка, вышибив с неожиданной легкостью дверь сарая, канула в синеватый полумрак - в сарае, конечно же, не было окон. - Хомма, давай факелы! - Не могу, они внизу, - крикнул человечек с крыши соседнего дома, взмахнув кривым хадасским клинком. - Вот, вот факелы! - Огня! Две шеренги сомкнулись перед сараем с отворенной дверью. Беглец оказался в кольце. Несколько человек с пылающими факелами в руках сунулись в сарай, но свирепый рев перекрыл гомон толпы, и их вышвырнуло наружу, словно пробку из бутылки с игристым джурайским вином. - Тьма! Поджигай, поджигай, Рута! Пронзительный женский голос с нотками истерики выплеснулся из толпы: - Ой, миленькие, не жгите, это ж мой сарай! - Отстань, мамаша, построим новый... - Там же мука! И курта вся там, у меня ж дети с голоду помрут! Пламя уже лизало бревенчатый бок сарая. Обезумевшую женщину, кинувшуюся прямо в огонь, подхватили под руки, она все продолжала вырываться и голосить, но стенания ее заглушались ревом толпы и гулом пламени. Беглец внезапно появился на крыше сарая; толпа взревела с новой силой. Жадные языки освобожденного пламени рвались в небо, окрашивая его в красноватый цвет. Как раз вовремя - навстречу восходящему красному светилу. Бесцельно покружив по крыше, беглец вдруг разогнался и, перемахнув через языки пламени, взвился в воздух. Прыжок его был вызван отчаянием и болью. Толпа выдохнула. Припечатавшись к резному карнизу, беглец повис над толпой; на секунду показалось, что он вот-вот сорвется и упадет, и тогда его разорвут на части сотни людских рук. Но он удержался и ловко полез на крышу. Путник подумал, что это лишь отсрочка, потому что дом все равно окружен толпой. Здоровенные мужики из охраны и особо ретивые добровольцы, вооруженные и нет, гурьбой перли в дом, толкаясь и матерясь у крыльца. Беглец вскарабкался к самому скату, влез на кровлю и с ненавистью посмотрел вниз, на теснящихся внизу людей. В тот же миг из слухового окна на черепицу выбрался первый из преследователей. За ним - второй, третий... Беглец безнадежно захрипел и застыл, словно изваяние, беспомощно растопырив руки. Полтора десятка охотников, вытянув вперед пики и копья, теснили его к краю. Внизу бесновалась толпа, обратив к небу искаженные ненавистью лица. Ревело пламя, пожирая сарай несчастной горожанки, и готово было перекинуться на соседний, но никого это сейчас не интересовало. Одновременное "Ох!" - и затравленный беглец сорвался с крыши. Всего миг он оставался свободным, в падении, а потом грянулся о камень. Он был еще жив, когда первая пика вонзилась ему в грудь, и он успел увидеть пустые глаза людей. - В огонь! В огонь его, Тьма в селезенку! - надсаживался на соседней крыше Хомма. Близился пересвет, охотники торопились. Путник, наблюдавший за этим со стороны, тяжело вздохнул. Впрочем, такое он наблюдал не в первый раз. К сожалению. Оборотня сожгли еще до того, как одно солнце на небе сменило другое. Он умер до пересвета - и, значит, восходящий Четтан его не исцелит. Теперь он мертв. Мертв навсегда. Глава первая. Четтан, день первый. Я никогда не видела синего солнца. Говорят, это дивно прекрасное зрелище - синий восход. Небо еще тлеет багровым жаром, закат красного дня последними каплями крови стекает за горизонт, и вдруг... Ослепительная вспышка! Из-за восточного края небес выхлестывает первый синий луч. Еще один! Еще! Темно-голубое зарево всползает на небосклон, а следом величественно выкатывается Меар. И начинается синий день. Так описал мне однажды появление синего солнца Унди Мышатник. Надо было заодно спросить его про красный восход, было бы с чем сравнить. А то ведь набрехал, небось, старый Унди - да упокоит Тьма его нетрезвую душу. Ну не может синее утро так уж отличаться от красного. А красное что? Розовеет себе потихоньку небо над крышами, потом в комнате вдруг становится немного светлее. А потом - уж и вовсе светло, и сразу видно, какая наша конура грязная, и сколько в ней ненужного хлама. Плюнуть хочется. Вот тебе и весь восход. Вообще-то такие, как я, долго не живут, так что и Четтана, красного солнца, толком разглядеть не успевают. На вторые или, скажем, третьи сутки после рождения приходят Чистые братья и уносят поганое отродье. А то и прямо на месте кончают младенца. Бывает, что и роженицу тоже - если она сдуру сопротивляется. Вот не знаю, защищала бы меня мать, или нет. Я про нее вообще мало что знаю. Когда я подросла настолько, чтобы поинтересоваться ее судьбой, в шайке Беша уже толком и не помнили, куда она делась. Третий круг моей жизни выдался на редкость засушливый и голодный. В синий урожай почти ничего с полей не собрали. То ли померла моя мать, не дождавшись красного урожая, то ли продали ее северянам за жратву вместе с другими лишними женщинами. Она вообще-то совсем молодая была - моложе, чем я сейчас. Унди говорил, невзрачная такая белобрысая девчоночка, и вспомнить-то нечего. Ну и ладно. Она, если до сих пор жива, тоже, наверное, обо мне и не вспоминает. Надо полагать, был у меня и отец. Беш сначала думал, что это кто-то из своих - может, даже он сам. Но таких огненно-рыжих, как я, в шайке ни одного нет. Значит, кто-то из заезжих гостей подарок оставил. В наших краях рыжих вообще мало. Если девчонка рыжая, считается, что счастья ей в жизни не будет - ни ей, ни ее семье. Ну, я-то не человек, эта примета меня как раз не касается. Что же до счастья... Замнем, а? То, что я осталась жить, целиком и полностью заслуга Беша. Или вина - это как посмотреть. Беш, которого в шайке за глаза называли Душегубом, а в лицо величали не иначе, как Хозяином, с первого же синего дня моей жизни стал мне мамочкой, папочкой и доброй динной в одном лице. Я думаю, в этот день все началось с того, что закричали женщины. Женщины у Беша вместо сторожевых шавок. Сразу поднимут вой, если что-то стряслось... ...В полутемной комнате, где запах немытых тел смешивался со стойкой вонью дешевого самогона и курительной травы, заплакал младенец. Одна из женщин, спавших на куче тряпья в углу, что-то промычала во сне и пихнула соседку в бок. Та беспокойно зашевелилась, но продолжала спать. Свет синего дня просачивался в комнату через щели в скособоченных ставнях. Младенец заплакал громче и заворочался в колыбели, подвешенной к балке низкого потолка. - А, чтоб тебя Тьма забрала! - послышалось из дальнего угла. Кряхтя и охая, встала со своей лежанки старая повариха Фонья - единственная женщина в шайке, которую звали по имени, а не "эй, ты!" В синем полумраке старуха подошла к столу, взяла какую-то тряпку, окунула ее в кружку с недопитым пивом. Младенец заскулил и захныкал с подвыванием. - Сучки ленивые,- пробурчала Фонья, глядя на спящих женщин. Отжимая тряпицу, она шагнула к колыбели и, не глядя, сунула пропитанный пивом жгут ребенку в лицо. Острые зубки впились старухе в ладонь. Фонья от неожиданности даже не заорала. Она коротко, полузадушенно ойкнула, отдернула руку и склонилась над колыбелью. Выпроставшись из старой юбки, которая должна была служить младенцу пеленками, в колыбели лежал новорожденный котенок карсы. Рыжая шерстка была влажной, крошечные ушки плотно прижаты к голове. Как известно, кошки рождаются слепыми, но зубастыми - и маленькая карса не была исключением. Веки детеныша были плотно сомкнуты, зато в розовой пасти виднелись мелкие и острые зубки. Наверное, взрослая самка карсы сочла бы малышку очаровательной. Старая Фонья громко икнула и выпучила глаза. На шее звереныша болтался деревянный оберег, призванный сохранить дитя от оборотней. Звереныш снова заскулил, разевая крошечную пасть и поводя мордочкой в разные стороны. Его плач и впрямь легко было спутать с криками человеческого младенца - тем более, что причина была одна и та же. Ребенок хотел есть. Кто-то из женщин завозился в углу: - Что ты там стоишь, дура старая? Дай ей воды! Фонья закричала. Это был вопль ужаса - животный вопль без слов. Испуганный младенец тут же ответно завыл в полный голос. Женщина в два прыжка оказалась рядом, заглянула в колыбельку и завизжала пронзительно: - А-а! Оборотень! Спасите! Оборотень! Тут уж проснулись и заголосили все остальные. Когда хлопнула дверь и на пороге возник Хозяин, женщины даже не сразу его заметили. Небрежно отвешивая тем, кто подвернулся под руку, пощечины и подзатыльники, Хозяин пересек комнату и одним рывком сорвал ставню с петель. Свет Меара хлынул в комнату, словно призрачный голубой ливень. - Тихо,- сказал Хозяин.- В чем дело? Женщины молча расступились, открывая взгляду Хозяина колыбель. Лишь одна из них, худая и белобрысая, чуть помедлила, прежде чем шагнуть в сторону. Хозяин пошарил в колыбели и извлек рыжий попискивающий комочек. Он долго смотрел на маленькую карсу, покачивая ее на ладонях - словно взвешивал покупку. Потом поднял голову и обвел женщин тяжелым взглядом. - Кто на стороне вякнет - нос отрежу. Мне нужен этот зверь! Понятно? Женщины молчали. Хозяин кивнул белобрысой: - Твое? Не дожидаясь ответа, сунул детеныша ей в руки и пошел прочь. Уже на пороге Хозяин обернулся, бросил через плечо: - Фонья! Корми девку, как трех мужиков. Зверю нужно молоко... Он хлопнул дверью, и закончил фразу, разговаривая уже сам с собой: - ...пока я не приучил его к мясу. Беш Душегуб всегда знал, что делает. Иначе не быть бы ему столько кругов главарем. Всем известно, что карсу приручить невозможно. То есть можно, конечно, добыть котенка карсы - хотя не каждый охотник пойдет на такое опасное дело. Можно затем вырастить его, и три-четыре круга молодая карса будет вести себя миролюбиво и послушно. Будет мурлыкать и тереться об ноги хозяина, как обыкновенная домашняя кошка - только раз в пять побольше размерами. Будет играть с тряпичным мячом и упоенно ловить бабочек. Будет уютно сворачиваться в клубок и засыпать, положив голову на лапы, и остроконечные уши с пушистыми кисточками на концах будут смешно подрагивать, когда зверю приснится сон. А потом придет время зрелости. И однажды хозяин карсы обнаружит, что желтые глаза с вертикальными зрачками смотрят на него холодно и оценивающе, как на добычу. Скорее всего, он останется в живых - потому что зверь посчитает добычу слишком жалкой. Карса уйдет без лишнего шума. Пара небрежных ударов когтистой лапы - и дверь сарая, которая считалась вполне надежной, слетит с петель. Огромная кошка сожмется в комок и, распрямляясь в прыжке, бесшумной тенью перемахнет через забор. Взрослой карсе место в лесу, так же как росомахе, кабану или вулху. Это звери-убийцы, и они не бывают ручными. Зверь-убийца пришелся Бешу очень кстати. Пусть это и глупо звучит, но я до сих пор не знаю, как он добился послушания от моего звериного "я". Может быть, все дело в том, что человеческий детеныш взрослеет куда медленнее звериного. Я росла не быстрее обычного ребенка. И потому карса, в которую я превращалась каждый синий день, оставалась котенком не три и не четыре круга, а целых двенадцать. У Хозяина было время с ней поладить... Наверное, если в подробностях описать мое детство, оно покажется восхитительным. Такое детство, пожалуй, бывает лишь у детей самых богатых и знатных вельмож. Я всегда ела досыта, потому что так приказал Беш. Меня никто никогда не бил. В первые круги моей жизни потому, что так приказал Беш, а после - потому что боялись. Я могла заниматься чем угодно и болтать с кем угодно. Учиться чему попало или ничему. Весь красный день был в моем распоряжении от восхода и до заката. Но я ничего не знала - и по сей день не знаю! - о том, как я провожу синие дни. Одно время это доводило меня до бешенства. Когда мне было кругов девять или около того, я стала называть свою звериную половину Карсой с большой буквы, и попыталась сделать вид, что это вообще не я, а совсем постороннее существо. Но после того случая... Я привычно провела пальцем над правой бровью и дальше, по виску. Гладкая, ровная кожа, на которой нет и не было шрама от зарубцевавшейся раны. В общем, я тогда поняла, что и в зверином облике я - это все равно я. Я продолжаю любить тех, кого люблю, и ненавидеть тех, кого ненавижу. Душегуба Беша я в детстве любила, как папочку, мамочку и добрую динну, вместе взятых. Хотя и не особенно слушалась - когда была человеком. А он и не настаивал. Бешу было важнее, чтобы ему повиновался зверь. Карса, которая должна была со временем стать самым надежным оружием и самым верным телохранителем Хозяина. Не то, чтобы у кого-то из людей, знающих Беша, повернулся язык назвать его добрым - хоть спьяну, хоть в бреду пятнистой горячки. Но мне он всегда делал только добро... и мне, и Карсе. И мы честно платили ему тем же. Когда мне исполнилось пятнадцать кругов, Карса вымахала в здоровенную рыжую зверюгу, даже крупнее обычных карс. Я видела отпечатки ее лап в грязи нашего двора и отметины когтей на деревьях. Старый пьяница Унди, с которым я без страха разговаривала обо всем на свете, сказал, что теперь Душегуб заживет вообще отлично, потому что ему ничего не грозит. Так оно и было. Целых шесть кругов. Проклятье! Хотела бы я узнать, что же случилось вчера, незадолго до захода Меара? Как всегда, я очнулась вместе с первыми лучами красного солнца. Одежды на мне не было, зато был ошейник с шипами. С добрым утром, как говорится. - Темное небо! - прошипела я.- Сколько раз говорила... Тут мой взгляд упал на то, что валялось у меня под ногами, и я сразу заткнулась. Под ногами у меня валялись три свежих трупа, один из которых при жизни был Бешем. Двое других были мне, кажется, незнакомы. Точно утверждать не берусь, потому что от их лиц осталось не так-то много. У Беша было в клочья разодрано горло, и оттуда еще продолжала тонкой струйкой сочиться кровь. Вдруг у меня в животе возник отвратительный горячий комок и рванулся вверх, к горлу. Я едва успела добежать до ведра в углу - иначе меня бы вырвало прямо на трупы. Я стояла на четвереньках над вонючим ведром и ругалась самыми черными словами, какие могла вспомнить. Перед глазами плавали желтые пятна, и я не спешила их прогонять, потому что они мешали мне разглядеть подробности. Впрочем, к джерхам подробности! Главное я уже видела. Все три покойника были исполосованы клыками и когтями крупного зверя. Скорее всего, карсы. Даже наверняка карсы. Когда у меня хватило сил подняться на ноги, я старательно осмотрела свое тело. Разумеется, на мне не было ни царапинки. И, разумеется, я ничего не помнила о распроклятом прошедшем синем дне. Что же такого сделали или пытались сделать эти трое, что я их убила? Я перестала ругаться, когда обнаружила, что повторяюсь в выражениях. Вся моя жизнь пошла к свиньям в корыто. Надо было немедленно выбираться из ко

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору