печально покривил  губы
Доцент.-- Совсем из памяти  вылетело,  что кроме  примитивных ужасов есть на
свете сложная техника...
     -- Где трубка?
     -- Где-то в чулане,-- сказал Вадим.-- Где же еще?
     --  Слушайте,  там же немеряно  хлама.  Начнем  все  ворочать  -- можем
привлечь внимание. Лучше подождать, пока вернется. Скажет, где...
     -- А если Машка первым вернется?
     -- Нет, начнем все ворочать -- наделаем шуму...
     -- Ладно, подождем,--  с напряженным,  решительным  лицом  распорядился
Синий.-- Ради  такого  случая  можно Машку  и взять  за  кадык. Плевать, что
побежит  жаловаться. Когда вернется чиновничек, даванем  Машку и позвоним. И
ни черта они  с нами не сделают -- в Шантарске-то будут знать, боком выйдет.
И придется им закрывать лавочку.-- Он хищно усмехнулся: -- Но  все равно кое
с кем я разберусь...
     -- Подождите,  а кому  звонить?  Батарейки  садятся,  я  точно  знаю,--
заторопился Вадим.-- Слышимость  паршивейшая,  времени у нас  будет  мало...
Давайте в "Экзотик-тур"? У меня там хороший приятель, наведет порядок.
     --  Не  пойдет,--  отрезал Синий.--  Что-то  я  этому "Экзотику"  после
сегодняшнего больше не доверяю. Кто его  знает,  сколько себе в  карман твой
дружок  положил капустки. Мог  ведь тебя  и предупредить  заранее  по старой
дружбе, не ходил бы ты весь в фингалах...
     -- Тогда  в мою службу безопасности,-- предложил Вадим.-- Вмиг нагрянет
бригада...
     -- Можно и в нашу,-- сказал Доцент.-- Имеется, знаете ли... Тоже весьма
эффективна.
     -- На телевидение? -- несмело предложил Красавчик, впервые за все время
вклинившись в разговор.-- На наш канал?
     -- Ах, вот где я тебя видел...-- обронил Визирь.-- У Каратаева...  Нет,
телевидение сейчас не авторитет...
     --  Поручите  мне,--  попросил  Борман с  нехорошей,  кривой улыбкой.--
Подкатит  рота внутренних войск на броне, положит всех этих рожами в дерьмо,
смотришь,  кое-кто и перестанет меня подозревать во всяких идиотствах... Я с
ними сам поговорю со всем галантерейным обхождением...
     --  Да  ладно,-- сказал  Синий.-- Что-то  я  тебя,  превосходительство,
перестаю  подозревать. Злишься  ты по-настоящему, чем  дальше, тем больше. И
начинаю припоминать, что и в самом деле полыхала там твоя ксивочка...
     За окном вновь раздался протяжный, испуганный вопль:
     -- Номер пятьдесят пять дробь  семь следует с оправки!  Номер пятьдесят
пять дробь семь следует с оправки!
     С другой стороны послышалось:
     -- Номер сорок девять дробь семь следует на оправку! Номер сорок девять
дробь семь следует на оправку!
     Синий сплюнул:
     -- Приспособился народец... Ладно.  Так  вот,  господа буржуи, в  нашей
новой идее есть  поганенькая прореха. Как мне ни грустно, а прореха зияет...
Хорошо.  Хай  будет рота  на броне. Ради такого случая  готов поаплодировать
ментам, в чем сознаюсь, наступая себе на горло... Генерал, а куда ты роту-то
пошлешь?
     --  Как  --  куда?  Сюда. Ускоренным маршем. Вообще-то,  не обязательно
возиться с бэтээрами, это долго, проще поднять пару вертушек...
     --  Да  не о  том  я,  не  о том,-- досадливо отмахнулся Синий.-- Не  о
деталях. Куда  -- сюда?  Где это самое "сюда"  располагается?  Я сюда ехал в
автобусике с наглухо закрашенными окошками, на этот автобусик "экзотический"
сел в Манске, как и договаривались с фирмой. Но после этого ехали мы куда-то
еще часа два. Часы у  меня забрали сразу, когда в автобусе выдали полосатку,
но примерно  определить  можно  было. Или кто-то сюда  прибыл  в  нормальных
условиях,  смотрел в окно, наслаждался пейзажами и помнит  дорогу?  Нет? Что
молчите? -- впервые прорвалась в голосе у  него надрывная нотка.--  Молчите?
Значит, все на этом сучьем автобусе прибывали? И  ехали долго? Блядь, судьба
играет человеком, а человек играет на трубе...
     Вадим впервые слышал от  него матерное  слово,  и  от  этого стало  еще
тоскливее -- уж если этот битый и жеванный жизнью элемент на миг запаниковал
и перестал владеть собой...
     --  Похоже,  так  и получается,  если никто  до сих  пор ни  словом  не
возразил,--  подвел  печальный  итог  Доцент.--  Автобусик   со  старательно
закрашенными окнами, дверь  заперта  снаружи,  помню,  я  немного побаивался
какой-нибудь аварии --  в  запертом-то снаружи  салоне...  Значит...  Этакий
круг, где  радиус -- два часа  езды на автомобиле от Манска.  Большая  часть
пути  --  то  ли по асфальту,  то ли по  хорошей, убитой проселочной дороге,
вроде  бы была и  парочка под®емов, очень уж  мотор  надсаживался, и  спуски
были...
     --  Иногда  по  стеклам  снаружи словно  бы еловыми  лапами  стегало,--
добавил Вадим.-- Узкая лесная дорога. Ничего себе получается кружочек...
     -- Одно можно с уверенностью сказать,-- перебил Борман.-- Мы все  еще в
Шантарской губернии. Чтобы  добраться до восточной губернской  границы, двух
часов не хватит -- я имею в виду, двух часов  езды на таком  вот автобусике.
Телефон,  хоть  и  с грехом пополам,  но работал в зоне приема... Мы  еще  в
родной губернии.
     -- Много нам эта теорема поможет...-- протянул  Синий.-- Вадик прав  --
круг получается приличный.
     -- Подожди,--  оборвал  Борман.-- С .этими двумя  часами  еще  толком и
неизвестно.  Не  знаю,  как  у  тебя  насчет культурного  багажа--Есть  один
рассказик о Шерлоке Холмсе...
     -- Ну-ка, ну-ка...-- подхватил Синий.-- Что-то  вертится...  Благо этот
финт  был  полезен не только  в шерлоковские времена,  но и  в нашей веселой
жизни... Ты про тот, где фальшивомонетчики?
     --  Ага. Особнячок у них располагался совсем  неподалеку от вокзала, но
непосвященного человека  они  возили в  зашторенной карете часа  два,  чтобы
решил,  будто уехал от вокзала к  черту на рога...  С нами могли преспокойно
выкинуть тот же номер.
     --  Ну, и что это нам дает? В любом случае наш санаторий -- не в  самом
Манске,  а  километрах  в нескольких  от  него,  причем  точное  направление
неизвестно.  С какой  стороны Манск  ни бери,  ближе километров пяти от него
тайги не имеется. Нет, возле самого города никто не стал бы устраивать такое
хозяйство.  Ни к чему случайные  зеваки, при всей законности бизнеса. Знаете
ли,  пионерлагеря  могут  располагаться  весьма  даже  далеко  от  ближайших
населенных пунктов. Был кто-нибудь  на Баранкуле? Тамошний  лагерь верстах в
двадцати от ближайшей деревни...
     --  Это,  в принципе,  детали,-- махнул рукой Борман.--  Попрошу  ребят
взять за задницу весь "Экзотик" -- в три минуты установят, где мы есть...
     -- Давайте попробуем другой вариант? -- мягко предложил Визирь.-- Даете
трубочку мне. Я звоню господину Гордееву, он сейчас  в Шантарске, точно знаю
--   и  наши  дела  уладят  быстро,  эффективно,  без  малейшей   огласки...
Гарантирую.
     -- Фрол? --  задумчиво сказал Доцент.-- А ведь неплохо, господа,  ежели
Фрол... Им будет грустно.
     -- Я все же предлагаю...-- набычился Борман.
     --  А  огласка?  -- не  без  ласковой  вкрадчивости  спросил  Доцент.--
Неизбежная? Насчет  утраченного удостоверения еще можно что-то придумать  --
на охоте  оставили в кармане, разложили костер до  небес, ватник  и вспыхнул
вместе  с  красной  корочкой... Дело житейское, бывает.  А  вот  в  случае с
вертолетами, десантом на  броне и налетом на "Экзотик-тур" выйдет неприятная
огласка.  Мне она тоже, откровенно говоря, не нужна. Вы, я думаю,  никому не
будете обязаны...
     -- Чтобы Гордеев знал? -- огрызнулся генерал.
     -- Все равно при вашем варианте  слишком  многие  будут знать.  Тут  уж
утечки неизбежны.
     -- Ладно. Посмотрим, что  у вас выйдет, но я за собой оставляю право на
звонок.
     --  Бога  ради,--  великодушно  сказал  Визирь.--  Давайте  без  всяких
междоусобиц, нам нужно играть командой. В случае...
     Он  замолчал,  повернулся  к  двери,  сделал недвусмысленный жест.  Все
моментально  притихли, застыли в напряженных позах, уставившись на видимый в
дверном проеме кусочек веранды.
     Шаги приближались -- неуверенные, шаркающие, словно двигался пьяный или
слепой.  Потом,  когда они раздались  совсем близко,  послышались  тоненькие
звуки -- то ли поскуливание, то ли плач.
     В  лишенном створок проеме появился  Столоначальник,  прижимая к животу
правую  руку,  толсто замотанную чем-то  белым.  Тихо постанывая,  охая,  он
стоял, привалившись плечом к косяку, ни на кого  не глядя. Сытая  физиономия
была белее известки. Нелепо  дернувшись,  нырнув всем  телом  в  сторону, он
шагнул вперед, завалился, прежде чем к  нему успели броситься и  подхватить,
растянулся во весь рост на грязном полу.
     Только  теперь  стало  видно,  что  белая повязка  в нескольких  местах
покрыта бурыми пятнами.


        Глава шестая. Ответы хуже вопросов
     Всеобщее  оцепенение длилось недолго -- к упавшему сразу же  бросились,
толкаясь и мешая друг  другу,  подняли,  перетащили  на нары. Столоначальник
страдальчески охал, не открывая глаз.
     -- Кто-то там говорил про допрос, который все прояснит? -- оскалившись,
бросил Синий.
     И  принялся   разматывать  белую   материю,  смахивавшую   на  небрежно
отхваченный   кусок   дешевой   хлопчатобумажной   простыни.  Столоначальник
дергался,  отчаянно  вскрикивал и охал,  но Синий безжалостно отстранял  его
здоровую руку, ворча сквозь зубы:
     -- Не вой, не вой, и совсем еще не присохло...
     Остальные  толпились   вокруг,  в   нетерпении  сталкиваясь   головами.
Столоначальник  взвыл  -- все же кое-где успело присохнуть,-- закатил глаза,
откинулся на смятые лагерные одеяла. Кажется, окончательно вырубился. Лицо у
него было прямо-таки мокрым от пота, на толстой щеке парочка ссадин.
     -- Твою мать...-- выдохнул Синий, бросив  повязку на одеяло и брезгливо
вытирая ладони о собственные бока.
     Вадим  задохнулся.  Торопливо  пощупал  ладонью  промежность  --  вдруг
показалось, что обмочился. Сухо, слава богу...
     Только большой палец остался прежним. Остальные, посиневшие и чудовищно
распухшие,  вызывали  тошноту  и  тоскливый  ужас.  Вдобавок  на  мизинце  и
безымянном ногти  оказались вырваны,  пальцы оканчивались  вовсе  уж жуткими
окровавленными  вздутиями.  Осторожно опустив  покалеченную  руку  на  живот
постанывавшего   с  закрытыми  глазами  Столоначальника   --  тот  никак  не
отреагировал,  грудь  вздымалась,  как  кузнечные   мехи,  тело  то  и  дело
сотрясалось крупной дрожью,-- Синий протянул:
     -- Ну, братва, я такого и на допросах с пристрастием не видал, менты до
такого не докатывались...
     -- Попрошу  не клеветать...--  по инерции взвился Борман и тут же голос
оборвался откровенно жалким писком.
     -- Слушайте...-- сказал Вадим, стыдясь дрожащего голоса.-- Это уже ни в
какие  ворота... Все-таки губернский чиновник,  не с  самых верхов, но  и не
пешка... Есть же границы...
     -- М-да,-- сказал Синий.-- Удивительно точно подмечено... Я, вообще-то,
самого поганого мнения о человечестве, надо вам признаться. И все же... Даже
если примем версию о кутящем миллионере, напрочь свихнувшемся,--  получаются
нескладушки.  Такие  забавы  самый  законченный  шизофреник  на  публику  не
выносит.  Есть  же у  него подручные, шестерки  с  нормальными  мозгами... У
вашего шизанутого  миллионщика... А здесь  -- три десятка  свидетелей,  если
считать по  всем баракам. И свидетели сплошь  богатенькие и респектабельные.
Должен же кто-то такие вещи понимать и учитывать.
     -- Ты куда гнешь? -- одними губами прошелестел Борман.
     -- А ты не понял, генерал?  -- усмехнулся Синий.-- Нет, серьезно? Гну я
туда, что на свидетелей, их количество и респектабельность кому-то абсолютно
наплевать.  Насрать.  Начихать.  Последнее умозаключение, вытекающее из этой
гениальной теоремы, тебе по буквам разжевать или сам поймешь?
     -- Но не может же быть в таком масштабе...
     --  А  кто сказал, что не может? Это  вы в Жмеринке были фигура, Моисей
Маркович, а в Одессе вы дерьмо...
     -- Да какая Одесса? -- заорал  Борман, видимо, уже совершенно не владея
собой.-- Какая Одесса?
     -- Одесская  Одесса,-- отмахнулся  Синий.--  Не  скули, генерал,  тоску
наводишь. Что бы приспособить...
     Он  огляделся, поднял с одеяла протащенный сюда Братком тамагочи, кинул
на пол  и старательно раздавил подошвой грубого ботинка.  Выбрал  подходящий
кусочек  пластмассы,   со  второй   спички  (пальцы  у   него  тоже  заметно
подрагивали)  зажег и аккуратненько принялся пускать вонючий  дым  в  ноздрю
Столоначальнику. Никто его не  попрекнул ни словом -- все остальные  стояли,
как  завороженные,  Вадим заметил, что  физиономия  стоявшего  рядом  Визиря
кривится так, словно он пытается мимикой помочь бедолаге скорее очнуться.
     Столоначальник отчаянно зачихал, поднял голову.
     -- Посадите его,-- распорядился Синий.-- Живо!
     Запрыгнув  с  ногами  на  нары, Борман с  Доцентом  принялись усаживать
покалеченного, подсунув  ему под  спину одеяло. Тем временем Синий  разорвал
окровавленную тряпку,  превратив  в некое подобие  бинтов, стал перевязывать
руку. Столоначальник охал  и закатывал глаза, но обмирать вроде бы больше не
собирался. Синий,  торопливо раскуривши сигарету, сунул  ему в  рот,  присел
рядом:
     -- Ну, оклемался малость? Покури, покури, способствует...
     По  щекам Столоначальника текли слезы,  он  курил отчаянными затяжками,
пачкая сигарету слюной.
     -- Ну что ж ты мусолишь,--  почти ласково сказал  Синий.-- Погоди,  дай
сюда,  я тебе конец оторву... Или нет, держи лучше новую, аккуратненько, вот
так... Кто допрашивал, комендант?
     Столоначальник кивнул, морщась и тихонько похныкивая.
     --  Ну тихо, тихо,  что ты за  мужик такой...  Все уже,  все...  Кругом
свои... Что, сам комендант старался?
     -- Нет, те двое... Новые...
     --  А  что  хотели? Ну? Давай, рассказывай, скоро мы все отсюда сбежим,
жизнь восстановится...
     -- Правда?
     -- Сукой буду,-- сказал Синий.-- Так что они хотели?
     -- Допытывались, где деньги.
     -- Домашняя заначка или как?
     Столоначальник слабо помотал головой:
     -- Пятьдесят тысяч долларов... Наличкой... В "дипломате"...
     -- А они у тебя были? -- ласково спросил Синий.
     -- Ага. У  Леры дома, на нее  никто не  мог подумать...--  Он дернулся,
обвел всех безумным взглядом: -- Должен был заложить кто-то осведомленный...
     -- А денежки откуда?
     -- Торги по "Шантарскому кладезю"...
     -- Это еще что? -- оглянулся на остальных Синий.
     --  Ах,  вот  оно  что,--  сказал  Вадим.--  Вот,  значит,  кто  хапнул
портфельчик с зелеными... А многие думали на Горкина...
     -- Горкину хватило два процента, невелика птица...-- тихонько прохныкал
Столоначальник.
     --  Тендер  по золотодобыче,-- пояснил  Синему  Вадим с большим знанием
дела.-- Каралинский прииск, богатая яма... Когда в мае было решено...
     --  Да ладно, я понял,--  отмахнулся Синий.-- Ничего сложного.  Они ему
"дипломатию),  а он  им  содействие,  что тут  непонятного?  И  что, голуба,
сказал, где зеленые?
     Столоначальник,  кивнул,  слезы  потекли  пуще.  Он   выпустил  из  губ
сигарету,  стал  растирать  грудь  здоровой   рукой,  словно  бы  извиняясь,
прокряхтел:
     -- Сердце...  Совсем  проваливается... Пришлось сказать...  Бог ты мой,
они же и Леру... Только откуда он узнал?
     --  "Дипломаты"  с зелеными  --  вещь чреватая и  приметная...-- сказал
Синий.-- Что они тебе обещали, если отдашь?
     -- Что больше мучить не будут... Валидолу... дайте... у меня аритмия...
     -- Есть у  кого-нибудь валидол?  Нету,  брат,  извиняй... Ты полежи вот
так, только больше не кури, раз сердце...--  Синий одним  прыжком соскочил с
нар: -- Орлы,  давайте  звонить  в темпе,  мне такие  дела  категорически не
нравятся... Где телефон прячешь? Где, говорю, телефон?
     -- Слева, под коробками... Скорую...
     --  Будет  и  скорая,  все  будет...  Пошли!  Синий первым  выскочил на
веранду, быстро распорядился:
     -- Генерал, стой на стреме. Приемы знаешь?
     -- Да так, немного...
     --  Появится  капо, вырубай и  зови  меня,  я  с  ним  поговорю...  Где
коробки-то, он про которые?
     -- Эти, наверно...
     -- Разбрасывай...
     В несколько рук расшвыряли  штабель картонных коробок из-под болгарских
консервированных огурцов. С радостным воплем Синий схватил телефон, зачем-то
смахнув несуществующую пыль ладонью, передал Визирю:
     -- Ну давай, Элизбарчик, родной, поспеши...
     Визирь нажал кнопку и горестно, громко цокнул языком.
     -- Что?
     -- Двойка. Батарейки сдыхают...
     -- Жми кнопки, не стой!
     Визирь  отчаянно заколотил  по  кнопкам  указательным  пальцем.  Поднес
трубку к уху:
     --  Алло!  Алло!  Кто-нибудь  слышит?  Алло,   алло!  Алло!  Это  Семен
Степанович? Алло! Слышит меня кто-нибудь?
     Он   тряс  трубку,  вновь   прикладывал   к   уху,   кричал,   умолкал,
прислушивался.  Перевернул  телефон,  поддел  ногтем  крышечку,  лихорадочно
вытащил батарейки, поставил их в другом порядке, закричал:
     -- Алло! Алло! Слышит меня кто-нибудь? Алло!
     Вадим вдруг вспомнил, кинулся в другой угол, пинком повалил испачканную
известкой флягу. Схватил с пола свой фонарик, принялся откручивать колпачок.
Гладкий колпачок скользил в потной ладони. Синий, сообразивший все  на лету,
вырвал  у него фонарик,  захватил  колпачок  полой полосатого бушлата,  вмиг
открутил. Вытряс батарейки -- и безнадежно опустил руку, длинно выругался.
     Вадим понял.  Это  были  не те  батарейки. Гораздо  длиннее  требуемых.
Нечего и пытаться...
     --  Алло, алло!  --  все  еще  надрывался Визирь.--  Алло, слышит  кто?
Ответьте, алло!
     -- Хана,-- сказал Синий с мертвым лицом.-- И телефону хана, и вообще...
Не дрочись, бесполезно...
     Однако Визирь  не хотел сдаваться  -- тряс трубку, снова и  снова менял
батарейки,  кричал...  Прошло  довольно   много   времени,  прежде   чем  он
угомонился,  но,   напряженно   уставившись  на   телефон,   пытался,  такое
впечатление, придумать какой-то магический  фокус, вмиг наладивший бы связь.
Бросил он это занятие, лишь услышав крик Бормана:
     --Мужики!
     Они кинулись в барак -- Визирь так  и бежал с зажатой в ладони трубкой,
Вадим -- с фонариком.
     -- Вот...-- показал Борман.-- По-моему, кранты...
     Столоначальник  замер,   нелепо   уронив  голову  на   плечо,  таращась
неподвижным взглядом  в  стену.  Слева  на подбородке  прилипла раздавленная
сигарета.
     Синий подошел первым, пощупал пульс:
     -- Точно. И сердце не бьется... Доцент, охнув, бросился к выходу.
     -- Куда? -- заорал Синий.-- Держите идиота, шлепнут!
     Но они уже  неслись следом. Спрыгнув с крыльца и едва  не растянувшись.
Доцент побежал прямо к воротам, крича:
     -- Позовите врача! Человек умирает! Примерно в метре перед ним взлетели
фонтанчики  земли  --  одновременно   с  коротким  перестуком  автомата.  Он
шарахнулся, остановился, закричал, махая рукой:
     --Врача позовите!
     Вторая очередь,  подлиннее, взрыхлила  землю  гораздо ближе к нему.  Он
вновь открыл рот, но Синий налетел, ухватил его  за ворот и бегом поволок  к
бараку, крича:
     -- Что, не понимаешь? Какие врачи?
     -- По  пещерам, скоты!  -- рявкнул с вышки  мегафон.-- Врач только  для
рожениц, рожать будете, тогда и зовите! А по пустякам не беспокоить!
     И   третья  очередь,  совсем  короткая,   окончательно   устранила  все
недомолвки --  Доцент вдруг  нелепо, высоко  подпрыгнул на месте, припал  на
ногу. Синий безжалостно волок его бегом, не обращая внимания на крик.
     Они влетели на веранду так, словно за ними гнались.
     --  Дай-ка  гляну,--  сказал  Синий.--  Ерунда,  академик, только  кожу
сорвало, покровянит  чуток  и засохнет. Но  лупил  он, пидер,  на поражение,
повезло  тебе... Стой  спокойно, я  тебе на  царапину поссу.  Стой,  говорю,
помогает, зеленки-то нету...
     Ногу замотали оторванной от казенной  простыни полоской.  Царапина  и в