о человека?
     -  Это уж от вас зависит! - он усмехнулся. - Вам предоставляется полная
свобода действий. Ненадолго, конечно, но при некоторой  расторопности можно
успеть...
     - Успеть - что?
     - Ну, при достаточнойрасторопности... - он хитро подмигнул мне огненным
глазом, - можно успеть все. Но вам, как  я понимаю, еще нужно  понять, чего
именно вы хотите. Определиться, так сказать, с заветным желанием...
     - Зачем это? - не понял я.
     - Затем, что мы намерены его исполнить.
     Автобус с шипением и скрежетом остановился.
     За  окном высились белые корпуса, утопающие  в зелени обширного парка,
окруженного чугунной оградой. По дорожкам парка гуляли люди в пижамах.
     - Зубовное, - раздалось в динамике. - Следующая - варьете "Нюрин муж".
     - О! У вас и варьете есть! - вежливо изумился я.
     Но думал в этот момент совсем о другом.
     - Нет, - черт покачал головой. - Совсем избавить вас от наказания мы не
можем. Все-таки здесь Ад.
     - Понимаю, - поник я.
     Судорожно дергавшаяся  створка двери, наконец, открылась, и  в салон
вошла  девушка. Ох, привычно подумал я, погибель вы  моя, девки. Из-за вас
пропадаю... Но до чего же хороша!
     - Хороша, чертовка, - тихо подтвердил сосед.
     Девушкаподняла  тонкую, сверкнувшую  лаковыми  ноготками  руку, откинула
длинные волосы, и в салоне полыхнуло зеленым от ее глаз. Ловко ставя ножкина
высоких каблуках, она направилась по проходу между сидениями прямо к нам.
     - Это из зубовного или из смольного? - прошептал я.
     - Да нет, - черт окинул оценивающим взглядом ладно скроенную  и дорого
одетую фигурку, - эта, пожалуй, покруче будет... Однако, поздравляю! Вы  уже
неплохо разбираетесь в вопросе!
     Не  дойдя  до нас  всего  одного  шага, девушка плавно, как  в  танце,
повернулась иопустилась, да-да, не села, а  именно  опустилась  на сидение
впереди меня. Волосы ее рассыпались по спинке кресла, и я, конечно, сейчас
же ощутил почти неуловимый, а может  быть и просто воображаемыйаромат духов.
Когда автобус  тронется, сладко  подумал я, ее волосы  будут  щекотать  мне
лицо...
     - Вы, однако, поэт! - пробормотал черт. - А хотите, я вас познакомлю?
     - Тише! - испугался я. - Она же услышит!
     - Да? - он перевел  простодушный взгляд с меня на нее и обратно. - Ну и
что? Вы  же не собираетесь  знакомиться молча? Хотя, впрочем, такие случаи
бывали...
     Автобус  взревел  двигателем   - как  видно, единственной  деталью, не
пострадавшей при падении с моста, и снова понесся вперед. Сквозняк засвистел
в  оконных осколках, волосы девушки, взлетая, действительно  задевали меня по
лицу, но отдаться этому чарующему ощущению мешали новые, неожиданные мысли.
     -  С  чего  это  вы  взяли, что  она  захочет  со  мной  знакомиться? -
раздраженно спросил я.
     В завываниях мотора и ветра нас уже никто не мог слышать.
     - Не робейте! - ответил черт. - Мне кажется, вы ей понравитесь...
     - А мне не кажется, - буркнул я.
     Неизвестно, как ему удавалось придать своей физиономии выражение, но он
посмотрел на меня с укором.
     - Я же сказал, мы пойдем вам навстречу. Я гарантирую, что  вы ей очень
понравитесь. Ведь   раньше   вас   останавливали   именно  сомненияв  своей
привлекательности, так?
     - Ну, так.
     - А теперь вы можете в ней не  сомневаться! Чего ж вам еще? Вперед, мой
везунчик!
     Нашел везунчика, сердито подумал  я. Но  в надорванномсердце  уже гулял
тотхолодок, что толкает парашютиста к люку: "Эх, а ведь могу!... ".
     -  Да мы с  ней вовсе  незнакомы, -  шевелил  моими  губами привычный,
спокойный страх. - Неудобно как-то...
     - Вы, конечно, можете  снова  отказаться, - горячо  шептал мне в  ответ
черт, - но смотрите, как бы потом не жалеть целую вечность!
     "Прав он, прав! " - стонало покойное сердце, никогда не знавшее покоя.
     За   окнамивспыхнули   разноцветные   неоновые   огни. Автобус   стал
притормаживать. Девушка поднялась и, не оглядываясь, пошла  к  выходу. Черт
толкнул меня локтем в бок.
     - Да, но с чем я к ней подойду?! - взвыл я в отчаянии.
     - А вот с тем самым, что вам от нее нужно, и подойдите!
     - Что, прямо так и сказать?!
     Автобус   остановился. Дверные  створки  задергались  в   предсмертных
судоргах.
     - Варьете "Нюрин муж" - прохрипел динамик, - следующая - Мужеложкино.
     - Рассусоливать некогда, - жестко сказал черт. - Идите. Гарантирую, что
вы получите именно то, о чем в действительности мечтаете.
     Последние слова он произнесс  особымударением. Я почувствовал, что это
неспроста, хотел  было переспросить, но  он лишь ткнул  когтистым  пальцем
вдаль:
     - Она уходит.
     И я, махнуврукой, бросился вдогонку за девушкой.
     Улица была полна народу и освещена, как на Новый  Год. Огни метались по
карнизам, оплетали  деревьяна бульваре, вспыхивали отражениями в витринах. Над
каждой мало-мальски  пролазной  дверцей  сияла  пульсирующая, переливающаяся
вывеска: "Искусочная", "Русская   рулетка. Калашников   и  Калашников.",
"Практичный  грешник  носит  несгораемую  обувь  "Саламандер"! Персоналу  -
подковы по  сезону" и  просто: "Нумера". По  крыше дома  на  противоположной
стороне улицы бежала сверкающая строка: "Смотрите в кинотеатрах "Барракуда" и
"Удавленник". Сегодня: старая добрая комедия"Титаник". Скоро: "Воздержание".
Фильм  ужасов. "  Надо  всем  этим  медленно  поворачивались  в  черном  небе
гигантские  мельничные  крылья  варьете  "Нюрин муж". Публика толпами  валила
вдоль  улицы сразу в обе стороны, поедая мороженое и разминаясь пивком. Если
это ад, подумал я, то можно себе представить, какой кайф в раю...
     Догнать девушку в толпе  было непросто, впрочем, это  я, кажется, сам
себе внушил. Мне по прежнему не хватало решимости подойти к ней и заговорить.
Я шел  в  отдалении, стараясь только  не  упустить  ее  из  виду. В  голове
вертелась одна-единственная идиотская  фраза: "Извините, не подскажете, как
проехать к  девятому боксу?"  Лучше  удавиться, чем так начинать знакомство,
подумал я.
     На мгновение толпа впереди раздалась, и я снова увидел Ее в полный рост.
Каблучки  четко  выщелкивали  шаги  по  мостовой, узкие  брючки  так плотно
охватили стройные  ноги, что повторяли мельчайший изгибик пьянящего рельефа.
Полупрозрачная ткань блузки так и ласкалась к желанному  телу. А волосы! Они
летели  по ветру, извиваясь  медленно  и широко, словно девушка  плыла под
водой. Вот свернет сейчас в  какую-нибудь дверь, подумал я, только ты ее и
видел...
     И точно! Будто  услышав подсказку, она  вдруг  остановилась  и толкнула
стеклянную дверь, обрамленную гирляндой перемигивающихся лампочек. Швейцар в
зеленой униформе с цирковыми бранденбурами на грудивежливо приподнял картуз,
пропуская ее внутрь. Стеклянная грань качнулась туда-сюда и замерла, отделив
меня от последней надежды в моей последней жизни.
     Нет!!! Мысль эта обжгла  по-настоящему адским огнем. Смерть - неприятна
штука, но  и  тогда мне не  было так  больно. Вся  моя застенчивость  вдруг
сгорела, словно  политая  расплавленным чугуном. Я бросился вперед, едва не
разбил стеклянную дверь о швейцара и, догнав мою девушку, выпалил:
     - Постойте, девушка! Пождите. Я вам... Я вас хочу...
     Мне не хватило дыхания.
     - Хотите? - она улыбнулась, оценив начало. - Именно меня?
     - Нет, - заявил вдруг я, сам себе удивляясь.
     Впервые в жизни мне было легко признаться женщине в своих чувствах:
     - Я всех хочу. Всех... вас.
     И  замолчал. Что должно  было  последовать за этим? Звонкая пощечина и
провал в тартарары. Но ничего страшного не произошло.
     Она засмеялась.
     - Ты мой маленький! Идем.
     Я почувствовал, как ее пальцы ложатся  в мою ладонь, и крепко  схватил
их. Она повела меня по бесшумным коридорам, выстланным ковровыми  дрожками с
толстенным ворсом, мы миновали несколько комнат с изысканной резной мебелью,
где  за стеклами  шкафов угадывались  ряды книжных корешков  и  поблескивало
серебро. В большом пустом  зале с опущенными  до пола люстрами  мы  обогнули
огромный стол  под белой скатертью, накрытый к роскошному пиру, поднялись по
дубовой  лестнице  на  галерею  и, наконец, остановились  перед  небольшой
дверцей, почти сливающейся с обивкой стены.
     - Что там? - тихо спросил я.
     Происходящее  становилось  похожим на любовное  приключение  из старого
романа.
     - Я думал, такое бывает только в книжках!...
     - Тсс! - она приложила пальчик к  губам и вынула из сумочки ключ. - Там
нам будет хорошо! Входи.
     Я  шагнул  в раскрывшуюся  дверь, и  сейчас  же  в  глаза  мне  ударил
молочно-белый, нестерпимой силы свет. В первую минуту  я зажмурился, а когда,
наконец, смограскрыть глаза, сразу понял, что именно так сверкало.
     Это   были   залитые   светом   обнаженные   женские   тела. Глянцево
поблескивающие и матовые, белые и цветные, они  стояли  плотной стеной прямо
передо мной и разглядывали меня  с любопытством сотнями разноцветных глаз...
Нет, я  ошибся. Не стеной. Гладкие  и  кудрявые головы всех  оттенков  льна,
золота, каштана и воронова  крыла  морем колыхались до самого горизонта. Их
были  миллионы на открывшейся передо мной  бескрайней равнине, и они  стояли
тесно, как  в переполненном автобусе, только  возле меня оставлся небольшой
пятачок, заботливо  устланный   сеном. Я   попятился. Позади  с   грохотом
захлопнулась дверь. Я стремительно обернулся. Стальная  дверь, совсем такая
же, как в  предбаннике у Федора Ильича, была украшена  крупной ярко-оранжевой
надписью по трафарету: "Выход из бокса No 9 не предусмотрен. Извините."
     И тут я понял, что стряслось. Это был девятый бокс. Он сам меня нашел. И
больше уже  не выпустит никогда. Я  оглянулся. Женщины переступали с ноги на
ногу в  ожидании, несколько  ближайших начали деловито завязывать  волосы  в
пучок.
     Значит, вот это и есть моя пытка. Вечная  и  непрерывная, без обеда и
выходных. Пытка, отнимающая все, даже самую сокровенную мечту моей  жизни.
Ведь нельзя мечтать о том, чем тебя пытают. А они будут меня пытать, снова и
снова заставляя делать одно и  то же. Самое любимое, самое незнакомое, самое
потаенное и вожделенное. Пока это не станет для меня пресным, затем скучным,
затем  неприятным, ненавистным, нестерпимым и дальше  -  по нарастающей. И
предела этой муке не будет!
     Все  именно так, как  говорил  Федор  Ильич, и  как  обещал проклятый
вежливый черт! Никто не тащил меня силой, я сам пришел сюда, чтобы исполнить
свое самое заветное желание. И сейчас оно исполнится.
     Я в отчаянии застучал кулаками в дверь.
     - Ты что, читать не умеешь? - спросила рослая девушка, положив мне руку
на плечо. Ее крупная грудь спокойно колыхалась у  самого  моего лица. Другие
женщины обступили нас тесным полукольцом.
     - Ты  не  суетись, - продолжала  девушка, расстегивая  верхнюю пуговицу
моей  рубашки, -  экономь  силы. Спешить  тебе  некуда. У  тебя  впереди  -
вечность...


К О Н Е Ц