Евгений Войскунский, Исай Лукодьянов. Алатырь-камень

   -----------------------------------------------------------------------
   Сборник "Лучший из миров".
   OCъ & spellcheck by HarryFan, 26 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   - Опять эта луковица, - сказал Олег. - Ребята! - закричал он.  -  Идите
сюда!
   Первой вышла из  палатки  Света.  Она  посмотрела  на  небо,  затянутое
облаками, и состроила гримаску. Потом взглянула на свои брюки  и  ботинки,
заляпанные высохшей грязью, и только после этого на Олега.
   Олег стоял возле огромного валуна и махал рукой.
   - Сумасшедший, - сказала Света, - в одной  майке.  -  Она  заглянула  в
палатку. - Володя, Борис, выходите! Олег опять что-то нашел.
   Володя вскочил и, приставив ладонь  ребром  ко  рту,  протрубил  сигнал
побудки. Борис плотнее завернулся в одеяло.
   - Физик, а спит, как лирик, - сказал Володя. - Растолкать его?
   - Не надо, - ответила Света. - Раньше семи он все равно не встанет.
   Она пошла к Олегу. Володя, позевывая, шагал за ней.
   Сосны торчали прямо из скал. Низкорослые березы протягивали  скрюченные
руки, будто просили милостыню.
   - Смотрите, - сказал Олег. - Опять эти изображения.
   На шершавом валуне  было  высечено  нечто  вроде  луковицы,  положенной
набок.
   - Понимаете, - сказал Олег, - я делал зарядку. Бегу мимо этого  валуна,
смотрю - луковица! Такая же, как в Марьином посаде. И как у  того  болота,
где Светка вчера завязла.
   - Н-да, - сказал  Володя.  -  Только,  по-моему,  это  не  луковица,  а
стилизованная стрела.
   - Наконечник стрелы! - закричал Олег. - Верно, Вовка! - Он  сорвался  с
места и побежал в палатку.
   Подошел Борис, сонный, взлохмаченный.
   - Опять первобытные картинки, - лениво сказал он. - Прошу  учесть,  что
сегодня не моя очередь готовить завтрак.
   - Боречка проголодались, - сказала Света. - Боречка гневаются.
   - На себя гневаюсь. Затащили чуть ли не в  тундру.  Навещают  столетних
старух, записывают драгоценные сведения: на море-окияне, на острове  Буяне
лежит бел-горюч камень алатырь, под им  меч-кладенец  в  девяносто  пуд...
Почти полторы тонны. И чего он  там  лежит?  И  чего  я,  дурак,  за  вами
увязался, последние каникулы гублю, или, как там у вас в  фольклоре,  коту
под хвост пущаю? Вам-то хорошо, у Вовки царевна Лебедь при  себе,  а  этот
сказочник...
   Он кивнул на возвращающегося Олега и горестно махнул рукой.
   Олег нацелился об®ективом "Зоркого" на валун и щелкнул затвором.
   - Явный наконечник стрелы, - сказал он, закрывая футляр. - Хотел  бы  я
знать, куда он указывает.
   - Какой еще наконечник? -  проворчал  Борис.  -  По-моему,  это  капля.
Обтекаемое тело. И направление указывает  не  острый  конец,  а  тупой.  И
вообще надо готовить завтрак. Слушай, царевна  Лебедь,  займись.  В  конце
концов твоя очередь.


   Завтракали в палатке, под шорох дождя.
   - Древние зря ничего не  сочиняли,  -  говорил  Олег.  -  Вот  хотя  бы
алатырь-камень. Не зря же, черт побери, в Голубиной книге  царь  Волотоман
Волотоманович спрашивает царя Давида Иесеевича, какой камень  всем  камням
отец, а тот ему отвечает: алатырь-камень!
   - Ты ешь, ешь, - заботливо сказала Света. - Копаешься ложкой, а  в  рот
не кладешь.
   - Посмотри, как Боря хорошо кушает, - добавил Володя.
   - Пустяковая у вас профессия,  -  с  полным  ртом  отозвался  Борис.  -
Разговорчики одни! Сказочки! Ваш камень алатырь  во  всех  сказках  бел  и
горюч, а где-нибудь эти свойства используются?
   -  По   классификатору   Аарне-Андреева   алатырь-камень   чаще   всего
упоминается в заговорах от всяких напастей, - сказала Света  тоном  первой
ученицы, - а свойства его действительно не используются.
   - Это неверно, - возразил Олег. - Упоминание в заговорах о камне -  это
симпатическое обрядовое действие. Его смысл таков: прикосновение  передает
слабому свойства  камня  -  силу  и  крепость.  Веселовский  считает,  что
алатырь-камень - это алтарный камень  Сионского  храма.  А  по  Надеждину,
"алатырь" - испорченное греческое "электрон", "илектр",  то  есть  янтарь.
Кстати, янтарь горюч...
   - Помнишь, как в азбуковниках о нем говорится? -  перебила  его  Света.
Закрыв глаза, она произнесла нараспев: - "Илектр  -  камень  зело  честен,
един от драгих камней тако именуем, златовиден, вкупе и сребровиден..."
   - Греки еще и не так воспевали янтарь, - заметил Володя. -  И  красивый
он и электризуется, если потереть  его  суконкой.  Понятно,  что  на  него
всякую лирику накручивали. - Он перехватил  укоризненный  взгляд  Светы  и
поспешно добавил: - А вообще, очень здорово сказано: "камень  зело  честен
и..." Чего там еще? Просто замечательно сказано!
   После завтрака стали укладываться в дорогу.
   - Где мой молоток? - спросил Володя, роясь в рюкзаке.
   - Вот он. -  Света  протянула  ему  геологический  молоток  на  длинной
рукоятке. - И не смей больше класть его в мой рюкзак.
   - Я не клал, - удивленно сказал Володя. - Хорошо помню...
   - Ладно вам, - сказал Олег. - Вот что я  думаю,  ребята.  Борька  подал
правильную мысль насчет капли. Надо  идти  в  том  направлении,  куда  она
указывает.
   - Но она указывает в сторону от Тарабаровки, - заметил Борис.
   - Ничего, в Тарабаровку еще  успеем.  Я  не  прощу  себе,  если  мы  не
посмотрим, куда ведут эти знаки.
   Борис пожал плечами.


   Что делали ленинградские студенты в Северной Карелин?
   Два  года  назад  Олег,  студент-филолог,  побывал  в  этих  местах   с
экспедицией  фольклористов.  Зачарованно  слушал  он   неторопливую   речь
сказительниц, и лад русской сказки, ее  печаль  и  ю-мор,  как  говорится,
навсегда покорили  его  душу.  Еще  тогда  Олег  призадумался  над  частым
упоминанием камня алатыря.
   Последние каникулы он решил снова провести в северном озерном  краю.  С
ним поехала Света, однокурсница и  такая  же  энтузиастка  фольклора.  Что
касается Володи с геологического, то ему было все равно, куда ехать,  лишь
бы со Светой. В последний момент за ними  увязался  Володин  друг,  Борис,
физик с четвертого курса: он надеялся сбросить  с  себя  несколько  лишних
килограммов.
   На 66-й параллели четверка сошла с мурманского поезда. В синих сумерках
белой ночи долго шли лесной  дорогой,  дыша  промозглым  холодом  болотных
испарений и ругая Олега.
   В Марьином  посаде  -  поселке  у  тихого  Куг-озера  -  жила  старушка
сказительница, знакомая Олегу по прошлой экспедиции.  Уступая  настойчивым
просьбам Олега, она читала, шамкая беззубым ртом, сказки и духовные стихи.
Олег и Света были в восторге.  Володя  мало  что  понял,  но  тоже  хвалил
старушку. А Борис незаметно уходил из избы: или слонялся  по  берегу,  или
удил с мальчишками рыбу.
   На третий день Олег решил идти в Тарабаровку, где  жил  некий  дед,  по
слухам, достаточно бодрый и знавший тьму-тьмущую  всяких  старин.  Закинув
рюкзаки за плечи, наши друзья тронулись в путь.
   Огибая  Куг-озеро,  они  неожиданно  наткнулись   на   странный   знак,
высеченный на скале. Это была замечательная находка. Олег  сфотографировал
наскальное изображение и всю дорогу  говорил  только  о  нем.  Второй  раз
"луковица" была обнаружена возле  торфянистой  болотной  топи,  на  глухой
каменной плите.
   И вот в третий раз тот же загадочный знак.


   Шли, держа направление по компасу. Продирались сквозь чащу, потом пошел
мелкий кустарник, зеленые разливы брусники и волчьей ягоды. Под ногами  то
пружинила мягкая торфяная подстилка, прикрытая рыжеватым мхом, то стелился
серый, потрескавшийся гранит. Олег внимательно  осматривал  все  встречные
камни.
   Борис остановился.
   - Так нельзя, ребята, - сказал он, тяжело дыша. - Мы  черт  знает  куда
забредем. Давайте возвращаться, пока не стемнело.
   - Нет, - сказал Олег.
   Маленькое озерцо открылось неожиданно за  беспорядочным  нагромождением
валунов. Оно  было  светло-голубое  и  формой  напоминало  подошву.  Будто
сказочный великан ступил здесь огромной ножищей, а потом вода залила след.
Сосны вплотную подступали к озеру. Вокруг стояла такая тишина, что звенело
в ушах.
   - Ну и глухомань, -  сказал  Борис.  -  Забудешь,  что  есть  на  свете
телевизор.
   - По-моему, здесь надо ночевать, - заметил Володя.
   Стемнело. В сумерках северной ночи поползли белесые ленты тумана, и лес
стал  невесомым  и  призрачным.  Студенты   лежали   в   палатке,   плотно
завернувшись в одеяла.
   - Я все думаю об этих знаках на скалах, - сказал Олег.  -  Каплевидная,
обтекаемая форма  -  указательный  знак  высокой  культуры.  Может,  более
высокой, чем наша... Ведь мы до сих пор обозначаем направление первобытным
знаком оперенной стрелы... Ребята, а вдруг здесь была древняя цивилизация?
Совершенно неизвестная...
   - Куда же она подевалась? - сонно  спросил  Володя.  -  Цивилизации  не
исчезают бесследно.
   - А ледниковый период? - возразил Олег. -  Великое  оледенение  начисто
смело все следы.
   - Послушай-ка, - перебил его Борис. - Ты утром упоминал царя... как там
его? Валидол Валидолович, что ли?
   - Волотоман Волотоманович.
   - Во-во! Не говорил ли он, что по ночам надо спать?


   Олегу приснился чудной сон: будто  он  упрашивал  деда  из  Тарабаровки
прочитать  былину.  Хитрый  дед  долго  не  соглашался,  а  потом  сел   к
телеграфному аппарату и принялся выстукивать былину. Олег не  знал  азбуки
Морзе  и  сердился.  Он  проснулся  и  помотал  головой,   избавляясь   от
наваждения. Но металлический  стук  почему-то  не  исчез.  Он  приглушенно
доносился из-за палатки.
   Олег огляделся. Рядом похрапывал Володя. Вон Светкина белокурая  голова
на резиновой подушке. А Бориса в палатке не было. Встревоженный Олег встал
и откинул входное полотнище. В палатку вполз туман. Олег  не  удержался  и
чихнул.
   - Что случилось? - Света сразу проснулась. - Ты куда?
   - Пойду посмотрю, где Борис. Да ты спи!
   Олег вышел из палатки. В предутренней  синеватой  мгле  лес  был  полон
движения. Несильный холодный ветер гнал клочья тумана,  они  цеплялись  за
кусты и стволы сосен. Олег, осторожно ступая, пошел на звук.  Вдруг  возле
нагромождения валунов он увидел человеческую фигуру. Это был Борис. Он бил
чем-то металлическим по валуну.
   Олег тихонько подошел ближе и увидел на валуне свежевысеченную "каплю".
Так вот оно что!
   - Ау, мальчики! - раздался Светин голос.
   Борис выронил молоток и зубило. Подошли Света и Володя.
   - Поймали, черти, - сказал, ухмыляясь, Борис.
   Володя изумленно посмотрел на "каплю" и захохотал.
   - Колоссальная хохма, - выдавил он сквозь смех. -  А  я...  все  думаю,
почему мой молоток оказался в Светкином рюкзаке...
   - В темноте перепутал, - сказал Борис. - Каюсь, братцы, те три знака  я
для смеху вырубил. Старался. Землей затирал для древности. Самому надоело,
но сегодня необходимость заставила.  Надо,  думаю,  повернуть  "каплю"  на
обратный путь. Чтоб не блуждать зря по лесу... А то вы тут уже  и  древнюю
цивилизацию выдумали. Я, правда, имел в виду пришельцев из космоса...
   Все смеялись, кроме Олега. Вид у него был подавленный.
   - Кретин! - сердито бросил он Борису и пошел в палатку.
   - Он, что это? Смотрите, ребята! - воскликнула Света.
   Там, где седые валуны уходили в воду,  на  ее  темно-серой  поверхности
переливалось и мерцало световое пятно.
   - Как будто фонарь под водой горит, - проговорил Борис. - Это уж не моя
работа...


   Утро выдалось теплое, даже  солнечное.  Света  растопила  в  консервной
банке кусок свиного сала, и Борис начал тщательно мазать Володю, изо  всех
сил втирая жир в кожу.
   -  Маленько  пощипывает,  соленое,  -  сказал  Володя.   -   Авторитеты
рекомендуют для этого моржовый жир. Ну, ничего.
   Он обвязался концом веревки и решительно вошел в воду.
   - Ух, черт! Холодная! - вырвалось у него.
   Место оказалось глубокое.  Володя  нырнул,  Борис  потравливал  веревку
вслед. Через минуту Володя вынырнул, тяжело дыша.
   - Ну! - закричала Света. -  Долго  ты  будешь  отфыркиваться?  Вылезай,
замерзнешь!
   Володя шумно вдохнул воздух, перевернулся в воде, на мгновение  показав
пятки, и исчез. Томительно текли секунды.
   - Борис, сейчас же вытаскивай его, - не выдержала Света.
   Борис взялся за веревку, но Володя в  этот  момент  вынырнул  и  быстро
подплыл к берегу. Веревка осталась в воде.
   Олег принялся растирать Володе спину палаточным чехлом.
   - Что ты там нашел? - спросила Света. - Не тяни, Володька!
   - Наоборот, - сказал он, прыгая на одной  ноге  и  натягивая  брюки.  -
Именно тянуть надо. Взяли, ребята!
   Студенты вытащили на берег золотистую глыбу величиной с  бычью  голову,
накрест обвязанную концом веревки.
   - Золото! - вырвалось у Светы.
   Она наклонилась, тронула мягко светящуюся  поверхность  -  и  отдернула
руку.
   - Что такое? - сказала она растерянно. - Как током ударило...
   - Значит, мне не показалось, - сказал  Володя.  -  Меня  тоже  дернуло,
когда я его обвязывал.
   - Ну-ка, отойдите. - Борис достал складной нож с  деревянной  ручкой  и
разрезал узел. - А теперь будем соображать. Давай, Вовка, камни  по  твоей
части.
   Володя умелым ударом молотка отбил от глыбы маленький кусочек.
   - Зачем ломать? - тихо сказал Олег.
   - Погоди, - Володя впился взглядом в свежий излом.
   Излом заметно посветлел, из него брызнул  сноп  света.  Потом  он  стал
быстро тускнеть.
   - Н-да, - сказал  Володя.  -  Вообще  в  этих  местах  водится  минерал
гакманит. Он серый, а в свежем изломе  -  вишневый.  Через  четверть  часа
излом опять сереет. Если его  подержать  несколько  месяцев  в  темноте  и
вынести на свет - он на несколько секунд краснеет... Но это не гакманит.
   - А что же? - нетерпеливо спросила Света.
   - Погоди. - Он продолжал вертеть  обломок.  -  Вообще  камни  света  не
любят. Добытчики  драгоценных  камней  считают,  что  камень  надо  с  год
подержать в темном, сыром месте...
   - Язык твой - враг мой, Вовка! -  воскликнула  Света.  -  Брось  читать
лекцию, говори толком.
   - А на Урале дымчатый кварц превращают  в  золотистый,  запекая  его  в
хлеб... Ладно, умолкаю.
   Володя поскоблил обломок ножом, понюхал, положил в ложку и подержал над
костром. Обломок стал оплавляться по краям и  вдруг  вспыхнул.  В  воздухе
разлился приятный, незнакомый запах.
   - Как ты говорила. Света? - спросил Володя. - "Камень зело честен..."?
   - "Един от драгих камней тако именуем", -  подхватила  она.  -  А  что?
Разве это...
   - Похоже. Но если это янтарь, то какой-то необыкновенный.  Обыкновенный
янтарь  образовался  из  окаменевшей  смолы  хвойных  деревьев  третичного
периода. Запах нагретого янтаря - смесь аромата гвоздики и хвойной  смолы.
А здесь не то... И цвет несколько необычный. И свечение...
   - Значит, не янтарь? - спросил Олег.
   - Анализ нужен. Обыкновенный янтарь - С10H16O. Возраст  -  до  миллиона
лет. А этот камешек по-моему, постарше. Может, он, чудак, не из хвойных, а
из  каких-нибудь   гигантских   папоротников   каменноугольного   периода.
Палеоянтарь, так сказать.
   Пока шел  этот  разговор,  Борис,  присев  на  корточки,  трогал  глыбу
кончиком ножа. С легким треском проскакивали искорки.
   - Он статически заряжен, - сказал Борис,  выпрямляясь.  -  И  соломинки
притягивает. Сколько, ты говоришь, ему лет, Вовка?
   - Четверть миллиарда, не меньше.
   - Так вот, братцы. Эта штука обладает свойствами электрета.
   - А что это такое электрет? - спросила Света.
   - Видишь ли, некоторые смолы, попадая в расплавленном или мягком виде в
электростатическое поле и застывая  в  нем,  становятся  электретами:  они
сохраняют электрический заряд  так  же,  как  магнит  сохраняет  магнитные
свойства.
   - Что же могло его зарядить? - спросил Володя.
   - Откуда я знаю? Во всяком  случае,  естественное  электрическое  поле.
Близкий удар молнии, поток космических лучей или еще что...  Много  ли  мы
знаем об электрическом  поле  Земли  тех  времен?  Да  мы,  собственно,  о
существовании электретов узнали несколько  десятков  лет  назад,  хотя  их
предсказывал еще Фарадей...
   - Ясно одно, - продолжал Борис, помолчав. - Эта смола попала  в  мощное
статическое поле именно в размягченном  виде,  когда  дипольным  молекулам
легче переориентироваться. Все плюсы в одну сторону, минусы - в  другую...
А потом быстрое охлаждение, поток воды например, и заряд стал вечным...


   Начало темнеть. Олег разжег костер, Володя подвесил чайник.
   - Ребята, - тихо позвала Света. - Смотрите, как странно мошка  облепила
глыбу!
   Действительно, мошки - проклятие северного лета  -  тучей  роились  над
камнем, так и лезли на его неровную поверхность.
   - Он их притягивает, - проговорил Олег.  -  Смотрите,  они  садятся  не
повсюду, а как-то с разбором.
   - Верно, - сказал Борис.  -  Кажется,  это  не  просто  электрет,  а  и
фотоэлектрет к тому же. Если во время  застывания  на  поверхности  янтаря
отражалось то, что было вокруг, темные и светлые  пятна  могли  зарядиться
по-разному. Поэтому мошку и притягивают определенные места. - Он  нагнулся
над глыбой.
   - Посмотрите, ребята! - Олег внимательно разглядывал черные от налипшей
мошки пятна на поверхности янтаря. - Какой-то  рисунок.  Вот  человеческая
рука!
   - Где? Вот это? - Борис хмыкнул. - При некоторой фантазии.
   - Конечно, рука, - вмешалась Света. - Вот пальцы...
   - А вот лицо человека! - воскликнул Олег.
   Действительно, темные пятна на камне образовали смутный, с пробелами  в
деталях  рисунок.  В  левом  нижнем  углу  -  лицо:  шапка  волос  и  рот,
разодранный криком. Голая рука со скрюченными пальцами  вытянута  вверх  -
она зовет на помощь. На заднем плане - неясные фигуры. Торчат не то палки,
не то копья. И наискось, через весь рисунок - изломанная, резко очерченная
светлая полоса.
   Ребята долго молчали, вглядываясь в окаменевшее мгновение из невероятно
далекого  прошлого.  Первым  опомнился  Олег.  Он  принес  фотоаппарат   и
"вспышку", сделал несколько снимков.


   Вода в чайнике закипела. Света заварила чай, собрала ужин.
   - Олег, почему ты не пьешь и не ешь?
   Олег не ответил. Он сидел, полузакрыв глаза и глядя в пляшущий огонь.
   - Хотите послушать? - негромко спросил он.
   И, не дожидаясь ответа, начал рассказывать, перемежая речь  задумчивыми
паузами.
   - Это было давно. Бесконечно давно. Человек нашел яркий, полупрозрачный
камень.  Его  бедное  воображение  было  без  остатка  поглощено  глубокой
красотой цвета.
   Чтобы камень стал еще красивее, человек сбросил с плеча звериную  шкуру
и сильно потер его мехом. Тогда камень начал притягивать  сухие  травинки.
Человек склонился над ним, и его волосы потянулись к камню. До ночи, забыв
про охоту и пищу, он забавлялся камнем. А ночью,  когда  он  протягивал  к
камню палец, голубые искры с  треском  выскакивали  из-под  ногтя.  И  ему
казалось, что, прикасаясь к камню, он делается сильнее.
   Долго человек скрывал камень. Но племя заметило, что он  уклоняется  от
охоты. Его выследили: тайна существует недолго.
   Вождь, заботясь о племени, решил  принести  чудесный  камень  в  жертву
главному божеству - Огню. Потому  что  Огонь  важнее  Солнца:  оно  светит
только днем и не может разогнать ночной мрак,  полный  непонятных  ужасов.
Это под силу одному Огню.
   Ночь была темной и бурной, когда камень положили в костер. Жарко  пылал
беспощадный Огонь, и камень вспыхнул по краям и потек, и незнакомый аромат
щекотал ноздри и дурманил людей.
   Человек с криком отчаяния бросился  к  костру,  чтобы  спасти  чудесный
камень. Но охотники схватили его.
   Наверху загрохотало, удар грома распорол темное  небо,  сверкнул  белый
извилистый клык  молнии.  Мать  Огня  ударила  в  костер,  разметала  его,
потушила. Хлынул ливень...
   Олег умолк и обхватил колени руками.
   Света улыбнулась ему и тихонько похлопала в ладоши.
   - Недурно изложено, - проворча