нное поле не меняет настоящее, тут ты прав. Но оно может приносить  с
собой какие-то элементы своего времени, вероятно прошлого. Какие  элементы
- этого я не знаю. Вообще-то в моей теории столько  белых  пятен,  что  ее
скорее можно назвать гипотезой. - Старков поскромничал, но не удержался  -
добавил: - Правда, гипотезой, подтвержденной экспериментом.
   Они свернули в лес, продрались  сквозь  кусты  орешника,  выбрались  на
узкую лесную дорогу - по ней вчера Олег добирался домой, - мокрые с ног до
головы: во  время  дождя  из  чащи  кустарника  сухим  не  вылезешь.  Олег
встряхнулся по-собачьи, выругался сквозь зубы: проклятая погода, проклятый
лес - и вдруг прислушался:
   - Где это?
   Где-то совсем рядом, быть может метрах  в  трехстах,  надсадно  заревел
грузовик. Это был именно грузовик: Олег хорошо разбирался в машинах!  -  и
двигатель ревел потому, что не в силах  был  вытащить  тяжелую  машину  из
липкой дорожной грязи.
   - Сели, - констатировал Олег. - Интересно, кто это?
   - Пошли посмотрим, - предложил Димка. - Все равно по пути.
   Они  шли,  хлюпая  резиновыми  сапогами  по   лужам,   Димка   громыхал
стеклотарой в рюкзаке, что-то приглушенно насвистывая. Старков и Олег вели
бесконечный теоретический спор о проблемах обратимого времени. Димку  спор
не интересовал, он слышал его  много  раз,  может  быть  только  в  других
вариантах, но суть не менялась.
   "Псих Олег, - беззлобно размышлял Димка. -  Ну  чего  он  лезет  в  эту
трясину?  Старков  его  слушает,  ждет,  когда  он  начнет  захлебываться,
подтащит к берегу и опять отпускает:  побулькай,  малыш.  У  Старкова  это
называется "тренинг мышления". Судя по всему, я к этому тренингу абсолютно
не способен..."
   Он шел впереди - Олег и Старков отстали шагов  на  десять,  -  и,  быть
может, именно поэтому он первым услышал голоса людей с застрявшей  машины.
Машина время от времени надсадно ревела, потом шофер выключил зажигание, и
наступила тишина, в которую и прорвались фразы, почему-то  не  русские,  а
немецкие. Говорили не как преподавательница немецкого в Димкиной школе,  а
чисто, даже грассируя.
   - Пошевеливайся, скотина! - как понял Димка,  кричал  один  надсадно  и
хрипло, и тоненько, по-скопчески отвечал другой.
   - Я послал  троих  за  сучьями,  герр  оберштурмфюрер.  Слышите  -  уже
работают. Через пять - десять минут выберемся.
   В лесу раздавался топор дровосека, совсем как в знакомом стихотворении.
   - Что за комедия? - обернулся Димка к Старкову. - Кинос®емка, что ли?
   Старков не ответил. Он отстранил рукой Димку, приложил палец  к  губам:
молчите, мол! - прошел вперед до поворота, остановился прислушиваясь.
   Двигатель снова заурчал, и тот же баритон сказал строго:
   - Не мучай машину, болван. Его  величество  гневается  и  вполне  может
залепить тебе пару суток карцера. Ганс с ребятами  принесут  сучья,  и  мы
вылезем из этой русской грязи.
   Олег и Димка с удивлением смотрели на странно побелевшее лицо Старкова:
испугался он, что ли?
   - Что они говорят? - спросил Олег. Немецкого он не знал.
   - Тихо! - вполголоса приказал Старков, и было  в  этом  приказе  что-то
незнакомое, чужое: пропал Старков-весельчак, Старков-шутник  и  неунывака,
появился другой - властный и жесткий. - Тихо! - повторил  он.  -  Назад  в
лес!
   Они прошли за ним, подчинились - недоумевающе,  молча  переглядывались,
продираясь сквозь мокрый кустарник,  остановились  у  разлапистой  высокой
березы, еще не потерявшей желтой листвы.
   - Ну-ка, давай наверх, - приказал Димке Старков.
   И Димка - сам себе удивлялся! - не задавая лишних  вопросов,  схватился
за нижнюю ветку, подтянулся сквозь потоки дождя с дерева,  проворно  полез
вверх.
   - Посмотри, кто это, - сказал ему Старков,  -  внимательно  посмотри  и
быстро спускайся. - Он обернулся к Олегу и пояснил: -  Береза  высокая.  С
нее всю дорогу видно: сам проверял...
   Димка, уже добравшийся почти до верхушки, издал  какое-то  восклицание:
удивился не удивился, охнул вроде. А Олег подумал, что  Старков  почему-то
темнит, - знает о чем-то, а говорить  не  хочет.  Ну  что  он  предполагал
увидеть с березы? Застрявшую машину? Так зачем такая таинственность? Выйди
на дорогу и посмотри... По-немецки они  разговаривают?  Ну  и  что?  Может
быть, действительно кинос®емка. На натуре, как это у них называется.
   Он все еще недоумевал, когда Димка  буквально  скатился  вниз,  доложил
задыхаясь:
   - Две  машины.  Одна  грузовая,  фургон:  она-то  и  села...  Другая  -
маленькая, "газик", по-моему. Вокруг - человек тридцать. Подкапывают землю
и слеги под колеса кладут. Только... - Он замялся.
   - Что - только? - Старков подался к нему.
   - Только одеты они как-то странно. Маскарад не маскарад...
   - Форма?
   Димка кивнул:
   - Черная. Как у эсэсовцев. Может быть, и в самом деле кино снимают.
   -  Может,  и  снимают...  -  протянул  Старков,  замолчал,   о   чем-то
сосредоточенно думая, медленно закурил.
   Молчали и ребята, ждали решения, знали, что оно  будет:  когда  Старков
_так_ молчал, значит, жди неприятностей - проверено за четыре месяца.
   - Вот что, парни, - сказал Старков. - Может  быть,  я  -  старый  осел,
тогда все в порядке, а если нет,  то  дела  плохи:  влипли  мы  с  вами  в
историйку. Сейчас быстро идем домой, забираем Рафа и будем решать...
   - Что решать? - чуть не закричал Олег.
   Старков поморщился:
   - Я же ясно сказал: тихо! А решать  будем,  что  делать  в  создавшейся
ситуации.
   - В какой ситуации?
   - Дай Бог, чтобы я  ошибся,  но,  кажется,  наш  удачный  опыт  получил
неожиданное продолжение. По-моему, эта машина и  эти  люди  в  маскарадных
костюмах - гости из прошлого. Помнишь наш спор, Олежка?
   Олег  вздрогнул:  чушь,  бредятина,  не  может  этого   быть!   Прошлое
необратимо.  Нельзя  прокрутить  киноленту  Времени  назад   и   еще   раз
просмотреть кадры вчерашней хроники. Теория Старкова верна - бесспорно! Но
человеческая психика - даже психика без пяти минут ученого! - не  в  силах
поверить в ее практическое воплощение.  Ну  существует  же  где-то  предел
реального? А за ним -  пустота,  ноль  в  степени  бесконечность,  бабкины
сказки или просто фантастика.
   Олег оборвал себя: рассуждает,  как  досужие  сплетницы  на  лавочке  у
под®езда. Та же логика: этого не может быть,  потому  что  не  может  быть
никогда. Нет такой формулы! Все может быть, если это "все" - наука,  а  не
мистика. А где тогда граница между наукой и мистикой?  То,  что  поддается
научному об®яснению, - наука.  Удобное  положение...  А  если  завтра  оно
об®яснит  какое-нибудь  мистическое  явление?  Мол,  так  и  так:  научное
обоснование, графики и таблички, точный эксперимент и -  никакой  мистики.
Такое бывает? Еще  как  бывает!  Все  сегодняшние  достижения  цивилизации
когда-то  показались  бы  мистикой  даже  самому  просвещенному  человеку.
Электрическая лампочка? Ересь, фокусы!  Искусственное  сердце?  На  костер
еретика врача! Да что там ходить за примерами: временное поле  Старкова  -
тоже, в сущности, мистика. Или так: было мистикой до сего  дня.  А  сейчас
оно действует вполне реально.  Вон  какой  подарочек  принесло  -  берите,
радуйтесь... А чему радоваться? Гостям из прошлого? Но они не  знают,  что
попали в будущее. Да и узнали бы - не поверили! А гости,  судя  по  всему,
агрессивные. Они существуют тридцать с лишним лет назад, вешают, стреляют,
поджигают. Они еще не знают, что их ждет завтра: для них - завтра, для нас
- вчера. Они еще уверены в своей непобедимости.  Они  еще  чувствуют  себя
хозяевами на нашей земле. Они еще живут - эти сверхчеловечки  из  учебника
новейшей истории...
   - Интересно, из какого они года? - вдруг спросил Димка.
   - Не все ли  равно?  -  отозвался  Олег.  -  Сорок  первый  тире  сорок
четвертый.
   - Как раз не все равно.  В  сорок  первом  они  наступали,  а  в  сорок
четвертом драпали. Есть разница?
   В разговор вмешался молчавший до сих пор Старков:
   - Разница  есть,  конечно,  но  для  нас  она  не  принципиальна.  Год,
вероятно, сорок второй - я тогда партизанил  в  этих  лесах.  А  каратели,
может быть, те же самые, что и тогда поджигали и вешали. Главное, что  это
враги, мальчики. И мы им - враги. И  наплевать  им,  что  вы  все  еще  не
родились. Попадись на глаза - пристрелят без сожаления.
   - Так что же нам - прятаться и дрожать от страха? - Олег спросил это  с
усмешечкой, но и Старков и Димка  знали  его  "усмешечки":  Олег  медленно
приходил в ярость - верный признак.
   И Старков сказал спокойно:
   - Прятаться - да. А дрожать от страха, ясно, не будем. У нас три  ружья
против тридцати автоматов. Соотношение один к десяти. А что такое дробовик
против "шмайссера"? Улавливаешь?
   - Не улавливаю, - зло отрезал Олег. - И с тремя ружьями кое-что сделать
можно. Да и от заряда дроби в глаза не поздоровится.
   - Если попадешь, - добавил Старков. - А Димка не попадет, и Раф тоже. А
у  меня  опыт  есть,  простите  за  нескромность.  И  поэтому  вы   будете
подчиняться мне  беспрекословно  и  точно.  Вот  тогда  три  ружья  смогут
принести пользу. Ясно?
   Ясно? Конечно ясно, что ж тут неясного. И нельзя  было  не  подчиниться
этому командирскому тону, этой доселе неизвестной им воле и силе человека,
который умел весело шутить и смеяться, умел  петь  хорошие  песни  и  знал
повадки птиц и зверья, любил читать вслух Пастернака и  Блока  и  создавал
"сумасшедшие" теории. Но, оказывается, он умел еще быть жестким и сильным,
умел приказывать и заставлял повиноваться. Словом, был физик Старков. И не
его вина, что он опять превратился в партизанского комиссара Старкова.
   - Как ты думаешь, - спросил он Димку, - долго ли они еще провозятся  на
дороге?
   - Минут тридцать - не меньше. Может, и час. Здорово сели: больше чем на
полколеса.
   - Вот что, - принял решение Старков. - Лезь на елку, следи  за  ними  и
жди нас.
   - Есть следить и ждать, - отрапортовал Димка, и Старков улыбнулся:
   - Вольно, солдат. Не скучай. Мы быстро.
   Он хлопнул Олега по спине, подтолкнул вперед, пошел следом,  ступая  на
зависть Олегу почти бесшумно.
   - Патроны в ящике под  столом,  -  сказал  им  вслед  Димка.  -  Берите
побольше.
   И Олег невольно вспомнил когда-то читанное о патронах, о  снайперах,  о
партизанах в книгах о Великой Отечественной. Она окончилась  тридцать  лет
назад и  вновь  началась  для  них  -  юнцов  послевоенных  лет,  началась
неожиданно и страшно в мокром осеннем лесу под Брянском,  который  знал  и
помнил войну: до сих пор еще  колхозные  ребятишки  находят  то  стреляную
гильзу,  то  ржавую  каску.  Что  ж,  возможно,  сегодня  к  их  "трофеям"
прибавятся и другие - поновей...



        4

   Раф сидел на табуретке у гудящего  генератора  и  читал  Чейни,  смешно
шевеля губами: видимо, переводил текст.  Американский  сыщик  Лемми  Кошен
успешно боролся с гангстерами вот уже семьдесят страниц, а оставшиеся  сто
двадцать  манили  Рафа   нераскрытыми   тайнами,   отвлекая   его   и   от
воспроизведенного времени, и от своего реального. Он и  забыл,  что  через
полчаса должен смениться.
   Войдя в сарайчик, Старков прежде  всего  взглянул  на  датчик:  стрелка
словно заклинилась на красной черте. На экране осциллографа  текла  ровная
зеленая линия: на несколько делений  выше  расчетной.  Поле  не  исчезало,
однако напряженность его выросла раза в полтора. Старков, честно говоря, и
не надеялся на такую удачу, когда еще планировал опыт. Но он не ждал и той
беды, которую принесла негаданная удача.
   Если бы  его  сейчас  спросили,  зная  о  возможности  "пришельцев"  из
прошлого, начал бы он опыт или нет, Старков  не  задумываясь  ответил  бы:
нет, не начал. Бог знает, чем грозит пришествие "гостей"! Может быть,  они
исчезнут так же, как появились. А может быть...
   - Почему так рано? - поинтересовался Раф, отрываясь от книги. - Магазин
закрыт?
   - Закрыт, - сказал Олег. - Дорога к нему закрыта.
   - Землетрясение?  -  сыронизировал  Раф.  -  Лесной  пожар?  Или  речка
Незнайка вышла из берегов?
   Старков поморщился:
   - Не время паясничать. Беда, Раф...
   Раф швырнул книгу на пол и встал:
   - Что случилось, шеф?
   - На дороге застрял грузовик с гитлеровцами, - выпалил Олег.
   Раф обиделся:
   - Кто из нас паясничает?
   Ситуация и вправду была комична. Старков усмехнулся, сказал торопливо:
   - Олег не шутит. Гитлеровцы действительно появились из прошлого. Те же,
что шуровали когда-то в этих лесах.
   Раф был вежливым мальчиком. Вежливым и немногословным. Когда он  что-то
недопонимал, он задавал вопрос, как правило, самый точный и самый нужный.
   - Поле? - спросил он.
   И Старков в который раз удивился его способности  воспринимать  всерьез
то, что другой счел бы неумным и грубым розыгрышем.
   - Поле, -  подтвердил  он.  -  Неожиданный  "подарочек"  тридцатилетней
давности. Неожиданный и опасный.
   Но Рафа, казалось, это не взволновало.
   - Вы не предполагали такого эффекта?
   - Нет, - сказал Старков.
   Ему не хотелось ввязываться в теоретические рассуждения, да  и  времени
не было, но от Рафа так просто не отделаешься: он должен сначала  все  для
себя уяснить - подробно и точно, а потом принять решение.
   - А если отключить поле? - допрашивал он.
   - Не знаю, не знаю, -  быстро  сказал  Старков.  -  Не  исключено,  что
искусственное отключение поля уберет обратное время,  но  эффект  "гостей"
может и не исчезнуть. - И подумал, что название вполне подходит к  случаю.
Надо будет впоследствии "узаконить" его. И усмехнулся про себя: о  чем  ты
сейчас думаешь, балбес ученый, когда рядом - опасность, не  из  детектива,
брошенного на пол, а самая настоящая, стреляющая и безжалостная.
   - Кончай допрашивать, Раф, - отрезал он. - Будем  живы,  все  об®ясним.
Нельзя выпускать их из сферы действия поля: тогда скорее всего они  вместе
с ним и исчезнут.
   - Хорошее доказательство удачного эксперимента, - то ли серьезно, то ли
шутя проговорил Раф.
   Старков сдержался. Очень хотел дать волю если не рукам, то  словам,  но
сдержался: не время ссориться. Пусть говорит что хочет: мальчишка, сопляк.
Умный, способный, но  -  все-таки  мальчишка,  с  гонором,  с  фанаберией.
Пожалуй,  для  него  этот  день  будет  самым  сложным  -  смешочками   не
отделаешься.
   Старков сдержался, но Олег не  любил  и  не  умел  прятать  эмоции.  Он
рванулся к Рафу, схватил его за ворот штормовки.
   - Думаешь, что лепишь, гад? - задыхаясь, крикнул он. - Там Димка  один,
а ты здесь вопросики задаешь...
   Старков взял его за руки, потянул на себя:
   - Не дури. Пошли отсюда. Время дорого.
   Олег неохотно отпустил Рафа, повернулся  и  направился  к  выходу.  Раф
одернул штормовку, пошел следом, на ходу обернулся:
   - Что же вы собираетесь делать?
   - Задержать  их,  -  помедлив,  ответил  Старков  и,  словно  сам  себя
уговаривая, подтвердил: - Вероятнее всего, они направляются в деревню. Она
всегда была у них на подозрении  -  по  личному  опыту  знаю.  Деревня  за
пределами поля. А если им удастся прорваться? Кто  знает,  что  последует.
Задержать их надо во что бы то ни стало. Любой ценой.
   - И надолго? - Раф уже стоял в дверях.
   - Не знаю, - в который раз повторил Старков.
   Он понимал, что эта спасительная формула еще  не  раз  избавит  его  от
ненужных, да и маловероятных об®яснений. То, что они не  нужны  сейчас  ни
ему самому, ни ребятам, было ясно: обстановка  требовала  действий,  а  не
рассуждении. А вот вероятность этих действий представлялась Старкову  хотя
и не слишком, но все же реальной. Скажем, ноль целых двадцать пять сотых -
немалая цифра, как  ни  крути!  А  рассуждал  Старков  так:  напряженность
временного поля  выросла  из-за  присутствия  "гостей".  Так  сказать,  не
учтенный расчетом дополнительный фактор. "Гости" принадлежат полю. С полем
появились и с полем исчезнут. Так думал Старков, во всяком  случае,  хотел
так думать. Можно было бы попробовать, конечно, отключить  генератор,  как
предлагал Раф, но Старков  боялся:  оставшиеся  семьдесят  пять  процентов
вероятности отпугивали, требовали повышенной осторожности. В конце концов,
генератор не рассчитан  на  такую  высокую  напряженность:  через  час-два
экраны начнут выходить из строя, после исчезнет само  собой,  и  вместе  с
ним, по всей вероятности,  исчезнут  и  "пришельцы",  поскольку  вне  поля
Старков не мыслил их существования.
   Вот так он и думал, во всяком случае, хотел так думать.
   А что касается вздорной мысли не выпускать их из зоны экранов,  так  не
такая уж она и вздорная: поле полем,  но  не  пропадут  же  "гости",  если
выйдут из него. То есть по теории-то должны  пропасть,  но  уж  как-то  не
вяжется это с реальностью. Вот вам тридцать живых и здоровых мужиков, едут
себе спокойненько, песни распевают  и  вдруг  -  исчезли,  испарились.  Ну
конечно же, конечно, они существуют в своем времени, только в своем,  а  в
нынешнем их нет, убиты они здесь же или где-нибудь под Орлом или Курском.
   Но... и в сотый раз Старков вспоминал это проклятое  "но"!  А  если  не
исчезнут? Если прорвутся? Что тогда? В нескольких  километрах  -  деревня,
еще дальше - другая. Там люди, которые ни сном ни духом  не  помышляют  об
опасности. О _такой_ опасности!  Они  и  воевать-то  давно  разучились,  а
большинство и не умело, как Раф, Димка или  Олег.  Их  надо  предупредить,
заставить поверить в реально существующую опасность, какой бы нелепой  она
ни казалась.
   Старков прикинул: кто может пойти? Раф? Пожалуй, он справился бы с этой
миссией лучше других: сумеет убедить. Но ведь он сам не очень-то  верит  в
"гостей", куда же ему еще убеждать кого-то!..
   Может быть, Олег? Нет, не подходит: не оратор. Думать  умеет,  стрелять
умеет, работать умеет, и еще как, а вот  говорить  не  научился.  Это  ему
попортит кровушки: в науке говоруны подчас стоят больше молчальников...
   Лучше всего пойти самому. Но это  значит  оставить  трех  сосунков,  не
нюхавших боя, на верную гибель. На _почти_ верную. Бой не любит  новичков,
как бы храбры они ни были...
   Значит, остается Димка. За это время он  небось  досыта  нагляделся  на
взвод "гостей", поверил  в  них  так,  как  и  сам  Старков.  А  об®яснить
колхозникам невероятное существование  машины,  воскрешающей  годы  войны,
пожалуй, сумеет не хуже Рафа.
   Но Димка умеет стрелять, а Раф нет. Значит, все-таки Раф?..
   Старков вышел из сарая, где по-прежнему  гудел  генератор,  может  быть
чуть громче, чем следовало бы, - пошел к  сторожке.  Навстречу  ему  бежал
Олег, обвешанный оружием: карабин Старкова, собственная тулка,  в  руке  -
сумка с патронами. Раф шел сзади, перекинув через плечо двустволку.
   - Ловите! - Олег на ходу кинул Старкову  карабин,  и  тот  поймал  его,
ощутив холодную сталь ствола.
   Вот когда он вспомнил, что не охотничье это оружие -  боевое.  И  может
быть, впереди у них - тот самый  бой,  где  он  будет  очень  кстати,  это
семизарядный симоновский карабин. А может  быть,  боя  не  будет.  Старков
очень хотел, чтобы его не было...



        5

   Димка  сидел  под  деревом  и  ждал.  Он  уже  вдоволь  насмотрелся  на
беспомощно суетящихся эсэсовцев и решил, что дальнейшее наблюдение за ними
довольно бессмысленно: ну потолкают машину, ну земли под колеса  покидают,
веток, хвороста - раньше часа  им  все  равно  отсюда  не  вылезти.  Дурак
водитель затащил тяжелую  машину  в  заведомо  непролазную  грязь.  Небось
начальство не наградит  его  за  это  Железным  крестом.  Как  там  у  них
делалось? За провинность - на Восточный фронт...
   Он усмехнулся: вот  она  -  инерция  книжных  знаний.  Это  же  и  есть
Восточный фронт - для них,  конечно.  Или,  вернее,  был.  Вот  так  он  и
выглядел, наверно, осенью сорок  второго  года.  Холодно,  дождь  моросит,
дорога непроходимая, мокрота, лес, болота. Взвод карателей направляется на
очередную "операцию" в близлежа