пожалуй,  пощажу  вас,  -  замечаю  я,  протирая  носовым  платком
промокшие полы и рукава сюртука. - Ни Жанвье, ни Мердоку ничего не  скажу.
Выигрыш можете оставить себе, двадцать пять  франков  дайте  взаймы  Питу,
если он в них нуждается, а пятьсот франков,  полученных  вами  от  Пасквы,
внесите в фонд избирательной кампании сенатора Стила. Вы, Селби, доставите
сейчас эту мокрую курицу домой, а то  еще  простудится.  Не  беспокойтесь,
жаловаться он не будет.



        11. УБИЙСТВО

   Через полчаса я нахожу  в  "Аполло"  Мартина,  ухитрившегося  благодаря
своим уже достаточно обширным "придонным" связям получить свободный столик
в самом центре бара, близ грязной ковровой  дорожки,  разделяющей  большой
закопченный и пыльный зал надвое.
   "Аполло" - это действительно третьеразрядный кабак, с  длинной,  обитой
жестью стойкой и десятком деревянных, ничем не покрытых столов.  Из  кухни
несет прогорклым маслом. В нескольких шагах  ничего  не  разглядишь  из-за
густого табачного дыма.
   - Были в  "Гэмблинг-Хаус"?  Ринки  нашли?  -  встречает  нас  вопросами
Мартин.
   Я рассказываю.
   - Зачем Мердоку платить пятьсот франков за  документ,  который  он  мог
получить даром? - спрашиваю я под  конец.  -  Ведь  Ринки  его  человек  в
избирательной канцелярии популистов.
   - Агентам тоже надо платить.
   - Но почему между Мердоком и Ринки вдруг возникает Пасква?
   - Как связной, наверное?
   - Роль не для Пасквы.
   - А в качестве прикрытия? Ринки прикрывают как лжепопулиста. Все  очень
просто, Юри, подумай сам. Ринки  находит  в  столе  у  Пита  рекомендацию,
подписанную сенатором. Сообщает Мердоку.  Получает  распоряжение  выкрасть
документ и передать его Паскве. А Пасква лишь одно из звеньев цепочки.
   Мартин рассуждает разумно.  Но  какую  роль  и  в  какой  игре  сыграет
рекомендация? Может быть, этот замысел и разгадал Луи Ренье?
   - Пасквы и Ренье здесь нет, - говорит Мартин. - Зато я вижу Бидо.
   - Кто это - Бидо?
   - Я тебе рассказывал. Второй гангстерский ферзь.  Покупает  голоса  для
"джентльменов".
   - Где он сидит?
   - За третьим столом слева от нас.
   Я разглядываю толстяка  с  отвисшими  розовыми  щеками,  в  пиджаке  из
зеленого,  "бильярдного"  сукна.  Жилет  у  него  оранжевый,  мятый,   как
иссохшийся апельсин. Он энергично играет в покер с какими-то столь же ярко
расцвеченными типами.
   - Это тот, из которого собираются сделать пудинг?
   - Тот самый, - подтверждает Мартин.
   - Не жалко. Меня тревожит исчезновение Луи.
   - Меня тоже. Тем более, что Пасква поручил ему слежку за мной, а я  как
раз его и не вижу.
   - Штучки Мердока.
   - А может быть, инициатива Пасквы?
   - Кто ты для Пасквы? В прошлом - человек, которого  приказал  задержать
Мердок,  а  потом  отпустил  с  миром.  Сейчас  -  хроникер  газеты   "его
величества".  Не  миллионер,  не  игрок  и  не  сыщик.  В  общем,  человек
неопасный.
   - Я видел, где и куда сгружались слитки.
   - Никто не заметил, что ты видел. Иначе тебя давно убрали бы.
   - Серебро скоро понадобится Мердоку. Для тех, кто  шантажа  не  боится,
или тех, кого шантажировать незачем. Вот  тогда  бы  и  пустить  по  следу
полицию.
   Мы  продолжаем  разговаривать,   дожевывая   знаменитые   "аполловские"
бифштексы.  Что-что,  а  их  здесь  делать  умеют.  Жарят  без  масла   на
раскаленной плите, отлично сохраняя весь сок и нежность мяса,  схваченного
хрустящей корочкой.
   В дыму и гомоне никто и не заметил, как в бар вошли двое с полицейскими
автоматами. Мы увидели их, когда  они  были  уже  в  центре  зала.  Идущий
впереди - почти двухметрового роста, в  застиранной  клетчатой  рубахе,  с
черным платком, закрывающим лицо до глаз. Второй - с открытым лицом,  лишь
старенькая студенческая каскетка надвинута на лоб.
   - Луи Ренье, - тихо говорит Мартин.
   - Где?
   - Тот, что сзади.
   Высокий вскидывает автомат и кричит на весь зал:
   - Получай, Бидо!
   Грохочет автоматная очередь. Но одним мгновением  раньше  шедший  сзади
Луи Ренье, перехватив свой автомат за  дуло,  ударил  прикладом  по  рукам
стрелявшего, и очередь проходит  под  столом.  Стрелявший  поворачивается,
ударом тяжелого башмака сбивает спутника на пол  и  тут  же  выпускает  по
столику вторую очередь. Третью - в грудь пытающемуся  подняться  Луи.  Это
происходит буквально в считанные секунды.
   - Сидеть смирно! - кричит стрелявший. - Мои люди у входа с оружием.  Вы
под прицелом. Кто двинется - срежут.
   Затем он нагибается и шарит в кармане у Луи. Кладет что-то или берет?
   Автоматы, направленные в зал от двери, видны всем.
   - Десять минут не выходить из зала.  Пристрелим  на  месте,  -  говорит
убийца с черным платком на лице.
   Никто не двигается. Мартин замечает вполголоса:
   - Я узнал его.
   - Кто?
   - Наш друг, Чек Пасква. Под платком у него борода, и рост - два  метра.
Не ошибешься.
   Стрелявший вместе с охранниками скрывается за дверью.  Все  сидят,  как
приклеенные к стульям. Бросаюсь к Луи, лежащему на полу в  трех  шагах  от
меня. Грудь его пробита тремя  или  четырьмя  пулями.  Крови  немного,  но
смерть очевидна - сомневаться не  приходится.  Я  успеваю  сунуть  руку  в
карман, заинтересовавший убийцу, и вынуть оттуда сложенный  вчетверо  лист
бумаги. Не рассматривая, тут же прячу его за бортом сюртука.
   - Убит? - спрашивает меня подбежавший юноша-официант, почти  мальчишка,
и пытается поднять опрокинутого на спину Луи.
   - Не трогай. Мертв. Зови полицию,  да  поскорее.  Я  советник  сенатора
Стила, понял?
   Юноша, торопливо вытерев запачканные кровью руки о фартук, срывается  с
места. Столик с убитыми окружают завсегдатаи кабака. Слышатся голоса:
   - Это Бидо со своей тройкой.
   - "Джентльменские" сборщики?
   - Говорят. А кто им платит?
   - Рондельцы или церковники, не знаю.
   - У Бидо еще маклерское место на бирже.
   - И две бильярдные у рынка.
   - Не сторговались, наверно. Вот и хлопнули.
   Я стою над телом Луи, чувствую щемящую боль  в  сердце.  Словно  кто-то
проткнул  его  длинной  булавкой.  Меня  охватывает  чувство   жалости   и
раскаяния. Ведь это мы послали парня на верную смерть. Позади  меня  стоит
Мартин и наверняка чувствует  то  же  самое.  Подымаю  автомат  убитого  и
вынимаю обойму. Она пуста. Луи  шел  бок  о  бок  с  убийцей,  не  зарядив
автомат. Почему? Его послали, приказали ему идти, а  с  какой  целью,  он,
вероятно,  даже  не  знал.  Просто  надеялся  все  выяснить,  возможно   -
предотвратить преступление. Бедняга не подумал,  что  за  первой  очередью
убийцы может последовать вторая. И третья. Она и досталась  ему.  А  вдруг
его сознательно хотели любым способом задержать на  месте  преступления  -
расплачиваться за содеянное: ведь полиции безразлично, стрелял он  или  не
стрелял, все равно - пришел вместе с убийцами...
   Мне ни терпится взглянуть на листок, взятый из кармана  убитого,  но  я
понимаю, что сейчас этого делать нельзя. Уже входят в зал в  сопровождении
мальчишки-официанта рослый полисмен с нашивками сержанта на  темно-зеленом
мундире и рядовой полицейский.
   - Все видели  убийство?  -  спрашивает  сержант  у  собравшихся  вокруг
столика.
   - Я, как начали стрельбу, ничего не видел, - нехотя говорит один.
   - Дымно здесь, - говорит другой. - Я поодаль сидел.
   - Не разглядел как следует. Стрелял мужчина с черным платком на лице.
   - А этого кто убил? - Палец сержанта обращен к телу Луи.
   - Он же и убил, -  заявляет  мальчишка-официант.  -  Третьей  очередью.
Первой помешал этот парень - стукнул автоматом его  по  рукам;  второй  он
сбил этих за столиком, а третью всадил в парня. Я все видел, в двух  шагах
от стойки был.
   Сержант записывает имя и адрес официанта и, оглянувшись, спрашивает:
   - Кто подтвердит слова свидетеля?
   Все молчат, мнутся, никому не хочется тащиться в полицейский участок.
   - Дымно было, - повторяет кто-то уже сказанное. - Мутно. Разве увидишь?
   Я показываю сержанту служебную карточку.
   - Полностью подтверждаю слова свидетеля.
   - И я, - добавляет Мартин.
   Сержант козыряет  и  записывает  наши  имена  и  должности.  А  Мартину
говорит, уверенный в своем полицейском всесилии:
   - Не давать ничего в газету без разрешения инспектора. Иначе - штраф.
   Вероятно, он заботится  о  репутации  заведения  или  даже  состоит  на
жалованье у хозяев. Мне это, в общем, безразлично, но самоуверенность  его
я быстро сбиваю:
   - Передайте инспектору, сержант, чтобы о  случившемся  было  немедленно
доложено главному комиссару Бойлю. Я буду у него и повторю мои  показания.
Имена убитых вы знаете или узнаете. И мотив вам ясен:  обычная  бандитская
перепалка.
   Сержант снова, на этот раз почтительно, козыряет и уходит за  стойку  к
бармену.
   Киваю все еще суетящемуся поблизости мальчишке-официанту:
   - Получи. - И оставляю ему пять франков. - Сдачи не надо.
   - Спасибо, мсье Ано, - говорит он.
   - Откуда ты меня знаешь?
   - Раньше я служил в отеле "Омон", много раз приносил вам в номер вино и
кофе. Только две недели назад сюда перешел.
   Мальчишка наклоняется ко мне, словно хочет что-то прибавить.
   - Ты еще не все сказал мне, приятель? - спрашиваю я.
   - Да, мсье Ано, - шепчет он. - Я видел, как  убийца  положил  что-то  в
карман этому парню и как вы потом что-то оттуда вынули. Должен я  об  этом
молчать или нет? Я сделаю так, как вы скажете.
   - Пока молчи, - говорю я. - Это хорошо, что ты  все  видел.  Вдруг  мне
понадобится свидетель? Понял, дружище?
   - Понял, мсье Ано. Мой отец всегда голосует  за  сенатора  Стила,  и  я
готов выполнить любое ваше требование.
   Бар быстро пустеет. Тела убитых сейчас увезут в морг.



        12. НАЧИНАЕМ ПОИСК

   Мы снова в отеле.
   Вынимаю  из  бокового  кармана  сложенный  вчетверо,  помятый   листок,
дрожащими от  скверного  предчувствия  пальцами  разворачиваю  его  и,  не
прочтя, вскрикиваю.
   У  меня  в  руках  написанное  мною  письмо   директору   избирательных
популистских кампаний, рекомендующее историка Питера Селби  для  работы  в
партийном архиве.
   - Что это? - спрашивает Мартин.
   Я протягиваю ему письмо.
   - То самое?
   - Да!
   - Почему оно у тебя?
   - Потому что я взял его из кармана Луи Ренье. Помнишь, Пасква  нагнулся
к нему, уже мертвому? Он сунул это письмо в карман его куртки.
   - Ничего не понимаю. Бессмыслица какая-то, - говорит Мартин.
   - Попробуем понять, - размышляю  я  вслух.  -  Пит  отдал  рекомендацию
Жанвье. Тот прочитал и вернул ее Питу. Что за сим  последовало,  известно.
Письмо купили и подбросили убитому.
   Мартин недоуменно разводит руками.
   - Зачем?! Луи Ренье не Пит  Селби.  Личность  убитого  была  бы  тотчас
установлена.
   - А планы Мердока ты не учитываешь?
   - При чем здесь Мердок? - горячится Мартин. - Ему был нужен чистый лист
с подписью Стила, а не рекомендация какому-то Питеру Селби. Он мог  бы  ее
получить без особых хлопот во время обыска в твоем номере.
   - Тогда она была ему не нужна.
   - А теперь понадобилась? Для чего?
   - В то время Мердок еще не был кандидатом  в  сенат.  А  сейчас,  после
билля, он ищет любые средства для борьбы с популистами, потому что у них -
большинство. Тут все годится - и шантаж, и убийства. О шантаже ты  знаешь.
А убийство мы только что видели. Документ за подписью Стила, который могли
найти полицейские в кармане Луи Ренье, скомпрометировал бы популистов.
   - Все-таки не понимаю, почему?
   - Газетчик-мыслитель! Думать надо. Кого убили?  Бидо  и  его  компанию.
Скупщики голосов за "джентльменскую" партию. Кто убил? Неизвестно. Но один
из преступников тоже убит, и в кармане  у  него  рекомендация  кому-то  за
подписью Стила. Какой вывод могут сделать газетчики из "Джентльмена"? Да и
"Брэд энд баттер" не постесняется раздуть скандальчик.
   - Но ведь, кроме меня, никого из газеты не было.
   - А ты уверен? Может быть, кого-то и специально послали, а может  быть,
кто-то дежурил в ближайшем полицейском участке. Как расписал бы  он  войну
популистов с "джентльменами"? "Убийство в "Аполло"! Как добываются  голоса
для предстоящих выборов!  Популисты  расстреливают  своих  противников!  А
подписывается под сей операцией не кто иной, как честнейший,  почтенный  и
уважаемый всеми сенатор Стил!"
   Мартин, конечно, уже все понял, но продолжает играть  в  "непонимайку".
Подобно многим своим собратьям-газетчикам, он любит эту игру, когда задают
не прямые, а окольные,  наводящие  вопросы,  выуживая  нужную  и  ненужную
информацию: с умелой подкраской и ненужная пригодится.
   - Помнишь, я тебе рассказывал, - как бы вспоминая, говорит он, - что из
Бидо собираются сделать пудинг? Я ведь думал,  речь  идет  о  гангстерских
междоусобицах.
   - Не ври. Дон. Не думал ты так. Прекрасно знаешь, что здесь не  Сицилия
и не Манхэттен. И на  земной  аршин  ничего  мерить  нельзя.  Есть  что-то
родственное, но не то. И не Пасква замыслил всю эту акцию - он  вообще  не
умеет мыслить, этот тупой бандюга. Задумал ее изворотливый и хитрый ум.
   Мартин, уже привыкший  к  тому,  что  в  сложных  положениях  именно  я
принимаю решения, вопросительно смотрит на меня. И, не дожидаясь  вопроса,
я отвечаю:
   - Возвращайся в  редакцию  и  разузнай,  что  готовят  твои  коллеги  в
утренний номер. Доказательств у них нет. Значит, все, что  они  напишут  о
причастности популистов к преступлению в "Аполло", - вранье.  Впрочем,  на
это они не пойдут: повод для  обвинения  в  клевете  очевиден.  Если  тебя
вызовет редактор или Мердок - может и такое случиться, - говори правду. Не
скрывай, что был вместе со мной. Ничего не видел, кроме стрельбы, убитых и
гангстеров. Что делал я? То же,  что  и  ты.  Подошел  к  убитому,  послал
официанта за полицией, дал показания сержанту. Мердок, если ему доложат  о
нашем присутствии в баре, конечно, догадается, кто сорвал операцию. Но  ты
"ничего не знаешь", а я выкручусь.
   - Я действительно ничего не знал о взятом тобой письме. Ты  сделал  все
чертовски быстро.
   - Думаю, тебя об этом и не спросят.
   Мы оба понимаем, что преступление  в  "Аполло"  заставляет  торопиться.
Выглядываю в окно - улица пуста, тусклый газовый фонарь кладет желтый круг
света на мокрую от дождя  брусчатку.  Снимаю  с  вешалки  сюртук  и  меняю
шлепанцы на штиблеты.
   - Ты куда? - спрашивает Мартин.
   - К Бойлю.
   - Во-первых, уже поздно.
   - Он еще работает. Он долго задерживается.
   - А во-вторых, зачем?
   - Рассчитаться с Пасквой. Полагаю, Бойль это сможет.
   - На каком основании?
   - С предвыборным шантажом подождем. Надо еще  собрать  все  необходимые
материалы.  Но  с  убийством  ясно.  Есть  два   достаточно   авторитетных
свидетеля, узнавших убийцу.
   Мартин очень серьезен, даже встревожен, пожалуй. Его, видимо, беспокоит
история со злополучным письмом Стила. Не верит мальчишке-официанту?  Пусть
так. Проболтается мальчишка - узнает Бойль. Ну я и скажу ему  всю  правду,
прежде всего он популист, а потом уже  начальник  полиции.  А  Мердок  все
равно догадается.
   - Не боишься? - интересуется Мартин.
   - Кого?
   - Мердока, конечно.
   - Пистолеты нам пока не понадобятся. Дон. Подсылать убийц  к  советнику
сенатора он, как будущий коллега Стила, не станет.  Ограничимся  словесной
дуэлью. А результат ее предсказать трудно. Кто будет повержен,  поживем  -
увидим. - С этими словами я открываю дверь в коридор -  он  безлюден  -  и
добавляю: - Выходим поодиночке. Ты - в редакцию, я - к Бойлю.
   На улице нанимаю ползущий мимо  фиакр  с  полусонным  кучером,  который
сразу просыпается от моего  окрика  и  чуть  не  роняет  бич,  похожий  на
цирковой шамберьер.


   Полицейское управление находится там же, где и пятьдесят лет  назад,  -
на углу Больших бульваров, в двадцати минутах езды. Сейчас  здесь  тихо  и
пусто. Охранник придирчиво проверяет пропуск,  выписанный  мне  еще  месяц
назад.
   Бойль сам встречает меня у дверей  своего  кабинета  -  уже  поздно,  и
секретарша давно ушла, а дежурный ад®ютант что-то записывает у телефона.
   - Признаюсь, я не  удивлен  вашим  появлением,  советник,  -  улыбаясь,
говорит Бойль. - Мне уже доложили о происшедшем в "Аполло".
   - Я просил это сделать немедленно.
   - Убийство произошло на ваших глазах?
   - Да. И я был не один, а с моим знакомым, мистером Мартином.
   - Кто этот Мартин?
   - Журналист. Сотрудник одной из наших газет.
   - "Брэд энд баттер" не наша газета, советник.
   Значит, Бойль уже разузнал, с  кем  я  находился  в  "Аполло".  Но,  не
придавая этому значения, отвечаю:
   - Я сказал в широком смысле. А  частные  мои  связи  довольно  обширны.
Иногда полезно получать сведения и в чужом лагере.
   - Понимаю и не осуждаю. Но почему вы просили тотчас же информировать об
этом меня? Достаточно было бы и кантональной полиции.
   - Прочитайте завтра утренний выпуск "Джентльмена" и вы  поймете.  Какой
вой там поднимется по этому поводу! Ведь убитый  Бидо  и  его  партнеры  -
"джентльменская" избирательная агентура.
   - Но это  не  политическое  убийство,  Ано.  "Джентльмен"  нам  его  не
припишет.
   - А кому припишет его  "Брэд  энд  баттер"?  Мартин  писать  не  будет,
уверен. А вдруг выскажется кто-то другой?
   - Спасибо вам за подсказку, советник. Что же требуется от меня?
   - То, что потребуют от вас "Джентльмен"  и  другие  газеты.  Остановить
бандитизм и задержать убийцу.
   - Если б мы его знали!
   - Мы знаем. Я и Мартин. Это Чек Пасква -  личность,  известная  полиции
всех кантонов. Наверняка у вас в картотеке есть его фото.
   Бойль задумывается. Он все понял, но почему-то молчит. Я жду.
   -  Чек  Пасква?  -   полувопросительно   повторяет   он.   -   Личность
действительно хорошо нам известная. Вы с ним знакомы?
   Я  рассказываю  о  наших  встречах,  о  том,  как  Пасква  шантажировал
избирателей. Бойль  заинтересован.  Еще  бы!  К  уголовщине  примешивается
политика. И враждебная ему, Бойлю, политика.
   - Паскву мы, конечно, задержим, - говорит он. - Пока только по  делу  в
"Аполло". Об остальном подумаем. Тут сложнее.
   - Мердок? - задаю вопрос в упор.
   Вместо ответа Бойль спрашивает:
   - А мистер Мартин знает жертв шантажа?
   - У него есть предположения.
   - А факты?
   - Есть признания землевладелицы - мистер Мартин назовет вам  ее  имя  и
адрес, - что некий приезжий суб®ект требовал от  нее  со  всем  ее  штатом
голосовать за реставраторов, угрожая в противном  случае  спалить  урожай.
Пред®явите ей фотокарточку Пасквы, и она его узнает.
   - А если она не подтвердит полиции своего признания мистеру Мартину?
   Я пожимаю плечами - оснований для спора нет.
   - Кислое дело, - замечает Бойль. - Задержим его за убийство в  "Аполло"
- с хорошим адвокатом сумеет выкрутиться. А хорошие адвокаты у него будут.
Так?
   Мы понимаем друг друга. Король может защитить пешку.  И,  даже  выиграв
пешку, мы еще не окажемся в той позиции, чтобы сказать ему: "Шах!"  Мердок
сам отдаст эту пешку, если она ему уже не нужна.  Но  политический  шантаж
реставраторов так  и  останется  нераскрытым.  Здесь  уязвимых  позиций  у
Мердока нет. В конце концов, это - только один  из  способов  добывать  на
выборах голоса. С такой же беззастенчивостью добывают их и "джентльмены" с
помощью Бидо и его сообщников. Не безгрешны и популисты -  недаром  Жанвье
так упорно скрывает от Селби компрометирующие  партию  документы.  Чем  же
хуже  Мердок,  прибегающий  к  подобным   способам,   только   с   большей
откровенностью, не брезгуя и уголовщиной?
   С этими мыслями я возвращаюсь в отель. Надо все-таки  поспать  хотя  бы
половину здешней короткой ночи.



        13. СЕРЕБРЯНЫЙ ВАРИАНТ

   Поспать не удается. Правда, я пытаюсь заснуть в  автомашине  Бойля,  на
которой он любезно отвозит меня в отель. Машина черного цвета, с  отделкой
из полированного ореха и обитыми красным сафьяном сиденьями,  с  натянутым
брезентовым верхом - она очень напоминает модели дев