ом
случае".
   Капитан уже не боялся спрашивать.
   - Почему ты называешь себя ксором, а нас - вольными?
   - А разве это не так?
   - Так. Но в чем разница?
   - Вы живете в хаосе, а мы - замкнутые.
   - Чем замкнутые?
   - Не  чем,  а  на  что.  Замкнутые  на  себя.  Цикличность  информации.
Рождается в себе, перерождается, рождает новую.
   - Цепь ассоциаций?
   - Не цепь, а кольцо. Вы должны знать.
   "Мы должны знать, но не знаем. Неувязочка, которую  наш  немногословный
или, вернее, немногомысленный собеседник может неправильно истолковать. Не
будем дразнить гусей".
   - Мне пора, - беззвучно сказал ксор.
   - Возьмешь нас? - спросил Малыш.
   - Идите. Я в лепо.
   - В лепо так в лепо, - согласился Малыш. - Пошли, Кэп.
   Они подошли к стене и подождали какую-то  долю  секунды,  пока  она  не
исчезла. Но не увидели за ней знакомого белесого коридора.
   Пол туннеля загибался к потолку длинным ребристым пандусом, а наверху у
крыши  виднелся  ровный  прямоугольник  отверстия:  кусок   синего   неба,
вписанный в рамку светящегося потолка.
   -  Почему  мы  шли   пешком,   а   не   воспользовались   мгновенностью
передвижения? - спросил Капитан.
   - Мгновенность удобна,  но  мышечное  передвижение  необходимо.  Нельзя
расслабляться, - сказал ксор и смешался с  толпой,  вернее,  пошел  сквозь
нее, обходя сидящих и переступая лежащих.
   Вероятно, Капитан был прав: они впервые попали в город  в  часы,  когда
гедонийцы прятались от палящего солнца в своих домах-сотах, превращавшихся
по желанию хозяев в удобные для них комнаты.  А  теперь  в  городе  кипела
жизнь. Множество людей в  пестрых,  причудливо  скроенных  и  раскрашенных
костюмах на крышах, на площадях, группами и в одиночку чего-то ждали,  как
переполненный зрительный зал ждет стремительного разлета занавеса. А может
быть, впечатление обманывало и  ожидающая  толпа  была  просто  бесцельным
скучающим сборищем, ожидающим краткого  мига  развлечения.  Откуда  и  как
придет к нему этот миг? Со стен домов, на  которых  воображение  неведомых
художников меняло  светящиеся  картины  -  цветную  бессмыслицу  красок  и
путаную геометрию линий? С мачты-игры - излучатель  или  антенна?  -  чуть
вздрагивающей от легкого ветра? Или из черных отверстий в крышах, одно  из
которых только что привело сюда двух чужаков в этой толпе.
   На этот раз она не безмолвствовала: отрывистые возгласы негодования или
радости, какие-то крики вдалеке, иногда резкий  пронзительный  свист.  Все
это явно противоречило  словам  ксора  о  бессмысленности  звуков  в  мире
осмысленной информации.
   Малыш не удержался и напомнил об этом их спутнику.
   - Ты прав, - ответил  тот,  -  эмоциональные  вспышки,  низкий  уровень
интеллекта, а в результате сокращенный об®ем информации.
   Космонавты уже привыкли  к  отрывистым  мыслям  гедонийца  и  научились
лепить из них стройные, хотя иногда и малопонятные конструкции речи. Но  в
последнем об®яснении  ксора  ничего  непонятного  не  было:  разумный,  по
здешним представлениям, человек не станет выражать свои чувства выкриками.
Старая земная поговорка "молчание - золото" обрела на Гедоне совсем другой
философский смысл.
   Неожиданно ксор остановился, отступая на шаг. Перед ним выросли трое  -
атлеты в  одинаковых  белых  шортах,  одинаковых  синих  майках-шнуровках,
оставлявших открытыми одинаково загорелые бычьи шеи. У  бедер  на  золотых
колечках  висели  одинаковые  черные  дубинки,   похожие   на   земные   -
полицейские.
   Капитан и Малыш  не  могли  слышать,  о  чем  они  говорили  с  ксором:
мысленный обмен был заблокирован. Но вдруг один  из  них,  как  заправский
земной хулиган, ударил ксора  по  лицу,  ударил  лениво,  словно  выполняя
привычную и скучную обязанность.
   - С ума сошел, - сказал Малыш и, сжав кулаки, шагнул вперед.
   Капитан задержал его:
   - Не вмешивайся.
   А вмешиваться и вправду не стоило. Обиженный не  ответил  на  удар.  Он
по-прежнему бесстрастно глядел на обидчиков, словно пощечина  была  только
детской забавной шуткой.
   А "шутник" в синей шнуровке отстегнул дубинку, и размашисто с  оттяжкой
саданул ксора по плечу. Малыш даже зажмурился: такой удар кость  перебьет,
рука плетью  повиснет.  Но  ксор  только  плечом  повел  -  едва  заметное
движение, - и дубинка скользнула вниз.
   Он обозлился, этот палач-супермен с  подозрительно  знакомой  дубинкой.
Она снова взлетела - черное продолжение руки, снова ксор  неуловимо  повел
корпусом, и супермен не удержался на ногах: слишком  велика  была  инерция
удара.
   Никто даже не обратил внимания на эту сцену. Люди шли мимо или  стояли,
даже не обернувшись, - ни любопытства, ни жалости. Да и дружки супермена с
дубинкой только глазели, не вмешиваясь, не помогая и не  удерживая  своего
компаньона. А тот уже вскочил легко, сноровисто  -  стальная  пружина,  не
человек, - вскочил, снова взмахнув дубинкой. Ксор по-прежнему  невозмутимо
смотрел на него с затаенной, как  показалось  Капитану,  усмешкой:  атакой
больше, атакой меньше - какая разница, если  дубинка  снова  скользнет  по
телу, не оставив ни синяка, ни царапины. Так и случилось: нападающий вновь
промахнулся, побежденный удивительным искусством защиты, которым владел их
спутник.
   Капитану надоело ждать. Он рванул за плечо хулигана в синей шнуровке  и
ребром ладони ударил его по горлу. Тот сразу обмяк  и  рухнул  на  дорогу,
уронив  дубинку.  Капитан  подобрал  ее  -  пригодится   когда-нибудь,   -
перешагнул через упавшего и крикнул Малышу, кивнув на все еще неподвижного
ксора:
   - Бери этого непротивленца и шагай дальше. А то он так полдня простоит.
   Малыш подхватил гедонийца под руку и присоединился к Капитану,  Минуту,
две, три шли молча, потом ксор спросил:
   - Зачем ты его ударил? Он подражатель: сам не может. Низкий коэффициент
информационного накопления.
   - Кому же он подражает?
   - Гатрам.
   - Это кто?
   - Сверхлюди. Очень опасны. - Ксор даже поежился. - Я  бы  с  такими  не
справился. Они знают юго.
   - Не понял.
   - Силовой комплекс.
   - А информация? Тоже с низким коэффициентом?
   - Нет, часто выше нормы.
   - Значит, ты слабее?
   - Нет, мой коэффициент едва ли ниже.
   - Но ты их боишься.
   - Только потому, что они знают юго.
   - И будут нападать?
   - Да.
   - Зачем?
   - Информация. Ударить, убить, послать в перекройку.
   - Значит, убийство не наказуемо? - удивился Малыш.
   - За что же наказывать? Убитый получает  новую  личность,  а  убийца  -
новый уровень информации. Только подражатель дешевле ксора.
   - К тому же он, вероятно, уже очухался, - заметил Капитан,  -  так  что
новой информации у меня не прибавилось.
   Ему показалось, что  во  взгляде  ксора  мелькнуло  удовлетворение:  уж
кому-кому, а ему новый уровень обеспечен. Он противостоял нападению и,  не
пошевелив пальцем,  выстоял.  А  впрочем,  черт  его  знает,  рад  он  или
расстроен: мало инединиц за подражателя! Да и умеют ли они  радоваться,  а
если и умеют, то  как?  Насколько  все-таки  земной  человек  богаче  этих
манекенов, убивающих друг друга за лишний десяток  сомнительных  инединиц!
Во всех отношениях богаче: ему дано великое счастье жить для людей,  а  не
ради накопления вздорной, даже нелепой, с земной точки зрения, информации,
формирующей разум среднестатистического гедонийца.
   Вот  он  идет   рядом,   этот   среднестатистический   гедониец,   идет
помалкивает, и не поймешь, о чем он думает. Мол, что это за два чудака  за
мной увязались? Элементарных вещей не знают, за информацией не гоняются  -
странные, может быть даже опасные существа. А  может,  и  не  об  этом  он
думает, а просто переваривает  информацию,  добытую  в  дурацкой  дуэли  с
подражателем. Тоже, кстати,  суб®екты.  Ходят  с  полицейскими  дубинками,
избивают запросто, могут и до смерти забить - и все это в  порядке  вещей.
Даже удивления не вызывает. И подбитому, наверно, никто не помог -  просто
перешагнули и пошли дальше: инединицы за участие не насчитываются.
   Интересно, что  бы  вы  сейчас  сказали,  уважаемый  Библ?  Смотреть  и
анализировать? Ладно. Посмотрели. А вот с анализом плохо: исходные  данные
не поддаются обработке.
   Что мы знаем о нашем спутнике? Немногословен, собран,  видимо,  неглуп,
ловок, умеет отражать чисто мускульным напряжением любой  удар.  Что  еще?
Принадлежит к какому-то  клану  ксоров,  или  замкнутых.  Как  он  сказал:
информация, замкнутая сама на себя. Или не так? А хотя, какая разница: все
равно непонятно.
   Кое-что, впрочем, ясно: в городе существуют различные  группы.  Делятся
они по методам накопления и об®ему накопленной информации. Вольные, ксоры,
подражатели, гатры, сирги - сколько  их  еще  и  зачем?  А  что  считается
информацией? Видимо, все, что ими делается: от  выбора  одежды  до  умения
убивать. Измеряют ее в каких-то инединицах и  панически  боятся  недобрать
нормы. А какова норма? Может быть, одинаковая для всех, а может быть,  для
ксоров одна, а для вольных другая? Задам-ка еще вопросик.
   Вопросик был задан, и Капитан получил ответ:
   - Никто не знает, какова норма. Набрал - зеленый сигнал.
   - Где?
   - В ячейке Координатора. Проверка уровня проводится каждый цикл.
   - А если не набрал?
   - Белый сигнал - предупреждение. Три предупреждения - перекройка.
   Хорошенькое дело: добываешь информацию, стараешься, а тебе - раз!  -  и
белый сигнал. Все вслепую. Жизнь вслепую, смерть вслепую. Хотя смерти нет:
есть перекройка, смена личности. А после?
   - Новая личность, новое состояние, - пояснил ксор.
   Каков  же  механизм   перекройки?   Стирание   памяти   или   изменение
генетического кода? Бессмысленно спрашивать: ответа не будет.
   - Где же она проходит?
   - Не знаю.
   А кто знает? Координатор. А где он находится? Опять не знаю. И  так  до
бесконечности. Вот куда мы идем, он знает. В лепо мы идем. Зачем?
   - Ждут, - послал ответ ксор.
   - Кто?
   - Ксоры. Я покажу вас.
   Отлично! Пусть показывает. Заодно  и  мы  поглядим.  Не  знаю,  как  по
гедонийским меркам, но по земным - информации здесь непочатый край.  Много
выше нормы. Так что нас-то на перекройку не отправят.
   - Пришли, - сказал ксор.
   Они стояли у прямоугольного прохода в крыше, от  которого  уходил  вниз
светящийся пандус.
   - Идите. - Ксор подтолкнул их к пролету. - Вниз. Прямо.



        3. ЛЕПО. ВСЕСИЛЬНЫЕ И БЕССИЛЬНЫЕ

   Навстречу им вышли неизвестно откуда четверо  гедонийцев  с  такими  же
черными лентами, туго перетянувшими лбы. Ксор что-то мысленно передал  им,
но Капитан не "услышал": мысль была заблокирована. А все четверо,  как  по
команде,  молча  уставились  на  гостей   из   другого   мира.   Странный,
страшноватый взгляд: сквозь человека, как сквозь стекло.
   Ксор не назвал ничьих имен, не сделал ни одного жеста,  в  каком  можно
было бы усмотреть ритуал знакомства. Но мысленное сообщение  его,  видимо,
не было ни враждебным, ни равнодушным. Один из четверых шагнул к  Капитану
и дружески тронул его за плечо.
   - Будешь с нами,  -  мысленно  сказал  он.  -  Круг  замкнут,  и  мысли
спокойны... - И тут же повторил это невразумительное приветствие по адресу
Малыша.
   Тот выжидающе взглянул на Капитана: что, мил, ответить? Взгляд Капитана
был понятен без слов: откуда я знаю? А может быть, они и не ждут ответа.
   Ответа действительно не ждали. Один за другим гедонийцы, считая, должно
быть,  преамбулу  знакомства  исчерпанной,  беззвучно  исчезли   в   толще
молочно-белой стены, куда за ними последовали и космонавты. Очутились  они
в длинном, похожем на ресторан зале. Вероятно, это  и  был  ресторан,  или
столовая, или кафе, поименованное  ксором,  как  лепо.  Да  разве  дело  в
названии, если гедонийское  лепо  почти  не  отличалось  от  своих  земных
аналогов. Может быть, только стол без ножек, повисший  в  воздухе  вопреки
закону тяготения, да непривычная, почти зловещая тишина.
   "Когда я ем, я глух и нем", - вспомнилось Капитану.
   - С пищеварением у них порядочек,  -  с®язвил  Малыш,  -  разговоры  не
отвлекают да и шума нет.
   Он не успел продолжить, как перед ним повис, материализовавшись  как  в
эстрадном фокусе, противень-стол - строго говоря,  просто  легкая  розовая
пластинка с неровными, зыбкими, что ли, краями.
   Капитан подошел ближе, и стол изменил форму: сжался,  вытянулся,  будто
почувствовал приближение еще одного человека.
   - Садитесь, - пригласил их один из сопровождавших молчунов.
   Капитан не успел спросить, куда. Подле стола тотчас же  возникли  такие
же бледно-розовые пластинки-стулья, словно чашечки неведомых  экзотических
цветов без стеблей и листьев. Они мягко, изогнулись, принимая форму кресла
со спинкой.
   - Что хотите? - спросил ксор.
   - Не знаю, - ответил Капитан. - Что вы, то и мы.
   На розовой поверхности стола появилось семь пирамидок.
   - Коро, - сказал ксор. - Надо линять.
   - Кому линять? - удивился Малыш.
   - Не кому, а что, - поправил ксор. - Зито и постепенно.
   Малыш ошалело взглянул на Капитана.
   - Чему удивляешься? - усмехнулся тот. - Сказано тебе: сразу не линяй, а
постепенно, не торопясь.
   Пирамидки на  столе  щелкнули  и  раскололись,  а  из  них  на  розовую
пластинку потекло что-то коричневое: кисель не кисель - не понять, что. Но
странная штука:  коричневая  масса  не  растекалась  по  глянцу  стола,  а
застывала,  булькая  и  пузырясь,  принимая  знакомую   форму   пирога   с
подгоревшей корочкой. Сюда бы солонку да полотенце вышитое - хлеб-соль, да
и только.
   - Линяйте, - сказал ксор и  наклонился  над  пирогом,  блаженно  закрыв
глаза. Остальные гедонийцы последовали его примеру.
   Малыш осторожно потрогал пирог.
   - Мягкий, - оценил он. - Попробовать, а?
   - Не стоит, - сказал Капитан. - Зачем рисковать? Да и они не едят.
   Он понюхал пирог и почувствовал легкий, едва уловимый запах. Все было в
нем: сладкий дурман клевера, плывущий над полем, нежнейший аромат  розовых
кустов, горечь сизого дыма над таежным костром. Он туманил сознание,  этот
запах, укутывал в теплоту воспоминаний детства и  юности,  уводил  куда-то
далеко в сказку-быль.
   Капитан рванул ворот рубахи - жарко! - и поглядел на небо.  Белая  вата
кучевых облаков в синеве неба  -  низко-низко,  рукой  дотянешься.  Скосил
глаза: у самого лица его покачивалась травинка-былинка и карабкался по ней
коричневый муравей. "Где ж это  я?"  -  думалось  лениво,  без  удивления.
Поляна в лесу, трава еще мокрая. Роса  или  дождь  прошел?  И  вдруг,  как
вспышка молнии, сверкнула мысль: да это же Земля! Он вскочил,  побежал  по
росистой  траве  к  пестрым,  в  желтых  ромашках  холмам,  из-за  которых
поблескивало на солнце  речное  зеркальце.  Вода  по  колено  -  как  ноги
холодит! - хрупкий песок на дне, серебристые плотвички брызнули в стороны.
Капитан зачерпнул ладонями  воду,  хлебнул;  заломило  зубы.  Он  упал  на
колени, шорты сразу намокли - и пил, пил, пил эту воду с привкусом  осоки,
полынной горечи, пил, не в силах оторваться, пока кто-то не рванул его  за
плечо.
   - Очнись!
   И все пропало: и река, и трава, и облака над полем. Он снова  сидел  за
розовым столом-амебой, растерянно оглядываясь по сторонам.
   - Что это было?
   - Наркотик, - сказал Малыш.
   - Коро. - Ксор взглянул на Капитана, и губы  его  скривились  в  некоем
подобии улыбки. - В первый раз?
   Капитан кивнул согласно,  постепенно  приходя  в  себя.  Он  чувствовал
какую-то легкость во всем теле, свежесть и  бодрость,  как  после  ионного
душа.
   - Выпей! - Ксор  махнул  рукой  и  поставил  перед  Капитаном  бокал  с
мутно-голубой жидкостью.
   - Что это?
   -  Пей.  И  ты  пей.  -  Перед  Малышом  возник  такой  же   бокал.   -
Нейтрализатор. Для пищеварения.
   Жидкость была  кисловатой  и  густой,  как  кисель.  Капитан  мгновенно
вспомнил питательную жижицу для  ребят-здоровяков  в  Зеленом  лесу,  взял
бокал, понюхал - никакого запаха - и  выпил  до  дна.  Малыш  тоже  выпил,
чуточку поморщась: он не любил кислятины.
   - Ты что-нибудь чувствовал? - спросил Капитан.
   - Ничего. Мгновенное забвение, черный колодец - ни  звуков,  ни  света.
Очнулся, как после доброго сна.
   -  Коро  восстанавливает  силы,  -  вмешался  ксор,  -   но   действует
по-разному: у одних вызывает галлюцинации, у других - шок. Результат один:
зарядка организма. Стимулятор.
   - А пища?
   - Несколько минов необходимых организму химических  веществ  вы  всегда
получите с любым насыщающим вариантом. Остальное для вкуса и для  балласта
в желудке. Хочешь - придумаешь. Посмотрите внимательно. - Он  обвел  рукой
зал.
   На   разноцветных   столах-пленках,   в   беспорядке   разбросанных   в
пространстве зала, то и дело возникали и  сменялись  бокалы  всех  форм  и
расцветок: какие-то кубы, призмы, шары. Кто-то  склонился  над  "пирогами"
коро, кто-то подбрасывал вверх  блестящие  шарики,  я  они,  повиснув  над
столами, разбухали и лопались, а в подставленные сосуды лилась  золотистая
жидкость прямо из воздуха. И кто-то прямо  из  воздуха  вытягивал  зеленые
нити, сматывал их в  клубок  и  отправлял  в  рот,  запивая  уже  знакомой
мутно-голубой жидкостью.
   И  все-таки  зрелище  это  походило  скорее   на   репетицию   цирковых
иллюзионистов,  чем  на  привычный  земной   ресторан   или   столовку   с
шумом-гамом, тостами над вспотевшими бокалами  с  ледяным  шампанским  или
байками под кефир или мороженое. Глупо  мерить  все  земными  мерками:  не
подходят они здесь. Только внешний вид лепо, так сказать,  общий  антураж,
заставлял вспомнить о земных ресторанах. Что ж,  в  мире,  где  существуют
такие предметы обихода, как стул и стол, антураж этот наиболее логичен. Но
лишь антураж, не надо обманываться!  Гедонийцы,  кстати,  тоже  похожи  на
людей. Внешне? Пожалуй. А психология, а поступки?
   - Смотри. - Малыш дернул Капитана за петли шнуровки.
   Тот обернулся. Между столами на четвереньках ползли, по-собачьи высунув
языки, четверо гедонийцев, голых по пояс, бритоголовых или  преждевременно
облысевших. Крупные капли пота выступили на их загорелых  спинах,  тяжелое
дыхание доносилось издали. Здоровенные мужланы, ладони-лопаты -  встретишь
такого, обойдешь, чтоб не столкнуться, -  беспомощно  ползли,  подгоняемые
гортанными выкриками, странно неуместными в сонной тишине лепо.
   Их было двое - погонщиков с дубинками в руках. Капитан искоса  взглянул
на свою, болтавшуюся у пояса, - такая же.  Эти  черные  дубинки  угрожающе
посвистывали, а сидевшие за столами на стульях-пленках опускали головы или
отворачивались,  чтобы  не   встретиться   взглядом   с   погонщиками.   А
встретившись, замирали и не могли отвернуться. Так луч  автомобильных  фар
гипнотизирует зайчишку на темной лесной дороге, не давая ему свернуть.
   Капитан ждал, когда кто-нибудь из обладателей черных дубинок  обернется
к нему. Зачем -  неизвестно:  просто  мальчишеское  желание  Посмотреть  в
глаза, не мигая, напряженно, как в детской игре в "гляделки"  -  кто  кого
пересмотрит. Но "пересматривать" не пришлось. Гедониец мельком взглянул на
Капитана, чуть задержал на нем шипы холодных голубых (что, у  них  у  всех
голубые?) глаз и что-то мысленно передал своему  спутнику.  Тот  никак  не
ответил,  даже  не  посмотрел  на  "говорившего",  просто  прошел  дальше,
подгоняя своих "четвероногих", бессмысленно  и  безропотно  двигавшихся  к
свободному месту у светящейся стенки.
   - Кто это? - спросил Капитан удивленно и только теперь заметил, что  их
приятель ксор вытирает ладонью вспотевший лоб,  что  у  его  соседа  течет
кровь из прокушенной губы, а остальные  двое  тяжело  дышат,  стараясь  не
смотреть на происходившее рядом. -  Кто  это?  -  вынужден  был  повторить
Капитан.
   - Маги, - ответил ксор, не подымая головы от стола. - Властители.
   - Властители? - удивился Малыш. - Разве не Координатор управляет Аорой?
   - Маги управляют всеми, кто подчиняется.
   - А кто не подчинится?
   - Того  зас